Анархист

 Новое утро не сулило мне ничего нового, точнее хорошего. Я, как и всегда впрочем, умылся: побрил ужасную опухшую после вчерашней пьянки – морду, почистил гнилые от курева зубы, причесал жирные, сальные, ломкие и эту всякую чухню, которую говорят в рекламах шампуни, короче начесал волосы (перхоть как снег высыпалась на лицо и плечи, говоря о скорейшем приходе Нового Года в дома других людей, а в мой дом прихода себореи). Жрать нечего, в холодильнике лишь прокисшее молоко, одно куриное яйцо и вишневый лимонад, однако там жидкость желтоватая – кто-то позабавился. Масла не было и, плеснув на сковородку воды из-под крана, я пожарил, а точнее превратил в черную сгоревшую дрянь мой утренний завтрак. Если учесть, что в «кушанье» было добавлено прокисшее молоко – это не добавляет аппетиту. Как ужасно проводить вечера, да и не только вечера, с друзьями. Может это, конечно, зависит от того какие друзья. Нет ничего лучше, чем попить пивко у подъезда с лучшим другом, но вся загвоздка состоит в том, что «лучших друзей» бывает очень мало, а в частности всегда только один или их вообще нет. Все же остальные – так временные или ещё их называют одноразовые товарищи.
Постель моя неказистая и незамудренная – надувной матрац с дырявой простыней и плюшевым мишкой вместо подушки, которому я всю плюшевую поверхность отдавил своей башкой ввиду бессонных ночей и плохого настроения. Одеялом служила старая, поеденная молью шуба. Короче для меня все зашибись, главное пока не сдох! Я это вам рассказываю для того, чтобы вы погрузились в атмосферу, чтобы почувствовали все мое состояние, всю натуру, короче говоря, всем, чем я живу. А для того, чтобы понять, что не все ездят на Шивролетах или отечественных червонцах, не все пьют коньяк или вино, не все живут в частных домах или четырехкомнатных квартирах и не все едят свиные отбивные с соусом или же сосиски с майонезом. Некоторые ходят пешком через весь город, пьют ржавую воду из - под крана и лишь по праздникам просроченное пиво, живут в общаге с вонючими сожителями и, наконец, едят дешевые консервы в прикуску с БИЧ – пакетами. Что и говорить жизнь – отстой, но моментами хочется повторить единичные, все же случающиеся счастливые мгновения! Живу, вообщем как бомж. Продолжим описание квартиры…
Старенький бабушкин шкаф не обещает долго жить и скоро на днях развалится. Жду, не дождусь – там, у помойки валяется, нет, не красивое слово – валяется, лежит, ждет моего прихода новенький сервант. Подумаешь, сломали три полки и разбили стекло – так сразу на помойку, зажрались! Полки можно восстановить, а стекло заменить, я даже места знаю, где материалы есть.
Рваное, обсосанное кошкой кресло стоит, как страж неба и земли, а рядом письменный стол, весь изрисованный автографами знакомых и пожеланиями, типа: жизнь стоит того чтобы жить, а любовь стоит того чтобы ждать, или пригласи друзей на пиво – проведешь, сей день красиво! Несколько чистых, неисписанных листов формата А4, шариковая ручка, карандаш и изгрызенная стерка. В другом углу комнаты – тумба. На ней пустая кружка из-под чая, а внутри, за дверцей тумбочки лежит плеер с аккумулятором, который я периодически заряжаю, по степени содержания в батареях энергии и диски с русским роком, в частности с панк музыкой. Дисков у меня много, целая домашняя коллекция – и это круто. Вообще самая дорогая вещь из всего моего немногочисленного хламья – плеер. Его подарил мой отец, с которым мы редко, но время от времени видимся. Да и напоследок интерьер дополняет ковер, доставшийся мне от матери, которая, слава небесная, живет с папой 25 лет. Вот так, господа, а как вы хотели. Если честно, то я тоже верил в настоящую любовь до поры, до времени, верил, что когда – нибудь я встречу Её, мы полюбим, друг друга с одного взгляда и будем жить долго и счастливо до старости лет и умрем вместе в один день, в одной постели больницы держа друг друга за руки. Но я знал, что так не произойдет, у меня было предчувствие, что я умру где-нибудь в подворотне, как облезлый кот. Умру, и никто не заметит, никто.
Ну да впереди работа впрочем. Наскоро натянув драные джинсы, грязную футболку, замызганный свитер и засаленную зимнюю куртку я пошел в агентство. Работа, которая является бременем – промоутер. В принципе не плохо: стоишь, раздаешь бумажки, срубаешь за это не плохие деньги. Неплохие исходя из твоего приложенного к работе труда. А мой приложенный к работе труд минимальный. Забыл представиться, меня зовут Сит, но товарищи по бутылке кличут не иначе как Пьеро. Знаю, оба названия отстой, а куда деваться? Офисное помещение как всегда обхаркано, оплевано не так я себе представлял деловое здание. В моем сознании оно было как в Америке – из стекла и бетона, ну или хотя бы поприличней как в крупных городах – Москва, С.Петербург. Наш город, между прочим, тоже не маленький – миллион жителей, центр авиационной и авто промышленности, много памятников культуры и на закусочку – здесь жил В.И.Ленин, а до него Л.Н.Толстой. А мое, точнее, где я работаю – офисное здание, как было говнищем, так и осталось им. Получив флаера (бумажки) меня отправили на улицу Вилоновскую. Хрен знает, где она находится! Сегодня брали хорошо, каждый второй хватался за рекламу. Основную часть скинул в помойке подальше, через несколько улиц от точки раздачи. Бабло отстегнули сегодня же – везучий день. Обычно неделю ждать надо ото и больше. Хотя, что купишь на 3 сотни рублей. Палку самой дешевой колбасы, хлеб, чай, немного картошки, да и все! Настроение офигенное, только люди в трамвае шарахались от меня, видать сильно подействовал запашек нестиранной одежды. Не беда! Одолжив чуть-чуть порошка у дворничихи с первого этажа, началась большая постирушка. Оставшись в одних трусах, я начал делать зарисовки к альбому фэнтези собственного производства: припанкованные рыцари с напульсниками, шипастыми браслетами и ирокезами. Кстати смотрится очень даже ничего.
Поступил звонок, что нужно поехать к стадиону разгрузить спорт товары. Труд не сложный, поэтому платят – 200р., деньги отдадут завтра. Стремглав помчавшись к месту требования, совсем забыл про выстиранную одежду. Развесить, чтоб сохла. Парадные брюки, стараясь не запачкать и не изорвать рубашку, я осторожно, не спеша, размеренно грузил мячи, штанги, маты, флажки и палки, и постоянно получал нагоняй от бригадира за медленное выполнение заказа. Была уже ночь, когда пустой грузовик поехал в обратном направлении. Не торопясь и как бы гуляя, я побрел к дому. Вообще, мне нравится ночной город – эти тысячи огней, полупустынные улицы, тихая атмосфера. И как было бы приятно…
Удар!!! Вот уже валяюсь в грязном, черном снегу, смешанным с подтекающим с машин маслом. Двое на вид высоких, но я бы не сказал, что здоровых парня пнули меня в живот: «выворачивай карманы!» Убедившись, что капусты у меня нет, они еще раз стукнули мне по чайнику и ушли в неизвестном направлении. После недолгого лежания в сугробе я нашел в себе силы и встал. Домой я добрался к первому часу ночи, но настроение мое не так сильно испортилось инцидентом, сколько испачканными в грязи штанами и рубашкой на которой появилась дырка. Развесив мокрую, стираную одежду, замочил сегодняшний наряд – порошок кончился, и пришлось в ход пустить хозяйственное мыло. На самом деле одиночество вынуждает быть хозяйственным и самостоятельным.
Оставшись на едене с собой и со своим сознанием, я начинаю писать стихи, монологи, грустные, пессимистические произведения. И как говорят люди, в принципе не плохо получается. На следующий день поступил заказ на расклейку афиш у автобусных остановок, но с грустью посмотрев на мокрую, висячую одежду, я любезно отказался. Нужно как-то провести этот скучный день. Рисовать – не хочется, разговаривать с подругами и друзьями тоже. Приняв душ начал мучить гитару, на свет даже родились новые песни и аккорды, но через час это все настоиграло. Позвонив по телефону родителям, пытался выпросить «этак лишнюю сотню», однако «ты все это прогуляешь» понизило мне настроение, вследствие чего я бросил трубку. Закрывшись в туалете с журналом «Playboy» решил отдохнуть, только на этот раз мучить уже далеко не гитару, а кое-что другое… Пусто проведенный день на кресле – самое ужасное, что может быть. Элементарно – погулять не могу! Друзья все заняты. Выводом послужило, что я рано лег спать.
На следующий день я пошел проветриться в не высушенной до конца одежде. Проскочив мимо сошедшей, на мой взгляд, с ума уборщицы я вылез на 10-ти градусный мороз. Вообще эта зима была и есть очень теплая, выше 15 столбик термометра не поднимался. На счет уборщицы – когда она меня видит, начинает рассказывать про себя, про злостных неплательщиков, про то, как я тоже ей задолжал n-ую сумму. Первым делом меня заинтересовало объявление о приеме на работу с зарплатой 3000 (в моем случае это не плохие деньги) и без высшего образования. Списав номер в память мобилы, мой путь лежал к Диману – лучшему, настоящему другу, буквально, а скорее и не буквально, короче к «брату». Я б позвонил, да только деньги кончились на трубе, а из дома не позвонил, потому что стационарный телефон отключили за неуплату. Впереди шла классная телка: сиськи 4-го размера, попа отпад, фигурка потрясная, личико ангельское, ножки аж слюнки текут. Так хотелось к ней подойти познакомиться, но она не то что не посмотрела в мою сторону, она посмотрела, но как: сморщила лицо, отвела взгляд и сказала что-то вроде «фу» или «тьфу дрянь!» Желание познакомиться не отпало, но потеряло все надежды. Буд-то мое сердце вырвали из груди, проткнули шампуром, поставили на медленный огонь, а когда оно подгорело, воскликнули «фу дрянь!» и выкинули на жесткую и сырую землю, в которой оно пролежало много веков, пока кто-нибудь его случайно не раздавил ногой. Я уже привык к такому раскладу, что самарские девушки не обращают на меня никакого внимания и не рассматривают меня как объект обожания, единственной плотской утехой остаются шлюхи. Дом Димки уже виднеется и я, ускоряя шаг, иду по скользкой дорожке. На встречу шли четверо в солдатской форме, видимо только что вернувшиеся со службы. Веря в то что сейчас произойдет не очень хорошая для меня ситуация я сжал кулаки и весь скукожась, напрягая мышцы и нервы как ни в чем не бывало смело иду вперед. Вояки были пьяные, крайний слева (с моего лева) поравнявшись со мной, внезапно шагнул в мою сторону и со словами: «мудак желторотый!» он со всей силы двинул мне по морде. Силушка в солдатике была хорошая – могучая: я упал и еще долго не приходил в сознание. Очнулся у Димки дома, взглянув в полуразбитое зеркало, увидел, что щека вся красная, а на скуле царапина и все это дополняет огромный синичище.
 - Кто тебя так отдубасил?
 - Да служилые шли, решили «зеленому» настучать по бубену, в воспитательных целях.
 - Ты как сам-то?
 - Пошли в парк на девок зырить. Сегодня мне зарплату выдают, можно сходить за ней и купить 0,5 водочки у порога родного дома осушить или пожрать че-нибудь взять.
 - Сегодня я угощаю. Работа твоя далеко, да и пить не особо охота. Возьмем лимонад, с шоколадкой.
Подождав пока Димок оденется я рубанулся в «Contra Strake» и послушал КиШа «Лесник».
В парке Победы мы нашли лавочку, и глоток за глотком осушили «Капель» и сжамкали всю «Сударушку». Позвонили Кузову. Ожидая, Санька, обсуждали то ножки высокой блондинки, то груди невысокой брюнетки. Грузовик (по совместительству Кузов) заблудившись между соснами, все-таки напал на наш след. Мы с Димой долго угарали над дружбаном, потому что видели, как он дает кругаля возле трех сосеночек. Видать уже отметил день «Граненого стакана». И так до 11 часов вечера трое товарищей гоняли балду, делясь впечатленьями и рассказывая, друг другу анекдоты и прочую глупость. С утра, зайдя к родителям, я попил крепкий черный кофе с бутербродом и позвонил по телефону, списанному с объявления на столбе. Договорился пройти прослушивание сегодня.
Квартира, на которой договорились встретиться, была шикарной: высокие потолки, четыре комнаты, богато обставленные кожаной мебелью и дорогими шкафами, а полки с сувенирами из разных стран украшали стены в коридоре. Ништяк! Мужчина в костюме достаточно дружелюбно и любезно пригласил меня в гостиную. Сев в белое кресло из мягкой кожи, работодатель пригласил последовать его примеру: «вы присаживайтесь, разговор нам предстоит долгий». Я опустился в белую мякоть мебели и спросил: «а что именно вас интересует?». Ответ поверг меня в неожиданность: «ваша жизнь». Я начал немного нервничать. В голове пробежало несколько мыслей, версий происходящего: он хочет убить и ограбить меня; он – педик и вот-вот обканчается; он – психопат, вертит в голове мысли о создании «вечного» общества или еще что-то вроде такого. Оказывается все намного хуже…
- Поверьте, все в порядке, просто нам нужно знать, чем живут наши рабочие.
- А что именно мне придется делать?
- По ходу общения я вам объясню, что надо делать. Вы где-то еще работаете?
- Да, в агентстве занятости студентов.
- Кем, точнее?
- Промоутером, расклейщиком афиш, грузчиком, дегустатором и т.д. Продолжать список?
- Нет, спасибо не нужно. Сколько работаете?
- Два года.
- Как вы относитесь к девушкам?
- Не плохо, а какое это име…
- Мне просто интересно, какой вы сексуальной ориентации.
- Гетеросексуальной.
- Это правильно, нам не нужны пидорасы.
- Я тоже их недолюбливаю.
- У вас есть семья?
- Мать, отец, сестра и брат.
- Все родные?
- Да.
- Плохо.
- Что?
- Да я говорю, есть еще родня?
- Много, без счету бабушки, дедушки, тети, дяди.
- Если можно бы было охарактеризовать вашу жизнь одним словом, какое оно?
- Суицид.
- Отлично!
- В чем же отлично?
- В вашем миропонимании. Известный философ сказал: «только тот, кто ненавидит жизнь и часто оказывается на волоске, понимает всю ее красоту и очарование. Эти люди отталкивают и отвергают все прелести черного мира, во имя белого ада. А все вокруг них – слепые, пресмыкающиеся, примитивные существа».
- Я даже не ожидал, что меня кто-то поймет и выслушает.
- Ну что вы! Ладно, давайте перейдем к следующему вопросу.
- Какое-нибудь хобби есть? Ну, искусство, живопись, музыка.
- Слушаю русский панк, картины нравятся в стиле психоделии, раньше, в детстве, собирал сезонки на разные виды общественного транспорта, а сейчас интересуюсь разнобокостью депрессии и лазаю по пессимистическим сайтам.
- Анархист, вообщем говоря. Беспорядок и разрушение.
- Я – анархист, но то что вы говорите не правда. Наоборот, порядок и строительство нового, идеального общества.
- Дискутировать не будем. Мы здесь не за тем. Сколько бы вы хотели получать?
- Я понимаю, что платить 5 миллионов мне не будут и поэтому согласен хотя бы на 3 тысячи.
- Хотя бы?! Что вы умеете, какие-нибудь способности, навыки, умения?
- Общение. Я умею находить контакт, быть очень терпимым к другим людям, даже если они очень не терпимые. Если, конечно, это понадобится. Делаю все хоть и медленно, но точно и аккуратно. Могу долго, просто очень долго терпеть. Например, когда я впервые влюбился, то прождал свой объект для обожания целый день почти, 5 часов.
- Ну и ну-у! Как вы думаете, чем наша фирма занимается?
- Продает презервативы?
- Ха, а у вас есть чувство юмора. На что вы готовы ради хорошооплачиваемой работы?
- На многое. Главное, чтобы это не грозило моей жизни, и чтобы я не бегал в костюме кенгуру с рупором: «покупайте мыло компании «Сток-центр». Короче, чтоб я не был дураком и был жив.
- Много хотите. Но, черт, вы мне нравитесь! Я не буду рассказывать вам всю байду про липовые парфюмерные линии, которыми мы якобы занимаемся и то, что нам нужен супервайзер, и вы как раз нам подходите. Нет, вы нам, конечно, подходите, но мы далеко не этим занимаемся. Вы употребляете наркотики?
- Ни разу! Главное и не хочется начинать.
- Плохо. Хотя, скорее хорошо. Чистый курьер. Вы, наверное, догадались, какая работа предстоит?
- Перевозить наркоту из одного города в другой, из одной страны в другую. А можно перевозить и не употреблять?
- Ха-ха, конечно можно!
- У меня есть время подумать?
- Через три дня  ровно в час ты должен будешь принести мне эту анкету.
Он пододвинул распечатанный лист бумаги с вопросами, типа: ФИО, прописка и год рождения и т.д.
- Если не захочешь работать, то можешь оставить ее себе, она мне не столько нужна. Ты думаешь лишь при одном условии, что никому не расскажешь, про последствия говорить не хочется. Если до трех часов не подашь результат, то будет считаться, что ты отказался.
- Идет, я подумаю.
- Замечательно. Кстати, забыл о самом главном – зарплата в долларах, нынче в большем бизнесе рубли не котируются. Помнится, разговор шел о 3-х кусках, а здесь будете получать 3 штуки зелени.
- Ого!
- Ну, вы все равно подумайте.
Наркоторговец достал портвейн и разлил по стаканам: «За встречу и знакомство!» Осушив свой я извинился и сказал, что мне пора, у меня много дел.
- Такой занятой?! Жаль, что не можете еще посидеть.
Он проводил меня до двери, включил свет в коридоре и дал ложку для обуви. Попрощавшись я вышел за дверь.
- Надеюсь, мы с вами еще увидимся. У меня такое предчувствие, что это не последний раз. Терять вам все равно нечего.
Снова попрощавшись я спустился по лестнице. На его слова он не получил ответа или комментария как вам угодно. Терять мне, правда было что: у меня родная семья, лучший друг, плеер с песнями «Пилота» и моя жизнь, наконец. А так все остальное – мелочи. Я хотел сразу же разорвать чертову анкету, но задумавшись согнул её вдвое и засунул в карман. Деньги были большие, поэтому, наверное, и передумал. Выйдя из подъезда, мой взгляд направил меня прямиком домой. В почтовом ящике лежала квитанция о неуплате за квартиру, в которой говорилось о моем 3-х месячном выселении и повестка в армию, я попадал под весенний призыв, они, суки, знали, что сейчас у студентов сессия, а я как раз не сдал Конституционное Право Российской Федерации. Остался последний случай сдать, но уже с комиссией. Дела хуже некуда! Открыв входную дверь, я вовсю пасть чихнул и понял, что у меня сильно болит горло, трещит голова, да к тому же тело ломит температура. Больше нужно ходить в мокрых джинсах по улице в мороз! Вообщем слег я на пару дней с температурой 38,1, однако ж, анкету заполнил. Причем, даже нигде не соврал. Как и обещалось, позвонил на третий день до часу дня (от соседки):
- Здравствуйте, я по поводу работы.
- А-а, ну надумал?
- Я решил в нашу с вами пользу. Согласен.
- Отлично. Когда сможете подъехать ко мне на дом?
- Что-то приболел я, хвораю немножко. Как станет лучше, то вам позвоню. Наверно, через денек.
- Оки! Выздоравливай.
- До свидания.
- Я же говорил вам, что услышимся. До свидания.
Подъев все что было в холодильнике я завалился на мокрую от горячее – холодного пота постель и постарался заснуть. Не выходило! Книга А.С.Грина «Дорога Никуда» составила мне компанию до 3-х часов ночи, потом я уже ничего не помню, помню только, что мне снился какой-то цветной сон. Хотя говорят, что цветастые сны снятся только хорошим и правильным мальчикам и девочкам, к коим я себя уж точно отнести не могу. Связался с наркоторговцами, перестал нормально ладить с родителями, ужас… Проснулся почему-то в одежде, а впрочем, не важно. В дверь раздался звонок, на пороге стоял Димон. Он узнал, что у меня выключили телефон, причем и сотник и стационарник, вот и заволновался. Спасибо! Хоть кто-то кроме моих родителей обо мне заботится. Вместе мы поняли, что газ, отопление и воду тоже отключили.
- Следующим шагом вырубят электричество. Как ты докатился до такой жизни?
- Не знаю, пришел квиток о моей неуплате и выселения из квартиры.
- Сколько нужно? Я тебе дам взаймы.
- Совсем не нужно. У меня в запасе 3 месяца, я надыбаю денег.
- А сколько?
- Пять касарей.
- Ни фига?! Ну ты даешь, походу много месяцев не платил!
- Да. У меня новая работа появилась, думаю, подрублю.
- Что за новая работа?
- Почти то же самое, промоутер, торговать, продвигать товар на рынки, рекламировать кое-какую продукцию.
- Да ты я смотрю, крутым мужиком становишься. Покатаешь меня на своей Бентли по нашим курмышам?
- Не вопрос! И не только по курмышам, а по Победе и по Франции с Испанией, на Победе снимем шлюх, и все будет, зашибись!
- Поехали…
Мы выпили остатки кофе и побанчали на гитаре. Вот неудача: сломали один из двух моих медиаторов. Потрещав над чем-то (я уже и не помню над чем) Димона проводил за дверь. И все-тки он был прав, на следующий день отрезали электричество. Это послужило условным знаком – пора идти к наркоторгу.
Он открыл в халате, сзади обняв его волосатую грудь, выглядывала полуголая женщина, видимо любовница. Немного растерявшись, я протянул анкету:
- Простите, не предупредил.
Развернувшись, направился на лестничную клетку, но он преградил дорогу и захлопнул дверь:
- Не беспокойся, это любовница, и мне и ей все равно, а вот с тобой я поболтаю.
- Я заполнил, как вы говорили, все правильно.
- Будешь чаю или может что-то покрепче?
- Не отказался бы!
- Устроим. Кстати, (шепотом) если хочешь: она горячая, еще не остыла, если не брезгуешь, можешь ей пихнуть. Жопа просто отпад, а сиськи высший класс. Ну?
- Нет, спасибо. С вашей стороны это очень щедро, но я не хочу вас обидеть – не сегодня.
- Смотри сам, как знаешь.
- Когда начнем дело крутить?
С верхней полки холодильника Владимир достал новую, холодную бутылку водки «Nemiroff» и с других полок закуса: копченой колбасы, цыпленка и из пакета нарезки хлеба. Потом на столе чудным образом очутились банка огурцов и помидоров с рассолом. Мы перебрались на кухню. Как добропорядочный хозяин торговец порезал лимон и засыпал его сахаром в блюдце, затем поставил пачку персикового сока (для гурманов, сделать «отвертку»). Бухалово начиналось! «Завтра мы с тобой поедем на завод, там тебе дадут командировочный билет и все расскажут, куда и как», - разливал по рюмкам «огненную воду» наркоторговец – такая глупость, мы ведь даже не представились».
- Сит, друзья зовут просто – Пьеро.
- Оригинально…
На кухню вошла та самая, но уже одетая в красное платье с большим вырезом на груди и с вырезом от ноги до бедра. Видать тетка-то серьезная. Она подошла к любовнику и слегка нежно коснулась его плеча: «дорогой я пойду».
- Конечно, кисуль, я тебе позвоню.
- Окей. До встречи!
- До встречи!
Выйдя в черных туфлях на шпильке в подъезд, входная дверь захлопнулась.
- В этой норковой шубке, хоть и дорогой, но все же холодной и в этих шпильках она далеко не уйдет. Прохладно наверное, а за углом бандиты уличные.
- Её подвезут. Очередной любовник. Я не первый, я не последний. Это все равно как дорогостоящая шлюха, мне правда по дешевке и со скидкой досталась.
- Хм, да вы ловелас! Как у вас это получается?!
- Дешевое грузинское вино, причем со скидкой плюс умение вешать лапшу на уши, равно бурный секс ночью.
- Научите?
- Не расслабляемся!
И он налил еще по рюмашке.
- Ты закусывай, смотри и выбирай, что нравится. Я, конечно, понимаю, что русские после первой не закусывают, ты меня прости я татарин, мне можно.
Вован забросил в рот пару кружочков нарезанной колбасы: «эх, люблю копченую»
- А я больше уважаю молочную, или ветчину.
- Это потому что ты еще молокосос, не дорос еще до копченой. Тебе же нет 18-ти?
- В этом месяце будет. Но я уверен дело не в этом.
- Правильно, на чем мы с тобой остановились?
- Как вас зовут.
- Ах да, точно, кличут меня Володей. Приятно познакомиться. Выпьем за это?
- За знакомство!
- Люблю тебя! Ты все на лету усваиваешь.
Через час цыпленка уже не было, ему, я думаю, не плохо и в наших животах. «Nemiroff» закончился, мой друг как-то сильно покраснел, я тоже что-то нетрезво себя чувствовал. Вовчик предложил догнаться остатками грузинского вина и половиной портвейна. Вскоре они стояли на столе.
- Вот ты считаешь анархия – нужна нашему обществу. Почему?
- Нужна, но наше общество пока к нему не готово. Еще Энгельс, Маркс, Ленин говорили, что настанет в России такой момент, когда на смену всем строям придет анархо-коммунистический период. Анархия требует, чтобы у человека было высоко развито сознание, чтобы мораль и нравственность стояли ну не обязательно на самой высокой, но хотя бы на последних ступенях развития духовности. Иначе…
- Иначе наступит разрушительная анархия. Все вокруг будет разграблено, уничтожено и осквернено. Это ты хотел сказать?
- Правда, наступит черный час, чуть хуже, чем сейчас. От гнилой демократии до такой вот анархии всего шаг. Люди некоторые может даже и не почувствуют произошедшего: как грабили, так и будут грабить. Другой вопрос как ярко наступит новый строй, как резко он войдет в жизнь, в постоянную игру людей с жизнью и смертью.
- А как будет выглядеть другая анархия? Будет лучше?
- Намного. Представь, что ты приходишь на работу, но только ту, которая тебе очень нравится. Представим, что ты занимаешься тем, чем хочешь, например…
- Считаю деньги, работаю в банке бухгалтером.
- О-о-о, да ты математик, хотел стать экономистом?
- Я получил экономическое образование, но никогда не работал по профессии – не нашел работу, слишком много последнее время стало этих престижных профессионалов – юристов и экономистов. Вот! Люблю деньги считать, поэтому и пошел в Плановый универ, а математик я херовый, многие зачеты просто покупал. Кстати, какие нынче расценки?
- Дороже все стало, причем на много.
- Зачет по экономике у нас стоил 500р.
- Сейчас с пятикаткой ты можешь максимум купить коробку конфет и цветы какой-нибудь преподше и не факт, что она тебе его поставит. Даже больше, они теперь как будто снабжены сканерами, которые сканируют своим робот – глазом цену преподносимого им в дар, подобно таким, какими пользуются продавщицы при определении стоимости товара. Ко всему еще окажется, что предмет-то не основной, а какая-нибудь культурология. Самый дешевый предмет стоит минимум тысячу, зачет, а экзамены и до шести доходят, в некоторых случаях и больше.
- Ёбть!
- У меня остался последний шанс сдать Конституционное право, но уже с комиссией. Говорят, с комиссией никто не сдает, уверенность, что тебе не поставят 99%. Да и то на ум никто полагаться не будет, только если ты дашь каждому на рыло или какая-нибудь тупая случайность: один – будет в хорошем настроении (что вряд ли), другой – будет старая тетка, которой ты вдруг приглянешься («о-о, какой симпатяга!»), а третий – вообще будет пьян. Хочешь жить – умей вертеться. Меня, скорее всего, выгонят. Так как на комиссию нужно где-то двинашку, нет в моем кошельке таких баблосов.
- До какого числа тебе закрыть его необходимо?
- Через две недели.
- У-у! Наработаешь до этого времени еще больше, раза в два точно.
- Пасибо!
Портвейн шел очень хорошо, а в особенности с остатками закуски. Остался только рассол от помидоров, смешанный с рассолом из-под огурцов и безвкусные лимоны, которые я не люблю с алкоголем и несколько ломтиков хлеба.
«Нужно подъедать оставшееся, не пропадать же добру!» - уже пьяным голосом промямлил Владимир – «ща я налью нам грузинского!»
Портвейн кончился, как впрочем, и все остальное. На неаккуратном и ставшем грязным столе держали пост – вино и пачка начатого сока. Лихим и размашистым жестом хозяин попытался налить содержимое по стаканам, но ошибся и не рассчитал координации, а может и своего состояния, и пролил жидкость на скатерть. Перехватив эстафету, я сделал все как надо. Остатки бутылки, недопитой сладкой парочкой любовников я поглотил, хоть и с трудом, но все же проглотил. Сложнее ситуация сложилась с Володей.
- Вот видишь, уже перенял мои навыки, привычки. Растет будущая смена, мой приемник. Молодца, так держать!
После этого он опустил то, что было в стакане в желудок. Однако, не выдержав схватки с алкоголем, побежал в туалет. Это, конечно, уже перебор – третья бутылка, хоть две из них были не полными, но по мозгам давали здорово! Мне кажется, хватило бы дешевого, просроченного, со скидкой грузинского говна, только не травануться бы. Зато било наповал!  Я захмелел очень сильно: голова кружилась, ноги не ходили и подкашивались, разум стремился рассуждать на какие-то философские темы, а сознание вовсю дрыхло. Доползя до кровати, мои глаза моментально закрылись. Однако снов мне никаких не снилось, один раз мелькнула только машина – хаммер третий.
С утра мне очень хотелось пить, поэтому сока хозяину квартиры не оставил. Видно Бог меня наказал за жадность – я не напился. И начал взахлеб глотать воду из-под крана. «Сушняк задолбал!» - проснулся Вовчик – «в таких случаях пьют рассол или сырое яйцо с алкостопом».
- Знаю, не первый раз же.
Нарк допил рассол и сказал: «рассола больше нет, яйца в холодильнике, вот тебе таблетки». Он протянул Ситу пачку «Алказельцера», а сам пошел умываться: «через 10 минут мы должны быть готовы к выезду на завод».
- Ладно.
«Какое радио ты предпочитаешь? – завел разговор Владимир, пока разогревался его KIA «Opirus» - Максимум или Авто?»
- Максимум, конечно, не плохо, но мне по душе Наше.
Водитель настроил 102,1 Fm, и машина тихонько тронулась. Пересекая то Ленинградскую, то Самарскую улицы мы мчались на высокой скорости. В городе так не положено, можно крупно врезаться. Но, похоже, мой спутник этого не боялся. Из магнитолы доносилась песня Кипелова «Я свободен» и мы продолжали наш путь.
- Боишься крутых оборотов?
- С чего ты взял?
- Вон как в кресло вцепился, пристегнулся, да еще взгляд очень напряженный! Расслабься.
- Да уж, с тобой расслабишься. На 85-ти по городу едешь как тут не пересраться!
- Скоро и ты привыкнешь, подрастешь, будешь любить быструю езду.
- Слушай, а чем тебе нравится этот панк - рок?
- Незнаю, просто нравится, хотя может тем, что он исходит из души человека, под него и покалбаситься не плохо, это живая музыка. Сейчас ведь многие клубные музоны сочиняют машины. В отличие от попсы у панка меньше понтов и рокеры гламурно не кривляются.
- Я могу послушать некоторые рокерские песенки, но не все, в основном поп-музыку.
- Я тоже не весь рок слушаю, бывает и среди него много говна, а на счет музыки, то на вкус и цвет товарища нет. У панков девиз такой есть: «Жизнь – отстой, панки хой!».
- Хой?
- Это фамилия, точнее даже кликуха солиста бессмертной группы, родоначальницы всего русского панк-рока Сектор Газа – Клинский его so name.
- Какие группы ты предпочитаешь?
- Пилот, Король и Шут, Тараканы, Люмен, ну и, пожалуй, Наив.
- А песни какие? Мож я слышал.
- Ой, много разных у Пилота: Шнурок, Небо, 7 часов утра, Сотни тысяч номеров, Неродина…по ради вот звучит - Цветные стекла.
- Фу ты, говнища какая!
- Хорош уже! Нормальная песня.
- Приехали.
Выйдя из автомобиля, они направились к фабрике по производству парфюмерии: духов, одеколонов, дезодорантов и прочих туалетных вод. Переступив через порог широкого прохода Сит, очутился в круговороте рук, станков, каких-то химикатов, рабочих и вонизме всей этой адской промышленности. Именно адской промышленности, потому что там не пахло ароматными маслами или вкусными духами, там воняло серой, пылью, антисанитарными условиями и еще каким-то дерьмом. Возможно, на этом заводе производили дешевые русские парфюмерные материалы, типа таких, какими пользуется бабушка Лидия Петровна с первого этажа, покупаемые ею на невысокую зарплату. Они прошли через все это помещение, и подошли к подвалу, дверь была закрыта. Подбежал дежурный: «что вам здесь надо?»
«Ты верно новенький, да?» - Владимир открыл замок ключом – «привыкай, мы часто сюда будем заглядывать».
Молодой парень был невпонятках: «да, я новенький, сегодня первый день дежурства, но какое отношение это имеет к тому, что вы здесь делаете и что вам надо?». Работодатель и Сит вошли в проем: «у нас здесь дело, а ты не суй своего любопытного носа в чужие дела!». Дверь закрылась, поглотив нас.
- Не слишком ты любезен.
- С ними нужно именно так, не разводить соплей и все!
Подпольная фабриченка сплошь состояла из колб и реактивов, словом химический заводик. В воздухе витала расслабляющая атмосфера, клубы дыма из пробирок были очень приятны на запах, так и хотелось поглотить ноздрями весь этот пар. Рабочие в белых халатах, казалось, двигали руками все медленнее. Я понял, что сейчас начинаю засыпать.
« Эй, дружище, да тебе я смотрю, понравилось, подсел, не расслабляйся!» - пробудил меня Вован – « дурь конечно хорошая, но вон Вадик, он заведующий». Я слабо различал силуэт заведующего и с трудом разлепил глаза. «Я щаз засну!» - навалившись на наркоторговца, промямлил Сит. «Конечно, давайте пойдем в другое место, например в мой кабинет» - предложил Вадик. Мы ушли от этого дурмана в хорошо обставленный кабинет местного наркопроизводителя.
- Вад, это наш новый сотрудник – курьер. Нужно объяснить ему куда, где, как и сколько.
- Ну, хорошо. Для начала, как тебя зовут?
- Сит.
- Слушай, Сит, первое задание будет тренировочное, мы типа тебя проверим. Подходишь ты нам или нет.
- Что мне надо будет делать?
- На ул. Чернореченской будет ждать мужчина в костюме на машине ВАЗ 21010 «Лада». Прямо у трамвайной остановки – Пролетарской. Он в очках, авто его черного цвета, будет один. В 16:00 передашь ему этот мешочек.
Вадик передал ему целлофановый мешок, наполненный какой-то белой дрянью (понятное дело, наркотой).
- А охранник будет меня к вам пускать? Там на верху, просто, он не давал нам пройти.
«Пусть только попробует не пропустить, мы каждый месяц даем на рыло директору парфюмерного завода бабла, чтобы к нам не приставали, и чтоб он тоже нос не совал»,- вмешался Володя – «сумма хорошая, поэтому пускай молчит и не лезет с вопросами: а почему? как это? а зачем?»
- Да, посылай всех на ...А охранник, видать, себе на лапу тоже хочет, поэтому в следующий раз, если приставать будет, бей в морду или зови нас.
- Ладно, после всего зайти?
- Заходи, я тебе новое задание дам, уже сложнее и на полном серьезе.
- А сколько мне за это заплатят?
- Тренировочное... м-м, ну, рублей 350, устроит?
- Я не употребляю наркотики.
- А вот это уже плохо. В твоей работе это понадобится. Пришлют тебе мел вместо гашиша, и будет жопа! Или нужно определит, где кокаин, а где опиум, потому что одному одно надо, а другому совсем другое. Заказчики у нас разные, есть серьезные, а есть просто очень и очень серьезные. Поэтому на, приобщайся.
Заведующий протянул мне маленький бумажный сверток.
- Мы так не договаривались.
- В смысле?
- Когда я подписывался здесь работать.
- Тьфу ты, да ладно не хочешь не надо. Пусть у тебя полежит, может передумаешь.
Вадик многозначительно улыбнулся и вышел. Вова завел корейский транспорт, и мы поехали к нему.
- Успокойся, Сит, он нормальный мужик.
- Верю. У меня сегодня Днюха.
Opirus резко затормозил и перегородил дорогу. Начали нервно бибикать машины.
- И ты мне это говоришь только сейчас?!
- М-м да.
Он сделал почти на полную громкость магнитолу и развернул мобил по направлению к самому дорогому, но и к самому ништяковому (на мой взгляд) ночному клубу – к «Ауре».
Всю ночь на пролет мы провели в общении с красотками у барной стойки и, глазея на двух очаровательных стриптизершь, которые время от времени спускались в зал, чтобы повертеться вокруг посетителей, дабы выклянчить больше денег. Под клубняк DJ Balu я с Вовкой раскумарил кальян на мятных парах. В конце, перед уходом нас просто убили Fair-show, эти мужиканы с огнем во всех местах, которые плевали, глотали, метали пламя куда угодно. Если брать в расчет, что пили мы исключительно коньяк, то всего этого на следующее утро и не припомнишь. Володька пьяным сел за руль, мне было немного страшновато (как впрочем, и всегда) и на своей обычной скорости по городу, на всех парах вдавил педаль газа. Он хотел дать больше 85 км/ч, но я наотрез отказался и был упрям, как осел. Времени около 3-х часов ночи, найдя ключи от квартиры, порешили остаться у него до завтрашнего утра. День Рождения удался!
До выполнения задания оставалось 2 часа, а у меня по страшному болит голова. Володя разговаривал по телефону с любовницей Надей (ну той самой), настроение, видать, у него паршивое.
- Блин, ты уж извини, Сит, ко мне приезжает сегодня жена из командировки. Не получится сегодня бухнуть, и квартира занята будет. Да тут еще эта шалава звонит, ****ься хочет.
- Конечно, Вов, без базара, я все понимаю. Я дома давно не был, к родителям зайти нужно, да родных навестить, всетке День Варенья прошел, может подарков накопилось.
- Ах, ты жучара! Подарков у него накопилось.
- С друзьями еще опрокинуть стакан нужно.
- Прямо-таки необходимо, еще говоришь так, «нужно», как будто тебе деваться некуда. Ты, Сит, завязывай с алкоголем, так и спиться не долго, а то пьяницей уличным станешь.
- Побегу я, наверное, брателло. Ты сам-то куда путь держишь?
- К Вадику, новые договоры заключать, да решать, куда ты поедешь.
- Я тебе отзвонюсь как закончу дело.
- До скорого.
В трамвае как обычно было тесно и царила злобная атмосфера. Предъявив сезонку кондуктор толкнула меня и начала пробираться дальше в вагон. Я упал и испачкал об грязный пол джинсы. Вот сволочь! Остановка Пролетарская, выйдя из транспорта, на глаза мне сразу же попался темный червонец. Около открытой дверцы стоял мужикан в прозрачных, скорее для понта, нежели для глаз и зрения очках. В руке он держал серую папку. Стукнуло четыре часа. Я подошел к нему и отдал тот заветный пакет. Он перепугался, схватил его и за шиворот кинул меня в свою десятку: «ты что, дурак, делаешь, а если нас кто-то видел, тогда нас запомнят и сдадут, ты что не понимаешь?!» Вид у него сразу стал ужасный: очки сползли, физиономия исказилась в страшной гримасе, пиджак измялся, а папка валялась в снегу у машины. «Все в порядке, я приму к сведению, извините пожалуйста» - замолчав, я захлопнул дверцу и пошел к остановке. Тот еще долго стоял на одном месте, видимо проверял товар, а может просто, опешил от случившегося.
К вечеру ближе зашел в наркопритон, охранник встал у двери ведущей к хим. промышленникам, заслонив широкой грудью проход.
- Что надо?
- Не твоего ума дело.
- Иди отсюда.
- Сам иди, я по делу.
- Ща договоришься у меня, пидорас!
- Че сказал, сука?!
Я схватил лежавшую невдалеке склянку: «уйди, мудак!»
- У тебя кишка тонка, не кинешь.
Раздался звон стекла, кишка у меня правда была тонка, не за чтоб не кинул в него, не смог бы. Но со всей силы засандалил её ему под ноги. Он на мгновение растерялся. Воспользовавшись этим, я оттолкнул придурка от входа и побежал по лестнице вниз к Вадику. Заведующий администратор проверял у кого-то работу и стоял у станка. Подбежав к нему, я сообщил, что все закончено, работа сделана. Он отсчитал мне три с половиной сотни. Я поначалу боялся, что тот чмырь в очках накапал ему про сегодняшний промах, но нет, все оказалось в мою пользу.
- На счет следующего заказа узнаешь у Володи.
Распрощавшись с Вадиком, я направился к маме с папой. Из дома я позвонил Вовчику.
- Куда мой следующий рейс?
- Сегодня часов в восемь заедь ко мне поговорим обо всем. Все в порядке.
- Но к тебе же приезжает же…
- А-а! Она задержалась, позвонила, что приедет только послезавтра. Видать нового выхухоля с большим кошельком и тупой головой себе нашла и ****ся с ним на чьей-то квартире. Говорю же все в порядке.
- Лады! Тогда заеду.
- До скорого.
У родоков взял свою старую рок-атрибутику: косуху, казаки с коваными носами, кожаные штаны с завязками, шипастый боевой браслет, напульсники и балахон с нарисованным на нем демоном.
Вообще если так говорить атрибутика, это не обязательная часть настоящего металлиста. Неформал – он в душе неформал. И пусть «пробитые» панки говорят, что кто не носит косух или не ходит в коже, тот поддался «системе». Это не так! Мне плевать на то, что кто-то говорит. Главное я знаю, кто я есть и что из себя представляю, а все остальное ерунда. Зеваки и в 18 веке демагогию разводили и в 21 болтать без умолку будут.
Мать поинтересовалась как у меня дела: что на счет повестки и квартплаты. Я ответил, что все в порядке. Однако её не удовлетворило это, и она пообещала сама сходить, навести справки и все проверить. Не умею врать, а что делать?!
В середине дня сходил в офис и снял свои кровно заработанные 200р. Мне сразу стали лечить про новые пром.предложения и дорогие, хорошооплачиваемые расклейки полит.реклам. По сравнению с тем, что мне предложили на днях, мне оставалось только улыбнуться и сказать «Прощайте!». Вдруг на сотовый мне позвонил Вова: «приезжай уже сейчас, есть дело». Сорвавшись, я понесся к нему. Торопливо открыв мне, он впихнул в руки пакет с ручками, на котором красовалась полуголая баба. Закрыв, мы пошли на кухню.
- Дружбан…
Володя достал с полки шампанское.
- А хотя…тебе нельзя злоупотреблять.
- Что случилось?
- В Ростов ехать придется с вот этим пакетом. Дело на 3000р.
- Я не против.
- Еще бы! Обычно мы платим за такое косарь, не более.
- Я – Бог?
- Нет, просто дело повышенной скорости и опасности.
- Вот это уже все меняет!
- Ты поедешь на скором поезде «Самара-Ростов на Дону». Там сидячие места, без спальных т.к. ехать где-то часа четыре. Наркоту отдашь мужикам: один будет в черном пальто, другой в красном пуховике, а третий, который постоянно, без умолку и передыху курит, одет в белый кожаный плащ. Он то у них и главный, правда, нервный немного. Фишка в том, что это компания – конкурент. Они хотят сравнить товары, видимо, для дальнейшего соперничества или партнерства. Не знаю, зачем это им, но в принципе это нам с тобой и не нужно, этими вопросами Вадик занимается. Сказать можно лишь одно, если они захотели встретиться, значит это им действительно надо.
- А что потом?
- Суп с котом. Тебе дадут 4 сотни на расходы в городе. Там ты пробудешь пять часов, купи себе чего-нибудь пожрать. Билет туда и обратно, так что не потеряй. Завтра в 08:00 отправляешься, около часа, двух ты прибудешь, отдашь, перекантуешься и в 19:00 этим же скорым едешь обратно.
- Ладно, хорошо, отлично.
- Пакет отдашь им просто, без всякого палева со стороны, будто ты мешок соли возвращаешь. Если будут что-то спрашивать о нас или о составе наркотиков, говори что ты – курьер и ни хера не знаешь. Они могут острить, обзываться, капать на мозги своими угрозами или подколами – не обращай внимания. Они – лохи! Репой своей маши и совсем соглашайся, даже если тебя назовут козлом. Могут звать на всякие приглашения в клубы, рестораны и т.д. и т.п. – лучше не соглашайся, даже нет, вообще не соглашайся.
- Хорошо.
- Ниче хорошего. Есть будешь?
- Да не, спасибо, Володь, я только от родителей.
- Ну ладно, немного пригубить можно.
- Думаю не стоит, раз нельзя злоупотреблять, так не надо организм спаивать.
- Пошел-ка ты!
Улыбнувшись, он открыл бутыль и налил дымящегося в фужер. Чуть погодя достал головку сыра и мы чокнулись за «Отлично начатое дело!». Сыр хорош – пармезан.
- Погоди, я щаз.
Вернулся с кошельком: отсчитал сотнями 4 купюры, затем немного погодя достал пятисотку и положил её сверху.
- Ты извини, что так поздно. Это тебе от меня, по случаю твоего 18-ти летия. С Днем Рождения, Сит. Прости, что такой скромный. Сумма неболь…
- Забери её обратно. Ты меня в клуб свозил тогда.
- Я не помню, бухой был, возьми.
- Опять шутить вздумал, нет.
- А ну-ка без разговоров, от подарков не отказываются, свинья не воспитанная.
Володя сунул все деньги мне в карман.
- У меня только сотня на заправку, 400 – это ростовские расходы, от фирмы, а на 500 купи лучше сестре подарок.
- …
- И не возражать!
- Пойду я наверное. Спасибо за радушный прием, Вовка.
- Ладненько, ладно.
- Передавай жене привет.
- Пошла-ка она на три буквы!
Обувшись, я вышел из хаты. Кругом сновали толпы бессмысленных лиц, со своими проблемами и тупой, железной хваткой за свою никчемную жизнь. Они ходили как зомби – снаружи здоровый человек, а внутри гнилая труха. Слушая «криминальные» новости, депрессивную музыку и читая пессимистическую литературу, мы пророчим нашему государству большое будущее в роли шестерки западных стран и т.д. Однако сами ни хера не делая для изменения её печального статуса. Здесь каждый, ну или почти каждый думает, что может решать за всех, но на самом деле не может позаботиться о самом себе. Индивид - как беженец на обломках дома родных и в пустом полуразрушенном городе, полуразрушенном изнутри, где остается только мародерствовать. Вот она, обратная сторона анархии: группа бывших рабочих с кондитерской фабрики грабит кладбище, хватая все ценное, разрывая гробы и ломая могильные плиты. Недоучившиеся студенты дабы как-то спастись, добыть хоть какие-то гроши сдает в ломбард ценные предметы из церквей: иконы, книги в металлических переплетах, пожертвования прихожан и т.п. Нельзя допустить этого хаоса…Идя по асфальтовой дороге в парке «Победы» не раз встречаются влюбленные пары, особенно ближе к вечеру. Парни из кожи вон лезут, чтобы понравиться самке. Тупые козлы! Она так нежно прижимается к нему и возможно говорит, что-то вроде: «ты мой хороший!» или «я тебя очень сильно люблю, красавчик!». Не знаю, откуда во мне столько нечеловеческой злобы, но я хочу въебать со всей силы и ему и ей. Истекая кровью они встанут с липкого асфальта ошалевшие, и тогда я вступлю в рукопашку, добью, и буду пинать ногами, пока они не отключаться. Возможно, а даже, скорее всего я – душевнобольной, больной на всю мою отмороженную голову. Откуда такая злоба? Почему мы не любим друг друга? Неужели время демона затмило наш разум и сердце, сквозь черные руки богини Кали не видно красоты и великолепия вещей? Нам не нужны слабаки, тянущие Родину вниз, коим я отношусь. У них есть только два пути: сойти с дороги и не мешать идти здоровым людям или ступить на праведную тропу, изменив свое мировоззрение – умыв лицо, расправив рубаху и сказать себе, что все хорошо, не стоит огорчаться по пустякам и уж тем более морально себя истязать. Я не выбираю легких путей, я – мазохист (с нравственной точки зрения). Если кому-то плохо – мне хорошо. Смерть, неудачи, несчастия, болезни, как будто специально созданы для меня. Я счастлив, лишь когда несчастен. Самое ужасное, когда вокруг тебя улыбки, когда встречаются, находят друг друга хорошие, влюбленные красавцы, красавицы или не обязательно красавцы и красавицы, а какие-нибудь уроды, но тоже испытывающие сильные, серьезные чувства. К черту любовь, это удел глупцов и паршивых собак! Даже если просто ты идешь по улице и навстречу добродушная старушка пытается улыбнуться, кривя вставную челюсть. Совокупность всего этого приводит в бешенство, захлебываясь от злобы в своей слюне, потихоньку успокаиваешься, понимая, что другим тоже хочется жить и веселиться. Нет, лучше так – виселица. Им хочется виселица, улыбаться, грустить, трахаться (хотя мне тоже иногда этого очень хочется), плакать и смеяться. Им. А меня за антиобщественные мысли стоит облить бензином поджечь, расстрелять и труп столкнуть с обрыва. Пусть себе гниет на камнях. Все ни как у людей!
Дома меня ждали только тараканы, с распростертыми объятьями встречая «кореша» на кухне. Жрать было нечего, поэтому пришлось проводить остаток времени с голодным брюхом. Сит залез в ванну и включил теплую воду. Расслабившись, он стал думать о том, что с ним происходит, что случилось? Связался с наркоманами, жизнь через трубу вылетает и катится ко всем чертям. Боже! Если не свои убьют, то менты повяжут и загребут на зону.
Одев свою атрибутику я сложил все мои деньги в карман, запихнул в спортивную сумку всю немногочисленную одежду и ринулся к автобусной остановке. Вообще, честно говоря, у меня даже была такая идея – выпустить книгу об общественном транспорте. Там бы были философские рассуждения, смех, слезы и немножечко грусти. И называлась бы она, ну допустим «Трамвай». Вышел из трамвая живым и сразу счастливым стал. Надо же, ты не придавлен потной толпой, тебя не убила кондукторша-терминатор, и ты выиграл схватку с автоматическими дверями в надежде выйти не зажатым. С одной стороны романтика, с другой бой без правил. Ведь трамвай, электричка, метро, автобус, маршрутка, троллейбус – все это маленькие жизни. Первый автобус, который начал ходить в столь раннее время подобрал меня. В нем было непривычно пусто. Даже неприлично пусто. Сойдя единственным пассажиром на конечной я уперся в ж/д вокзал. До отправления скорого оставалось 15 минут. Около рынка накупив БОМЖ-пакетов, печенья, чая в пакетиках, сосисок (самых дешевых, из собачины наверное) и хлеба я подошел к перрону. Кушать сильно хотелось, поэтому не утерпев сжамкал пирожок с говядиной, купленный у привокзальной бабки – чебуреко-сосисочницы. Голод не утолился! Ну и ладно. Предъявив билет я поднялся по ступенькам и вошел в салон. Везде висели телевизоры, стояли мягкие сидения, симпатичный, как на подбор, будто модели персонал с приятными формами. Найдя свое сидение я примкнул жопой к креслу и включил плеер. Там играла песня «Ждите солнца».
- Чай, кофе, алкогольные напитки?
- Нет, спасибо.
Проводница, мило улыбнувшись, пошла искать нового дурочка, которому явно не нужно кофе, но который, однако, клюнет на её пухловатую попку. Рядом со мной сел интеллигентного вида старичок в костюмчике с тростью и моноклем. Интересный персонаж, а-ля XIX век. Он любезно поинтересовался сколько время.
- Без пяти восемь.
- Замечательно, в этот раз без опоздания. Большое спасибо.
- Пожалуйста.
- Несчастный человек.
- Вы это мне?
- Да, а кому же еще?
- Ну незнаю, той девушке например.
- Нет, она как раз счастливая. У нее нет часов.
- Если так рассуждать, то вы правы. Хотя я на самом деле несчастен.
- Это почему же? С виду я бы не сказал.
- Не знаю, просто.
- Просто ничего не бывает.
- Это не важно, я еще сам не разобрался.
- «Будильник – это палач счастья», писал однажды Грин.
- Часы укорачивают нам жизнь. Мне тоже нравится А.С.Грин.
- Да уж, он рыцарь-романтик с большой дороги.
- Согласен.
- Как вас зовут?
- Сит.
- А меня Фред…
Тут напротив нас села парочка подруг. Одна натуральная блондинка с бездонными и чистыми, как море голубыми глазами, другая крашеная в черный цвет неформалка в атрибутике с пухленькими губками. Вторая все не сводила глаз с меня и периодически смотрела то на мой член, то на косуху. Наш разговор с этим интересным старцем оборвался. Мужичок только подтолкнул меня локтем, показывая на девок, одобрительно кивнул и лукаво подмигнул. Весельчак старпер! Поезд тронулся. Если бы я был инженером-конструктором, я бы не за что не стал так делать пассажирские сидения. Настоящая психологическая пытка! Сидеть несколько часов без перерыва и смотреть друг на друга в упор, как на врага. Конечно ты убираешь взгляд, но не можешь же ты так вечно сидеть. А по прибытию, начинаешь возненавидеть эти лица, которые болтаясь, не могут вылезти из твоего замученного состояния. Также и я чувствовал, что в моей памяти эти две девушки под конец путешествия станут из милых дам в ужасных ведьм. Даже, несмотря на то, что блондинка симпатичней. Все время мы ехали молча, батарея в плеере села и ничего не оставалось больше как молчать.
Неожиданно я очутился среди поля усеянного трупами недавней битвы. Видимо это было фэнтези, потомучто покойники людей валялись вперемешку с мертвыми орками. В руках я держал короткий меч – аккинак, сзади на спине прикреплен большой круглый щит, весь я в желтых доспехах и на голове моей рогатый шлем. Невдалеке показался приближающийся бугай-грюнт, он рычал, выкрикивал какие-то проклятия, ругательства и размахивал боевым топором. Зеленокожий заорав и перейдя на бег ломанулся ко мне. Струсив, я помчался к дальнему лесу. Вскоре обнаружил, что за мной гонятся еще тролль и парочка гоблинов. Орк догнал и схватил меня за шиворот. Вонзив меч в лоб чудовищу, я в рукопашку забил гоблов, но тролль пнул в живот «бедному бойцу». Кое-как встав на ноги, картина повторилась, и так было раз десять, пока Сит не набрал в руку земли и не кинул в глаза врагу. Затем наш герой вонзил топор в голову громадине. Взяв у гоблинов кастет и нож, я отправился в лес, и все еще не понимал, как здесь очутился, где-то далеко у истоков хронологической ленты времени. В чаще на пеньке сидела одинокая с грустным выражением лица девушка. Её длинные светлые локоны ниспадали на поджатые к груди колени, ну прямо картина «Аленушка у пруда», только вот пруда не было и козлы рядом не прыгали.
- Вам не страшно здесь одной, что-нибудь случилось?
- Нет, я жду счастья, оно скоро будет.
- Счастья?! А есть ли оно вообще, это ваше счастье?
- Конечно, а разве может быть иначе. Как объяснить ваше здесь появление?
- Я просто шел…
- Вы спасли меня от монстров, потому что сегодня ровно в десять часов они должны были меня съесть, а вы меня спасли. То есть вы – мое счастье.
- Да ладно?!
И тут я узнаю лицо этой девушки, она – пассажирка напротив, та самая симпатичная блондинка. Откуда ни возьмись, из воздуха выросла фигура её подруги. Рядом стоял хромой дед с тростью и моноклем. Он обнял за плечи неформалку и с надменным взглядом выпалил мне:
- Ты нечего не хочешь нам сказать?
- Нет, а что я должен вам говорить?
Он достал из кармана мешочек марихуаны и кинул его Ситу.
- Об этом. Ты его обронил, твоё же?
- Не знаю.
- Нехорошо, нехорошо.
Вдруг все в округе превратилось в дым, и я оказался падающим в какую-то белую пропасть. Затем гигантское крашеное, черноволосое лицо спросило меня, не могу ли я пройти с ней до туалета.
Тут Сит открыл глаза. Все оказалось сном, и теперь склонив башку надо мной, неформалка куда-то меня зовет. Я пошел за ней, мы закрылись в туалетной кабинке.
- Доставай.
- Что?
- Не надо в дурочку играть.
- Объясни по-нормальному, не то я ухожу.
- Наркотики, дружок, наркотики или ты в одно жало хотел все засосать. Не получится, придется делиться.
Я вспомнил, что в кармане лежит заветный яд. Пошурудив рукой пальцами схватил пакетик.
- Вот этот что ли?
- Он выпал у тебя из штанов, когда ты спал. Я незаметно подбросила тебе его обратно.
- Ну спасибо. Но я не любитель марихуаны.
- Тогда отдай мне, я любительница.
Протянув руку над унитазом, с губ сорвалось:
- Пусть одним злом будет меньше!
- Стой, дурак, что ты делаешь?
- Дурак? А где же пожалуйста, сейчас мы с тобой избавимся от наркотиков.
- Нет, пожалуйста, Ситушка, не делай этого, мне очень хочется.
- Мне тоже очень хочется, но не этого, а другого. Сделаешь минет?
- Чо, ты опух, лошок?!
Я опустил руку еще ниже.
- Нет, я сделаю, сделаю все что ты хочешь.
- Будешь ласковой и нежной?
- Буду.
- Будешь стараться изо всех сил, как жалкое грязное животное?
- Да, буду.
- Разденься и поскачи на одной ноге 5 раз и 5 раз на другой.
- Может хватит, издеваться надо мной?
Однако она покорно сняла одежду и протанцевала столько, сколько надо. По её щекам полились слезы, но она была покорна как рабыня.
- Давно ты сидишь?
- Несколько месяцев.
- У тебя губки пухлые, как раз для этого и созданы.
Сит расстегнул ширинку.
- Откуда ты знаешь, как меня зовут, я ведь не представлялся, вроде бы?
- Старикан сказал.
Она робко встала на колени и приблизилась ко мне.
- Неужели так можно унижаться, ради какого-то белого порошка, так низко пасть?
Ее губы дрожали, слезы лились сильнее. Я застегнул джинсы и отпихнул девчонку. Уж больно жалко мне её стало.
- Сколько тебе лет?
- Скоро 18 исполнится.
- Одевайся и навсегда забудь о наркотиках.
Она даже повеселела как-то, что не надо у меня отсасывать.
- А марих…
Я спустил в унитаз адский порошок.
- Вот, мудило!
Выйдя из туалета мне показалось, что настроение выросло, даже несмотря на то что не получил полового удовлетворения. Хотя над девочкой плохо издеваться, тем более несовершеннолетней. Статья такая есть, уж кому бы, а мне не знать стыдно. Вернувшись на свое кресло, я от нечего делать начал ковырять дырку (точнее шероховатость) в полу поезда. Вскоре и она вернулась, вся красная и в гневе.
- Что-нибудь случилось?
Поинтересовалась её светловолосая подруга.
- Нет, не важно, не твое дело.
До прибытия оставались считанные минуты. Сит, достав сигареты «Davidoff», закурил. В пачке осталась только одна папироска. На трудный день. Люди потихоньку подтягивались к выходу. Объявили прибытие. Взяв свои вещи, я втиснулся в потную толпу. На перроне было чисто и аккуратно. Глаза искали тех самых заветных дядечек, нагловатых конкурентов. На выходе из вокзала стояло три иномарки: Hyundai «Sonata», Ford «Focus» и видимо тачка главаря Nissan «Teana». Я подошел к ним и протянул пакет: «килограмм моркови не заказывали?»
- Очень остроумно. Ты курьер что ли?
Босс принял товар и положил на заднее сидение «японца».
- Да, а что?
- Добро пожаловать в Ростов – Батюшку. Если карманы не обчистят, считай, что ты здесь не побывал. Удачного путешествия, сопляк.
Сев по своим машинам, нарики уехали. А я остался наедине с бандитской, а точнее криминальной столицей России. Народ вообщем то не злой, а даже я бы сказал дружелюбный, ну короче не похож на воров и бандитов. Дороги по сравнению с Самарой хорошие, без дыр и прямые. Сев в простеньком не дорогом кафе, я заказал баночку кока-колы и достал свои манатки–пожитки. Разложив на столе сосиски, конфеты и все съестное, что у меня было, я принялся есть. Ко мне подсела бабушка в рваной одежде и попросила дать ей что-нибудь поесть. Отдав ей хлеб, я направился в магазин одежды. Сестре обещано было купить какую-нибудь вещицу из города на Дону. В магазинах оказалось слишком суетливо, даже подозрительно. Вроде не праздник, а народу не меряно. Потом я попросту гулял, шел бездумно по дороге в никуда, без цели, желания и надежды. Растаптывая грязный, черно-серый снег я думал о том, что вот сейчас за поворотом станет видимой чудо страна без этих ужасных существ – людей, без денег и чувств, где ходят одни роботы и солнце никогда не заходит. Вот жуть! С одной стороны как замечательно, а с другой вот это жесть, без людей, да конечно! Короче мои мысли растворились, и я остался в приятной реальности, а тем более в незнакомом, тайном городе, где так много интересного. В тряпочном магазине я купил самые дорогие колготки, мне предлагали до фига всякого, но я в этом ни черта не соображаю, а тем более не знаю размеров сестры, может только на глаз. Еще, кстати, я размышлял о том – зачем мне собственно все аккуратно сложенные в сумку вещи, какого…я их собирал, если знал, что в пути без ночевки и негде будет переодеваться. Прогнал! А с кем не бывает?! Вернувшись пешком на вокзал, я упал в металлическое сидение и тупо стал ждать поезда. Делать просто нечего. Выйдя на улицу, я достал последнюю папиросу, наступил как раз этот трудный день, ну, конечно, трудное ожидание правильнее сказать. Вокруг суетились человеки: таксисты назойливо липли к приезжим, да и к жителям города, чтоб довезти их до нужного места, любезно болтать, а потом как ни в чем не бывало огласить свою гигантскую сумму; дворники, вечно убирающие хлам и мусор оставленный грязными свиньями – приезжающими, отъезжающими и просто проходящими людьми, если честно то мне отчасти жаль работников этой профессии, потому что это черная работа, и не каждый сможет так постоянно вкалывать, хотя жалость это плохое чувство, это удел нытиков и трусов, каковыми мы и являемся. Молодая симпатичная девушка в мехах и в коже подошла ко мне и спросила огонька. Эх, как это плохо когда девчонки курят, в принципе всем на это посрать и мне тоже отчасти, но это ужасно. Ладно бы если пускает дым тупой верзила – мужчина, но когда курит симпатичная девушка – нет слов. Матных. Как представишь, вдруг она тебя поцелует прокуренными губами. Зубы рушатся от табачного дыма и налета, одежда приобретает своеобразный запашок. Ведь возможно ей еще нет и 18. Будущая мама называется. Злости на них нет! Другое дело, когда курят бабушки или старые тетки. Им уже терять нечего – они уже нарожали целую квартиру взрослой ребятни, и старуха с косой периодически заглядывает в их дверь. В принципе допускается курить редко – ну так разок или два в неделю или если уж есть такая большая потребность в табаке, то покупайте нюхательный табак – средство головосрывательное. На много тебя не хватит, и часто употреблять его вряд ли будешь, но первый раз как нюхнул запомниться. Да вообщем ладно. Выкинув окурок, я сплюнул и пошел обратно в темное, холодное и просторное помещение вокзала. Рядом с моим сидением на соседних копошились непутевые молодые родители, а вокруг бегали детишки – маленькие девчушки, играющие в догонялки. Шумная компания, если учесть один факт, девчушек-то трое, сегодня не существует молодых семей с тремя детьми, никому не надо, да и не выгодно, государство не поощряет демографию. Кому сдались эти 250 тысяч, пускай они народят за такие деньги, а мы посмотрим, тем более в этом законе мелким шрифтом прописаны все злющенькие казусы, идущие тебе в убыток. Вообще наше государство – особый разговор занимает. В любой подворотне тебе объяснят с разных позиций и в во всей политической мысли, какое государство ты боготворишь и в какой стране живешь, сколько тебе должны, зачем ты обязан, почему, когда и где? Почему в законе написано по одному, а делают все по другому и почему в нормативных актах не прописано как, с каким рвением нужно исполнять то или иное постановление. Если вышеуказанное и менты и обычные граждане будут качественно исполнять, то многих бед не будет. Станет другою жизнь, менты уже не будут ментами, а станут товарищами милиционерами, все машины будут уступать в положенных местах дорогу пешеходам и наша жизнь станет не интересной, а хотя… В моих рассуждениях очень много противоречивости и порой в ходе одной мысли или в течение одного абзаца, могут встретиться две совершенно разные идеи. Поэтому мои философства не нужно уж очень чересчур серьезно воспринимать. Хотя, если б не было противоречивостей, все было бы однобоким.
От безделья я начал вырисовывать маркером любимые группы, свастики, смешные рожицы и просто картинки. Вскоре на моем сидении не осталось свободного места для рисования. Я расковырял плиточный пол (просто как по волшебству у моего кресла всегда оказывается какая-нибудь трещина или дырка в полу), но это не помогло. Оставалось в тишине сидеть, молчать и ждать, мечтая о различных южных странах. Так прошел еще один час моего ожидания. Противным голосом тетка известила в динамик, что заветный поезд прибыл. Забравшись скорее в уютное, теплое и мягкое кресло вагона я начал терпеть, терпеть, когда же, наконец, отправится обратно, тронется с места электровоз. Всю дорогу было пусто, и никто ко мне не подсел. Красота! Поезд, покачиваясь, увозил меня от этого интересного города, от которого у меня осталось много хороших впечатлений. Кстати, меня не обокрали – значит, пребывание не удалось (если исходить из сказанного ростовскими бандитами). Достав, пустую пачку я выкинул её в окно и стрельнул в курительной сигаретку. Пока стоял в тамбуре, на меня начали навеваться какие-то странные мысли о юристах, а точнее о студентах юристах. Вы ведь те, кто прочитает ужасные строки о бродяге-неудачнике-анархисте занимаете много разных профессий, может среди читающих есть и юристы, хотя вряд ли. Так знайте, нет работы подлее, чем та, которая связанна с законом, я хоть и почти второкурсник, но уже успел окунуться в эту отвратительную атмосферу. Не юрист еще пока, а может, и не буду вообще, а может и буду…ну, короче общался, разговаривал, да и вообще знаю, кто это такие и что это за люди. На самом деле ничего хорошего, есть правда исключения – человечные студенты-юристы, но они наверняка не будут работать по профессии или их вообще выгонят из университета. Все впереди, как впрочем, и у меня. Очень много южных национальностей, так сказать хач-фак. Которые крышуют друг друга. Когда ты хочешь есть или пойти на какой-нибудь концерт – ешь и иди. Здесь тебя никто не поймет если ты скажешь, что у тебя нет денег – я не могу купить себе пожрать, потому что у меня нет этих гребаных денег, да если бы и были, то скорей с голода помер, чем купил что-нибудь. А все почему? Да потому что их сытые морды стоят в очереди за сникерсом и они знают, что родители им дадут бабло завтра, послезавтра, всегда. И это причем не входит в карманные расходы, которые им даются дополнительно. Мне же приходится считать каждую копейку, в надежде на то что ближайшее время подвернется работа и я заработаю САМ. Нет, я не жалуюсь, мне нравится ни от кого не зависеть, просто в последнее время развилось слишком много прихлебателей, помогающих тратить родительские сбережения. Одно дело, когда мамапапа помогают в сложных ситуациях и пытаются достать тебе кров, а другое дело, когда ты ничего не предпринимая (и не работая в том числе) с чванливой гордостью (ну это не всегда обязательно) причмокиваешь дарами предков и говоришь, как бы невзначай: «Ещё!». Это конечно метафоры, а на самом деле…Стоя у одного, у другого магазина видишь таблички «Нет в ассортименте» и, глядя как толпы студентов права, сметают полки ларьков, столовых, закусочных, думаешь зачем они сюда пришли – чтобы есть? Ведь когда из дома идешь, заходишь в универ и снимаешь пальто первым делом нужно купить булочку, шоколадку, сок, лимонад и можно жить спокойно! Не жизнь – а сахар! Вообщем гнилые душой мажоры. Я выкинул в окно бычок и стал смотреть на окружающую меня природу, которая с молниеносной скоростью проносилась по другую сторону стекла.
Сев я постарался успокоить себя в том, что все нормально, все зашибись и вообщем-то все замечательно. Мир ни куда не катится, а твердым шагом идет на встречу своей справедливой судьбе. Расслабившись, постарался ни о чем не думать. Через час терпения и пребывания в ж/д транспорте я уже спускался по металлическим ступеням вагона. На перроне меня встретил Володя.
- Ну как?
- Все зашибись, я согласился с «сопляком» и топтался в грязи в не знакомом городе.
- Чудесно, щас довезу тебя до наших химиков, а затем поедем ко мне.
Он погрузил мои манатки в багажник и дал газу.
- Значит ты говоришь реакция была нормальная?!
- Нулевая
- Красава. А они тебя чего-нибудь вообще спрашивали?
- Да спросили только курьер ли я.
- И все?
- Отстань, Вов. Говорю, значит так и есть.
- Вообще замечтательно! Вадик уж больно нервничал, думал ты не согласишься на такое. Думал тебе морденку расквасят или взбрыкнешь на полпути и передумаешь.
- Хорош, а? Веди машину.
- Чо злой какой?
- Да ну, настроения нет
- Щаз подымим!
И он завернул в ближайший ночной клуб. Времени было около двенадцати часов. Мне ужасно не хотелось шастать ни по каким клубам.
- Володь, да брось ты это дело, я серьезно не хочу в ночные заведения. Самое лучшее сейчас – это поесть и выспаться.
- Успеешь, а сейчас – час досуга.
Выпив у стойки по бокалу виски, мы сняли девчонок. Это было просто, можно сказать они сами нас нашли. Подходишь и знакомишься с любой из танцующих. 90% одиноких девчонок приходит сюда именно из-за этого. Я – личность скромная, застенчивая и стеснительная, поэтому цеплял баб Вовка. Усадив их аккуратно в машину, мы поехали на квартиру. Разувшись и включив динамичную музыку, веселье продолжалось. Настроения нет никакого – закрывшись в туалете, я курил «Kent», который стащил у дружбана. Кто-то ломился в толчок. Открыл. На пороге стоял Володя:
- Фигли ты меня одного оставил с этими лохудрами?!
- Да надоело.
- Так бы сразу и говорил – давай трахнем их и баиньки.
- А я даже гандон не умею натягивать.
- Не беда! Она тебе поможет. Ща я их позову, они там мои кожаные кресла доламывают…
Стук в дверь. Через входную в коридор вошла рыжая девушка с короткими волосами и стройной талией. Она сняла плащ и поздоровалась с девушками.
- Добрая ночь! Извините, вы не видели ли тут случайно моего бедолагу-мужа. Он такой высокий, с темными короткими волосами и карими глазами в костюмчике постоянно щеголяет, как мажор, сраный.
Девушки, продолжая скакать на креслах, любезно показали на ванную комнату.
- Премного благодарствую, юные леди.
Володя сделал тупое выражение лица –
- Ну здравствуй, женушка!
- Ну здравствуй, засранец!
- Без меня вижу весело?!
- Не то слово! Как отпу…я хотел сказать как командировка? Как там твои новые трахальщики, им понравилась твои маленькие сиськи?
- Что?!
Тут слово взял я, видимо назревал конфликт.
- Володь, я завтра часиков в шесть тебе позвоню. Удачи!
- Оки-токи! Пока, Сит!
Одев куртку и завязав ботинки, я вышел из этого ставшего в одно мгновение адом места. На улицах около моих курмышей по обыкновению сновали отряды бездомных собак. Как странно, но о бездомных животных в нашем городе заботятся больше, чем о людях. Людей постоянно травят высокими ценами, маленькими зарплатами, недоступным жильем и прочей маразмотой, а на собак в известном городе на С. один губернатор выделил приличную сумму деньжат, в частности 3000000 рублев. Потому что: «поперебивать их обойдется казне дороже, да и кто будет этим заниматься?!». Слишком уж он преувеличил ценности людей. Да я собственноручно пойду стрелять бездомных тварей. Мне не жаль руки марать, всегда найдутся, кто сможет. Но это только демагогии, а полчища дворовых собак будут и дальше продолжать нападать на людей, только уже с уверенностью в завтрашнем дне, мол, спокойная, сытая старость им обеспечена. Теперь их права защищает губернатор. Каламбур просто какой-то, власти нечего делать, лучше бы отдали эти средства в интернаты или бомжам на еду – и то рациональнее выглядело бы. Так и существуем! Пес будет жить, а я умру.
Дома я развалился на своей «пастели» и хорошенько выспался. Я спал, а мне снились черно-белые сны. В голове ярко представился фильм, который тыщу лет назад посмотрев, остался полон впечатлений. Там был такой герой маньяк-психопат, лысый, в исполнении Гоши Куценко. Как сейчас помню его речь: «только любовь, жить можно только с ней, только с любовью». После этих слов его убивают. А в конце фильма он предстает в виде призрака, в витрине одного из магазинов и начинает разговаривать с героиней: «Привет, Маруся, это я твоя эротическая галлюцинация! Ну и деньки! А мне нравится, как вы выглядите, в вас появилось что-то новое. Я слышу, о чем вы сейчас думаете. Не надо! Не думайте об этом. Ни к чему! Это иллюзия. Помните, песня такая была: «It`s all the illusion». Маньяк, не маньяк – какая разница. Ясно одно – он не плохой человек. Представляете, если кто-нибудь бы вам сказал, с вами случится то-то и то-то. Поверили бы?! Нет, не поверили! Никто бы не поверил, люди не хотят верить – перестали. А представляешь, сейчас вдруг заиграет музыка, выбегут все ребята, и закричат: «Розыгрыш! Розыгрыш!». Шарики, цветы, шампанское. М-м-м?! Хм! Нет, Марин, это не розыгрыш. Это жизнь. Все так просто. Все равно думаете, да расслабьтесь вы, - не думайте. Все будет хорошо! Любовь, любовь, любовь…». Он исчезает.
А я просыпаюсь от маминого звонка по мобильному. Было понятно, что она узнала о повестке и о неуплате. Сбросив, я решил прогуляться по улицам в одиночестве. Взяв последние деньги, купил бутыль дешевого вина и, расхаживая по парку, глотал красный напиток. Говорят, когда люди пьют одни без компании – то это верный признак опускания на дно общественности. А мне по х…! В округе сновали дети, ездящие на велосипедах по сходящему снегу, тетки с сумками, девчонки с глазами-сканерами (точно такими же, как и у преподов). Образовавшиеся лужи не давали пройти нормально и люди, кто как – кто на носочках, кто на пяточках, а кто прыжками кенгуру, пытались обойти преграды. Голые, мокрые деревья кряхтели и трещали, покачиваясь на ветру. Кстати, ветер задул очень сильный, даже сказал бы ураганный, началась метель и пурга. Я поспешил домой к холодной батареи, которую тоже отключили за неуплату. Сев в кресло и мерзнув от холода, я осушил бутылку начатой виноградной жидкости (под названием красное столовое вино), смотрев на буран за окном, вспомнил, что завтра должны будут прийти из военкомата и забрать меня на медобследование. Набрав номер Володи, на том конце раздался замученный, охрипший мужской голос:
- Да, слушаю
- Куда следующая командировка?
- В Америку, в частности в Нью-Йорк. Командировочные 350 баксов, за дело получишь 500$. Нужно будет молча отдать ящик с ампулами.
- В Америку – круто! Сколько мне там находиться?
- Полных – одни сутки.
- Ладно, я все понял.
- Завтра вечером в 20:00 у тебя самолет, в 15:00 зайди ко мне, только обязательно. Я тебе все формальности распишу.

Выключив сотовый, я начал играть на гитаре, если это можно так назвать, проще говоря, рвал струны на любимом инструменте. За ночь я закончил дорисовывать свой художественный альбом, под названием рыцари-панки и нарисовал последнюю картинку: лучника, а-ля Оливер Блум, но только с ирокезом и необычаемой растительностью на лице, в одной руке он держал арбалет, а в другой двустволку, а за спиной рядом с колчаном стрел крепилась обойма, длинная лента с патронами. За ночь я также закончил писать сборник стихов, последним стихотворением стали «100 тысяч смертей над Землей»:
Как жить мне здесь, среди печали
Средь слез и боли, лжи и зла
Мне путь удачи обещали
Но вместо слов лишь пустота
Я потерял надежду в счастье
И веру в доброго Христа
Со мной подруга и любовь – ненастье
Как у дороги два креста
А солнце утром вдруг не встанет
Никто не любит и не ждет
И снег упавший не растает
Нас вряд ли кто-нибудь поймет
Нас – суицидов и изгоев
Заблудших странников души
По скользким стенам рвань обоев
Как кровь потерянной мечты
В 100 тыс. смертей над Землей
На крыше предан только ветру
Ну где же я найду покой?
Жаль в этом мире его нету.
Заснув, я проснулся только в 13:00. Еды не было и понадеявшись на стол у Вовка, позвонил друзьям. Настроение было отвратительное. Ни с кем мне не удалось поговорить: кто был в не зоны досягаемости сети, кто-то отключил телефон, а у кого-то вообще бабла на телефоне не было. Димок просто не подходил к телефону, ну ему простительно – он весь день на участке у себя работает, дом себе строит. Сегодня должно быть кирпичом стены выкладывает. Мобильный телефон – честно говоря, не нужная штука, она сделана для удобства, точно также как и автомашина. Люди тысячу лет назад обходились без этих удобств, обойдутся и сейчас. В мире стало меньше романтики из-за этих самых «удобств». Даже названия схожи мобильный телефон и автомобиль. Те, у кого есть машина, стопудово есть и мобила. Куда подевались серенады под окном любимой, цветы надерганные из клумбы в парке и доставленные на балкон по карнизу, наконец, где одинокие гулянья под луной с мечтами и надеждами о высоком? Виноваты вещи облегчающие нам жизнь? Нет, во всем виноваты только мы сами, ни средства улучшения быта. Просто изменились люди, просто перестали верить в чудо, что вот-вот произойдет что-то хорошее, и наступят лучшие времена. Если все поверят что есть будущее, то оно наступит, а пока каждый в отдельности верит в то, что за углом поджидает маньяк-убийца, то люди будут умирать. Просто изменились мы. Зачем петь серенады под окном, на ночь глядя, перекрикивая драных кошек и уворачиваясь от кидаемого соседями мусора, если дорогую можно поздравить по радио, передав привет с поздравлением, цветы передадут посыльные, бумажные романтичные письма заменит смс, а если средь вечера ты пойдешь просто погулять один и полюбоваться зажигающимися на небе звездами, подумают, что ты дурак или идиот или отчаянный парень идущий навстречу ночным бандитам. Людям не нужна дружба, любовь и чувства. Людям нужны деньги, секс и престиж. По крайней мере, в этом я убеждаюсь, когда хожу в университет. Романтика, как позабытая, некогда красивая кукла, которая со временем растрепалась, порвалась и была выкинута в самый задний угол квартиры, а девочка, теперь уже девушка сменила матерчатое подобие человека на новые, уже взрослые забавы. А кукла лежит себе в уголке забытая, и вздыхая тихо плачет. Omni mutantur – все меняется (в переводе с латинского). И на смену старому, как бы это горько не было, приходит новое. Вообще, жизнь – жестокая штука.
Направляясь к остановке, чтобы навестить Володю на глаза мне бросился бездомный пес. Он бегал от одного к другому в поисках чего-нибудь съестного. Он выглядел очень жалостливо: черные слезящиеся глаза, худое костлявое тело, шерсть местами была вырвана целыми клоками и поджав уши собака печально смотрела в глаза каждому в поисках доброго человека, который поделится куском какой-нибудь еды. Бабушка доедая сладкую булку, наверное, даже не подумала о том, что можно поделиться с голодным собратом. Вот, мужик полез за сотовым в карман и грязный пес, высунув язык помчался к человеку с надеждой. Я не мог больше этого выносить и нащупав в кармане мелочью 9 рубликов встал в очередь у хлебного киоска. Моей целью была покупка за 5р. – «Ром Бабы» для паршивого брата. Тем временем мужчина пнув животного ногой под ребра затараторил по «дибильнику», а тот заскулив отпрыгнул и отбежал в другой конец остановки. Наконец, очередь дошла до меня, и я уже почти отдавал деньги, как вижу, что пес не теряя надежды продолжает заглядывать в души людей, но скорее всего спотыкается о булыжники и камни находящиеся там. Ожидающие пассажиры достигли предела терпения и злости, да тем более автобуса с трамваем уже долго нет, вот и выместили злобу – пинками и побоями прогнали собаку, причем хорошо постарались: ругались, кидались камнями. В итоге дружище убежал и больше не возвращался, а я опоздал. Вернув деньги мне захотелось плакать. Никто, никто, никто не представил себя на его месте. Сдохли бы все, суки, окажись они в его помятой шкуре. Нужно делать различия. Этот зверь домашний, очевидно его выбросили на улицу недавно – он не обучился еще законам Джунглей. Возможно он изменится теперь, станет злым и уже будет не просить, а отбирать еду; а возможно он и не научится ничему – просто упадет около теплого канализационного люка и скрючится в предсмертных конвульсиях от голода. Мы сами делаем тиранов («тиранов делают рабы…» - как пела Жанна Бичевская). Не знаю кто в этом случая был виноват, но мне кажется, что именно я: может, конечно, злые люди, кидавшие камнями, но хотя на то они и злые, что кидают; может наивный пес, глупо понадеявшись на злых людей, хотя его тоже можно понять – он голоден и этим все сказано. Выходит, что я, нужно было сразу же, моментально как я его увидел вставать в очередь, чтобы успеть, а я стормозил. Теперь мои руки в крови, хотя искать виноватого это признак трепла. Такая уж у меня профессия. Впрочем, ну да ладно, забудем об этом – несчастия случаются каждый день и каждый день в мире гибнут множество людей. Однако у меня никак не получалось забыть этот инцидент, уж больно сильно кольнуло каменно анархическое сердце.
Успешно дойдя до Владимира, я прямиком направился к нашей комнате встречи – кухни. С омраченной физиономией он встретил меня у стола. На чистой, белой скатерти красовалась молочная колбаса, ржаной хлеб и две тарелки с куриным супом.
- Ты че грустный какой? Случилось что-нибудь или со мной горько расставаться?
- Да вот с женой разводиться на следующей недели буду. В принципе ничего печального, я её и так последнее время не очень то и уваживал – остыли чувства совсем. С любовницей поссорился, с бракоразводным процессом кучу времени потрачу, да еще дележ имущества.
- Да ну…
- Здесь, конечно подавляющая часть моего, но она точно с собой возьмет вон того плюшевого мишку, которого я на свадьбу в подарок ей из Франции привез. Блин, память всетке!
- Фу ты, черт! Нашел из-за чего расстраиваться. А с любовницей жалко, что так получилось – грудь у неё хорошая была. С кем же ты теперь будешь?
- Не знаю.
- Не горюй, зато я знаю – наймем тебе шлюх, девок пять числом и развлекайся с ними хоть всю ночь, смотря на сколько хватит.
- Думаешь?
- Хорош нам с тобой прикалываться, давай к делу.
- Сперва все денежные вопросы решим. Вот 350 «на там тратить», если вдруг что.
Вова протянул баксы. Они и вправду были зеленые, даже похрустывали новизной. Я, конечно, их много раз видел, держал в руках, но чтобы обладать и тратить доллары – никогда не пробовал. Смешно, правда?! Это ведь такие же деньги, такие же рубли, только американские.
- Картонная коробка будет проходить как медикаменты, на ней есть надпись «Ледокаин». На самом деле там ампулы с морфием. Ты будешь младший мед. сотрудник – чуть повыше медбрата в проф. уровне. Документы на перевоз лекарства у тебя.
В руках у меня оказались несколько листов исписанных печатным почерком с печатями и штампами, прикрепленных скрепкой.
- Держи халат.
Я получил белую униформу.
- Карточку врача возьмешь у аэропорта и оставшиеся бумаги, там Вадик будет ждать.
- Понятно.
- Держись увереннее, улыбайся. Цель твоего приезда – визит к больному. Будут расспрашивать чего-нибудь сообразишь.
- Вопрос. Я плохо говорю по английский.
- Это второстепенно, не важно. У них всегда были переводчики, а теперь их еще больше стало, сколько я уж не ездил за границу.
- Что еще?
- Заказчик – мужик в возрасте. Ему 50, зовут Джон, владелец какой-то крупной американской фирмы. Много лет провел в Прибалтике, очень уж ему там нравиться. Во что одет будет не знаю, знаю только, что он уже с сединой и носит короткую бороденку.
- Где он будет ждать?
- В нескольких километрах от аэропорта, в 3-х или 4-х. У памятника какому-то мужику в парке. Наденешь белый халат, он тебя сразу узнает. Возможно будет не один, а с другом знающим русский. Короче, на месте разберешься, не дурачок. Ах да, знаю ещё и то что ездит он на «Chrysler» С-300. Хорошая машина, лично мне нравиться.
- Да, моя мечта.
- Погода там говорят прохладная сейчас, поэтому одевайся потеплее. Сильный ветер, дождь и обещали понижение температуры. Нам больные не нужны, я о тебе же забочусь.
- Спасибо. Как мне потом быть?
- Вы вместе дойдете до машины, сядете, поедете к нему домой. Жена его в это время работает, на квартире передашь наркоту, вы разойдетесь и больше не увидитесь. Если будет предлагать довезти или помочь с деньгами, досугом или как-нибудь еще – отказывайся сразу, иначе нам не сдобровать. Эти америкосы каждый баксик считают. Потом все выскажут нам в лучшем случае или предъявят счет в худшем. А если не то и не другое, то просто плохо скажется на авторитете нашей фирмы. Есть еще вопросы?
- А что мне там все это время делать?
- Найдешь! Не говори глупостей, ты же никогда там не был – походишь, погуляешь. Только бодрствовать придется целые сутки.
- Не беда. А зачем ему собственно именно морфий, а не кокс, не гашиш. Это же полумедицинский препарат.
- Опять глупости морозишь. Откуда я могу знать? Вадика встретишь и спросишь. У этого черта американского по-моемому не все дома.
- А у них очень строгий наркоконтроль?
- Именно поэтому ты и отдаешь товар на квартире.
- Действительно, настроение у тебя херовое
- Отстань, не до тебя сейчас
Мне на мобильный позвонила мама, опять. Не сочтя нужным отвечать ей, я отключил телефон. Как всегда, свою байду гнать будет.
- Не хорошо, это ведь твоя мать. Подруг своих так отшивай, может что важное у нее случилось.
- Я сегодня к ней зайду, попрощаться с родителями все-таки надо.
Дальше мы просто сидели и молча поглощали суп, заедая его хлебом. Наевшись, я встал из-за стола.
- Спасибо, дружище, я побегу.
- Фу ты ну, я только сейчас заметил, какой ты грязный и вонючий.
- Это…
- Рубашка с дыркой на плече, волосы слипшиеся грязные, смердит от тебя вдобавок как от немытого, будто из помойки, джинсы какие! Ты хотя бы носки чистые одел?!
- Нижнее белье я меняю, и вообще…
- Я, конечно, понимаю, что панки не моются и все такие асоциальные личности, но хотябы…
- Рубашку я зашивал, просто она опять порвалась, а зашить еще не успел – к тебе торопился, поесть что-нибудь! Джинсы недавно стирал, носки и вправду грязные одел! Не мылся я только две недели, а так в целом все зашибись! Ну свинья я, свинья! У меня нет денег на то что бы пожрать хоть что-нибудь, у меня отключили все коммунальные услуги: воду, электричество, газ! Завтра за мной должны прийти менты и забрать в военкомат по просроченной повестке, по которой я уже давно должен был к ним явиться! А на днях, жду не дождусь, придет уведомление о моем исключении из университета! И все просто ништяк, мне нравиться! Ты еще не понял – в этом весь я, но я не жалуюсь, просто мне очень нужны деньги.
Я не выдержал и разревелся. Разревелся, как сопливая и женственная баба.
- Ну, ну, ну. Успокойся, у тебя есть родители, которые всегда тебе помогут, чтобы ни случилось.
- Я не хочу к ним обращаться, они обо всем этом не знают. Я скрываю и вру, я к ним очень редко захожу и то, только если что-нибудь нужно.
- Давай не будем больше об этом говорить. Грусть нам ни к чему. Ты сейчас пойдешь в ванную, наберешь воды и хорошенько искупаешься, ага?
- Ты меня довезешь?
- Конечно!
Я проследовал в ванну и погрузился в горячую воду, чтобы отпарить все грехи и страдания, которые причинил или которые причинили мне, но боюсь горячей воды мало и все мои просчеты не смыть ни кипятком, ни мылом, ни гелем для душа. Депресняк давил и срывал крышу на фиг, причем, видимо, это надолго. Башня трещала и ничего нельзя сделать. Выйдя из комнаты, красный, как рак с ошпаренной кожей, натянул замызганные джинсы.
- Белая рубашка лежит на креслах в гостиной, там же чистые черные носки.
- Большое спасибо.
Действительно рубаха была что надо – модняцкая: на выпуск с какими-то узорами, картинками, китайскими иероглифами – словом ***ня какая-то. Натянув носки, я скомкал дырявую тряпку (рубашечку мою) и сжал в руке.
- Извини, но никакие штаны и джинсы мои на тебя не полезут, у нас с тобой разные размеры.
- Ты и так для меня много сделал, огромное…
- Да ладно, давай выметайся отсюда, куда сначала едем?
- К родным.
Мягко завелся мотор иномарки и мы понеслись к знакомым, семейным местам. Поднявшись по разваливающимся, истоптанным и старым, как этот мир ступенькам я сначала несколько раз постучал, а потом два раза позвонил в знакомую до боли дверь. Но боль вырвалась из груди и завладела мной целиком, смешиваясь со злостью, так как никто не открыл. Разные противоречивые мысли начали лесть в измученную сознанием голову. Развернувшись, я с сожалением направился обратно.
- Что никого нету?
- Нет, поехали ко мне, по быстрому заедем, сумку и торбу заберем.
- Ну поехали, может с моего позвонишь, у меня на телефоне много денег, только вчера 300 рублей положил?
- А можно?
- Спрашиваешь!
Я набрал телефон матери, но никто не подходил к трубке, позвонил отцу – таже история, наконец, вспомнил номер сестры и звякнул ей, у другого аппарата раздался заспанный, измученный работой голос:
- Да, я слушаю.
- Привет, сестренка, это Сит. Ты не знаешь, где родители сейчас находятся, их нет дома.
- Вот он, объявился! Я тебя, стервеца, все это время искала, ты почему дома не объявляешься? Где ты пропадаешь?
- Это не важно, я устроился на новую работу и уезжаю в командировку в Америку, просто звонил попрощаться.
- Просто попрощаться?! Ну прощай. Для заметки тебе скажу только, что родители это последнее и единственное, что у тебя было. Папа погиб в автокатастрофе – они врезались на большой скорости в грузовик, в частности в Камаз, когда обгоняли другую машину. Маму тоже ранило, но намного легче, труднее у нее с сердцем – она в шоке и до сих пор не может отойти, врачи боятся, что у нее может случиться разрыв.
- Никто из них не мог нормально водить машину – ни батя, ни матушка…
- Это уже не важно. Приди навестить мать хотя бы, подонок. Она постоянно тебе названивала. Она за тебя, эгоиста, волнуется – вот и с сердцем все хуже и хуже. Её палата 207, в Пироговке. Отца на городском кладбище похоронили. Сходи на могилку, если не занят будешь, ты ведь теперь сам по себе, «Большая шишка»?
- Я не верю тебе! Ты врешь!
- Надеюсь там, где ты устроился платят хорошие деньги?! Тебя и еще группу наркоторговцев ищут по всему городу. Плюс ты не явился в срок в военкомат – это дело раздули и навесили на тебя как дополнительный груз к наркотикам. Квартиру у тебя уже отняли?
- Нет.
- Значит, завтра отнимут. Нас уже допрашивали, замучили просто. Если нужна какая-то помощь то обращайся, я же буду молчать и говорить, что ничего не знаю.
- Спасибо, прощай.
Я с остолбеневшим выражением лица отдал сотовый другу. Что-то сильно меня потянуло вниз, к земле. В следующую секунду у меня закружилась голова – видимо поднялось давление (забыл сказать, у меня гипертония, я даже из-за этого на физкультуру не хожу), в глазах начали появляться разноцветные пятна, а вскоре все потемнело – ничего не было видно. Сердце начало нервно стучать, с бешеной скоростью вырываясь из груди. Живот, почему-то сначала кололо, а потом крутило. Увидев, как я резко побледнел, Володя остановил машину.
- Что случилось? На тебе лица нет! Тебе плохо?
- Вов, я выйду на минутку?
Открыв дверь, я вышел во дворы и в гаражах выблевал свой страх на пенек, срубленного недавно дерева. Мне было очень херово. Вернувшись в авто, я наткнулся на протянутую руку, в ней лежали две беленькие таблетки.
- Возьми, станет легче
- Что это, наркотики?
- Не буду скрывать, да, а что еще может предложить тебе наркоторговец?!
- Нет, я не буду
- Смотри, как сам знаешь
- Сестра сказала, что вся наша контора в розыске. Всех вас запалили, а мене теперь вообще каюк. Отец погиб в автокатастрофе, а мать в тяжелом состоянии лежит в больнице.
- Что?!
- Мы в жопе, дружище. На квартире мне появляться нельзя – там облава и там уже ждут мусора.
- Значит так, сейчас я заеду в гаражик к одному знакомому, у него поменяем номера, потому что на этих нас за сраку схватят моментально. Потом поедем к твоей матери и ты навестишь её.
- А если и там менты?
- Ты же не трус. Я тебя у входа подожду. Иначе плохо так делать как ты – совсем забыл про самых близких. Да я бы к чертям всю эту работу бросал, только бы родня была в порядке.
- Хватит тут дебаты эти устраивать, давай колеса!
Владимир протянул притыриный заветный яд. Одним махом я опустил в желудок сразу две таблеточки.
- Сейчас похорошеет
- Я так не думаю – сила убеждения мощнее
- Зря ты их принял, ты разочаруешься в своих убеждениях. Эта штучка сильнее человека.
- А воля?
- Она подавляется
- Куда следующая после больницы остановка?
- В аэропорт к Вадику поедем
- А скоро твой знакомый?
- Почти приехали
Завернув в нескольких местах, мы пересекли пару улиц и оказались у самопальной мастерской, расположенной в гараже. Навстречу нам вышел в рабочем комбинезоне, весь испачканный с гаечным ключом в одной и с домкратом в другой руке мастер этого заведения. Вова быстро договорился с дружком и отдал деньги. Тот много улыбался и делал вид очень торопящегося. Мне он что-то не понравился, вдобавок этот мастер делал много не нужных движений и вообще выглядел как-то ненадежно. Расколется же при первой встряске, обоссытся и убежит подальше, куда глаза глядят. Мой друг сделал кислую мину на лице, постоял, а затем сел в машину.
- Что-то не так в нем
- Мне тоже так кажется
- Ну уж, дело практически сделано
В ожидании завершения работы мы сидели молча. Через несколько минут у меня начались глюки и видения. Таблетки дали о себе знать.
За лобовым стеклом автомобиля, снаружи, по улице где ходили обычные люди проехался тяжелый танк, такой с большим дулом, дымовыми гранатометами и ракетницами сверху на башне, у люка. Никто из проходящих не обратил на него никакого внимания, как будто это не боевая машина, а собака пробежала. Напротив него возвышался 3-х этажный робот с двумя гладкоствольными пушкенциями и дистанционными автоматами по всему корпусу. Танк выстрелил первым: непрерывный лазерный луч прорезал обшивку металлического гиганта, но тот не растерялся и ответил из своих пушек. От взрывных волн многие люди были вынесены в разных направлениях от своего маршрута, но казалось, что им все равно. Тогда танк использовал ракеты и робот практически был уничтожен, но из последней энергии машина встала и зарядила свинцом из оставшихся автоматов по толстой обшивке модели серии Z 342. У танка взорвались ракетницы. Робот победил, враг смят и уничтожен. Но не тут-то было – из дымящейся гусеницы выскочил раненный солдат, в руках у него была обычная, самая простенькая бомба. Достав её из гермитизационного, антиударного и несгораемого ящика танкист побежал к ноге монстра. Взрыв! И рядом никого, только обломки железа, кровь и куски мяса. Многих прохожих также разорвало, однако, оставшиеся в живых как ни в чем не бывало встали и пошли по своим делам. Создавалось ощущение, что это тоже не люди, а роботы, только из плоти и крови. Их ничто не интересовало, даже собственная жизнь и дел то у них, возможно, никаких не было, они просто бесцельно ходили по дороге. Без мыслей и без целей, как механизм. А вокруг руины домов.
Нелегальщик закончил работу – он дружелюбно постучал по капоту и помахал нам в окно. «Кореец» рванулся с места и мы направились к следующей остановке.
- Ну так что? Куда сейчас?
- В больницу Пирогова. Да? Там же твоя мама лежит?
- Да. А глюки после колес – это нормально?
- Нормально. Сейчас все пройдет. Это занимает совсем не много времени, всего лишь несколько минут. Я тебе не большую дозу дал, буду я еще тебе убойную давать. Хватит с тебя, браток, и этой, иначе коньки отбросишь. Я уж и пожалел, что вообще предложил.
- Не жалейте о том что было! Скажу только одно: лучше мне от них не стало.
- Извини, я же как лучше хотел. Больше не буду. Однако ты должен перебороть своё желание – через несколько часов опять захочется, а может, захочется только на следующий день. У всех по-разному. Но нужно себя перебороть, иначе станешь зависимым и они станут тобой руководить.
Мне сразу вспомнилась девчонка в поезде. Неужели!? Нет! Этого не должно произойти! Просто не должно!
Вова остановился.
- Черт, писать охота!
- Зря ты это сказал, теперь мне тоже.
Красная, открытая стена с обваливающимися кирпичами как раз подходила для таких целей. Стертой краской, едва заметно было написано: «опасная зона 5 метров от стены!».
Водитель сел за руль, а меня остановила бабушка, которая попросила перевести её через дорогу. В изношенном пальто с палкой для опоры, обструганной и сделанной из обычной ветки. Платок с цыганской раскраской покрывал её маленькую, круглую и старческую голову, а из-под платка выбилось несколько прядей белых кудрявых волос. Её морщинистое лицо искривилось в беззубой улыбке. Что мне оставалось делать, я и откликнулся на просьбу беспомощной старушки. Пока я переводил бабусю, сзади раздался звук автоматной очереди. Затем он повторился еще несколько раз. Обернувшись, я увидел как двое, побросавши оружие, побежали прочь от этого места. Я подбежал к автомобилю. Обшивка «опируса» была изрядно продырявлена, изрешетченое лобовое стекло обагрила свежая, ещё теплая кровь. Боже мой, что мне делать?! Трепет! Как мне поступать? Собравшись с мыслями, я открыл дверцу и достал портмоне из внутреннего кармана пиджака покойника. Он ему теперь точно не пригодится. Моей первой же целью было схватить автомат и побежать за этими негодяями, но разум и сознание подсказывали, что лучшее сейчас это поймать мотор и дуть к аэропорту. Может они не доберутся, может убийцы ещё не успели прикончить Вадика, я должен успеть, я должен предупредить его об опасности и о случившимся. А их все равно уже не поймать – они далеко убежали, их след простыл. Наша родная милиция ничего не найдет. Водить машину я не умел, да и не думаю, что после обстрела она бы поехала. Уж больно много в ней дырок, скорее всего, двигатель задело. Поэтому, выйдя на другую улицу, я начал ловить тачку. Остановилась белая «копейка», усатый шофер радостно открыл дверь:
- Куда вам?
- Аэропорт Курумочи
- Хорошо, садитесь
- Сколько это будет стоить?
- Триста
- Не дурно, слишком многого хотите
- Не нравится – ищите другого водителя
- Я слишком тороплюсь, поэтому заплачу вам вашу завышенную цену, даже больше, я заплачу вам 400, если вы будете ехать быстро
- Согласен, но у меня не завыш…
- Я не люблю, когда оправдываются!
Сделав громко звучание магнитолы, я сурово посмотрел водиле в глаза. Отвернувшись, он убавил громкость и вдавил газ. Эффект таблеток полностью прошел. Захотелось курить, обшарив карманы не нашел и следов курева. Жаль, придется терпеть. Вот только предупрежу Вадика и куплю себе самых дорогих – по 160 рублей, сигариллы со вкусом вишни «Jewels». Такие, крашенные в коричневый цвет, имеющие превосходный, ароматный запах. Несмотря, даже, на то, что их в пачке всего пять. Зато они довольно крепкие и одной тебе будет больше чем достаточно. А когда затягиваешься, твои легкие заполняются вишневым дымом, от которого наступает наслаждение – голова кружится (причем без давления) и хочется кашлять, но это только по началу – когда я только начинал курить, первые две недели. На губах образуется сладковатый привкус. Замечательно!
А между тем в окне проплывали дома, дорожные знаки и серые, бесцветные фигуры, по-видимому, это были люди, люди шагающие в никуда.
Черные, неухоженные и противные усы шофера постоянно подрагивались и передергивались, будто он принюхивался. Одет мужчина был в старый, заношенный пиджак и брюки. На голове сидела, или как удобно – лежала (но не в коем случае не надета) приплюснутая темная шапочка-блин, которую обыкновенно носят некоторые мужчины после 35 лет. Советская синяя рубаха торчала из-под пиджачка. Пыльным, грязным ботинком он нажимал на педали. Авто его было довольно потрепанным – краска местами отвалилась, кузов потихоньку начинал ржаветь, шипы на колесах давно стерлись, короче, не тачка, а развалюха. Драндулет на колесах. Я бы дал этой машине лет 30 отроду. Несмотря ни на что она функционировала, причем очень даже не плохо. Шофер практически не смотрел вперед на дорогу, а постоянно вертел косматой головой по сторонам. Руль он держал двумя, тремя пальцами, хотя ездил отлично. Отлично поворачивал, соблюдал правила дорожного движения, где нужно ехал быстро (по трассе, к примеру) или медленно (по городу и в густо населенных местах).
А между тем настроение мое ухудшалось, наваливался очередной час депрессника. Я не мог забыть того, что сделали с моим другом те подонки. Я не мог поверить в то, что Вована теперь нет в живых и, скорее всего, нет его и в раю, а он где-нибудь в неуютном уголке ада ждет, когда же наконец к нему на огонек зайдет Сит. Сидит себе такой угрюмый, одинокий, может даже пустил слезинку из-за того, что не все успел сделать в этом мире. Так вот, сидит он сидит, а рядом черти ему рожи строят, ехидничают, подкалывают и всячески подзузыкивают. Вдруг, появляюсь я и он бросается ко мне, давя под ногами всю эту нечисть и ересь: «Здорово, дружбан, какими судьбами, давно не виделись, как там на верху, садись, рассказывай». И я останусь с ним батрачить на каменоломнях адских баронов: нас будут подгонять кнутами, пинать, бить и из наших резаных, рваных и колотых ран будит струиться мертвая, серая кровь. Казалось все бы ни по чем, я даже вынес бы все телесные повреждения и все моральные унижения, но лишь одно в моих глазах превращает настоящий, реальный ад в ужасный, невыносимый ад. То, что там не будет моих родных. Отец, мать, сестра, брат – они все будут в раю. Я прожил эту жизнь, эту черную, живую жизнь один – я почти не навещал родителей, уделял мало времени брату, а с сестрой последний год вообще не виделся и не слышался. Виноват сам. Прожить загробную жизнь опять один – я просто не смогу. Именно поэтому мне страшно. Вова мне не поможет – он хороший друг, но отца с мамой не сможет заменить никто. Наркоманы, самоубийцы, бандиты и все кто хоть как-то связаны с темными делами, не могут рассчитывать на покой рая, их ждет мука, мука подземного мира. Какая-то черная полоса наступила в моей жизни, может это судьба играет со мной, бросая неудачного юриста башкой об асфальт? Мне стало очень горько, горько оттого, что случилось в эти ближайшие месяцы. Поникнув духом, я опустил голову и глупо смотрел в окно на приближающиеся и отдаляющиеся предметы.
- Приехали!
Я заплатил этому расчетливому цинику его вонючие и грязные деньги и пошел быстрым шагом к аэропорту. Кто сказал, что деньги не пахнут?! Они смердят! Все больше ускоряясь я увидел, что аэродром оцеплен, всюду менты и мусорские машины. Люди толпами стояли и видимо на что-то глазели. «Опоздал?» - пронеслось в моей голове – «нет, не может быть!». Перейдя на бег я растолкал давку тел и рассмотрел, как труп в коричневом мешке погружают в скорую помощь. «Что случилось?» - спросил я бородатого мужчину в бежевом пуховике.
- Полчаса назад здесь убили человека, он кого-то ждал, чтобы передать билеты на самолет, но не дождался – его убили ножом в спину. Причем ударили несколько раз и как говорят медики, нож был большой, что-то около 15 сантиметров. Ужас, правда?
- Да, правда, просто ужас.
Тут я вспомнил, что меня-то разыскивает милиция, а то я как важная персона, растолкав всех стоял на самом видном месте, около группы офицеров. Да еще у них мои документы, билеты и фотография небритой, лохматой физиономии. Вспомнив про все это, начал давать потихоньку заднего ходу, осторожно обходя каждого. Не спеша я направился к трассе, чтоб уехать отсюда подальше.
- Парень!
Я обернулся, сзади переходя на легкий бег, за мной торопился маленький пузатый мент. Он кричал и размахивал руками, пытаясь догнать. Не знаю зачем я ему понадобился, но глубокое чувство страха и осторожности заиграли во мне с дикой силой. И сам того не заметив, я побежал от него что есть мочи, все больше ускоряясь.
- Парень, погоди! Постой!
У меня было большое преимущество. Во-первых, я бегал быстрее, во-вторых, у меня было более спортивное физическое сложение (организма) и, в-третьих, меня подгонял страх, то и дело «подпинывая» в зад. До того как в слабом теле развилась гипертония, Сит занимал в школе первые места по бегу. Сейчас все захирело, но, по-видимому, что-то все-таки осталось, раз я так этого мента делаю. К остановке как раз подошла маршрутка, я втиснулся в давку, и газелька медленно тронулась. Милиционер остался стоять у дороги весь обливаясь потом, и видимо от души ругаясь на меня, так как  он часто открывал рот и при этом делал гневный вид лица.
Это все подстава: хозяин нелегальной мастерской – предатель, он собственно нас всех и сдал; конкуренты все это организовали, а милиция подогревает правонарушение на медленном огне. Вообще, я в полнейшей жопе! Они меня уже ищут и скоро найдут. Из разговоров в маршрутке, я понял, что эти два убийства тоже на меня повесили. Не знаю каким образом, видимо, с пересадками я добрался до Ладьи. В полушоковом состоянии мало что замечаешь.
У помойки в поисках еды сновала толпа бездомных собак. Опять собаки! Видимо они преследуют спятившего от такой судьбы анархиста. Хотя в чем-то им можно позавидовать – у них есть преданность, именно той, что так часто не хватает людям. И они не будут без причины убивать своего одинокого собрата, оставшегося один на один с жестоким дворовым миром. Вера, верность, преданность – все это уже давно устарело и стало никому не нужным. Впрочем, драматизировать может каждый.
Подойдя к многоэтажному зданию на котором красовалось «Строительный комплекс «Ладья» и убедившись, что народа нет, я металлическим ключом на стене вырезал значок анархии – букву «а» в кружочке. Так сказать нагадив, я осмотрелся и пошел к пивному ларьку. Около магазинчика встретился бухой мусор – он был в говно пьян и не представлял никакой опасности. Купив бутылку «Miller» я решил вернуться к русскому небоскребу.
- Парень, твое лицо мне знакомо.
- Вы верно ошиблись.
Не ускоряясь я медленно направлялся обратно к Ладье. Он доковылял до меня и протянул отксерокопированный измятый листок с знакомой физией.
- Пройдемте со мной…
Я оттолкнул его и взял в ладонь боевой браслет (напульсник с острыми, наточенными шипами), придется драться. В округе не было ни единой души. Мусорок схватил резиновую дубину и полез в атаку. Я ударил его ногой в живот. Ударил-то даже не со всей силы, а он схватился за больное место и повалился на асфальт. Пьяный, что ж поделаешь?! Я положил оружие обратно в карман и пнул лежачего в бок. Он попытался встать, но я снова уронил его. Тут на глаза бросился пистолет в кобуре на поясе у милиционера. Забрав себе трофей я продолжил маршрут. Тот еще долго валялся на полу, стонал и что-то бурчал, а потом решил не вставать и заснул прям там.
Вход на крышу в многоэтажке был под замком, нужно как-то взломать. В голову пришла замечательная идея, найдя во дворе крепкую палку, я взломал подвальную дверь одного из близлежащих домов. Домов не таких крутых как этот, не таких высоких и где двери не такие крепкие. В частности подвальная дверь была вообще сделана из местами прогнившего дерева. Заветный инструмент лежал на самом видном месте – гвоздодер. Взяв весь ящик, направился к трудноодолеваемой цели. Дверка на потолке никак не хотела поддаваться. Было много шуму и возни, ругани матом и пота капавшего на грязный лестничный пролет. Некоторые, особо настороженные жильцы проходили и интересовались, что собственно мне тут требуется. Я отвечал, что монтер-инженер: «Нужно сменить замок и дверь, а то старый потерялся, да и госстандартам они не отвечают. Надо поставить толстую металлическую перегородку с кодовым замком. Фирма «ИнтерСталь» (все, конечно, выдумано) выделила средства и ближайшее время необходимо сменить!». Я даже свои документы на разрешение смены показывал – промоутерские удостоверения (все равно никто не читал). С этой штуковиной я провозился целый час, если не больше. Вход теперь открыт, и я забрался на самую крышу.
Панорама с верху была просто замечательной, еще бы такой домик у нас в Самаре один из самых клевых высоток. Волга не спеша текла, унося с собой весь мусор, кидаемый в нее отдыхающими и унося отдыхающих, заплывших слишком далеко, не рассчитавших силы. Деревья покачивали голыми ветвями с начинавшимися набиваться почками. Чья-то кеда висела привязанная одним шнурком к ветке липы; ленту от видеокассеты какой-то хулиган, наверное, закинул в высь, и она запуталась в электропроводах, а теперь висела как явно что-то лишнее; растрескавшаяся асфальтовая дорога была изрыта ямами, а эти самые ямы делал ямокоп, под названием изношенность и старость; ветер носил из стороны в сторону пыль и землю, собирая её с обочины, проделанных человеком тропинок; на небе, на этом голубом ужасном небе медленно плыли белые барашки-облачки стягиваясь потихоньку в одну громадную и страшную тучу, предвещающую скорейший ливень. Наблюдая сверху вниз можно было увидеть как бабушка завязывает шнурки неуклюжему внучку, как старый отец играет в футбол на набережной со своими сыновьями, как утомленная молодая мама с работы несет полные целлофановые мешки с продуктами при этом пыхтя и еле-еле передвигая ногами и, наконец, как мальчишки дерутся в подворотне из-за недостающих фишек. Красота!
Как чудесно жить на свете, жить и ждать когда выглянет солнце, ждать чуда. Наслаждаться каждым днем, будто ты живешь последний день. Смеяться и шутить за одним столом со своей семьей как-нибудь вечерком. Встретиться поболтать с друзьями за рюмочкой кофе или посидеть в одиночестве на лавке в парке. Все это есть наш стиль, стиль жить так как мы захотим. И никто не диктует нам правила – мы придумываем их сами. Проблема современного, на мой взгляд, молодого человека в том, что он слишком умеет жить. Эта сытая справедливость портит и губит души. Юноши не представляют себя выброшенными на обочину судьбы. Может это и к лучшему, может это закаляет в них, делает из их поролоновых характеров грубые зажравшиеся металлические. Однако я по натуре пессимист и никогда не надеюсь на лучшее. Эти «новые люди» не уважают родных, а после того как выжав из себя последние соки папы и мамы останутся без сил, морщинистыми, слабыми стариками для «новых» детей ничего не стоит свести родителей в могилу и забыть о них навсегда. Точно также уйдут и они сами, потому что и их дети сделают точно также, уподобляясь данному им примеру. И так будет вечно, пока не найдется мужественный, добрый и мудрый человек, который положит конец всему этому хаосу. И не важно кем он будет, не важно какое лицо будет иметь. Главное то что будет лучше, когда-то будет лучше, но не сейчас. Ждать что придут лучшие времена я не стану, я устал и больше не могу терпеть, слишком долго я терпел, да и не факт, что я доживу до такого дня, когда снова увижу всех друзей, родных и близких. Сумбурный стиль готовится когда на землю ступит новая партия «новых людей» - в кровавых плащах, с топорами в руках и горящими черным огнем глазами. Такова наша Life. А то что утром Бог не досчитается одного человека, этого пожалуй никто и не заметит.
Бутылка «Миллера» была добита и убедившись, что внизу никого нет я сбросил её на асфальт. Такое странное чувство начало меня одолевать – полное безразличие ко всему и неодолимая злость на себя, на свою никчемную жизнь неудачника. Как хорошо, что я не завел семью. Я не потерпел бы если на белом свете остался жить такой же убогий ребенок, который повторял бы ошибки отца. Нет, не за что – еще одного Сита земля не выдержит.
Голова была чиста, как белый лист бумаги – Tbula rasa («чистая доска» лат.). Руки холодны, как лед. Сердце спокойно билось, будто не осознавая того что происходит, словно глупый ребенок. Лишь кожа покрылась рабью, да глаза, нервно бегающие из стороны в сторону. Я подошел к самому краю крыши. Ноги начали немного подкашиваться – еще бы, такая высотища. Страшно! Но сердце все равно почему-то стучит спокойно как всегда. В этот момент я подумал о девушке на которую постоянно смотрел, когда учился в школе. Три года я пытался подойти к ней познакомиться, три года и все зря. Все же это меня не сколько не огорчало, она сейчас с здоровым, богатым парнем. Да и в общем-то сейчас уже все равно это не имеет никакого смысла. Девушка там, а я здесь. Она гуляет где-нибудь в парке, а я стою на краю крыши, готовясь к решающему прыжку. Она через несколько лет и не вспомнит меня, но есть один факт, который мешает мне спокойно забыть её как многих других предшественниц. Её красота. Она была очень симпатичной девушкой со всеми причитающимися делами. Не в этом проблема, проблема в том, что она как и многие дорогие мне люди летит ко всем чертям на бешеной скорости. Причем проблемы я создаю себе сам – ничего не могу с собой поделать.
Мобильный телефон – это единственное не нужное, что у меня осталось. Размахнувшись по сильней я бросил трубу, что было мочи подальше, чтобы она разбилась вдребезги и её никто не нашел. Смутило, правда, одно, что в полете над дорогами и деревьями раздался звонок. Стандартная самсунговая мелодия, которой мне звонила мама. Я уже хотел все бросить и бежать к ней в больницу, но снизу послышалась ментовская сирена и свет мигалок. Видимо, кто-то все-таки не поверил в то что я инженер и накапал в 02. Сейчас или никогда. Если решился – нужно делать, тем более что отступать уже некуда. Не важно, что произойдет потом, дальше, завтра, через день, через два дня и так далее. Милиционеры запыхавшись протиснулись в проход и начали что-то кричать, я уже их не слышал. Рубашка торчала из-под косухи и развевалась на ветру, какой-то бес овладел мной и толкнул в параллельный мир. Двое подбежали ко мне и один, который повыше, постарше подскочил ко мне в надежде схватить за руку и отшвырнуть подальше от края, но был сделан шаг. Шаг в никуда, в объятья смерти. Мусора не успели. Говорят, когда умираешь вся жизнь фрагментами предстает перед глазами, как бы в виде короткометражного фильма, только очень укороченного, так как все проносится за секунды и доли секунд. Лично когда я падал, то никаких фильмов и в помине нельзя было представить – в голове было темно, а перед глазами все быстрее ускоряющиеся предметы: дома, деревья, люди – все они сливались в итоге в одно сплошное месиво – в тьму. Тьму, которая поглотила меня с ног до макушки, причем не в момент полета, а намного раньше – где-то месяц назад. Просто в этот момент она получила надо мной полную власть, а может она держала меня под строгим контролем все это время, я не замечал как являюсь марионеткой, которую дьявол дергает за нитки. Вот и получилось так, он выбросил меня из сундука, швырнул в яму с барахлом, который когда-то был также выпихнут на волю из жизни. Словно братская суицидная могила, только жаль цветов никто не принесет, не помолится за нас и не постоит рядом не помолчит в виду светлой памяти. Именно поэтому я в данный момент лечу в низ головой. Жуткий страх в котором я сейчас нахожусь слепит глаза и я жмурюсь, чтобы ничего не видеть. Но тут происходит нечто…
Сзади на спине вырастают крылья. Знаете, такие большие с пушком перьевого покроя крылья. В это мгновение я почувствовал себя ангелом, только вот добрых дел никогда не умел и не умею делать. И мне кажется не научусь уже. Время остановилось. На верху мусора застыли в смешной форме, а тот который хотел меня поймать сделал прикольное выражение лица и обнял пустоту. Внизу в одном халате, тапочках и с бигудями на голове упираясь руками в бока стояла любопытная соседка, наблюдавшая остановившимися глазами на полет самоубийцы. Ветви деревьев перестали шуметь, казалось ветер решил поиграть в детскую игру: «море волнуется». Все это в целом вызвало невольную улыбку на моих губах.
Миг!
Ландшафт преобразился, я оказался в пустом пространстве, где дул сильно ветер. Снизу была асфальтовая равнина, а вверху какое-то странное фиолетовое небо. Внезапно надо мной появилось белоснежное облако. Золотые ворота охранял подтянутый, накаченный и высокий старик. Сам он был в серебряных доспехах и закрывал проход металлическим копьем. Ворота оказались на замке. Я приземлился на облако, за золотой решеткой ворот стояли духи, архангелы и призраки умерших людей. Растолкав толпу любопытных привидений выделился один, я сразу узнал его – это был мой отец. Я двинулся к нему, но мужик в доспехах преградил холодным оружием мне путь. «Это мой папа, можно к нему?» - со всей своей вежливостью, какая была, попросил я.
- Нет, слишком поздно, ты больше никогда к нему не подойдешь
- Почему? А ты собственно кто? Бог что ли?
- Да. Тебе нужно идти в другом направлении, у тебя совсем иной путь.
Он осторожно коснулся моих плеч, развернул корпус и показал на землю. Асфальт исчез, а на его месте на всем пространстве воцарилась черная мгла.
- Я хочу к нему и никто не сможет мне в этом помешать. Будь ты Иисус или Сатана. Никто не вправе руководить моей судьбой, свою жизнь я строю сам.
Глаза налились злобой. Я отнял копье у бога и бросил его в пропасть. Оттолкнув в сторону старикана, пальцами вцепился в замок на воротах. В кровь раздирая руки об металлический механизм, я ничего не мог поделать, двери не поддавались.
- Ты уже разрушил и свою судьбу, и свою жизнь, которой ты когда-то прекрасно жил. Никто тебе не мешал, ты сам все уничтожил и больше никогда ничего уже не построишь. Тебя наверное заждались, прощай!
После этих слов бог испарился. Отец держался за золотую дверь ворот и протягивал мне сотовый телефон, тот самый, который я выкинул, на звонке высвечивался мамин номер. Папа смотрел на меня ждущим взглядом и лишь тихо произносил мое имя как будто звал: «Сит! Сит! Сит!». У меня началась паника и психоз: я стал биться об золото башкой, пока маленькими струйками по волосам не потекла красная кровь, я разбил лоб и задыхаясь продолжал атаку безысходности. После того как силы покинули меня я упал, но встать был уже не в состоянии как бы этого не хотелось. Тут силуэты начали ускользать и через минуту, две я оказался опять падающим, но не на  землю, а в бездну, в окутавший меня черно-фиолетовый цвет, в пустоту. Райское облако исчезло и мне захотелось плакать. Я ведь слабак и ничего не могу поделать, а когда слабаки ничего не могут поделать – они начинают отчаиваться, плакать, хныкать, реветь, как вам больше нравиться. Крылья по каждому перышку один за другим начали опадать, а затем совсем отвалились. Остались лишь жалкие обрубки, да рубцы и раны на спине, около лопаток. Потом была жуткая, пронизывающая боль, я потерял сознание, хотя сознание возможно я потерял и не в этот момент, а перед полетом, перед глупым прыжком. Больше ничего не помню. Единственное что еще припоминаю так это то как очутился в ночном клубе…
Потная толпа девчонок и мальчишек смешивалась с дезодорантами, духами, алкоголем и безумством. Я очутился в центре танцпола. Толстая женщина пыталась взлезть на парня, который сам еле-еле держался на ногах, да и к тому же очень уж худой он был – того и гляди сломается пополам под ней. Лесбийские игры девочек и мажорные игры мальчиков падали в одну кучу под музыку новомодных ди-джеев. Люди кололись, отрывались и трахались с песенкой «Push me». Круговорот инстинктивных чувств в мелькающем свете. На самом деле, если трезво смотреть на все это со стороны – жестокое зрелище. Пока люди наслаждаются танцевальными звуками им больше ничего не нужно, не требуется в это мгновение в этот фанатичный миг. Жуткая картина, жуткие люди, жуткий мир и все что с ними связанно. Только анархист отвергающий всякие писанные законы сможет существовать здесь, жаль что я не смог. Действительно все это была анархия, черная безудержная, несущая в себе скрытую мощь анархия, у которой нет ни временных, ни территориальных границ. А вся эта толпа – сборище подонков, шлюх, негодяев и тупых верзил. Не все, конечно, но многие. Я же себя причисляю к гордому названию первых. Подонок – это как раз «человек нового времени», способный выжить в любых условиях (но как говорится – в семье не без урода). Я не смог, соответственно я не до конца опаршивился. Эти люди настоящего времени могут достичь своей цели, получить все от жизни. Единственное что, огонь побед затмил им глаза и они ничего не видят, что происходит с их собратьями. Им свойственна холодность души. Нет, они могут переживать, ахать и охать, где-то даже чуть-чуть помочь, скорбить, плакать, но все это напускное. Их тела пусты – души навсегда улетели из бренных черствых туловищ, дабы никогда не возвращаться на мертвую землю пустынь, где обитает только одно существо – человек. Человек, подчинивший себе природу, человек сотворивший бога, человек решающий сам свою жизнь и судьбу, человек диктующий законы каждому, на право и на лево. Все это вселенская, общественная мощь, а как говорили мудрейшие: только сила решает весь исход битвы. Кто-то победил – я же проиграл. Яма суицидов на городском кладбище теперь будет моим новым родным домом. Домом среди таких же неудачников. Жесть!
Я достал кобуру с пистолетом, в магазине не было патронов. Тогда я вышвырнул куда-то в толпу ненужное оружие. Никто даже не заметил этого – не удивительно, все увлечены своими делами: кто поглощен танцем, кто нюхает кокаин в туалете, кто занимается любовью прямо на дансинге, а кто снимает бесплатных малолетних шлюх на ночь. Найдя в дырявом кармане последние остатки денег бармен принес мне пылающий «Б-52». За секунду опрокинув стаканчик я начал замечать будто кто-то следит за мной. Неожиданно официант принес мне бокал мартини: «это подарок от господина в костюме за столиком подальше». Он показал рукой его местонахождение. Действительно, там  вдалеке сидел приличный с виду мужчина в темном пиджаке. Он развалившись на стуле попивал из рюмки алкоголь, а увидев мой взгляд, направленный к его личности он приподнял содержимое в знак приветствия. Лица к сожалению видно не было – кругом сновали пьяные наркоманы и накаченные педики, к тому же больно далеко он сидел, ничего не разглядеть. Мне показалось, что я его знаю. Взяв бокал и пройдя до его столика моему взору открылась такая картина: за столом положив нога на ногу сидел Вован и хлестал из рюмки водку. Увидев меня он встрепенулся и по его лицу пробежала маленькая улыбка в один зуб: «Может на брудершафт?». Я просто опешил и выпил весь мартини и рюмку вовиной водки.
- Ну, ну, ну! Я конечно понимаю, что ты рад меня видеть, но не на столько. Не надо злоупотреблять.
- Тебя же убили? Ты – труп!
- Зачем обзываться, только встретились и сразу причины выяснять. Я не умер, потому что я бессмертный. Я вообще не могу умереть, а как иногда мне этого хочется, если бы ты только знал. Жаль, что ты меня не понимаешь, я так завидую мертвым.
- Что?
- Потом объясню, пойдем в машину.
Схватив ополовинчатую бутыль водки мы направились к выходу. На улице возле ночного клуба «Полет» было свежо и тихо – не то что внутри. Ненароком я заметил, что Вован прихрамывает и идет с тростью. Кореец был насквозь продырявлен сотнями пулевых дырочек. С того момента как я его оставил ничего не изменилось.
- И ты хочешь сказать, что он ездит?
- Еще как! Также как и прежде
Мы уселись в машину. Начинал накрапывать дождик. Капли барабанили по старым гаражам, по канализационным лужам, по ветхим крышам советских домов, по лобовому стеклу добренького опируса. Вода сочилась из автоматных дырок, оставленных двумя злодеями и проникала в салон.
- Я до сих пор не могу понять, что произошло. У меня легкий шок. Объяснишь?
- Не-а! Не объясню, ты сам все поймешь со временем и входе нашего общения
- Хочешь диалога? Ну давай. Откуда у тебя трость, ты хромаешь?
- Это было очень давно, еще до того как появилась Самара. Знаешь ли летел с рая в ад и повредил колено. Вот теперь и хожу с палочкой.
- А твои раны? Где они, в тебя же стреляли, я сам видел
Он расстегнул пиджак: на белой рубашке виднелись следы кровавых пятен и дыр от огнестрельного оружия. Он скорчил болевую гримасу и достал один из патронов, затем застегнулся –
- Хочешь, можешь себе на память оставить, она мне не нужна. На шею повесишь с веревочкой.
- Ага, спасибо. Премного вам благодарен. Давай откупоривай бутылочку
Мы пили прямо из пузыря, жаль закуски не было. Алкоголь быстро и сильно начал бить по нашим мозгам. Через некоторое время я уже был не в состоянии куда-нибудь пойти – ноги отказывали мне. Вова тоже был в ноль и машину не осмелился даже завести. Сквозь плотные хмурые тучи выглядывали первые лучи прорвавшегося солнца.
- Вов, а куда мы собирались ехать?
- В Преисподнюю. Здесь в принципе не далеко. Хочешь уже отправиться?
- Нет, мы пока не в подобающем виде
Меня заинтересовала его трость с набалдашником-головой черного пуделя. Я выкинул пустую бутылку в приспущенное стекло. Бутылка упала, но не разбилась. Я начал догадываться в чем тут дело и Вова вовсе не шутит.
- Палочка хорошая!
- Мой друг и отличный товарищ, Мефистофель - принц ада превращается в эту породу собаки. Познакомлю как представится случай.
- Спасибо, не нужны мне такие знакомства
- Как знаешь, для тебя же лучше хотел
- Пока я сюда летел у меня были крылья. Смотри даже следы остались, блин, так болят. Отвалились во время падения.
- Та же история. И ты видел Бога?
- Да, чуть по морде ему не двинул, так матом хотелось покрыть старпера
- И что там у вас произошло дальше, рассказывай
- Я отнял святое копье и кинул в бездну, потом со всей дури толкнул его и начал головой биться об решетку ворот
- У-у-у!
- Если честно, то мне не до всего этого было – за золотой преградой стоял дух моего отца. Он звал меня к себе.
- Успокойся, все будет хорошо. Все твои родные в порядке, никто из них не попадет ко мне. Сам же ты не волнуйся, хоть душа и тело смертника со мной я позабочусь, чтоб с тобой обошлись приветливо.
- Ага, очень уж приветливо со мной обойдутся…
- Да не ссы, если я сказал, значит будет так! Знаешь…я тоже раньше был ангелом в раю. Нет там ничего особенного и он мало чем отличается от ада. Я также как и ты был не согласен с рядом правил и предал Господа – назвал его жалким пидором, а затем пробил кулаком по лицу. Слуги Иисуса дружно скинули меня с облаков, при этом делая на ****ах добрые улыбки и напевая веселую песню. Пока я летел с громадной скоростью, крылья загорелись, а когда в полусознательном состоянии я попытался встать, то не смог. Я увидел, что вместо крыльев у меня два обгорелых обрубка, а нога не функционирует. Прекрасно! Теперь мне остается быть постоянно злым и делать всякие гадости разным существам, дабы отомстить моему заклятому врагу.
- Да ну-у!
- Вот так и живем!
Я откинулся в полулежащее состояние, сидение автоматически приняло мою ленивую сущность. Вован последовал моему примеру.
- Слушай, а почему когда я летел, то небо над моей головой было фиолетовое?
- Не знаю, единственное что могу тебе сказать, это то что фиолетовый – цвет одиночества
- Все эти чудеса, магия, волшебство, колдовство такая параша!
- Не скажи…
- А что в них хорошего?
- Они делают людей счастливыми
- Людей, но не меня
- А что же ты себя к людям не причисляешь?
- К сожалению, причисляю
- Ты неисправимый пессимист
Дождь совсем закончился и солнце начало припекать закрытую машину. Я только сейчас заметил, что зрачки у друга красного цвета. Теперь я ни в чем не сомневался.
- Вован, а кто же тебя все-таки убил?
- Вадик просчитался: в итоге ты здесь и он тоже скоро будет тут. Я всего-навсего пешка исполнявшая его поручения, моя должность зам.директора при его указаниях. То было раньше, а теперь директор – я. Не требовалось отправлять товар конкурентам, он сглупил – они все взвесили и убрали не нужных наркодельцов. Мусор подкуплен. Короче, задница!
- Да уж, «сглупил»!
- Я тебя понимаю, сглупил – это легко сказано. Последствия поступка тяжестью в жизнь
- Нет, ты меня не понимаешь, ты чисто физиологически меня понять не способен. Зря я вообще связался с вами. Идиот!
- Мы тебя не уговаривали и вообще – не жалеют о том что было. Не ругай себя.
- А когда здесь будет Вадим – этот казел отпущения?
- Не знаю точного времени, но скоро. Может сегодня, может завтра. Не стоит его так строго судить, откуда он знал, что так все обернется. А зачем тебе собственно надо знать, когда он прибудет? Может, вообще ты виноват – повел себя не достойным образом и навлек на нас беду. Здесь, брат, дело случая!
- Конечно, ты прав, я чуть вспылил
- То-то же!
«Полет» закрывался, наступало раннее утро. Из клуба высыпались остатки тусующихся, не выспавшихся чуваков и чувих. Во мне алкоголь еще бурлил, а Вову, кажется, уже отпустило. К нам в дверцу постучали. Вован открыл окошко. В проем просунулась лохматая голова с рожками и черными глазами. На лице из синей кожи проступила улыбка в 32 острых как бритва зубов в три ряда. Это существо писклявым голосочком оповестило:
- Мессир, пришло время ехать. Вас уже заждались.
- Да, конечно, мы как раз собирались
Черт превратился в дым и улетел. Я малость ошалел от такого появления. Володя заметил это.
- Привыкай, Там ты много таких увидишь. Даже страшнее есть – демоны, дьяволы всякие.
- Мне плевать
- Тогда поехали?
- Поехали!
Вова завел тихий и мягкий мотор своего боевого друга, и не спеша поколесил по асфальтовой дорожке. Шины шуршали по гравию, разбрасывая маленькие камешки вдоль обочины. Весна лениво протирала глаза и вступала в начавшийся свежий день. Который ознаменуется новыми событиями. Хорошими или плохими.
- Тело Вадима сейчас в ближайшем городском морге.
- Надеюсь он ни о чем не жалеет. А он тоже в ад?
- А куда же еще?! Только среди таких как мы ему место, ни как иначе!
«Опирус» ехал с огромнейшей скоростью по шоссе. Ландшафт кругом изменился капитально, у меня глаза на лоб полезли. Из городских условий мы выехали в безжизненную, выжженную солнцем пустыню, а-ля Мексика. Как мы чудесным образом оказались в Южной Америке, в голове не укладывается! Из динамика играла песня Арии «Беспечный ангел». Вова легким взглядом смотрел в даль и улыбаясь насвистывал «Ждите солнца». Не знаю почему, но настроение мое улучшалось. Становилось очень жарко, палящее светило не давало вздохнуть нормально, полной грудью. Блестящий и дырявый автомобиль промчался мимо стандартной надписи, которые бывают на выезде из города. Только вот надпись была не очень-то стандартная: на синем фоне белыми буквами написано «Чистилище».
- Ого!
- Ха-ха! Да не переживай ты так, нам не сюда. Скоро приедем.
Через три километра высветилась нужная табличка: «Ад». На месте!
- Вот это уже наше!
- Черт, так страшно!
- Да еще не сейчас, чуть позже, нам прямо ехать
- Все равно
- Не бойся, кстати, ты ничего не хочешь мне сказать?
- Вроде нет
- А если покопаться в памяти?
- М-м-м…
- Вроде да?
- Точно, я украл у тебя кошелек, он все равно тебе бы уже не пригодился. Откуда же я знал, что ты – негодяй живой и не умираешь никогда, тогда бы я и машину украл, хотя водить и не умею. Главное: «чужое – халява, взять, взять!». Так говорил мой дружище Диман.
- Остряк! А все-таки ты, Сит, подонок
- Я это и без вас знаю!
Кругом была все та же жаркая пустыня и повсюду поднимались песчаные вихри и ураганы. Лишь бесконечная ухабистая асфальтовая трасса разрезала песок на два берега, как река две стороны. Грифы кружили в синем небе, колючки катились по безжизненному полю.
- Если бы не ужасная русская дорога, то можно подумать, что мы в Южной Мексике. Удивительная телепортация: из ночного заведения «Полет» прямо в объятья не цивилизованных племен ацтеков или добрых дикарей майя. Я и не думал, что ад выглядит именно так
- А это и не ад, это еще пока что только дорога к нему. Он намного хуже. Здесь хотя бы колючки, дальше заправка будет, одним словом южная сельская местность. А ад, что ад – это просто скалы, камни и огненные языки, ничего лишнего и только бесы с копьями, да ведьмы с ядами. К слову о племенах - ацтеки ведь тоже были цивилизованной расой, как и клан майей.
Опирус завернул на ближайшем повороте к придорожной, обшарпанной заправке. Я отошел подальше от станции и закурил, стрельнув предварительно сигаретку у обслуживающего мальчугана. «Ява золотая» - была, конечно, не лучшим выбором, но а что делать? Выбирать не приходилось, а курить хотелось зверски. Тут меня обдало холодной волной и пробрала дрожь по всему телу от пят и до макушки. Осознание всего происходящего не хотело оставлять в покое жалкого мертвеца: я курю сигарету, до меня доносится гнилой запах ветра, сзади заправляя современную адскую колесницу, запряженную невидимыми огненными конями, стоит Люцифер и мы всей нашей дружной компанией едем в Тартар. Вова рукой дал мне знак, что пора в путь, я зарыл бычок в песочную горку и направился к нему. В легких оставалась едкая, приятная и противная гарь от табака.
- Долго что ль еще ехать, а то я вообще задолбался переться в эти далекие дали
- Надоел, терпи. Скоро будем, почти на месте
- Хорошо, если это было бы так!
- Вот видишь, а ты говоришь, что чудес не бывает. Из «Полета» прилетели прямо на Юг.
- Но такие дороги и заправочные станции только в России бывают.
- Ты прав, мы в черте нашей родной страны. Ощущаешь себя пилотом?
- Нет, лучше бы мы были в Америке, а чудес все равно не бывает. Ты верно шутник
- Не будем опять заводить долгих философских споров, иначе они никогда не закончатся
- Договорились, только вот пилотом себя никак не ощущаю. Во-первых никогда не летал, а во-вторых слишком не велика у тебя скорость
- На счет первого ты не прав. Как же быть с твоим полетом с крыши? А скорость, так – умереть мы всегда успеем
- Если полет вниз головой можно причислить к боевым вылетам то я генерал-майор.
Раны на голове и руках опять начали кровоточить, видимо поднялось давление. Вова провел незаметно и легко рукой по ссадинам и все моментально зажило, затянулось и излечилось. Кровь испарилась, а рубцы затянуло кожей – не осталось и следа от ударов! Волшебство!
- И ты все-таки считаешь, что чудес на свете не бывает?
Я ошалело смотрел на места бывших ран. У меня не было слов, лишь с уст механически сорвалось знакомое предложение.
- Добро никогда не остается безнаказанным!
- Ха-ха-ха! Да ты весельчак, батенька! Даже в таких случаях остаешься собой – неисправимым пессимистом
- Реалистом!
- Теперь это так называется?
- Одним словом Сатана – есть сатана
Сит и не заметил, что дорога все глубже стала уходить вниз. Ландшафт опять стал уже привычно меняться и на смену пескам пришли голые каменные глыбы. Появились первые огненные очаги. В нос резко ударил запах серы. Opirus тихонечко остановился. Двери автомобиля открыли белые усопшие души.
- Ну вот и приехали, Сит. Ты дождался?
- Да уж, я слишком долго этого ждал, ждал, чтобы оказаться у черта на куличиках. Чтоб ступить на землю грешников и посыпать свою голову пеплом, а затем сказать: «Прости меня, о Великий Противник Мира, вот видишь теперь и я пополнил твои проклятые ряды изгоев, бандитов, смертников и злодеев. Прими меня к себе на вечную службу, ибо нет теперь для меня лучшей воли!». Теперь я наконец дождался этого, приехали!
- Это все первое время, а потом пройдет. Сначала будет очень тяжело, будет хотеться плакать, реветь, лить слезы, драть на себе волосы, но затем ты привыкнешь. Скалы станут твоим новым домом, а демоны и призраки будут тебе новыми друзьями, если не больше, а то и братьями. Ведь знаешь, Сит, а Он (Бог) был прав человек сам строит свою судьбу и как мы её проживем, зависит полностью от нас, точнее от вас. Боги и дьяволы, лишь связующее звено, которое может предлагать пути, а вот решаешь ты уже сам куда пойти, на какую тропу ступить. Твоим выбором стала черная тропа войны, слез, смерти и разрушений и отчасти мне тоже жаль тебя. Тебе, Сит, стоило пойти по другому пути, белая сторона потеряла своего человека, если честно, то в темном амплуа я тебя не представлял. Такой личности как ты стоит наслаждаться божественными садами и прекрасными дамами с крыльями, но однако ж жребий брошен и нога ступила на рыхлую, гнилую почву. Здесь тебя ждет только боль, страдания и муки и ни одной сострадающей, жалостливой души. Рожденный ползать – летать не может. Здесь везде лишь одно это выражение, как гимн. Сит – это Икар, у которого сгорели крылья и который упал в пропасть в жгучую и зверскую Преисподнюю. И больше нет пути назад, ты теперь вечный пленник своего темного мира, который ты построил сам и сам же стал узником маленького внутреннего мирочка. Я сочувствую, хотя сочувствие и признак дурного тона. Лишь потеряв все на свете ты понимаешь как оно было тебе дорого. Прощай!
Я остался один. Люцифер был прав – винить здесь некого и ни на кого тут не покажешь пальцем с криками: «Это он во всем виноват!». Теперь я остался один, а впрочем как и всегда – один. Как много сокрыто тайного, необъяснимого в этом слове, которое не понятно людям, каждому человеку в отдельности. Хотя ничего хорошего в нем нет, причем ровно столько же сколько и ничего плохого.
Вокруг блуждали души убитых, все они молча наблюдали за мной, как будто чего-то ждали. Они были немы и смотрели тупым взглядом, выкатив глаза и открывая рот, подобно рыбам в пруду.
В кармане валялась нашивка с анархией. Ну вот, одним анархистом не досчитаются. Утро, жестокое утро взойдет и ему плевать, что кого-то нет, что кто-то не встанет с пастели, с мягкой и теплой пастели, ведь нужно дальше жить, жить и ждать восхода солнца. А меня нет, еще один рассвет лишился человека, а может и не лишился – а избавился. Кто знает? Но это не главное. Главное – это то, что самым заклятым, кровным врагом и самым лучшим, добрым и понимающим другом во мне было одиночество. Ужасное и благородное, страшное и гнетущее, убогое и печальное. Одиночество, одиночество, одиночество…