Двадцать лет назад пала Берлинская Стена

Двадцать лет назад пала Берлинская Стена. Недавно Архив Национальной Безопасности открыл доступ к секретным документам того времени. Ниже приводится одна из бесед, посвященных этому событию.

Я должен тут заметить, что “Архив Национальной Безопасности» - это НЕ государственный архив, несмотря на пугающе громкое название. Это частный архив при одном из университетов США.

Читатели, интересующиеся оригиналами документов на английском языке, могут найти их здесь.
http://www.gwu.edu/~nsarchiv/index.html

Том Блантон (Tom Blanton), директор Архива Национальной Безопасности, беседует с ведущей Мелиссой Блок (Melissa Block) об издании секретных документов, имеющих отношение к Берлинской Стене. Он рассказывает, что ни Маргарет Тэтчер, ни Лех Валенса, ни администрация Джорджа Буша (старшего) не хотели падения Стены, в то время как советское руководство и чехи собирались разрушить стену сами, чтобы решить проблему беженцев.

Мелисса Блок, ведущая:

В то время как возбужденные толпы людей переходили границу в Берлине 20 лет назад, несколько ключевых лидеров мировых держав были весьма обеспокоены развитием событий, которые должны были привести к объединению Германии.
Один из недавно опубликованных секретных документов Национального Архива, рассказывает о разговоре между Советским лидером Михаилом Горбачевым и Британским Премьер-Министром Маргарет Тэтчер.
Этот разговор состоялся за месяц до падения Берлинской стены. В нем Маргарет Тэтчер без обиняков заявила Горбачеву: Британия и Западная Европа не заинтересованы в объединении Германии.

Том Блантон, Директор Архива Национальной Безопасности.

Она была озабочена тем, как это все получится. Она действительно не хотела объединения Германии и она обратилась к Горбачеву, чтобы он сделал все возможное, чтоб объединение не случилось. У вас есть войска в Восточной Германии. Мы хотим, чтоб вы остановили объединение. Она даже приказала стенографистам прекратить записи беседы. Имя человека, ведущего записи, было Анатолий Черняев. Он выбежал в приемную и второпях сделал запись беседы. И у нас есть эти записи и мы их сегодня частично опубликовали. Черняев пишет, что Тэтчер хочет остановить объединение Германии нашими руками (руками ссср). В Вашингтоне Брент Скоукрофт, помощник Президента Буша, тоже начеркал в своем дневнике: Гош, может быть для нас была бы лучше разделенная Германия, по крайней мере было бы немного больше стабильности. Они были до смерти напуганы неизвестностью, что может случиться.

Мелисса Блок, ведущая:

Чем же пугала объединенная сильная Германия?

Том Блантон, Директор Архива Национальной Безопасности.

Я думаю, что с американской стороны боялись, чтоГермания станет нейтральной и не будет частью союза и возникнет неопределенность в середине Европы. С Советской стороны помнили о вторжении Гитлера и опасались реваншистских устремлений объединенной Германии. Но что замечательно - жители Германии взяли свою судьбу в свои руки. Сначала восточные немцы, которые пересекли стену в ту ночь, а затем проголосовали за объединение, но весьма интересным мирным экономическим способом. Один из историков, прсутствовавших на конференции, на днях сказал: У поляков был Папа Римский, но у немцев была германская валюта - марка.

Мелисса Блок, ведущая:

Давайте поговорим о позиции Администрации США в то время. Несколькими годами ранее в 1987 г. Рональд Рейган произнес свою знаменитую фразу «Мистер Горбачев, развалите эту стену». Казалось бы это как раз то, чего добивалась администрация США: стена должна упасть и Германия воссоединится.

Том Блантон, Директор Архива Национальной Безопасности.

Спич Рейгана достиг ныне уровня мифа. Но фактически, я думаю, был более направлен для домашнего потребления. Рейган был тогда политически ослаблен после Иран-Контра истории. Поэтому он как бы вернулся к своей старой риторике, известной как утро-в-Америке. И, я думаю, американская политика была совершенно ясной. Да, мы за объединение Германии, но вот двигаться туда - это совсем другое дело. И как раз характерными чертами администрации в 1989 году, я думаю, были озабоченность и беспокойство. И это видно из внутренней переписки, где они все время обсуждают Горбачева. Он популярнее нас. У него инициатива. И они никогда не спросили себя: А может его инициативы в наших интересах. Буш, после встречи с группой диссидентов в Восточной Европе, пишет в своем дневнике в июле 1989 г. «вещи уходят из-под контроля. Нам надо сесть с Горбачевым и посмотреть как бы их замедлить». Интересно, политика США была замедлить изменения в 1989 г.

Мелисса Блок, ведущая:

А что думали в Советском Политбюро в то время? Было ли это логическим продолжением Горбачевской политики гласности и перестройки или это ушло из-под контроля в каком-то неожиданном направлении?

Том Блантон, Директор Архива Национальной Безопасности.

Я думаю, что это было логическим продолжением. Замечательный момент случился 3го ноября 1989 г., когда министр иностранных дел Шеварнадзе сказал: Знаете что, мы должны сами разрушить эту стену. Никто особенно не возражал на Политбюро. Они перешли к другим делам. Но они уже по существу решили, по крайней мере Горбачев, что стену надо разрушить. У него была эта идея - о Европе, как общем доме, не конкретный план, а идея. И когда стена пала, то что поразительно, радовались в Москве, а беспокоились в Вашингтоне и волновались в других столицах, тоже.

Мелисса Блок, ведущая:
Значит не было волнений в Москве, что это может быть конец эры доминирования Советов в Восточной Европе.

Том Блантон, Директор Архива Национальной Безопасности.

Они на это смотрели иначе. Горбачев рассматривал это как пан-Европейский процесс к общему дому - в этом много противоречивости. Он, конечно, не предполагал, что юнификация случится так быстро. У него был другой план. Но, что интресно, в Москве не паниковали. Они не смотрели на это, как мы сейчас ретроспективно и заявляем сегодня, что это была золотая заря и конец коммунизма. Мы навязываем наше сегодняшнее понимание, но в то время это было совсем не так.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Ниже приводится перевод краткого содержания нескольких документов из Архива Национальной Безопасности.

Документ 1. Оценка ЦРУ. Риск Горбачевской внутренней политики и нестабильность в СССР, Сентябрь 1989.

Спорна оценка, данная Советскими Аналитиками в ЦРУ, противоречит докладам всех остальны разведывательных органов США относительно Горбачева и его шансов на успех , или даже выживание. Документ содержит набор записок под названием «спекулятивные бумаги», поскольку он направлен против общего мнения, выраженного осенью 1989 г в документе «Национальная разведывательная оценка». Этот глобальный документ предсказывал, что Горбачев преодолеет экономический кризис 1990-91 гг без обращения к широким репрессиям (если не считать целевых актов, как случилось в Тбилиси в 1990-91 гг). Этот доволно оптимистический вывод играл важную роль в решении Администрации Буша обласкать Горбачева на Мальте в Декабре 1989 г.

Оценка аналитика ЦРУ Грея Ходнетта гораздо сумрачнее. Он предсказываал, что реформы Горбачева провалятся, предвидел переворот, подавление свобод и даже постепенный распад империи. В этой оценке говорится, что США вынуждены будут иметь дело с Советскими лидерами, у которых за спиной будет постоянная нестабильность, и которые вынуждены будут ипользовать особые меры в регионах и использовать силу, чтобы сохранить внутренний контроль».

Документ также предсказывает, что «фокус Москвы на поддержание порядка в СССР вероятно ускорит загнивание коммунистической системы и рост региональной нестабильности в Восточной Европе, что потребует какого-то рода пересмотра пост-Ялтинских договоренностей». Что значит «пост Ялтинские договоренности» не совсем ясно, но может быть просто относится к не-коммунистическому правительству в Польше (установленному в августе 1989), которое согласилось оставаться в Варшавском договоре. В любом случае оркестровать этот новой порядок представило бы вызов для США.

Документ 3. Запись беседы между Горбачевым и Тэтчер, Сентябрь 23, 1989

Эти записки содержат наиболее откровенные высказывания Британского лидера по Германскому вопросу, настолько конфиденциальные, что она потребовала, чтобы никаких записей не велось. Черняев сделал записи сразу после встречи по памяти. Беседа началась с откровенного обмена, в ходе которого Горбачев объясняет итоги недавнего Пленума ЦК (Сентябрь 19-20) по этническим конфликтам, и почему он не верит в Китайскую модель: «как можно реформировать экономику и политику без демократизации общества, без гласности, которая включает личность в активную социально-политическую жизнь?» Тэтчер отвечает «Я понимаю вашу позицию в отношении Восточной Европы так: вы хотите, чтоб каждая страна выбирала свой путь развития, не выходя из Варшавского Договора. Мне эта позиция вполне понятна».

В этот момент она потребовала, чтоб прекратилась запись беседы. Ее высказывания действительно весьма откровенны и намекают на определенный обмен  - Я понимаю вашу позицию в Восточной Европе, примите мою по отношению к Германии. «Британия и Западная Европа не заинтересованы в объединении Германии. То что написано в в коммюнике стран НАТО может звучит не так, но вы можете не обращать на коммюнике никакого внимания. Мы не хотим объединения Германии». Конечно, «мы не заинтересованы в дестабилизации Восточной Европы или роспуске Варшавского Договора. Я могу добавить, что такова же позиция президента США»
Несомненно русские приняли во внимание, что заверения США относятся только к Восточной Европе, а не к объединению Германии, но горячая оппозиция Тэтчер к идее объединения Германии давала определенный комфорт Горбачеву, на который он полагался, пока не стало слишком поздно фактически предотвратить слияние Германии.

Document 1: CIA Intelligence Assessment, "Gorbachev's Domestic Gambles and Instability in the USSR," September 1989
This controversial assessment from the CIA's Office of Soviet Analysis separates SOVA from the consensus of the rest of the U.S. intelligence community regarding Gorbachev and his chances for success, or even survival. (Note 1) The document carries a scope note calling it a "speculative paper" because it goes against the general view that would soon be expressed in a Fall 1989 National Intelligence Estimate. That NIE would predict that Gorbachev would survive the coming economic crisis of 1990-91 without resorting to widespread repression (only targeted acts of suppression, as in Tbilisi)--a relatively optimistic conclusion that would play a major role in the Bush administration's embrace of Gorbachev at Malta in December.
In the assessment below, authored by senior analyst Grey Hodnett, SOVA takes a much bleaker view, essentially concluding that Gorbachev's reforms will fail, precipitating a coup, a crackdown, and perhaps even the piecemeal breakup of the empire. The United States "for the foreseeable future will confront a Soviet leadership that faces endemic popular unrest and that, on a regional basis at least, will have to employ emergency measures and increased use of force to retain domestic control." The paper further predicts that "Moscow's focus on internal order in the USSR is likely to accelerate the decay of Communist systems and growth of regional instability in Eastern Europe, pointing to the need for post-Yalta arrangements of some kind." What exactly "post-Yalta" means is unclear, but may simply be a reference to the new non-communist government in Poland (installed in August), that explicitly chose to remain a part of the Warsaw Treaty Organization. Under any circumstances, orchestrating such an arrangement would be a major challenge for the United States.

Document 3: Record of Conversation between Mikhail Gorbachev and Margaret Thatcher, September 23, 1989
These notes of Margaret Thatcher's conversation with Gorbachev contain the British leader's most sensitive views on Germany--so confidential that she requests no written record be made of them during the meeting. Chernyaev complies but immediately afterwards rushes outside and writes down her comments from memory. The talks open with a candid exchange in which Gorbachev explains the recent (September 19-20) Party Plenum's decisions on ethnic conflict, and why he does not believe in the Chinese model: "how can you reform both the economy and politics without democratizing society, without glasnost, which incorporates individuals into an active socio-political life?" Thatcher replies, "I understand your position [on Eastern Europe] in the following way: you are in favor of each country choosing its own road of development so long as the Warsaw Treaty is intact. I understand this position perfectly."
At this point, the prime minister asks that note-taking be discontinued. Her words are indeed forceful, and imply a certain tradeoff--I understand your position on Eastern Europe, please accept mine on Germany: "Britain and Western Europe are not interested in the unification of Germany. The words written in the NATO communiqu; may sound different, but disregard them. We do not want the unification of Germany." Of course, "[w]e are not interested in the destabilization of Eastern Europe or the dissolution of the Warsaw treaty either ... I can tell you that this is also the position of the U.S. president." No doubt the Russians took note that the U.S. reassurance only applied to Eastern Europe and not to German unification; but the vehemence of Thatcher's opposition to the idea of unification provides a certain comfort to Gorbachev that he would rely on until it was too late for him actually to prevent the merger.