Патриот

Бравурная военная музыка звучала синхронно: из динамика телевизора на кухне и с центральной площади, на которую выходил балкон их квартиры. На кухне сидел дедушка. Лок предлагал ему помощь, хотел вывезти на балкон, но старик отказался. Махнул рукой: иди мол, а я и по телевизору всё увижу. И то правда, не любил дед эти регулярные сборища, устраиваемые по поводу и без. Всё время пытался выкрикнуть что-нибудь толпящимся у здания правительства людям. Лок не верил, конечно, что их соседей выселили из-за того, что они всё время громко что-то комментировали, но всё-таки…

Стихийный митинг был назначен на полдень, однако люди стали собираться с раннего утра. Одни хотели занять лучшие места, другие подзаработать. Организаторы выдавали таким плакаты и транспаранты, которые нужно было всё время демонстрировать правительству, а особенно иностранным гостям и журналистам. Лок перегнулся через перила и вверх ногами прочитал прикреплённую к их балкону табличку: «Нет притязаниям Северян!» Ничего так написано, крупно. Если повезёт и во время трансляции их балкон и его самого покажут по телевизору, то можно будет рассчитывать на хорошую скидку по квартплате. А показать должны были, ведь плакат выполнен в домашнем стиле, вроде как его в спешке написали сами жильцы. Даже потёки краски на фанере выглядели как свежие, хотя этот же плакат он уже видел с полгода назад, когда Северяне только начали поговаривать об аннексии Юшира.
Юшир. Камень преткновения между братскими, некогда народами. После развала Империи на несколько мелких государств, границы провели по существовавшему административному делению. Так Юшир оказался территорией Юга, хотя в старые времена он принадлежал Северянам. Всё бы ничего, но эта внутренняя область оказалась богата на уголь и железо. Соответственно нуждавшаяся в этих ресурсах Империя вложила немало средств в строительство горнодобывающей и сталелитейной промышленности. После размежевания Северяне стали регулярно предъявлять претензии на Юшир, а Юг естественно в этом отказывал, ссылаясь на международные конвенции и опираясь на поддержку Запада, который в свою очередь имел немало претензий к Северянам. Лок и другие его сверстники воспринимали это за некую игру, которую должно было вести любое уважающее себя суверенное государство. Старики вздыхали и вспоминали об Империи, где никто ничего не делил и все жили счастливо и дружно. А подросшей молодёжи всё было до фонаря. Игрались с новомодными электронными игрушками, да слушали музыку, которая Локу уже казалась глупой, хотя он только подходил к порогу тридцатилетия.
Разряженный в парадную форму Президентский оркестр выдувал «Теперь ты в армии приятель». Дирижёр стоял лицом к публике и так энергично тряс этой штуковиной, которой управляют военными оркестрами, что пышный аксельбант подлетал выше фуражки. Лицо его при этом дышало готовностью немедленно пойти в атаку и, как поётся в марше: «штыком проложить путь к победе и увенчать бессмертной славой сынов старинного полка». Лок усмехнулся. Это был марш Юширских гренадёров, в большинстве своём как раз Северян. Министру Культуры стоит на секунду отвлечься от Западных инсталляций со стриптизом и натуральным половым актом на сцене и пересмотреть репертуар официального оркестра. Впрочем, группа сидящих на  VIP-трибуне ветеранов похоже была довольна. Дед никогда не посещал такие вот мероприятия, ссылаясь на свою инвалидность. Когда приходили соцработники он притворялся почти полностью парализованным, иначе игнорирование приглашений могло закончится неприятностями. Объявленное Примирение и уравнивание в правах бывших ветеранов с бывшими предателями, то есть борцами за свободу, приняли не все. Ходили слухи, что ветеранов отказавшихся принимать это положение лишали статуса, наград и пенсии. Вранье, наверное, но ведь не так давно судили ветерана, объявив его военным преступником монархического режима.

Оркестр оборвал марш на полуслове, вернее на полуноте и заиграл Гимн. Шум стих, всё движение замерло. Ветераны, помогали друг другу, чтобы подняться и поприветствовать Президента. Вот он, отец страны, ещё довольно молодой и крепкий, активный (судя по слухам) мужчина, в дорогом заграничном костюме и тридцатидвухзубой ослепительной улыбкой. Ну и пусть у него акцент, пусть он не там ставит ударения. Зато получил в эмиграции самое качественное, самое прогрессивное, самое высшее образование, которое только возможно. А что касается сплетен, что якобы посол Запада не только кричит на Президента за закрытыми дверями кабинета, но даже избивает его, так их распускают бывшие монархисты, стремящиеся вернуть своё былое влияние на судьбу свободного народа и посадить на трон прячущегося ныне на Севере сынка последнего Императора.

Президент поднял сцепленные в замок руки и оркестр прекратил играть гимн. Площадь взорвалась тысячеголосым ревом и шумом аплодисментов. Лок тоже прокричал первое пришедшее на ум приветствие и зааплодировал, держа ладони над головой. Он старался вовсю, как раз такие моменты режиссёры трансляции любили показывать общим планом. Может быть одну из камер повернут и на его балкон. К тому же поговаривали, что людей, которые ведут себя на балконе пассивно, берут на прицел снайперы охраны. На всякий случай. Правда Лок ни разу не видел этих самых снайперов, но это вовсе не значит, что их нет.
Президент опустил руки и подошёл к трибуне, которую между очередными митингами уже давно не убирали. Площадь стихала. Выдержав паузу, Президент начал говорить и его речь усиленная микрофонами, громогласно понеслась по площади.

- Сограждане. Братья и сёстры. Друзья. Я фынужден сообщить фам нофость, которая потрясает, нет, просто шокирует любофа цифилизофаннофа челофека. Наглость Сефернофа преступнофа режима не знает границ. Я уже сообщал фам о фопиющем факте, о не имеющей прецедента фыходке сепаратистоф из органоф местнофа самоупрафления Юшера, посмефших заяфлять о фыходе из состафа нашефа государстфа и присоединения к Сеферу. Да, мы были фынуждены отстранить этих фрагоф сфободы и демократии от их должностей, несмотря даже на то, что они избирались на фсенародных фыборах  ф сфоей профинции. Мы имели на это прафо, о чем подтфердили фсе международные организации. Мы признаём, что при аресте сепаратистоф полиция фынуждена была принять жёсткие меры, ф борьбе с хулиганами и мародерами. Но это не даёт никакофа прафа Сеферянам фмешифаться ф наши фнутренние дела. И фот фчера их посол передал мне фозмутительную ноту. Это ультиматум: немедленно осфободить так назыфаемое прафительстфо Юшера и объяфить о референдуме ф этой части нашефа государстфа. Но мы, сфободные граждане Юга отфетим громким НЕТ! Нас не запугают никакие приспешники оккупантаф и монархистаф. Юшер есть и будет нашей территорией. Юшер для южан.

Площадь огласилась громогласными выкриками. Те, кто стоял с транспарантами трясли ими и высоко подпрыгивали. Ведь если их покажут по трансляции, им полагалась премия. Правда не все поняли последнюю фразу Президента, что она значила? Стоявший рядом с ним Западный Посол что-то негромко произнёс, и Президент закивал головой.

- Нет, я не гофорю о том, что мы будем изгонять сеферян из Юшера. Это наглые инсинуации. Я гофорю о том, что только Южане с их спрафедлифым и цифилизофаным политическим режимом способны дать процфетание этой профинции.

«Плохое слово – режим» - подумал Лок. Видимо об этом же подумал и посол, поскольку снова что-то негромко сказал Президенту.

- Короче гофоря, я официально объяфляю, что Юг не подчиниться никаким ультиматумам Сефера и если они хотят фойны, то мы к ней готофы. Пусть только попробуют сунуться, мы с нашими западными друзьями дафно готофы…

Тут президент осёкся, искоса посмотрел на помрачневшего посла и, решив больше ничего не говорить, просто отошёл от трибуны и задействовал свой фирменный жест – потрясание сцепленными в замок руками. Это получалось у него лучше всего. Заводило толпу и как нельзя подчёркивало единение правительства со своим народом. Ну и что, что Президент на западном языке говорил больше и куда как лучше, чем на родном. Важна любовь к своей Родине, и искреннее желание приобщить её к общечеловеческим ценностям.

Покрасовавшись перед камерами Президент отошёл к ветеранам и сел среди Таёжных стрелков. Лишь недавно это выражение перестало означать садистов и убийц, из-за угла расстреливавших своих же граждан. Дед, в такие моменты обычно вполголоса произносил самые страшные ругательства, но сегодня молчал. Видимо уже привык. А к трибуне один за другим потянулись известные люди. Говорили они много и куда как красивее, чем Президент, но смысл оставался тем же. Не дадим, не запугать, готовы и так далее. Наиболее радикальные политики щеголяли в военной форме, что по идее должно было вызвать патриотические чувства и показать их готовность самим пойти в бой. Лок особо их не выделил, они уже успели примелькаться в самом разном обличии.

Но вот на трибуну вышла девушка. Она тоже была в военной форме, новенькой, ещё не обмятой. Сильно волнуясь она заговорила:

- Я студентка, учусь в университете. А ещё я состою в Демократическом Союзе Молодёжи. Меня туда привела моя гражданская позиция, а не слухи о том, что студентов отчисляют, если они не в ДСМ. Мой возраст… ну уж простите, у девушек не принято спрашивать об этом.

Она улыбнулась и продолжила:

- Просто я хочу сказать, что родилась, когда Империя уже развалилась. Но мне много рассказывали о тех временах, о том, как монархисты пытались подогнать народ под свои понятия о свободе, о тоталитарном режиме, когда всякая свобода слова, всякое инакомыслие не только не допускалась, но даже грозило гражданину репрессиями. Я, выросшая в свободной стране, ни за что не хочу оказаться в том времени. Именно поэтому я однажды пришла в ячейку ДСМ нашего университета. Но этого мало. Мало только быть свободным и состоять в какой-либо организации. За свободу нужно ещё и драться, в самом прямом смысле этого слова. Вчера новостные агентства передали эту шокирующую новость о том, что Север предъявил нам свой наглый ультиматум. И что я вижу? Снова митинг, снова речи? Я у вас спрашиваю, отцы народа? Вы со своими речами не сходите с телеэкранов, но всё, что вы делаете это переливаете из пустого в порожнее. А если завтра Северяне развяжут войну вы встанете на границе и будете уговаривать их этого не делать?

Она повернулась к VIP-трибуне и посмотрела прямо в глаза Президенту. Все затихли, уже давно никто не обращался к Президенту и правительству с такими речами.

- Не знаю как вы, - продолжила она через несколько секунд, - а я вчера, едва услышала о грозящей нам войне, как встала, пошла на круглосуточный призывной пункт военкомата и вступила в ряды Добровольческого Корпуса. Я не буду говорить с врагами своей Родины, я их буду уничтожать. А сейчас извините, мне пора, через пять минут я отправляюсь в свою часть.

С трибуны девушка спускалась под громогласные аплодисменты и шла гордо подняв голову, как будто воплощение Жанны Д’ Арк. Картина была настолько величественная, что сам Президент встал и отдал ей честь. А она шла через расступающуюся перед ней толпу, не отвечала на напутственные возгласы, отстранялась от желающих пожать руку. Направлялась она к крытому грузовику в конце площади, возле которого её поджидал молодой человек в такой же не обмятой форме, с оружием и касками в руках. Поравнявшись с ним, девушка приняла каску, одела её на голову, взяла автомат и с помощью товарища заскочила внутрь грузовика. Молодой человек отбросил сигарету (простительная вольность для волонтёра) обошёл автомашину и сел в кабину. Мотор взревел и грузовик умчался, оставляя за собой клубы дыма.

Взволнованный увиденным Лок крикнул деду:

- Видел?

Но дед молчал. Обеспокоенный Лок направился на кухню. Дед сидел в кресле. Голова его склонилась на бок и он смотрел на экран невидящими глазами. Одна рука свешивались вниз и прямо под ней лежал открытый пузырёк с валидолом. Несколько таблеток рассыпалось по полу.


Похороны взяла на себя организация ветеранов Большой войны. Опасаясь, что со смертью деда ему откажут в продлении аренды квартиры, Лок в интервью подтвердил, что тот умер взволнованный новостью о подлом ультиматуме Северян. Впрочем, в общем потоке информации это интервью просто растворилось. Уже на следующий день после похорон, Лок отправился на работу и прямо на дверях увидел плакат – та девушка с митинга. Пронизывающий укоризненный взгляд, видимо тот момент, когда она смотрела на Президента. И подпись: «А ты готов?»

Уже три дня эта сцена на митинге не сходила с экранов телевидения. Журналисты пытались взять у героини интервью, однако командование Добровольческого Корпуса заявляло, что девушка не заинтересована в этом и просит оставить её в покое. Зато сокурсники и преподаватели  с удовольствием рассказывали о ней. О том, что она всегда была непримирима к соглашателям, отстаивала права студентов и в тоже время была хорошей, скромной и доброй девочкой. И конечно никто из них не ожидал такого патриотического поступка. Ректор подтвердил, что хотя девушка и не оформила всех положенных документов для академического отпуска, но он понимает порыв молодости, так что отчисление ей не грозит.

Парень в форме, на которой были знаки Добровольческого Корпуса, раздавал точно такие же плакаты и Лок не удержавшись, взял один себе. Он стеснялся признаться даже самому себе, что девушка его зацепила, и не только из-за её поступка. Было в ней нечто притягательное для мужчин, то, что возбуждает страсть и заставляет любить. И ещё заставляет быть рядом.
Весь день, сортируя письма на центральном почтамте, Лок думал о ней. Плакат висел перед глазами, к счастью не у него одного, так что он мог не выделяться своим поступком. А думал Лок о том, что неплохо было бы сейчас оказаться рядом с ней. Наверное, она не обратит на него никакого внимания, а потом начнётся война, они окажутся на поле боя и он заслонит собой её от пули, после чего тяжело раненого его отнесут в госпиталь и первое, что он увидит, придя в сознание её, ставшее таким знакомым лицо. Только оно будет доброе и милое. Или его пошлют на задание без единого шанса вернуться, он напишет ей письмо. А потом вопреки всему вернётся…

Он и армия. Эти слова никогда не произносились вместе, разве что в далёком детстве, в отряде бойскаутов. Хорошо, что первая Конституция не предусматривало всеобщей воинской обязанности. Всё, что Лок знал об армии это западные боевики. А что если…
Это «что если» он упорно гнал от себя, но тут его взгляд натыкался на девушку и он опять задумывался.

Что если пойти в Добровольческий Корпус? Война конечно реальна, но как-то мало вериться, что Северяне решаться ссориться с Западом. Развёртывающаяся на границе в Юшером дивизия, скорее всего просто демонстрация. Пошумят да успокоятся.
Уходя с работы Лок снял со стены плакат с красавицей и унёс домой. Долго искал место, где бы его пристроить. Повесил на кухне, рядом с телевизором и пока ужинал и смотрел новости девушка продолжала взывать к его долгу и совести. А на экране показывали события которые не могли никого оставить равнодушным. Сепаратисты из Ющера устроили резню, которую удалось погасить только благодаря вмешательству Добровольческого Корпуса. Тем не менее из провинции потянулся поток беженцев. Особенно запомнился Локу кадр, где маленькая светловолосая девчушка с косичками, сидя на руках у наспех одетой матери прижимала к себе перепуганную, а потому смирную кошку. И тут…

Да это была она. Уставшее лицо без единого следа косметики, выбивающиеся из-под каски волосы. Она держала в руках автомат и спокойно говорила в камеру:

- Это было нелегко. Мерзавцы использовали людей в качестве живого щита и мы вынуждены были это учитывать. Отряд потерял несколько по-настоящему хороших бойцов, прежде чем нам удалось отсечь ублюдков от заложников. И эти трусы сбежали побросав оружие и свои сепаратистские флаги с гербом Северян, даже раненых не унесли.

- Что Вы можете сказать телезрителям от себя  лично?

- Я не ожидала, что моя речь произведёт на людей такое впечатление. Мне сообщили, что молодые люди выстраиваются в очереди, чтобы записаться в Добровольческий Корпус. Ребята, мы вас ждём. Нам тяжело, но с вашей помощью мы справимся.

- И ещё один вопрос пожалуйста. Нам известно, что Вы не замужем. А близкий друг? Он здесь? С Вами?

Девушка смутилась:

- У меня нет парня, если вас это интересует. Но я уверена, что найду его здесь…

Вскинув автомат на плечо и не реагируя больше ни на какие вопросы она побежала догонять свой отряд.

«Я найду его здесь». «Я найду его здесь». Сердце бешено колотилось.

Как-то раз на этой самой кухне Лок разговорился с дедом. Тот глядя в экран телевизора смачно выругался:

- … их в … этих … патриотов …

- Чем тебе патриоты то не угодили? – Весело спросил Лок.

- Понимаешь, есть две категории людей. Первые без умолку трещат, флаги вывешивают, грудь себе кулаками пробивают, готовы жизнь за Родину… Вторые молчат, но в нужный момент встают насмерть и побеждают. Так вот, вторые могут стать первыми, но первые вторыми никогда.

Встают насмерть и побеждают. Вот она эта девочка, как раз из разряда вторых. А он, здоровый, двадцатисемилетний мужик перебирает письма. На Лока одновременно нахлынули стыд за самого себя, нежность к девушке и жалость к девочке с косичками. Нет. Он тоже второй.


Несмотря на ночное время призывной пункт работал. Сжимая в руках паспорт Лок несмело переступил порог. Народу было много, однако военкомат работал намного эффективнее любого торгового центра. К нему тут же подошла симпатичная девушка модельной внешности в парадной форме и юбке неуставной длины.

- Хотите вступить в Добровольческий Корпус?

- А… м… да, - смешался Лок.

- Идите за мной.

Соблазнительно покачивая тугими бёдрами, она провела Лока в небольшой закуток и предложила сесть. Сама же заняла место за компьютером. Стандартный набор вопросов, после чего девушка взяла его паспорт, внесла данные и положила в стопку таких же. И мило улыбнувшись, пригласила пройти дальше.
 
А дальше всё как по конвейеру. Лок разделся и пройдя несколько кабинетов с врачами оказался в комнате, где его подстригли. Из неё он попал в душ. После душа ему выдали форму. Заботливый интендант помог одеть её правильно. Дальше, в подвале Локу выдали автомат и снаряжение. Патронов правда не выдали, объяснили, что получит в части. И всё это сопровождалось улыбками, добродушием и истинным участием каждого работника военкомата. После получения оружия Лока провели в большой зал, вручили папку и попросили громко и четко прочесть текст на вложенной в неё бумаге. Лок прочитал:

- Я, Лок Тревел, вступая в ряды Добровольческого Корпуса, приношу присягу и торжественно клянусь:

Быть смелым и дисциплинированным солдатом, беспрекословно выполнять все приказы, отданные мне вышестоящим командованием, даже если они будут противоречить моим нравственным, идейным или религиозным убеждениям.

Стойко переносить все связанные с несением службы неудобства и лишения, отказаться на время нахождения в Добровольческом Корпусе от некоторых гарантированных мне гражданских прав и свобод.

Свято хранить и не разглашать никакую информацию, которая станет мне известна во время нахождения в Добровольческом Корпусе. А также обязуюсь доводить до вышестоящего командования информацию, которая станет мне известна и которая может представлять для него определённый интерес.

Я добровольно принимаю на себя обязательство прослужить в Добровольческом Корпусе не менее трёх лет.

Я в полной мере осознаю, что нарушение данной мною присяги повлечёт за собой всю полноту ответственности, я предупреждён о том, что нарушения присяги рассматриваются Военно-полевым трибуналом, приговоры которого предусматривают меру наказания вплоть до смертной казни и обжалованию не подлежат.

Вот и всё. Ещё двадцать минут назад свободный гражданин и работник почты, а сейчас волонтёр Добровольческого Корпуса о чём говорят нашивки на камуфляже, оружие на плече и удостоверение личности в кармане. Лока и остальных построили возле крытого грузовика и здоровенный сержант со звериным выражением лица прочитал список, после чего сказал:

- Сейчас мы дружно сядем в машину и проследуем в Юшир, в воинскую часть где вам салаги отныне суждено служить Родине. И не дай бог что… Помните, присяга, которую вы дали не пустой звук и не формальность, в некоторых случаях функцию военно-полевого суда берёт на себя непосредственный командир, коим на данный момент являюсь я. Вопросы есть?

Стоявший рядом с Локом рыжий веснушчатый паренёк кивнул на большой плакат, укреплённый на стене военкомата и робко поинтересовался:

- А она тоже в этой части служит?

Сержант оглянулся, посмотрел на Неё и громко расхохотался.



(Черновой вариант. Не знаю, стоит ли редактировать?)