Крестный путь

         Тёмная выдалась ночь. Тёмная и бессонная. Аня всё возилась, собирая в дорогу одежду, еду, всё, что нужно в долгий путь. Сыновья спали. Виталька недалеко от Сергеевой койки. Аня уже знала, что спит он чутко, можно было бы и ей прилечь, да невмоготу. Всё вспоминалось прошлое. Возникал в её воображении муж, Толя, огромный волосатый детина, чёрный от природы и от грязи, так как не любил мыться, сердился, когда Аня упрекала его. И он же – высохший, жёлтый, незнакомый на столе в день похорон, когда его задавила печень, а скорее – водка.
       Не знала тогда Аня, что когда не станет Анатолия, жизнь наладится понемногу, некому будет драться, бить посуду, кричать. Теперь Анне не нужно убегать к соседям с детьми из дому. Тихо… И хлопчики, слава Богу подрастали. Уже пошёл в школу младший, Виталька, а Сергей перешёл в третий класс. И был Серёга в отца – такой же высокий, чёрный, крепкий, он всё поддразнивал младшего. «Ну, чего скукуржился, не гнись, поскрёбыш!» Часто Сергей норовил стукнуть Витальку по пути, незаметно, мимоходом.  Раздражал он старшего брата, какой-то, мол, хлипкий, не умеет за себя постоять. А Аня тоже немного злилась на Виталика: «А ты защищайся. Не будь тютей!» Поворчит мать, а иногда и подсунет, что получше. От злости до жалости – один шаг. Так и жалели, каждый по-своему.
       Всё шло своим путём. Сергей восьмилетку окончил, пошёл дальше учиться в соседнее неблизкое село, уже в десятый класс перешёл Летом на каникулах на тракторе работал, помощником, заработал неплохо для мальчишки. Себе купил велосипед, а Витальке – гитару. Соседка тогда сказала: «Вот и дождалась ты, Аня, помощника!» А Аня помалкивала, не очень радовалась, ещё этому учиться целый год, а Витальке штаны просиживать сколько! Пока дождусь помощников!
          А беда тут как тут, вот она. Поспешил Сергей на переезде по пути в школу, как он с тем поездом не разминулся, никто не знает. Притащили  Анне помощника без ног, говорит, опаздывал. Лечили, лечили в местной больнице… Гангрена проклятая всё сгрызла выше колен. Анна и выла, и по земле каталась, а что делать. Стала по врачам бегать. Больно смотреть на сына – большой чёрный обрубок. Чуть культи зажили, стал он с кровати скатываться, хотел покончить с собой скорей. Но брат Виталька стерёг. Как-то даже из петли вытащил почти синего. Как он к кроватной спинке пристроился, страшно подумать…
         А врачи что, говорят все одно и то же, высоко, мол, отрезано, какой тут протез, да ещё культи плохо зажили. С тех пор стал Виталик спать рядом с братом, всё молча сносил: и маты, и проклеены, и слёзы. Всё терпел, только совсем перестал говорить, а он и так был молчуном. Замкнулся, наконец, и Сергей.  А Анне кто-то сказал, что в город надо ехать, там профессора, кандидаты всякие, наука, может быть, помогут. Исходилась мать вволю, высохла, с бумагами бегала, без Сергея, смотрит в глаза врачу: «сын у меня»…
      А врач что, как и все, высоко, мол, отрезано. Господи! Дальше, дальше бегом. Уже и в городе не к одному врачу попадала Анна, а тут один попался какой-то не такой, как другие. Листал, листал бумаги, глаза у него чёрные и какие-то стыдливые что ли, не как у других, уверенных в себе людей. Он все анализы пересмотрел, перелистал много раз, выписки, снимки на просвет изучал, а сам иногда на Аню взглянет, видит, как мать ест его глазами. И вдруг: «Привези сына, мать. Попробуем что-то сделать».  «Спаси тебя бог, родной», - Анна схватила его руку и стала целовать. Тут доктор встрепенулся: «Да ты что, мать! Вези скорее!» На обратном пути Анна думала, отчего это я о боге сказала, нет, неверующая я. Как такое могло с сыном случиться, какой бог мог такое сделать, для чего? За что? Что он видел в жизни, этот мальчик? Калека в 18 лет…
         Анна думала: «Как будем ехать? Далеко до города». А ночь закончилась мглистым рассветом. «За село дойдём с Виталькой, там автобус к поезду довезёт, в автобус люди подсадят. Свои все. Знакомые. Из автобуса – тоже помогут. А как с поездом быть? Ладно бы платформа была низкая, а вдруг ступеньки к ней? Не вспрыгнет ведь Серёга, сердешный!»
      А Сергей тоже весь день думал: «Что за врач в городе? Какие протезы, если все говорят, что пока никак нельзя сделать. А вдруг? И как они меня довезут?» ; жалость к себе, к Витальке ела сердце. «Тоже мужик выискался! Сам как жердь, в чём только душа держится, а тянет меня, носит, терпит… и мать извелась совсем. Лучше бы не жить, да не дают, дураки такие!»
         Прошла ночь. Прогрохотал за селом поезд, длинный товарный состав, где-то вспыхнула фарами машина, полоснули по окну огни. Аня увязала линялый  рюкзак, разбудила сыновей. Оделись, поели немного, Сергей всё молча, сел на свою тележку, дощечку на подшипниках, сверху сидение, обитое дерматином, подвязался ремнями, затянулся потуже. Заперли хату и двинулись в Крестный путь. Каждый нёс свой крест – Аня, Сергей и Виталий. Всем досталось! Самым счастливым, наверное, был покойный отец. Не дожил до этих дней.
         Виталий и мать с двух сторон толкали Сергея в плечи, тот сидел на своих колёсиках, голова, плечи, просто бюст, памятник. Вот и весь человек… Докатили тропкой к автобусу. Виталька запыхался, лоб мокрый. Мать с одержимость во взгляде – к очереди: «Люди добрые! Помогите – в автобус…» И чудо свершилось, когда приехал автобус, никто не ринулся вперёд, сначала подхватили Сергея как пёрышко и поставили рядом с сидением. Сергей давно в автобусе не ездил, смотрит, видит пол, раньше пол не видел, высоким был, а теперь у самых глаз видит – билетик валяется, спичка, окурок, ноги видит, на женские не смотрит, а на мужскую обувь обращает внимание. «Какие кроссовки хорошие! Не успел поносить… Ничего не успел вообще. Будь она неладна, такая жизнь!» А автобус подбрасывает на плохой дороге, сердце у Сергея неспокойно подпрыгивает. «Как они меня в поезд посадят?» Те же люди, что втащили Сергея в автобус, вынесли его, а один мужчина  сказал матери: 
        - В поезд собрались, я вижу. Идите в медпункт, там носилки дадут и сопровождающего.
        - Спасибо, добрый человек.
       Покатили тележку дальше. Сергей плечи набычил, мать и Виталька толкают, а когда дорога идёт вниз, придерживают. В медпункте  санитара не было, сестра сказала: «Вам без носилок проще будет. Пошли вместе к проводнику, там пассажиры, грузчики помогут». Как-то вместе вышли на перрон, носильщик встретился, поднял Сергея, посадил на свою телегу, мать ему деньги суёт, а он сердито отказывается. Подсадил инвалида в поезд, занёс в вагон, устроил на полке и ушёл, не оглядываясь. Мать сергеево сидение от ремней освободила, пошла просить постель, прикрыть хотела сына от чужих глаз, а там проводница, молодая такая, задерганная, кричит:
     - Да вы что! И сесть не успели, сразу же спать хотите. Я ещё посадку не закончила, билеты не собрала, а им – постель спать хотят. Надо же!
       Ушла Аня тихонько на своё место, Сергея плащом прикрыла. Уже потом пришла к ним в купе проводница та самая, билеты хотела взять, увидела пустое место, где ноги должны быть у Сергея, побежала обратно к своему месту, ещё и упрекнула Аню, которую поманила за собой. 
       - Что же вы сразу не сказали, кому постель нужна!
       - Ну, что ты, дочка, у тебя работы много, его носильщик занёс, ты тогда вышла к кому-то из вагона на минутку, не видела нас.  Я не обижаюсь.
        Проводница, видно, переживала, всё старалась принести им самым первым в вагоне – чай, сахар, печенье. Потом, ночью, Аня долго с ней сидела, говорили. А Виталик спал напротив Сергея, вскидывал голову на каждый шорох, как привык. Утром, когда прибыли, эта самая проводница, Наташа, позвала крепких мужчин, чтобы помогли вынести Сергея. Поезд уже тронулся, а она всё махала платком. «Какой парень красивый. Вот где горе…»
         В городе Аня уже хорошо дорогу знала, сели бы в метро, да кого тут станешь просить, все бегут, летят, турникеты всякие обходить нужно. Не так уж далеко, пошли пешим ходом все трое. Круто вверх по бульвару  толкали Сергея, снова он не видел людей, только серый асфальт стелился перед глазами, мелькала обувь – туфли с рантом, кроссовки с тремя белыми полосками…
        Чем ближе к больнице, тем сильнее волновалась Аня. Шли почти без остановок, всё вверх, да вверх, упираясь в широкие плечи Сергея. «Виталька аж посерел», - подумала Анна, - «ничего, скоро уже». Закончился Крестный путь в приёмном отделении больницы, а может быть, по-настоящему только начинался?! Срочно вызвали врача, которого назвала Аня. Он встретился глазами с Сергеем и подумал: «Выдержит. Должен». Сказал ему коротко:
         - Ты должен стать на ноги.
           Тот оторвал взгляд от туфель врача, вскинул голову и тихо спросил:
         - Как?
     Доктор тем временем отстёгивал ремни, велел принести каталку, куда и положили беспомощного Сергея, без своей тележки он вообще чувствовал себя раздетым и беспомощным…  Врач всё время подбегал к Сергею, щупал что-то, писал, смотрел ещё и ещё раз рентгеновские снимки, снова писал. Это тянулось так долго. Наконец, он обратился к Ане:
         - Сына Вашего оставляем, всё, что возможно, сделаем, чтобы он смог ходить на протезах. Уход у нас неплохой.
         - Доктор, - взмолилась Аня, - я должна Вам сказать тихонько… Может, выйдем с Вами на минутку.
        Вышли. Аня сказала, что Сергей всё время пытается покончить с собой, потому его нельзя оставлять одного. Может быть, её оставить тут или брата, Виталика. В этот момент в приёмном покое раздался какой-то шум, как будто подтверждая слова матери, доктор увидел, что Виталик удерживает Сергея, только что пытавшегося упасть с высокой каталки.
       - Можно мне тут остаться? - обратился Виталий.
       - Но, милый мой, ты что, не учишься, не работаешь?
       - Он десять классов окончил, - сказала Аня, - а теперь всё с братом.
       - Вот ещё задача. Хотя… Оформим тебя санитаром, свои семьдесят рублей получишь, плюс питание, поможешь убрать, ну, и уход за братом. А? Привезите, мама, его аттестат, медкомиссию на месте пройдёт. Санитары всегда нужны. Проживём!
        Бесконечно длинные полтора года Виталий работал санитаром в ортопедическом отделении. Когда Сергей засыпал, он мыл туалеты, подносил больным судна, выливал их, выносил сломанный гипс, уносил тазы с гноящимися кровавыми бинтами. А Сергей учился терпеть, набивал себе мозоли на культях. Протезы всё время меняли, совершенствовали, облегчали. Бесконечно, как ему казалось, оперировали обрубки, делали «пластику», снимая живую кожу со здоровых мышц…
        И вот настал, наконец-то день, когда Сергей сам, с палкой, даже без помощи брата, уже без костылей, медленно прошёл по палате. Виталий отвернулся к окну, чтобы никто не видел его слёз. Тут врач подошёл к нему:
         - Вот что, парень, сдавай-ка документы в медицинский. Кто-кто, а ты у нас врачом будешь. Все рекомендации готовы!
        Сергей ковылял, но улыбался, врач тоже выглядел довольным, а Виталий закусил губу, так же глядя в окно, чтобы не разрыдаться на людях, будто лопнула в нём какая-то пружина…
       Аня, измотанная поездками к сыновьям, хозяйством, домом, начала потихоньку оживать. Сергей начитает ходить! Ей не верилось, а ещё – та девушка из поезда, проводница, всё пишет, обещает приехать, когда Сергея домой выпишут. «Господи, помоги. Мы же прошли Крестный путь!» - думала Анна, которая не верила в бога.