В ожидании Нового Годо

Поздний вечер. Владимир сидит посреди сцены и пытается открыть банку с огурцами. Дует на побелевшие пальцы. Входит Поцци.

В. – Ты вовремя. Твоя очередь. – (Передает ему банку)
П. – Не для того я к тебе пришел. – (открывает.) –  Ручная работа. – (нюхает) – Чего-то не хватает. Эстрагона.
В. – Знаю. Без него как без рук. Зато с хреном.
П. – Одно другого не заменяет. – (Задумывается, смотрит на Владимира.) –  Хочешь, я в него превращусь? – (превращается) – Называй меня Эстрагоном. Или Эстрогеном.
В. – Совсем не похож.
Э. – Очень спешил.
В.– Это не причина, чтобы не застегивать ширинку.
Э. – (наклоняясь) – Действительно. – (Застегивается) – Нельзя распускать себя в мелочах.
В. – Что тут сказать, ты всегда терпишь до последней минуты.
Э. – (мечтательно) – Последняя минута… – (задумчиво) – Хорошо будет, да не скоро сбудется.
В.– Отчего же. Совсем немного осталось.
Э. – Думаешь, он придет?
В.– Мы перестанем ждать его, а он придет, совсем внезапно.
Э. – Тебе надо было стать поэтом.
В. – Я им был.  (Пауза)
Э. – Ладно, бывший, пойдем.
В.– Не дождавшись? – (достает морковку)
Э. – Дай руку! (Владимир поворачивается.) Обними меня! (Владимир напрягается и застывает на месте.) Разреши мне! (Владимир расслабляется. Они обнимаются.  Эстрагон пятится назад.) От тебя воняет чесноком!
В. – Полезно для почек.  – (С любопытством смотрит на морковку.) – Как ты думаешь, такой хватит?
Э. – Я не знаю. Один шанс из двух. Почти.
В. – Мне интересно, что он нам скажет. Это нас ни к чему не обязывает.
Э. – (удивленно) – А что мы у него просили?
В. – Тебя там не было?
Э. – Я не обратил внимания.
В. – Ну… Ничего особенного.
Э. – Что-то вымаливали.
В. – Вот-вот.
Э. – Что-то выпрашивали.
В. – Пожалуй.
Э. – И что он ответил?
В. – Не помню. Придет – узнаем.
Э. – (взволнованно) А мы?
В. – Что?
Э. – Я говорю, а мы?
В. – Не понимаю.
Э. – Какую роль мы в этом играем?
В. – Роль?
Э. – Что нам делать?
В. – Готовиться. Ждать. Встречать.
Э. – Ах так.
В. – Сударю что-то не нравится?
Э. – У нас больше нет прав?
В. – (Четко.) Мы их разбазарили. – (Пауза)
Э. – Дай мне морковку. 
В. – Вот, мой дорогой. Ешь медленней, больше нет.
Э. – (Удовлетворенно смотрит на морковку, рассматривает её со всех сторон, держа кончиками пальцев.) Нежная твоя морковка. (Сосредоточенно сосёт её.) Подожди! (Откусывает.)
В.– Так ждем же!
Э. – Послушай... (Он поднимает морковку за ботву и крутит перед  глазами.) Странно. Чем дальше ешь, тем безвкусней.
В. – А у меня наоборот.
Э. – То есть?
В. – Я вхожу во вкус по мере того, как ем.
Э. – (После долгого раздумья) Это наоборот, ты считаешь?
В.– Я ничего не считаю. Остались считанные минуты. Может, даже секунды.
Э. – Ничего не поделаешь. (Протягивает остаток морковки  Владимиру.)
Хочешь докончить?

Совсем близко раздается ужасный крик. Эстрагон роняет морковку. Они застывают на месте, затем бросаются к кулисе. Эстрагон останавливается на полдороге, возвращается, подбирает морковку, засовывает в карман, бросается к ждущему его Владимиру. Они ждут, отвернувшись, пряча головы в плечи и обнимая друг друга.
Крик повторяется. Это кричат зрители. Что кричат, понять невозможно.

Э. – (тихо.) Это он?
В. – Кто?

Снова кричат. Паузы между криками становятся все длиннее и длиннее. Возможно, просто сердце бьется все чаще и чаще.

В. – Эстрагон?
Э. – Я Поццо.  – (горько) –  Ты принял меня за него. Ты так ничему и не научился.
В. – Дело в том, что… темнота… усталость… слабость… ожидание… признаю… показалось… на мгновение…
П.  – Что ты сказал? Я не расслышал.
В. – Уйдём.
П. – Ты уже тоже не веришь?
В. - Ты же слышишь, время растягивается. Секунды становятся минутами. Все замирает.. .
П.  Но сердце – бьется? Бьется?
В. – (пожимает плечами) – Сердцу не прикажешь.

Все еще кричат. Что-то похожее на «В сортире».

П.  – Пойдем. Мы еще успеем уйти.
В. – Куда мы пойдем?
П.  – Все равно.
В. – Мы так и не узнали, что он сказал.
П.  – Ты сам все знаешь.

Зрители кричат «Зри!». Или «Жри!». Выстрелы. Посреди сцены вырастает дерево.

В. – Он не простит. (Молчание. Смотрит на дерево.) Только дерево живет.
П. – (смотря на дерево) Что это?
В. – Это дерево.
П. – Да, но какой породы?
В. – Не знаю. Ива.
П. – Давай посмотрим. (Тянет за собой к дереву Владимира… Они застывают перед деревом. Молчание.) А что если нам повеситься?
В. – На чём?
П. – У тебя нет куска веревки?
В. – Нет.
П. – Тогда мы не можем.

Крик «Давай!», а возможно, «Тварь!». Опять стреляют.

В. – Пойдем.
П. – Подожди, у меня есть пояс.
В. – Слишком низко.
П. – Ты будешь тянуть меня за ноги.
В. – А кто будет тянуть меня?
П. – Ах, да.
В. – Покажи, все-таки. (Эстрагон развязывает веревку, что поддерживает его брюки. Слишком большие ему брюки сразу же спадают до щиколоток. Они рассматривают веревку.) На худой конец и она пошла бы. Но может, она непрочная.
П. – Сейчас поглядим. Держи. (Они берутся каждый за конец веревки и тянут. Веревка рвется. Они чуть не падают.)

Снова крик. Теперь уже ясно, что кричат «Один!»

П. – Ну что, идем?
В. – Подними брюки.
П. – Что?
В. – Подними брюки.
П. – Снять брюки?
В. – ПОДНИМИ брюки.
П. – Ах, да.  – (Он поднимает брюки. Молчание. Очень долгое молчание.)

Выстрелы, взрывы. Поднимается нечто невообразимое. Все кричат «С Новым Годом!»

В. – Ну что, идем?
Э. – Идем.

Они не двигаются.

ЗАНАВЕС

Примечание. Персонажи и примерно половина текста (вразброску) – дословно из «В ожидании Годо» Самюэля Беккета. Смысла приблизительно столько же. Несколько слов – невыкинутые из песни.