Посвещение С. Б

Ты слышишь, как тихо прогибается крыша? Ты помнишь, как мы осторожно ступали по ней, чтоб не скатиться как капли дождя? Ты видишь те фонари, что чертили нам карту города? Ты чувствуешь тот ветер, что слегка ерошил волосы?

Я помню молчаливое покачивание веток рядом с домом. Помню, как держала в руке бутылку рома. Еще тонула в твоих глазах бездонных, а так все хорошо…

Ты чувствуешь еще тепло моих рук, что нуждались в твоей опоре? Еще тонких запах табачных губ и легкие фразы «Я разве спорю!»? Под гул машин, что спешат взять мегаполис на абордаж, мы просто ловили дыхание ночи и шептали: «Глупцы, он же наш…». Ты помнишь, как сжимал в своих объятьях что-то непрочное, готовое оборваться, сорваться, разорваться почти в клочья? И чувствовал то биение радости, что обычно появляется у детей при виде сладостей…

Я помню несмелое дрожание от колких тычков мороза. Помню робкое признанье, и чуть роняя слезы, я закрывала глаза, потому что была спокойна. Я помню, как падала в сон… не больно, а так все хорошо…

Тогда уходить не хотелось, но лошадиные будни звали в постель. Дорога в сумерках, легким снегом ее выстилал нам апрель. Весна началась незаметно, даже не пришлось разгонять котов! Пара ботинок топала рядом, мимо кованой ограды с запахом винограда и чьих-то дешевых духов.

Я помню, как еще при первой встрече я боялась смотреть тебе в глаза. Они отдавали безумием, бесконечностью, но внутри я была «За!», за то, чтобы их видеть вечно, чтобы не приходилось искать в пустых улицах знакомую душу, есть с кем попало в баре суши и запивать дорогим Мартини, чтоб не продаваться тупой скарлатине общества и не вязнуть в тине похоти, чтобы знать, что есть человек, который так же ропщет от вида звезд и дорожной легкости… а так… так все хорошо…