Удел счастливцев

УДЕЛ СЧАСТЛИВЦЕВ

В одну из тёмных августовских ночей небо над моим домом  разверзается, и  звёзды, ранее холодными , безразличными ко всему на свете колючками цепко висящие на небосводе , теплеют . Они трепещут и бьются , словно птицы , кидаясь на туманные прутья ночи . Сначала с неслышным шорохом  срывается одна , и падает , скользя из мёрзлой бесконечности, увлекая за собой всё новые и новые россыпи живых огоньков . Как  искры умирающего костра  несутся к земле пригоршни звёзд , принося с собой лёгкий , еле слышный шелест бесконечных тысячелетних ливней.
          В детстве  я мечтал стать капитаном дальнего флота. Теперь мне кажется, что все дети об этом мечтают… Стоять на ходовой рубке, перед штурвалом… Ходить в красивой серебристой форме под синеватым, бьющим через панорамные иллюминаторы космическим сиянием и веским голосом отдавать правильные приказы.
Каждый год на лифту с ободранными, испещренными граффити стенами я поднимался как можно выше, на последний этаж, а там - по дребезжащей железной  лестнице  - на крышу . Вверх , вверх - туда где между антенн и труб видно небо .
Каждый год  я смотрел на волшебный праздник звездопада , но
однажды заметил , что дожди стали вовсе не такие уж и яркие .
-Что случилось ? -  спросите вы
-Да ничего ! Просто я вырос ; и теперь в небе сгорают не яркие падающие звёзды , а камни , железки и прочий  космический хлам.
Вот  так  шоколадной конфеткой во рту растаяли годы. И документы уже в звёздном лицее. Родители отговаривали меня и , даже, пытались запретить, а я всё никак не мог понять в чём собственно дело. Но потом, позднее, мне объяснили, мне рассказали старинное придание живущее в нашей семье.
      В начале прошлого века одному моему предку по отцовской линии приснился непонятный сон. Он сидел в полутёмной комнате за столом, рядом потрескивал камин, за окном бушевала осенняя хмарая непогода. Напротив находились трое странно одетых людей. Первый, в чёрном прожженном комбинезоне сказал: « Отец, я сгорел в танке под Ровно в сорок первом, наша храбрая рота продержалась три атаки и ещё восемь минут...». Второй  в морском бушлате произнёс: « Дед, я утону. Столкнутся два корабля в северной Атлантике поздней осенью. Когда через два часа подойдут спасатели, они найдут восемьдесят окоченелых трупов. Холодное море...». А третий, чьего лица почти не было видно, а серебристая форма перепачкана красной глиной, смущаясь, пробормотал: «Я умру на Марсе, у подножия пика Грея…».
Неужели вы ничего не поняли? Его сын действительно сгорел в
танке, а ещё один потомок погиб в 2005 году в море, в двух с половиной часах пути от Рейкьявика. Но я, конечно, забил на все предостережения, поступил и через пять лет вышел в свой первый рейс к Марсу вторым пилотом на патрульном судне «109»  серии «Ганимед». Астросиноптики обещали метеоритную опасность по всей трассе и, естественно, что на пути нам не попался ни один астероид. Капитан Бакс- старый как журавль, но всё ещё крепкий мужик, плавающий всю сознательную жизнь, боящийся только свою жену и сглаза, то и дело, с известной долей рисовки, призывал  комету Галлея на головы сапожников из метеоцентра.
Через месяц «109» вышел на орбиту красной планеты, выполнив по дороге ревизию трёх автозаправочных станций, одна  из которых отняла у нас семьдесят часов, ушедших в ремонт стёршегося контактного узла.
     Прошло пятьдесят лет - как на Марс был сброшен ледяной планетоид, покрывший половину планеты стометровым слоем воды. Теперь песчаные холмы сплошь заросли джунглями, прикрытыми сверху мощным облачным слоем. Чистое небо - только над экватором, где и располагались основные колонии. Помнится, я только сменился, сидел в кают-компании, наш штурман читал стихи, что-то вроде:
Моя душа- как полная луна
Холодная и ясная она
За иллюминатором был Фобос.
-Это твои стихи?
-Ты знаешь, Саша- откликнулся он- В конце позапрошлого века, весной в России и в Испании родились два мальчика. Они росли и жили ничего не зная друг о друге  и, в общем-то не страдали от этого. Учились, много путешествовали, особенно первый, оба писали стихи. Один русский поэт, второй - испанский. Одному отпущено тридцать пять, другому – тридцать восемь. Один расстрелян как враг народа в 1921году, второй - под той же формулировкой в 1936. Это написал первый.
-Вы ошиблись, Миша- мы не заметили как вошёл радист.- Это стихи другого поэта.
Вспыхнул яркий свет. Дрожал звонок общей тревоги. Станция столицы колонии - «Новый олимп» через ретранслятор передавала экстренное сообщение: лайнер «Южный крест » , забравший триста рабочих с уранового рудника, улетавших на Землю по окончанию контракта, при неизвестных обстоятельствах, то ли упал, толи совершил вынужденную посадку в необитаемом районе планеты. Связи не было. Пыльная буря укутавшая всё небо над колонией, не давала подняться вертолётам Марсианской аварийной службы. Нам предписывалось срочно пребыть на место, узнать причину посадки и при необходимости помочь пострадавшим.
Капитан сманеврировал, и, через четверть часа «109» завис над местом  катастрофы. Пять человек погрузились в десантную шлюпку. Шлюпка отстрелилась и, тормозя двигателями начала входить в атмосферу. Пробив облачный слой, мы начали снижаться. Из-за бури видимость была почти нулевой, так что перед самой посадкой шлюпка срезала верхушку гигантской сосны – удар был такой силы, что нас смешало и разбросало по рубке.
Мишка выбрался из угла, выругался, плюнул кровью и хмуро спросил:
      -Что может быть хуже выбитого зуба, а Саш?-
-Два - ответил я потирая шишку на лбу.
Мы сели на западном склоне пика Грея, в семи километрах от «Южного креста». Наш маленький отряд двинулся в путь, прорубая себе дорогу в голубовато-изумрудных зарослях. Пик Грея имеет всего полторы тысячи метров. Но каких! Ноги скользили и разъезжались, пот лил непрерывно, комбинезоны прилипли к спинам. На высоте джунгли отступили и, началось то, что на Земле называлось бы Альпийскими лугами. Вот тут мой взгляд упёрся в белые, высокие, круглые сооружения.
-Смотрите!- я протянул руку.
-Господи! Башни молчания!- выдохнул капитан и тут же скомандовал- Все назад!
Бакс спускался первым и , на все вопросы - только: « Потом ». Через час после посадки мы, измученные, несмотря на меньшую тяжесть, растянулись на полу шлюпки, ничего не понимая.
-Три минуты на отдых - капитан рвал пломбы оружейного погреба, бросал на пол излучатели и пороховые карабины - Всем вооружиться. Бегом вперёд!-
Знаете почему меня понесло в космос? Думаете мечтал с детства? Как бы не так! На самом деле - вырос, окончил школу и думать забыл о детских снах. Знаете как это бывает? Очаровательная длинноногая Анна и мне было восемнадцать и я… Я был влюблён. Впервые. Я был безумно счастлив и, в один миг промчалось лето и осень и громко смеясь белым, бездумным как цветущий жасмин смехом подкрался кошачьими шагами зеленоглазый декабрь.
Мороз рухнул на город в середине декабря и ниже тридцати, и лишь тридцать первого пошёл снег. Сначала мелкий, а потом всё крупнее и крупнее, неся с собой неизбежную оттепель.
Дом был старый, четырёхэтажный с толстыми кирпичными стенами в полметра, и очень тёплый. Был маскарад и фейерверк за окнами, был размытый свет гирлянд в глубине зелёной темноты, была музыка, было ощущение какой-то новогодней ирреальности. Весёлые, остроумные парни, очаровательные девушки. Ощущение своего всесилия и доброты, а потом боль в сердце и вопрос:
- Ты что такой грустный ?-
Вам случалось когда- нибудь замерзать в степи? Нет?
Сначала всё нормально, потом начинают гореть руки и ноги, и лицо горит, будто его колют иглами, потом горит всё тело, а потом тебе становится тепло и сладко. Отнимаются руки и ноги, и уши закладывает ватой, и устало-блаженно опускаются веки, знаешь, что нужно встать, но не хочешь. А потом... Потом - видение южного города, мучительно-сладкий аромат яблок и ... конец. Вот тоже самое почувствовал и я, когда в полутёмной кухне сказал:
-Я люблю тебя!-
А она сказала: « Я знаю » и отвела глаза, в которых я успел прочитать всё - и неловкость , и раздражение , и досаду, и нежелание говорить на эту тему и уж конечно же: «Нет!»
А когда она вышла и села на подлокотник кресла рядом с тем
парнем и провела ладонью у него по щеке. Знаете как я себя почувствовал? Точь-в-точь как скиталец-матрос с погибшей во льдах шхуны, замерзающий где-то на леднике мыса Флор. Как   пахло яблоками! Но только почувствовал, а сам улыбнулся:   « ладно,не будем об этом » , а сам отошёл к окну и выкурил подряд полпачки, хотя и не курю, а сигареты всё время гасли , когда я после нервных затяжек торопливо стряхивал пепел, и я снова зажигал их ,а они гасли, и я выбрасывал их в форточку и доставал новые. На утро была оттепель и была другая девушка - куда красивей и обаятельней первой, но каждый раз проводя рукой по её волосам, мне грезилась тёмная кухня и матрос с мыса Флор и она...
  Она пожалеет, решил я, пожалеет , что потеряла такого парня.
Назло ей я поступил в звёздный лицей. Это было глупо, но это было.
Уже вечерело , когда мы вновь подошли к башням. До « Южного креста » по моим подсчётам оставалось не более трёх вёрст. Впереди стали заметны отблески зеленоватого огня, ясно свидетельствующие о применении боевых излучателей.
- Приготовте оружие! -успел выкрикнуть капитан.
В зарослях левее ярко вспыхнула звезда и маленькая граната лопнула у самых ног Бакса.
-Берегись !-
В кустах вспыхнула ещё одна звезда. Часто как камнепад застучали два наших карабина. Я бросился к капитану - без сознания, но всё-таки жив. Мишка лазал в кустах подсвечивая себе фонариком. Фонарик выскочил из руки и повис на ремешке. Штурман вышел, выронил излучатель, отвернулся от нас, плечи его конвульсивно дёрнулись. Когда луч света ударил ему в лицо, кожа показалась серо-зелёного цвета - его стошнило.
-Посмотрите там! - хрипел он, указывая в сторону веток с оббитыми пулями листьями.
На красноватой глине , в листве лежало существо, изрешечённое нашими пулями. Ростом более двух метров, с двумя руками и ногами, руки имели по четыре пальца без ногтей, покрытых зеленоватой, скользкой, как у ящериц шкурой. Вместо головы - абсолютно голый шар - волос не было, вместо носа - отверстие прикрытое перепончатой заслонкой, два зрачка плавали  в одной глазнице, из ротовой щели текла синеватая слизь - ничего более отвратительного, чем это существо мне видеть не доводилось. С трудом сдерживая рвоту я отошёл в сторону.
         Наш маленький отряд, нёсший капитана, подошёл к « Южному кресту » через час. Всё было кончено . В воздухе плавился дым, лужи крови и кучи трупов людей вперемежку с существами. Больное воображение прошлого - марсиане стали явью, и когда! Через шестьдесят лет колонизации. От лайнера мало что осталось. Всё было побито и разграблено. Бакс очнулся.
- Капитан... капитан, откуда они взялись... эти...- заикался Мишка, по его бледному лицу текли слёзы - эти... чудовища.
Механик с радистом смотрели остановившимися глазами, куда-то  в себя и , кажется, были на грани тихого помешательства.
- Это не марсиане - выдавил Бакс -Вы знаете как проходила колонизация?
Когда сбросили лёд и вода проникла в глубь планеты, начались непонятные реакции - углекислый газ поглощался, происходило мощное выделение кислорода, температура быстро поднималась. Не прошло и десяти лет как на Марсе появились первые колонисты - пять тысяч заключённых  и три тысячи энтузиастов - зелёных юнцов, ехавших сюда молодыми семьями . В считанные месяцы колония дала нефть , уран и пластмассу. Работали переселенцы с юношеским задором , забывая порой о себе. Первые признаки надвигающейся катастрофы появились через три года. У юных родителей появлялись первенцы без ушей , с одним глазом, без волос. Тут всплыло - счётчики Гейгера были неисправны, а очистные фильтры и вовсе никуда не годились. Люди заметались, пытались улетать на родину, но их не отпускали, потому что набрать других желающих не могли. В городах царил страх и паника, начинался хаос. На земле с авиабазы исчез боевой фрегат « Алхимик » с грузом оружия. Говорят оно попало на Марс, если конечно не принимать во внимание той истории, что до сих пор ходит по кабакам от астероидного пояса до Венеры - о кем-то встреченном корабле, блуждающем в беспредельном космосе с разбитыми двигателями, на палубах которого валяются скорченные мумии - всё что осталось от экипажа. На Марсе вспыхнуло восстание, освободили заключённых, с Земли бросили десантников. Никогда не думал, что умирают так просто.
Два войска сталкиваются в долине. Конечно штыковые атаки и стрельба картечью с пятидесяти шагов приносят свои плоды, но войска слишком велики, а силы равны. День, другой, третий. Наконец один из предводителей узнаёт , что существует тайная тропа в тыл врага. На следующий день послан большой отряд, бойцы идут след в след, один за другим - тропа очень узкая и петляет по скалам - и, вы представляете, когда за очередным поворотом передовой боец сталкивается лицом к лицу с идущим первым солдатом противника. Идущие первыми обречены - даже если заколоть троих подряд, штык четвёртого найдёт тебя. Бойцы бьются яростно всаживая штыки, бьются и не могут остановиться, бьются не понимая за что, и наплевать , что смолкла стрельба в долине - одно из войск разбито, бьются ненавидя самих себя, чтобы повторилась та история шестнадцати тысяч войн которую они ненавидят. Мятежников разбили и тут началась резня. Десантники были нормальные парни, но перед боем их напоили и они были в ярости - что многие их товарищи погибли и , они насиловали женщин и убивали невинных изуродованных природой детей - резали штыками, топтали, топили. Оставшиеся в живых бросились в леса, а славные добрые парни подняли вертолёты и ударили по бегущим инсектицидами  для насекомых. Они думали, что перебили всех и постарались побыстрее забыть. Не вышло - люди выжили. Отдельные стычки продолжались ещё лет пять. С тех пор о них не слышали, а вот теперь  вновь...
- Так эти уроды... Эти ... Это люди? Это наши братья?
- Да! - кивнул капитан - Они не зарывают своих покойников в почву Марса, так и не ставшую родной. Белые башни - это склепы. Оттуда умершим легче унестись на Землю - далёкую потерянную Родину.
Механик и радист смеялись ровным безучастным смехом. В небе застрекотали лопасти  вертолётов Марсианской аварийной службы.
На следующий день последнее поселение было сожжено, а жители перебиты. Капитан скончался, механик с радистом сошли с ума, мы с Михаилом и большая часть участников акции уничтожения были объявлены врагами народа и сосланы на Меркурий. Мишка повесился через три года пребывания в этом  аду, я пробыл семь лет и был оправдан после семьдесят второго совета. Таков удел всех счастливцев,  to the happy few , как справедливо писал один датчанин.