Жизнь как жизнь

- История эта славная. Замечательная история. Вы не слишком то увлекайтесь словами, буквами и знаками препинания, если вздумаете записывать её с моих слов. Буквы и слова не главное в этой истории. Есть истории, где главное это слова. Эта не из тех.

После этих слов облачко табачного дыма стремительно вырвалось на свободу из тесных оков его ноздрей. Пациент по имени Матвелиус сидел у меня в кабинете и курил уже третью сигарету. Мужчина лет 60-65, белый, вероятно иудей. Его вид заставлял невольно проникнуться уважением к его жизненному пути… Словно воздух вокруг него сгущался и повторял конфигурации ураганов, некогда терзавших душу и тело Матвелиуса. Несгибаемый стержень воли чувствовался в этом человеке, а потому исходило от него спокойствие и легкое равнодушие к бытовым мелочам.

Впрочем, никто не знал, как его зовут на самом деле, откуда он, есть ли у него семья или родственники. Ни паспорта, ни каких-либо документов при нем не нашли. Ни один запрос не дал результата. Поэтому в клинике он числился под тем именем, которое назвал сам. Меня интересовало больше не его происхождение, а то, по какой причине его из распределителя отправили в клинику для душевнобольных. Это была наша четвертая беседа, но я не заметил каких-либо признаков патологии в его поведении или манере рассуждать.

- Это было давно.

- Как давно?- перебил я.

- Гм, кажется сейчас Вы наконец начнете понимать почему я здесь.

При этих словах добрая, но грустная усмешка проявилась на его лице, изменив конфигурацию линии губ и приподняв уголки усталых глаз.

- Чтобы все выглядело не как вымысел, доктор, я должен сказать Вам всю правду и признаться, что сам был свидетелем происходящего. Правда, Вы мне все равно не поверите. По крайней мере сразу. Поэтому о времени, когда люди о которых я буду говорить были живы, я скажу позже. Пока оставьте это «за кадром».

Он усмехнулся.

- Почему вы улыбнулись сейчас? – спросил я.

- «Кадр» - такое новое слово. Раньше таких не было.

- Э…- попытался я начать фразу, одновременно переключая трек в плейлисте.

- Итак,- бесцеремонно сломал он рождающийся в объятиях воздуха и моей гортани вопрос,- начнем.

Внезапно из колонок на моём столе зазвучал «Реквием» Моцарта.

И он начал своим ровным, чуть хрипловатым, басистым голосом:

Иосиф был моим добрым другом. Мы росли вместе, вместе приударяли за девушками, вместе учились ремеслу…учились жить… Именно это слово «вместе» лучше всего опишет Вам, доктор, то кем мы были друг для друга.

Синие глаза, доктор. Всё началось именно с синих глаз… Как небо…или скорее как море в котором отражается небо. Прошло столько лет, а я так и не смог подобрать слов, чтобы описать её глаза…Подбери я цвет с точностью до полутона, это не дало бы вам и толики надежды на то, чтобы представить её глаза. Пусть сам гений Леонардо изобразил бы разрез её глаз, но и это не помогло бы добиться портретного сходства. У неё были неземные, небесные, синие глаза. И это были глаза ангела, клянусь Вам.

Они познакомились в доме её отца, где мой друг выполнял очередной заказ. Иосиф быстро понял, что любит её. Не сразу конечно, день на четвертый, может на седьмой… Он сам не мог сказать точно когда он это понял. Не имеет значения. Поймите, доктор, он понял, что именно любит. Не влюбленность, не страсть, не игра, а именно любовь. Её синие глаза, а чуть позже и уста ответили ему взаимностью. Они встречались тайком. Радость и счастье пели в их глазах, руках, волосах. Весь мир пел для них песни любви. Как часто они повторяли, что нашли свой рай….

Потом место рая занял ад. Когда пришло время расчета за выполненный заказ, Иосиф попросил её руки. Ему отказали. Сами понимаете, времена раньше были не те. Её родители были богаты. Иосиф беден, как молодой колос пшеницы, едва приоткрывший для себя этот мир. Ночью они сбежали вдвоем и, переплывая реку, стали тонуть. Не знаю что стало с той лодкой, которую они выбрали.

Его спасли.

Её нет.

Иосиф был необычным человеком, доктор. Его душа была огромной как небосвод. В ней голосом теплых ветров и шелестом трав пелись все лучшие песни мира. После того, как это случилось, душа Иосифа стала маленькой, как след от укола, который так любезно и бессмысленно делает каждый вечер моя сиделка. В этом маленьком пространстве была собрана вся боль Земли. Не было безумств, истерик. Лишь молчание. Только молчание. Иосиф стал нем как рыба. Его лицо окаменело. Иногда слеза врезалась в пыль от опилок на его щеке и пряталась в густых зарослях его бороды. И это всё.

Так текло время. Иосиф много работал. Он ни с кем не общался. Приходил, выполнял заказ и уходил, забрав расчет. Ни слова, ни эмоции. Лишь пустота в его глазах.

Он стал известным плотником. Нажил себе состояние. Он ни разу не взглянул ни на одну женщину. Так он встретил старость…

Мария была самой красивой девушкой деревни. Однако и она сторонилась людей. Не смотря на её молодость было очевидно, что в душе её терзает какая то боль. Иосиф не удивился, когда отец Марии предложил Иосифу взять её в жены. Скорее отец Марии удивился, когда Иосиф согласился. Почему да отчего… Я не буду гадать, доктор. Может боязнь одинокой старости…

До свадьбы Иосиф и Мария заговорили лишь раз. Он увидел, как спрятавшись ото всех Мария тихо рыдала.

- Почему ты плачешь? Неужто я столь противен, что принес тебе беду, Мария?

- Нет. Беда пришла в мою жизнь. Но не ты принес её.

- Я твой будущий муж. Расскажи мне.

И она рассказала.

О том, как полюбила молодого человека.

О том, какие синие у него глаза.

О том, как они нашли рай на земле вдвоем.

О том, как её отец отказался выдать её замуж за бродячего лекаря.

О том, как её брат прилюдно пригрозил убить её возлюбленного, если тот ещё покажется в их деревне.

О том, как вскоре брат её умер от неизвестной болезни.

О том, как её любимый был схвачен и обвинен в убийстве её брата. Его отправили в тюрьму в Ишмаладе и там должны вскоре казнить…



- Завтра свадьба, тихо сказал Иосиф, - ты должна отдохнуть.



Свадьба была недолгой. Мария даже не могла вспомнить её во всех подробностях. Туман слез и боли сковал её чувства. Иногда она плакала на виду у гостей. Иногда выдавливала подобие улыбки. Всё умерло вокруг.

Ночь была слегка прохладной. Молодожены вошли в спальню. Мария обреченно стояла у кровати.

- Почему ты всё-таки вышла за меня замуж, Мария?

- Я… хочу … ребенка…. Пусть не от него. Пусть твоего. Он будет смыслом моей жизни, Иосиф.

Слова Марии были едва слышны в тишине ночи.



- Познакомься, Мария, это мой друг Матвелиус.



Я вышел на свет. Мария безразлично подняла глаза на меня.

- Он хороший и надежный человек. Он проводит тебя в Ишмалад. Я скопил достаточно денег, чтобы ты могла купить одну ночь со своим возлюбленным. Прежде, чем вы доберетесь туда, ты должна посетить оракула. Он поможет тебе. Ведь у тебя будет лишь одна ночь, чтобы зачать ребенка от своего любимого. И не возноси молитвы небу. Оно мертво. Когда-то я молил его, чтобы оно сохранило для меня мою возлюбленную и нашего малыша. Оно мертво, Мария. Звезды холодны и безразличны. Солнце и Луна лишь стрелки Вселенских часов. Отправляйтесь в путь немедля.

Слова Иосифа прозвучали отчетливо в ночной тишине. Словно каждое слово – вбитый гвоздь. А вбивать гвозди Иосиф умел.

Мария рухнула на брачное ложе без чувств…



Прошло полгода. Иосиф ждал нас, не сомневаясь, что Мария вернется. Так и произошло. Однажды вечером его дверь отворилась. Мария стояла на пороге бледная, но спокойная.

- Здравствуй, жена.

- Здравствуй, Иосиф, мой муж. Ты ждал меня так долго.

- Столько, сколько необходимо. Я вижу наши старания были не напрасны,- сказал Иосиф окинув взглядом фигуру жены.

- Всё удалось. Я благодарна тебе. Ты не только позволил мне быть счастливой, но и простил мне грех.

- Это не грех, Мария. Этого ребенка зачал не мужчина, а сама Любовь.

- Оракул предсказал мне судьбу сына. Он сказал, что ребенок мой будет великим человеком. Он будет учить людей Любви, учить что Любовь правит миром, учить что Любовь и есть Бог. Имя его будет прославлено не только в веках, но и в тысячелетиях.

- Как ты назовешь младенца, Мария?

- Оракул сказал, что имя его – Иисус.

Иосиф замолчал на минуту.

Потом поднял глаза на жену и тихо промолвил:

- Аве…, Мария….