Собачка

Он шёл по, до стеклянного мокрому, тротуару. Крупнокапельный, будто сыпавший вишнями, ливень подгонял укрыться хотя бы где-нибудь. Ботинки начали промокать, и он понял, что сухим до квартиры не доберётся. Надо спасаться. Тем более, дома всё равно никто не ждёт. Да-да, вот и кафешка, что на том самом перекрёстке. На том, где с одной стороны вечно мигающий прохожим, и неизменно жёлтым глазом, светофор, неизвестно зачем и к чему тут поставленный. С другой его стороны на столбе притаились стрелочные часы, по которым постоянно сверяет он свой бег на службу. Вот он, уголок, который должен дать ему приют, тепло и что-нибудь горячее.

Он редко заходил в публичные заведения. С тех самых пор, как от него ушла жена. Он и до свадьбы их как-то не особо жаловал.
Может оттого, что не хватало средств для пышных гулянок, а, может, потому, что человеком он был спокойным, тихим, можно даже сказать, замкнутым.
Часами мог он просто смотреть на улицу, наблюдая за тем, как солнце медленно сползает с небосвода, тяжело ложась, покрасневши от натуги, на серебристые
городские крыши.

Стряхнув капли с плаща и повесив его на причудливо изогнутую деревянную вешалку, он выбрал столик у окна. Сидя за ним он смог бы видеть весь маленький перекрёсток, с его мигающим регулировщиком и часами. Сделав заказ, состоявший из чашечки эспрессо, он задумался.

Стрелки на часах, тоже, казалось, задумались вместе с ним. Их движений практически не было видно. Вот и люди так же, размышлял он, как стрелки.
Большие крутятся, так, что они всегда на виду. Маленькие же живут неторопливо, незаметно так. Рождаются, работают и уходят. Тихо так. Незаметно.
Большие совершают виток за витком, накручивая вверх,по спирали жизни.  Маленькие трудятся медленно, но верно, на службе у больших. И редко достигают высот.
Большие легко преодолевают крутые подъёмы. Маленькие же ползут в гору очень долго, подчас со скрипом. Потому что они маленькие.

В это же самое время, пока он пребывал в раздумьях о смысле жизни, по тротуару, к перекрёстку, к бордюру, подбежала маленькая рыжая собачка. Она стала на самом краю, дрожа под непрекращающимся холодным осенним ливнем. В этот момент ему подали кофе. Приятный терпкий аромат отвлёк мужчину от всех остальных мыслей. Он сделал глоток и, от удовольствия, даже прикрыл глаза. Внутри стало тепло и комфортно. Вдруг кафе прорезали звуки живого саксофона. От неожиданности человек открыл глаза.

Но первым делом он посмотрел не в центр зала, откуда доносилась музыка. Его взгляд упал туда, где за окном топталась около образовавшейся на асфальте лужи
та самая маленькая рыжая собачка. Она всё ещё не могла перебежать дорогу. Огромные разноцветные машины, пролетая мимо, окатывали её с головой мутной смесью
воды с пылью. И оттого вид у несчастного животного был вовсе таким жалким. Таким беспомощным казалось оно. Маленькая, некрасивая, она будто была рождена для
того, чтобы страдать и рыдать. Капли, будто слёзы, стекали с её худенькой, измождённой скитаниями и, вероятно,голодом, мордочки.  Сколько в этой внешней
непривлекательности было щемяще - жалостливого... Он рассмотрел её даже сквозь плачущий витраж. А, может, не разглядел, но почувствовал это. Чем-то, скрытым
внутри каждого. Тем, которое иногда просыпается в людях, и всё изнутри сжимается: "Ты живой! У тебя внутри не холодное железо."

Почему-то вспомнился день, когда он, практически так же, одиноко и бесполезно, стоял под её окном и ждал, что она выглянет и позовёт его снова. И прошепчет, что развод был ошибкой. И он мок под осенним неласковым дождиком...и не открывал свой зонт... и чувствовал себя таким заброшенным, как будто мальчиком, заблудившимся в дремучем лесу и ищущим помощи, которая не придёт никогда. Так как не было у него ни верных друзей, готовых поддержать по первому зову, что обычно происходит только в кино или в правильных детских книжках, ни вообще кого-либо на этом белом свете,способных сострадать ему, обычному человеку великой страны. Да, вспомнил он также,что она, бывшая, в результате-таки появилась. Только не из подъезда. И не одна,а в сопровождении прилично одетого франта с тяжёлым по виду золотым перстнем на руке. При этом было видно, что франт этот был лет на десять постарше неё. И, по всему, имел на неё свои виды. А она, собственно, выказывала, что сама не против этого.

Да, всегда в жизни одни теряют то, что и другим-то подчас нужно весьма относительно. Иной раз только забавы ради. Правда, понимается это уже, что называется,опосля.
Такова правда жизни. Люди не всегда хотят уяснять для себя очевидное. Получив же отрицательный результат некоторые чешут затылки и сетуют, мол, предупреждали ведь,
и чего было не прислушаться. Но тут уж, как говорится, после драки поздно зубы собирать.

Между тем бедная псина вся издёргалась. Она металась между машинами и заскакивала обратно на асфальт, вконец изнемогшая и замученная. А он, наблюдая за ней,
поймал себя на мысли,что очень переживает за то, как она будет себя чувствовать после пережитого. И вдруг, принял для себя важное решение. Он, не испрашивая счёта,
кинул на стол смятую сторублёвку с мелочью, и мигом выскочив из кафе, в один момент оказался рядом с изнывающей от страданий собакой. Он присел перед ней на корточки.
И, как по заказу, дождь сменил гнев на милость, но улица тонула в стекающих, сверкающих в лучах проблёскивающего между тучами солнца, потоках. Мужчина посмотрел собаке
прямо в глаза. В них читалась зверская усталость и пронзительное одиночество. И тут случилось неописуемое - собака, не отводя глаз с глаз мужчины, вытянула вперёд
левую лапу. Ему навстречу. И, как ему показалось, в этот момент в её взгляде проскочили какие-то радость, или даже счастье, какие-то необьяснимые эмоции. Он снова,
может не увидел это, но почувствовал ТЕМ САМЫМ, что скрыто внутри и просыпается в нас, людях, в самые, подчас,неожиданные моменты. Он пожал её лапу. Потом погладил
мокрую собачью холку. Встал и, оглядываясь, пошёл. Собака побежала за ним.
Он был счастлив! Счастлив оттого, что его поняли! Как может без слов понять книжный настоящий друг, верный и преданный, способный на всё ради товарища!