Письмо четвёртое

Утром в пол шестого довольно приличная толпа уже стояла внизу. Ждали автобус. Он подкатил в 5:35. Не спеша, погрузились и поехали. Мы уже стали привыкать к тому, что нас везут последними, но тут оказалось в середине. В W. мы въезжали в 10:30, объездив опять чёрти сколько посёлков, но как я уже говорил, мы никуда не торопились и в этот раз наслаждались поездкой.

На душе, конечно, было тревожно. Ведь этому городку предстояло стать нашей новой "родиной".  Какой он?  Как встретит? Въезжая в город мы все конечно раскрыли глаза, но чудес не бывает. Типичный немецкий городок. Аккуратненько. Чистенько. Кукольно. Всё сверкает. Нас провезли через центр и поехали куда-то дальше, а когда автобус стал въезжать во двор, окружённый забором, по верху которого шла колючая проволока в три ряда, кто-то высказал предположение, автоматчики на вышках ушли, наверное, на обед, скоро должны вернуться и тогда с нами окончательно всё станет ясно. Кто-то нервно хихикнул, и наступило гробовое молчание. Такого, мы никак не ожидали.

Во дворе стояло два двухэтажных здания очень напоминающих казармы, чем они в прошлом и являлись, пока не были приспособлены под общежитие (которое мы сразу же переименовали в общежидие) и не радовали глаз архитектурными излишествами. Здания были расположены перпендикулярно друг другу и образовывали, что-то типа буквы Г, между горизонтальным и вертикальным штрихом которой был проход. Длинное здание было, собственно жилым помещением, а короткое кухней-столовой и как бы актовым залом на втором этаже которого, тоже были жилые комнаты.

Перед входом сидела бабулька экзотического вида, и когда автобус отъехал мы, то есть три семьи и ещё одна женщина инвалид с ребёнком из Питера, остались с ней как бы один на один. Она. Сложив руки на груди: "Шо вы сюда приехали?! Вы шо, не видите шо это за дерьмо!? Езжайте обратно. Здесь и без вас хватает!!" Тут открывается дверь и выходит женщина: "Ой, мама! Шо ты людей расстраиваешь! Не видишь, дамочка сейчас в обморок грохнется! Оставь их в покое, они сами всё увидят!" Немая сцена, как пишут в сценариях. Я уж открыл, было, рот, чтобы послать эту бабульку по известному адресу, но Люська взяв меня за руку, тихо сказала: "Ты что, не видишь, не везёт бедной женщине в жизни. Оставь её в покое".

Сначала нас повели к коменданту на KПП превращённое в административное здание, который от нас получил банальное прозвище Белокурой Бестии. Он действительно был блондин и имел светло-голубые глаза. В зависимости от настроения они превращались, то ли в голубые льдинки, то ли в два водянистых пятна в которые было не очень приятно смотреть. Он принципиально "не понимал" жестикуляции и когда переговоры заходили в тупик, а туда они заходили в девяносто девяти процентов случаев, говорил примерно следующее: "Вы не знаете языка. (Затем следовала пауза) Вы находитесь на территории Германии, а здесь говорят по-немецки. Найдите переводчика и приходите". Без коменданта нельзя поселиться. Примерно чрез полчаса все кто приехал, и мы в том числе с потерянными рожами слонялись по двору. Никто не знал в достаточном объёме немецкий. Тут, откуда ни возьмись, появляется дама и оттопырив нижнюю губу, говорит: " Идёмте" и про себя, но так, чтобы мы слышали: "Как вы мне все надоели".

Делать нечего. Идём. Оказывается. Ведь мы не первые, а она у себя в городе работала учителем немецкого языка и как только приезжают новые граждане разыгрывается выше описанный спектакль. Затем, промурыжив людей какое-то время, обычно час, полтора (где люди возьмут переводчика в чужом городе и чужой стране?) на сцене появляется эта дама и дело двигается дальше. Странно, но кроме этого пункта у меня к коменданту больше не было никаких претензий, хотя позже приходилось к нему обращаться по разным вопросам. Дела он вёл чётко. Не имел блатных и любимчиков. Не вербовал стукачей. Требовал чистоту и порядок, но не так как нам показывали по телевизору немцев, а нормально в разумных пределах. Уважал нашу частную жизнь, насколько это было возможно в тех условиях, а первое впечатление оставил не приятное.

Следующей фигурой, с которой нам предстояло познакомиться, был Hausmeister Альфонс. Я сразу не понял, если он альфонс, то почему Hausmeister (хаусмайстер - это дворник, но с большим набором обязанностей) или Hausmeister это имя? Если это так, почему нам его представляют. Мы ж не на экскурсии. Да и мужик по внешнему виду не тянул на альфонса, хотя, сколько я альфонсов видел в своей жизни? Оказалось все наоборот. Альфонс - имя, Hausmeister - должность. И вот этот Альфонс выдаёт нам постельное белье, кухонные принадлежности. При желании можно было получить, даже зубную щётку. Также у него средства для мойки, чистки и поддержания порядка. Ведро, швабра, тряпки и если пожелаете дополнительно в комнату стул, стол и разной мелочёвки по возможности. Далее он ведёт на кухню и, показывая на электроплиту, объясняет, что четырёхконфорочная плита закреплена за двумя комнатами. Две конфорки за одной, две за другой. А вот духовка общая и как ни странно, всё понятно. В общем, после всех формальностей мы заселились в комнату на втором этаже размером примерно пять на пять метров. Две двухэтажные койки, одну из них мы сразу разобрали и превратили в двуспальную кровать, стол, два двустворчатых шкафа, маленький холодильник, размеры морозилки которого вогнали меня в лёгкий шок. Цыплёнок табака в фольге там не помещался. Только без фольги. Вот и вся меблировка.

Все очень хорошо, но время двигается к четырём. В Rathaus мы уже не успеваем. (Rathaus-Исполком - я и дальше буду вводить немецкие слова, они вошли в наш  обиход и без них просто не обойтись. Мы так разговариваем в действительности). Альфонс нас успокоил, сказав, что время прибытия в город берет отсчёт с момента поселения в общежидие (название не долго продержалось, сменившись на немецкое Heim-общежитие) так, что мы можем не торопиться и обустраиваться.
 
Вот ещё один интересный момент, Белокурая Бестия подчёркнуто требовал переводчика, Альфонс же не знал ни одного русского слова, мы пока, почти ни одного немецкого, а каким-то непостижимым образом умудрялись понимать друг друга. Конечно, речь не шла о задушевной беседе. Самое простое. Иди туда, возьми то, а попробуй, пойми куда идти и что взять.

А как же новоселье? И тут мы решили объединиться с нашими новыми питерскими знакомыми. Больше просто не с кем. С такими людьми нам раньше общаться не приходилось. С ними явно было, что-то не так. Что именно сразу не скажешь. В глаза не бросается, но по мере общения проявлялось как фотография в "Поляроиде". Разговаривали они каким-то странным тоном, как будто их подслушивают и элементарные вещи не говорили, а сообщали с видом как сообщают о том, что у вас случился пожар или вот-вот будет наводнение или землетрясение. Выглядели вечно перепуганными, плюс куча разных мелочей, создающих общее впечатление людей прибитых из-за угла пыльным мешком по голове. Причем одним мешком и сразу все трое.

Но, как говорится, на безрыбье... Денег из Nuernberg(a) получили достаточно. А что? Мы не можем себе позволить?! Хватит!! Нанищенствовались!!! Даёшь гулянку до небес!!! И мы пошли в магазин. Он был почти рядом, метров триста пятьдесят - четыреста. Это сейчас таким магазином никого не удивишь, а в 95-м году? Черт! Все написано по-немецки. Хорошо хоть картинки понятно показывают, что там внутри. Ведь раньше мы ходили в такие магазины как в музей и не очень задумывались, что за продукты там внутри так как не собирались покупать, а сейчас?  Оставили мы девчонок чесать в затылках, а сами пошли в винно-водочный отдел, и тут... Ведь мы, что знали? Водка. Три-четыре вида. Или она есть или её нет. Короче из знакомого был только Амаретто, но ведь это ликёр и его стоит четыре - пять видов. Взяли мы какого то напитка, самую красивую бутылку. За 17 DM. В складчину.  Скажи мне кто дома, что я куплю бутылку стоимостью моей полумесячной зарплаты? Но мы не дома и заработной платой пока не пахнет, а что дают - то дают. Г у л я е м!!!

Когда разложились, то еда была вроде бы как съедобная, но сей  спиртной продукт... Уж на что я разной гадости за свою жизнь перепробовал, но это скажу я вам... По маленькой рюмке хлопнули и поставили под стол. Не нашлось героя продолжать. Перекусили и пошли гулять. Городок тихонький. На улицах никого. И это в полдевятого вечера летом. Мы гуляли около часа и встретили двух человек выгуливающих собачек, а прохожих ни одного. Потом до меня дошло, они ведь все на машинах едут. А движение будь-здоров. Машина за машиной и на велосипедах народ встречается, а мы пешком как белые вороны. Но нас это не очень волновало.


Продолжение http://www.proza.ru/2009/12/05/67