28. 04. 1994

28.04.1994
- Радуга...
- Красивая...
Она закашлялась. Мэл крепко обнял свою маленькую сестрёнку.
- Тебе холодно?
- Да...
Она утёрла ладошкой рот. Мэл зажмурился, увидев красные полосы на маленькой ладони.
Из леса в сторону их маленького дома наползал сырой туман, а из земли медленно поднимались сумерки.
Ника выглянула из-за двери. Мэл даже не стал оборачиваться - он запомнил каждую чёрточку осунувшейся девушки с красными прожилками в белке глаз - у него были целые бессоные ночи следить за ней, дежурившей у кровати безостановочно кашлящей кровью сестры. Они уже отправили за помощью, но там, за безмолвием, оба прекрасно знали - никто не успеет к ним, даже если успеют, никто ничего не сможет сделать, их маленькая обречена.
- А это страшно - умирать? - тихий шелест, а не голос маленького ребёнка. Мэл вздрогнул, прижался губами ко лбу малышки - "только пожалуйста, давай ты не будешь видеть моих слёз"... Он зарылся носом в чёрные волосы.
- Не знаю. Я не умирал. Наверное - нет... - "Страшно видеть, как ты умираешь..." Голос сорвался, но он нашёл в себе силы поднять глаза на ребёнка. На него смотрели ясные карие глаза - единственное, что осталось от неё... бледная кожа, видно почти каждую венку, слабо бьющаяся жилка на шее... она с трудом шевелила руками и совсем не могла ходить - Мэл носил её на руках.
Они знали, что ей ещё недолго осталось - сегодня-завтра, знали, да, но не верили, не верили, отчаянно не хотели верить, надеялись на чудо... но знали, что бесполезно.
Мэл вынес сестрёнку погулять - если это так можно назвать: он сидел на большом камне около порога, держа её на руках, и они смотрели на радугу, лес вдалеке и на стелящийся седой туман... на долину опустился вечер.
На крыше домика негромко крикнул сокол. Мэл поднял глаза на птицу, слабо улыбнулся и понёс девочку домой, прочь от ночного холода. Уложил в кровать, накрыл одеялом, поцеловал на ночь в лоб, обжегшись воспоминанием о том недавнем времени, когда она, весело смеясь, бегала за ним по лесу, и отошёл. Ника уткнулась ему в плечо, не в силах смотреть на угасание жизни, он обянл её, тихо шепча "всё будет хорошо" - привык, привык так говорить, но это была пустая фраза, они знали, что нет. не будет.
Скрипнула дверь, и в их обитель скользнули тени. Попав на полосу света стало видно полосатую шкурку енота, рыжую - лиса и большого чёрного пса - лесные зверушки, с которыми ребёнок успел подружиться до того, как его свалила болезнь, подхваченная на древних развалинах... Мэл проклинал себя за то, что не удержал, ведь он знал, чувствовал, что нельзя ей было туда суваться, и бесполезно звать помощь, ничего не спасёт её от этого древнего проклятья... Ника знала, что он винит себя во всём этом, и это ляжет на него тяжёлым грузом на всю жизнь...
Девочка с трудом приподнялась на кровати, обнимая лохматого пса за шею слабыми руками, енот запрыгнул на кровать и уместился на ребёнке, а лис, передав что-то малышке, устроился у неё под боком. Пёс что-то тихо прорычал, девочка словно прислушалась, а потом, подняв глаза, неожиданно громко позвала брата.
- Мэл..
- Да? - он склонился над ней.
- Обещаешь, что не будешь себя винить в моей смерти? Те развалины сами меня звали... - спокойный взгляд ясных глаз на ошарашенного Мэла, и она снова уткнулась в шею псу, который одобрительно зарычал.
Во сне Мэл слышал крик сокола.
А проснулся от крика Ники. Он не хотел открывать глаза он и так знал, что случилось.
Ника уже не пыталась разбудить сестру. Она поняла, что та больше не проснётся.
Она так и ушла - обнимая пса, с енотом и лисом на кровати и сжимая в маленькой ладошке соколиное перо.
На камне около старого, полуразвалившегося дома, от времени стёрлось почти всё, но всё ещё можно было разобрать " - 28.04.94".
Только никто не знал, что вместе с криком сокола в последний вздох малышки, который ночью слышал Мэл, за гранью миров раздался крик новорождённой.

28.04.2009
- А ты когда родилась? - поинтересовался парень, болтая ногами в воде.
- 28 апреля 1994-го, - пробормотала его черноволосая собеседница, поддавая ногой какую-то волну.