На струе 2 глава 1. Скоро тридцать Фака

Я не видел эту сучку долгих семь месяцев. Мы познакомились в "Контакте". Наташа была моложе меня лет на десять. Может, даже больше. Наверное, она даже все еще ходила в школу. Ну, и что? Не думаю, что это тянуло на статью. У нее вряд ли хватило бы мозгов, чтобы настучать на меня ментам, а потом шантажировать, высасывая из меня нервы и бабло.
   К счастью, нынешнее поколение 90-х не отличается умом и сообразительностью. Оно наглое, прущее напролом, но глупое и во многом примитивное. Словно мой покойный бультерьер... Его поведение легко предугадать, поэтому эти ребята обречены на поражение в битве с нами - людьми из далекой и суровой эпохи 80-х. Конечно, это было дерьмовое времечко, но оно закалило нас, сделав намного сильнее нынешнего племя слабаков и балаболов.
   В реале с Наташей было чертовски скучно. С ней не то, что поговорить было не о чем, но даже трахаться было сущим дерьмом. Фачились мы нечасто, всего пару раз. Откровенно говоря, меня к ней больше не тянуло. Разве что, ради разнообразия. Как сейчас, когда дрочить надоело, а искать телку заебывало.
   Оба раза она неподвижно лежала подо мной, зажмурив глаза, и только стонала в сладких муках экстаза "какой у тебя член, боже, какой у тебя член".
   "Что с ним не так?" - удивился я.
   "Наоборот, он такой твердый", - сказала Наташа, когда мы закончили с сексом (я так и не кончил, а она, как минимум, сделала это дважды, ****ь), и курили на балконе гашиш с сигареты.
   "Наверное, у тебя до *** пацанов было до меня", - предположил я безразлично, глядя на то, как сгорает в пол-литровой пластиковой бутылке "Боржоми" плюшка.
   "Ну, не то, чтобы много - человек двадцать, только у всех он был, ну, вялый", - пожала она плечами, и жадно всосала в себя сладкий дым, зажмурившись от удовольствия.
   "Шлюха", - угрюмо буркнул я.
   "Ни ***, у одной моей подружки было сто восемь человек", - улыбнулась Наташа, и принялась искать свои трусы.
   "И когда она только успела", - нахмурился я.
   "Если начинать с четырнадцати лет, многое можно успеть", - вполне серьезно ответила Наташа.
   "Подгонишь ее телефон? Или, может, замутим секс втроем?" - оживился я, натягивая себе покурить.
   "Обойдешься", - фыркнула сучка.
   Раззнакомились мы с Наташей достаточно быстро. На фотографиях малышка смотрелась вообще заебись, куда старше своих лет - словно шлюха с платных порно-сайтов, которые я, хвала всеобщему беспределу, как и все остальные, могу посещать совершенно бесплатно.
   Короче, мы быстро снюхались. К тому же, она тоже активно выступала по теме дудки. И, конечно же, у нее не было ни денег, ни связей, чтобы что-то размутить. Зато у меня травы и прочих шишек постоянно было в изобилии, так что мы нашли друг друга.
   Киев, что ни говори, злостный город. Через малолетних барыг, которых полным-полно трется в сети, можно достать практически все, что угодно. У меня, разве что, возникали проблемы с гашишем. Да и то, недавно, через Алекса я познакомился с одним мужиком, который согласился напрягаться раз в месяц за полграмма, и доставать десятиграммовый кусок пластилина.
   Недавно пришла осень. Под ногами уже валялись желтые листья. С каждым днем их становилось все больше. Я вот уже как год сидел без работы. Кризис, понимаете? Ситуация, честно говоря, была нерадостной. Конечно, я немного зарабатывал, сводя между собой людей: журналистов и политиков, инвесторов и рекламодателей. На то и жил. Но, по сравнению со старыми добрыми временами денег все равно не хватало.
   Раньше многие могли себе позволить ничего не делать, и зашибать вполне нормальные бабки для развеселой жизни в столице, пока шахтеры и прочий рабочий класс загибались за куда меньшие деньги в забоях и цехах.
   Страшнее всего было то, что я не испытывал никакого угрызения совести. У меня была железная отмазка: вокруг дышало немало козлов, пользы от которых было еще меньше чем от меня, но, при этом, они зашибали куда больше лэвэ, трахали не придурковатых малолеток, а таких же юных, но зато совершенных моделей, и вместо того, чтобы простаивать по два часа под метро в ожидании барыги, получали свою порцию радости вместе с кофе прямо в постель.
   Поэтому, долгими ночами, я частенько бухал вискарь шестнадцатилетней выдержки, давясь от жалости не к тем, благодаря кому, собственно, жили такие как я - нищим бюджетникам, держащим на своих железных хребтах страну в этом смутное время, а к себе - одинокому и бесцельному, как и вся эта ****ская жизнь.
   Хотя, по правде говоря, работать у меня не то, чтобы не было возможности, а просто ломало. Вставать по утрам, куда-то ехать, сидеть в тесном офисе среди каких-то дегенератов, слушать, как они жалуются на свою никчемную жизнь, постоянно что-то втирать начальству, которое ни *** не понимает в том, что делает... Нет, такие расклады однозначно были не для меня.
   Моя трудовая книжка уже долгое время пылилась на книжной полке. Рядом с полным собранием сочинений Владимира Ульянова. Я купил его на барахолке и бородатого букиниста. Отвалил, между прочим, штуку зелени. Мне было не жалко. Все равно, если разобраться, это были нетрудовые доходы.
   Случилось это за месяц до того, как мое тепленькое местечко под крылом у одного бандита-депутата, которыми кишела столица, накрылось медным тазом. Пацану пришлось сокращать непрофильные расходы. Затратный боевой листок в глянце, где я с трудом выдавал полосу текста в неделю, был в их числе.
   Хотя, я его не вину - он был афганцем, контуженным. Он воевал. Нынешнее поколение обоссалось бы при одном виде ствола. Я уважаю таких людей как он, несмотря на то, что сукой он был редкостной.
   Наверное, я был истинным классовым врагом Владимира Ульянова, чьи труды проштудировал от безделья. Чтобы поработать у меня занимало не более тридцати минут в день. Сделать пару телефонных звонков, написать кое-какие письма на мыло, перетереть что-то в аське - все это можно было делать в промежутках между сральником, дудкой и ритуальной послеобеденной мастурбацией.
   Хотя, в этом и заключается вся прелесть истории: мы можем спокойно смеяться над великими идеями и людьми, легко забывая о том, что вполне справедливо делали с такими моральными уродами как мы еще несколько десятилетий назад. О том, что историю нужно чтить, говорят запуганные этой же историей задроты. Мы же будем просто идти вперед, имея ее в виду, но не меняясь из-за деталей, потому что жизнь - чересчур короткая штука, и все может закончиться в самый неожиданный момент.
   Тонны баксов мне было совсем не жаль. Привычка легко расставаться с деньгами появилась у меня давно. Еще в те времена, когда лэвэ на кармане никакого и в помине не было. Поэтому, когда бабки наконец-то поперли, я уже ни в чем себе не отказывал.
   Наверное, с тех пор, как у меня появились на кармане деньги, я наконец-то попробовал кокс, трахнул дорогущую шлюху, смотался на выходные оторваться в Амстердам, и купил себе плазму, значение лэвэ в моей жизни отошло для меня как минимум на второй план, уступив место всепоглощающей меланхолии парня, который уже добился всего того, о чем мечтал мальчишкой, и теперь просто не знал, куда и, главное, зачем двигаться дальше.
   Год спустя, стройный ряд мрачных довоенных книжных корешков и одинокий серый прямоугольных трудовой книжки образовывали в едином ансамбле символический монумент, напоминающий мне о былых временах. Пожалуй, все же, лучших: жил я более сыто, наркоты и марочного бухла было ровно столько, чтобы быть счастливым, да и телок приходилось трахать куда чаще, чем теперь.
   Эх, ****ь колотить...
   Нет, я не жалуюсь. Тотальное большинство моих ублюдочных сограждан живут еще хуже. Но, на то они и ублюдки, чтобы на них не ровняться. Страна вообще в полной заднице. Загнулось на *** все, что нерентабельно. Все остальное надежно прибрано к рукам разной мрази: кто помельче, кто побольше. Сути дела это не меняет.
   Единственная возможность выжить - крутиться среди всех этих уродов, быть для всех хорошим, и тихо делать свое дело. Чтобы, например, в один прекрасный момент собрать пожитки и рвануть отсюда куда подальше. В Сербию, Индию, Тибет.
   Куда угодно. Только подальше из этого города, который, сам по себе, совсем неплох. Прочь из этой страны. Удивительно, что я родился здесь, удивительно, что это моя родина. И, конечно же, нужно скрыться от них - всех этих уебков, окружающих меня все эти долгие двадцать девять лет.
   ****ь, скоро тридцать. Все это время они были рядом. Суть в том, что они - не мы. Они - чужаки. Мне плевать, что мы говорим на одном языке. Хотя, большинство пользуется жутким суржиком. Чертовы дегенераты. Не выучить за жизнь ни одного языка не могут только какие-то уебаны. Для меня совсем не важно, что у нас одинаковые паспорта.
   У нас не было ничего общего.
   Они жили своей жизнью, а я своей, словно чужак в какой-то чертовой оккупации. Проблема была в том, что я всегда старался максимально абстрагироваться от них. Не пересекаться с этим быдлом. Общаться только с теми немногими людьми, которые были мне действительно близки. Пускай даже и они не всегда понимали меня, но тут был возможен хоть какой-то компромисс. Но никак не с люмпенами, которые, увы, в отличие от меня, старавшегося закрыться, наоборот всячески лезли в мою жизнь и наполняли ее тем дерьмовым липким ощущением низменного примитивного жлобства, которое могла нести с собой субстанция, гордо именуемая народом.
   Да, я знаю, что люди везде такие. Но, фак, судьбой мне было предопределено жить в этом городе, в этой стране и рядом с этими людьми. Поэтому и ненавидеть мне суждено было именно их.