Мне приснился странный сон

В большом и не известном мне заведении тусуется много людей и детей. Идёт какая-то то ли акция, то ли презентация. Народ хаотично перемещается или толпится кучками то там, то сям. Суматоха, смех, гомон, шум, звон бокалов…

В переполненный зал, в котором негде яблоку упасть, выкатывают на тележке огромный многоярусный торт. Всё движется к завершению вечера. Молодая красивая женщина, брюнетка с кроваво- красными губами ( про таких говорят «вамп»), как бы хозяйка этого вечера, предлагает всем присутствующим:

- А теперь все гости могут подойти и взять себе на память об этом вечере по одному сувениру.
 
Когда я подошла к торту, то оказалось, что это вовсе не торт, а многоярусная подставка, уставленная маленькими статуэтками, сделанными из фарфора или стекла. Я очень медленно и очень внимательно начала рассматривать эти статуэтки. Мне хотелось выбрать что-то необычное и со значением.
Наконец, я выбрала самую большую по размерам статуэтку, величиной немного меньше моего кулака. Все остальные статуэтки были меньше моего мизинца. Я выбрала  бело-розового фарфорового слоника с задранным вверх хоботом. Довольная своим выбором, я положила слоника в сумочку.

В это время по залу пробежал тревожный ропот:

- Смотрите! Этому парню совсем плохо!

Все начали оборачиваться:

- Где? Кому плохо?

За боковой колонной за столиком сидел юноша. Даже не юноша, а подросток, которому было не больше 14-ти лет. Внутри себя я ощутила, что должна ему помочь. Не то, чтобы помочь именно ему, а любому, кто нуждался в моей помощи здесь, в этом зале.

Я подошла к юноше, наклонилась и с участием в голосе проговорила:

- Ты выйди из этого душного помещения на воздух и тебе сразу станет легче.

Он послушался меня, встал из-за столика и пошёл к двери. На некотором расстоянии я пошла следом за подростком. Как только он вышел на крыльцо и глотнул свежего воздуха, его начало тошнить. Он стоял согнувшись пополам, и из его открытого рта, после каждой рвотной судороги,  фонтаном изрыгалась желчь ядовито-зелёного цвета.

Толпа, которая из любопытства, тоже выкатила на крыльцо, чтобы наблюдать, чем дело закончится, начала роптать:

- Да у него печень больная, ему срочно надо в больницу!

- Хоть бы кто-нибудь оказал ему помощь! Какие всё-таки люди стали бездушными! – благородно возмущались они.

Все стали говорить между собой доверительным шёпотом, не трогаясь с места.
«Интересно, подумала я во сне, кого они имели в виду, говоря это? Какую-то третью субстанцию из космоса, которая прилетит и окажет подростку помощь.»

Я подошла к нему. Спросила:

- Ты идти сможешь? Я помогу тебе дойти до больницы.
 
Ко мне присоединилась женщина. С виду простая: полная противоположность гламурной толпе. Она старше меня. Лицо излучало материнскую доброту.
Мы повели подростка в сторону остановки общественного транспорта. Пока шли к остановке, я внимательно смотрела по сторонам, чтобы понять, где я нахожусь. Мы шли по левую руку от барьера метровой высоты, а вся толпа, которая вышла из помещения, где проходила презентация, шла по правую руку от барьера. Оказывается, у толпы праздник продолжается, и им не хотелось из-за некого инцидента прерывать его, и, слава Богу, что нашёлся кто-то, кто уладит эту, так некстати появившуюся неприятность.

Кто-то крикнул мне в спину:

- Большое вам спасибо, что присмотрите за моим сыном.
 
Я обернулась. Это говорила женщина-вамп, хозяйка этого вечера.

- Поймите меня правильно, мне надо во чтобы ни стало довести этот вечер до конца, - она смотрела на меня с мольбой в глазах.

Итак, я с подростком и женщиной пошла одной дорогой, а родная мать подростка с праздной толпой – другой.

Когда мы пришли на остановку, подросток вдруг прямо на глазах стал уменьшаться в размерах. Он превратился в 4-х летнюю пухленькую девочку. Я взяла девочку на руки, решив, что так будет надёжнее.

Подошёл трамвай открытого типа. Такие трамвайчики-паровозики обычно бывают в больших развлекательных парках. Зашли в трамвайчик и сели на свободную скамью. Я обратилась к мужчине, который сидел недалеко от нас:

- Вы не подскажите, как доехать до ближайшей больницы?

-- Больница будет через две остановки.
 
Мы ехали по какому-то небольшому южному городку неизвестной мне страны. Почему-то я решила, что это была Турция, в которой я никогда не была в реальной жизни.
Вышли через две остановки. Я предложила зайти в бар, чтобы выпить воды и осмотреться в незнакомом городе. Если девочке становилось плохо, то женщина добросовестно мне помогала: то сама подержит малышку на руках, то чистеньким носовым платочком протрёт вокруг ротика, чтобы убрать рвотную массу, то шапочку на головку наденет, чтобы не напекло.

Я оставила женщину с девочкой за столиком, а сама пошла к барной стойке. Кроме нас, в баре посетителей не было. Весь обслуживающий персонал – мужчины. По внешнему виду и одежде я решила, что они турки. Я обратилась к бармену:

- Пожалуйста, стакан холодной воды.

Не моргнув глазом, с непроницаемым выражением лица, лениво расщепив свои толстые губы тёмно-фиолетового цвета, он процедил сквозь зубы:

- Три копейки, - при этом его чёрные глаза были совершенно безмятежными, как будто он находился в нирване.

Сбоку от барной стойки в ряд стояло ещё пять турок-официантов: белые рубашки, тёмные брюки, жилетки малиново-коричневого цвета и на голове – шапочки с кисточкой. Все они молча наблюдали за мной, а я – за барменом, который в широкий стакан наливал воду прямо из ржавого водопроводного крана. Я удивилась, что за воду из водопровода он запросил деньги. Правда, три копейки – не такая уж большая цена.

Из кошелька я достаю монету, изготовленную в Беларуси, и кладу на прилавок. Турок ленивым движением берёт монету, долго её рассматривает и всем своим видом показывает, что он не знает такой страны и поэтому мои деньги здесь не котируются.

Ко мне подошла женщина, с которой я сюда пришла, и даёт бармену российскую монету. И, хотя её монета была очень старая, даже почерневшая от времени, на которой ничего не было видно, тем не менее, турок, очень довольный, взял эту монету только потому, что она из России.
 
Бармен поставил передо мной гранёный стакан с водой. Затем достал из-под прилавка грязное ведёрко и ржавыми щипчиками вынул из него три кубика льда, которые перебросил в стакан.
Одной рукой я взяла стакан с водой, а другой рукой потянулась за своей монетой, которая оставалась лежать на прилавке и сверкать серебром в лучах приглушённого электрического освещения. «Здесь не пригодилась, может в другом месте понадобиться. Зачем оставлять турку монету?» - подумала я.

Но турок оказался проворнее: оскалившись ослепительно белыми крупными зубами на фоне смугло-коричневого лица и сизо-фиолетовых толстых губ, он схватил мою монету и спрятал в кармане брюк, уставившись на меня немигающим взглядом.
Я отошла от барной стойки и поставила стакан перед девочкой с женщиной.

- Вы пока посидите здесь, а я пойду и прощупаю обстановку. Надо узнать, где точно находится больница, - сказала я и вышла из бара.

Я медленно шла вдоль дороги. Что я делаю в этой чужой стране? Почему я должна помогать чужому ребёнку при живой матери, которая, не смотря на то, что её ребёнок нуждается в помощи, спокойно продолжает где-то развлекать толпу, приглашённую на презентацию? Но я понимала, что, сколько бы я не возмущалась, я не смогу бросить этого ребёнка на произвол судьбы, и доведу это дело до конца.
 
Итак, я вышла на незнакомую мне улицу чужого экзотического города неизвестной страны. Начали сгущаться сумерки, но солнце ещё не закатилось за горизонт. Передо мной широкая автострада, вдоль которой с обеих сторон росли пальмы. Широкие сочные  листья гнулись под тяжестью и слабо шелестели под воздействием южного ветерка. Я ветра не ощущала. Я ощущала, как горячий воздух окутывал меня с ног до головы. На встречу попадались редкие прохожие-мужчины. Женщин не было. Все мужчины были одеты в светлые широкие одежды из тонкой ткани, которые ниспадали до земли.

Я перешла автостраду на другую сторону. Подошла к барьеру метровой высоты, который уже был вначале моего сна. За ним я увидела совершенно другую и кипучую жизнь города. Путь к городу преграждала река, которая текла вдоль барьера. Река была довольно широкая. Её воды были мутными и рыже-коричневого цвета. Глядя на реку, в моей голове промелькнула расхожая фраза: «Мутные воды Ганга». Но я точно знаю, что нахожусь не в Индии, а в Турции.
 
Может, я ошибаюсь, и нахожусь уже в Индии? В реке копошатся очень много худых темнокожих детей. Их лица светятся радостью, что они барахтаются в мутной реке. За рекой вдоль берега видны дома. Это не шикарные, а очень обыкновенные дома, не больше четырёх этажей, с обыкновенной архитектурой. Я бы даже сказала, с отсутствием архитектуры. На той стороне реки много людей, которые снуют туда-сюда. Вроде бы все при деле.

Я обратилась к детям:

- Где находится больница?

Они стали показывать рукой в сторону противоположного берега и говорить, что это больница для бедных, и что там оказывают помощь даже тем, у кого вообще нет денег.
 
- Дети, а как мне попасть на тот берег, если у меня на руках больной ребёнок и я совсем не умею плавать?

Дети начали галдеть ещё громче и показывать рукой в сторону, справа от меня: Мол, там есть мостик через эту реку. Я посмотрела вправо. И, действительно, увидела странный мостик: он был узким, шириной 40 сантиметров, без поручня и из коричневой пластмассы. Мостик выглядел не настоящим, а игрушечным.
Делать нечего: хоть какая-то переправа, чем вообще никакой. Я пошла обратно в сторону бара за девочкой и женщиной.
 
… проснулась от монотонного стука дождя вперемежку со снегом в окно спальни.

P. S.  Мне тоже в тот момент очень захотелось узнать, попадём мы ли на другой берег Ганга?...