Бред

Письмо другу

Как тебе такой сюжет? Близок к помешательству?

В первый день вахты после 150 граммов "Салют, Златоглавая!" приснился мне странный сон. Сейчас уже трудно вспомнить его в подробностях, но общая фабула была такова.

Я вдруг оказался среди сотоварищей по комитетской конторе, причем, по странному стечению обстоятельств, все мы как бы оказались переводчиками. Этот вывод я сделал из того факта, что нам сверху спустили документ на многих листах, который надлежало срочно перевести. Все мои товарищи дружно сказались занятыми и отказались переводить. По злой иронии судьбы в этот момент мимо нас проходил генерал Иудин (наградил же господь фамилией моего бывшего начальника), который увидел документ у меня в руках и заявил, что срочно ждет его перевод.
Совершенно в духе моих реальных отношений с этим гоголевским персонажем я тут же решил, что сие распоряжение меня тоже не касается и вскоре даже заполучил как бы легальный повод откреститься от него после того, как зам. нач. по кадрам товарищ Коротаев велел мне сопровождать его на какую-то нелепую встречу в московской гостинице "Советская" (не уверен, что таковая есть).
Так или иначе, к концу дня я пребывал в смятении чувств по поводу распоряжений начальства, которые меня весьма напрягали морально. Данное мое состояние в полной мере разделял начальник отделения Гена Давыдов, в прошлом неплохой и простой пацан, скурвившийся по причине злое..учей карьеры в конторе.

Итак, в шесть часов вечера мы с Геной оказались в моем сне идущими вместе по аллее на улице имени Сергея Мироновича Кирова в городе Калуге. Гена, возбужденный перипетиями прошедшего служебного дня, бурно изливал свои эмоции вслух, а я просто брел по зеленой аллее, залитой летним солнцем, и медитировал, кивая начальнику отделения. Так мы дошли до угла улиц имени Степана Разина и Тульской, при этом вся архитектура представлялась во сне на момент эдак года 1983-его. Улицы были голыми, с типичной застройкой в виде домов из белого кирпича и магазинов совкового типа.

По сюжету сна, мы направлялись в какую-нибудь пивную, коих тогда было совсем мало. По пути мы миновали одно заведение, в котором я узнал безалкогольное кафе - совершенно странное и в высшей степени нелепое явление в нашей жизни. В итоге Гена привел меня в какое-то незнакомое мне место, где пиво отпускалось из некоего автомата за металлические монеты. Взяв два бокала, мы уселись было за деревянный стол, как тут же подверглись агрессии со стороны местных бомжей. При этом я как бы уже был знаком с этой публикой и знал, как себя вести с ними, тогда как Гена был просто обескуражен и потерян. Один бомж нагло упал перед нами на колени и пополз под нашу лавку и стол, явно "наезжая" на нас и вымогая денег или выпивки, как мне показалось. Начальник Гена был просто в шоке от этой выходки и не знал, как себя вести. На такую реакцию собственно и рассчитывали бомжи. Я же мгновенно сориентировался и принял неожиданное решение, выбив шаткие ножки из под стола и обрушив его тяжелую плиту всем ее весом на наглого вымогателя.

Этот мой жест оказался весьма эффективным и оградил нас обоих от агрессии со стороны бомжей, продемонстрировав обитателям забегаловки наши крутые нравы. Однако, Гена продолжал все это время находиться в трансе, и этим воспользовался другой мерзкий урод, начавший было осторожно стыдить нас за неадекватно суровое обращение с его товарищем. Пришлось мне обложить хама семиэтажным матом и рекомендовать столь же лаконично и убедительно быстро очистить помещение, пока я не разбил бокал о его дурную голову.

На этом мой сон в общем-то и прервался.
 
Оценивая сей сюжет, я сделал вывод, что навеян он был, вероятно, моим недавним общением с бывшими коллегами, которые показались мне совершенно беспомощными и неприспособленными к выживанию в современной жизни.

А вообще же все это чистейший сюрреализм, и я, вероятно, снова сегодня напьюсь. По всей вероятности, я переживаю кризис нервного напряжения, который не снимается, а усугубляется в отпуске. Раздражаюсь по малейшему поводу.
Вчера услышал в программе Соловьева интересную мысль о том, что жизнь стремительно проходит, а мы все к чему-то готовимся, все копим и откладываем на потом, когда будет уже поздно и неинтересно жить. Для меня это было открытием. Ведь и так я не представляю себя старым и немощным, вызывающим сострадание окружающих и собственных детей. И ведь есть бабки сегодня, чтобы вкусить сладость жизни, увидеть мир во всех красках. Наверное, глупо откладывать их на потом, когда кроме лекарств они ни на что будут уже не нужны. Да и поздно пить боржоми, когда печень развалилась.

Тенгиз
2002