Ночной Бред

Война. В это слово вложено слишком многое поколениями, чтобы его еще нужно было объяснять. Война есть везде и всегда. Сегодня говорят, что закончилась чеченская кампания, ушел в прошлое Афганистан, но еще остались «горячие точки», в которых идет война.
Почему я поставил себе такую цель: воевать? С чего я, по сути, маменькин сынок, воспитываемый до десяти лет бабушкой и дедом в мире и согласии, собрался воевать? Что это за мания, любовь, сумасшествие по войне? Почему год назад я открыл это для себя? Без всяких внешних намеков, без родственников-военных и знакомых, связанных с войной. Просто осознал, что война – это тот мир, который примет меня и растворит, в котором я буду самим собой. Что за древние гены заговорили во мне? Хотя какие, к черту, гены… Уже толпа родственников и друзей говорила мне, что я дурень, не понимаю своего счастья, идиотус; смеялись надо мной, искренне считая все это несбыточным. Взывали к моей совести, напоминали о родителях. И так ничего и не добились. Мое упрямство порой невозможно перебороть. Кто-то не понимает, почему я не иду на срочную службу, но иду служить «по контракту». Наверное, эти люди действительно не видят разницы. На срочной ты не воюешь; вообще ничего не делаешь. Совсем. А по контракту, война – это твоя работа. Профессиональный военный. Его профессия убивать. Мало кто хочет становиться таким. И по нынешним меркам, да, я наверное, сумасшедший. Я долго копался в себе, пытался понять, что меня так привлекает в войне…
Я могу признаться себе, что испытывал страх смерти, один на один с собой, когда пытался представить свою смерть. На людях не боюсь. А ночью, один… Страшно. Зубы сводит, особенно после сна, одного и того же, из месяца в месяц. Он уже перестал быть кошмаром, я к нему привык. Сон моей смерти. И каждый раз я просыпаюсь после своей смерти. В ее момент. И вот тогда становится страшно. Ты начинаешь в это верить. Наверное, это судьба – умереть на войне. По-другому я не смогу. Но объяснить это тем, кто меня окружает… Зачем? Что они поймут? В лучшем случае покачают головой. В худшем - упекут в психбольницу. Приходится придумывать оправдания. Недавно нашел практически идеальное: я иду воевать за чужие жизни. Ведь если не воюют контрактники – воюют срочники, которые автомат видели только на картинках, а стрелять тем более не умеют. Одна жизнь контрактника-профессионала стоит доброго десятка жизней «зеленых» парней с учебки, если судить по одному бою. Так вот за них я иду воевать. Чтобы не гибли эти салаги ни за что, по воле нашего правительства. Пусть гибнут те, для кого это работа, за которую платят соответственно риску. Хотя иду я туда не за деньгами, естественно.
Во мне борются две сущности. По одной я - примерный семьянин, заботливый муж, отличный отец. По другой я – бобыль, себе на уме, холостяк со стажем, никем не интересующийся и никому не интересный; вояка, так и не довоевавший свою войну. Это если я прав и меня не убьют, как это снится. Метания между этими двумя сущностями раздирает меня потихоньку. Ради первой я должен отказаться от войны, своего предназначения. Ради второй я должен отказаться от семьи. Любой. Война и семья не совместимы. Нужно забыть, что у тебя есть родители, бабушки, дедушки, братья, сестры. Война дает тебе другую семью. А заводить свою до или после войны я просто не имею права. Зная свой характер, я не хочу портить человеку, который мне будет очень дорог, ее жизнь, ее лучшие годы. Да и не хочу я сидеть на месте. Война затягивает как наркотик, оторваться от которого невозможно. Наверное, я сопьюсь. В обоих случаях. Я просто не переживу нормально ни того, ни другого. Ни жизнь семьянина, ни жизнь бобыля… Вот только спиваться буду по-разному. Если не убьют. Каждый раз, как начинаю строить планы, эта мысль появляется ниоткуда, и будто сверло начинает наматывать на себя и рвать все мысли. Если не убьют. Что хуже – умереть как личность или умереть как человек, один из? Каждый решает сам для себя. Если сумеет понять, когда он кто. Если успеет сделать выбор. И если не промахнется. Слишком много «если». Они окружают и не дают покоя. Почему мне кажется, что я схожу с ума? Раздвоение личности? Нас двое? Нет. Я один. Но в двух лицах. Или их гораздо больше? Почему я не сплю в это время, а пишу этот бред на засаленном от рук листе бумаги? Ведь нет ничего страшнее этого листочка в клеточку. Он заставляет выкладывать в него то, от чего тебя самого передергивает изнутри, а неприятный холодок добирается от живота куда-то за переносицу. Вот сейчас я опять боюсь смерти. Я просто не могу ее представить. Я странный. Я боюсь того, что представить не могу. Это не неизвестность, отнюдь. Но это то, что невозможно осознать. Я могу увидеть свой труп. Этого я не боюсь. Но понять состояние своих мыслей и своей сущности я не могу. Что это? Какой-то барьер, поставленный природой? Ведь это была бы смерть наяву, разом решившая все вопросы. Но она мне неподвластна. Пока. Если не убьют.