Реквием

РЕКВИЕМ

1.
-Вы хотите сказать, что это рассказ? – редактор с усмешкой посмотрел на нее поверх очков. Очки были дорогие, в золоченой оправе. Ювелирная работа. – Это не произведение искусства, коим, несомненно, должна являться любая писательская работа. Это дикость.
Диана всмотрелась в зрачки глаз редактора. Седьмой отказ.
-Я поняла. Не смею больше отнимать ваше драгоценное время.
Она резко встала со стула и протянула ему руку на прощание.
-Очевидно, вы чувствуете себя непонятой…
Тонкая и болезненная улыбка тронула ее губы.
-Мне не нужно понимание в том смысле, какой вкладываете вы.
-Простите…
-Прощаю, - отрезала Диана и вышла из кабинета.
Итак, седьмой отказ. Остались литературные журналы и газеты. О том, чтобы выпустить сборник рассказов на собственные средства, и речи быть не могло. Она с мужем и так едва-едва сводила концы с концами.
Когда-то Илья гордился ею. Рассказывал своим друзьям, какая его жена умница, какой талант! А она купилась на его голливудскую улыбку и неестественно вежливые манеры.
Три года. Теперь любви больше нет, остались только долги и маленький больной ребенок.
Если бы не дочь, Диана давно бы покинула этот город. Уехала бы на поиски счастья.
Один журнал, «Литературный обозреватель», из жалости, наверное, согласился напечатать в следующем выпуске ее рассказ. Но согласие давали явно скрепя сердце, потому что ее рассказ был «слишком сложным и отпугивал одним названием».
Он назывался «Стена Безмолвия». Полная бессмыслица, если верить суждениям критиков.
Диана вернулась домой поздно вечером. По пути она зашла в универмаг, потому что знала – муж никогда не оторвется от дивана, чтобы купить хоть что-то из еды.
Она с печалью во взгляде проследила, как в кассовом аппарате исчезает ее последняя сотня. Опять без денег.
Мужа она нашла в его обычном положении: на диване с сигаретой во рту и телефоном у уха. Звонил кто-то из его дружков. Или он кого-то набрал.
-Сонечка спит? – больше всего на свете ей хотелось удавить эту безвольную амебу, лежащую на диване. Она давно бы ушла, она забрала бы ребенка, будь у нее хоть немного денег. Своих денег, а не мужа.
-Понятия не имею. Не мешай, - он отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи. Его раздражало в ней все, что раньше его восхищало. Ее ум. Ее талант. Ее независимость. Ее сила духа.
Он даже свою дочь не любил. Как выяснилось после свадьбы, он вообще не любил и не хотел детей. И теперь частенько намекал, что не будь в семье лишнего рта, к тому же больного лишнего рта, им бы жилось много легче.
Диана была в ужасе. «Стена Безмолвия» родилась сама, легко. Илья назвал это бредом. Но ей не привыкать. Она всегда писала бред. Все ее рассказы были переполнены безумием. Не отчаяньем, не болью, ни жалобами – безумием.
Диана поставила пакеты на кухонный стол. На ладонях остались красные следы от ручек.
-Сонечка? – позвала она малышку. Сонечка не отозвалась.
Диана нашла ее лежащей на постели, свернутую клубком в обнимку с белым медведем. Медведь был старый, потертый, весь в заплатках. С ним играла еще Диана, а теперь он перешел по наследству к ее дочери. Медведь был любимой игрушкой. Жаль, люди не уделяют друг другу столько же любви, сколько дарит своей игрушке Сонечка.
Диана бросилась к ребенку. У Сонечки был жар.
-Если с Соней что-нибудь случиться, я тебя убью, - Диана не контролировала себя. Ее переполнял гнев. Убьет, Илья не сомневался.
Вызвали скорую.
-Вы поедете с нами? – фельдшер участливо посмотрел на Илью.
-Нет! – отрезала Диана. Илья собирался возразить, но она заткнула его одним взглядом. – Все. Я слишком долго терпела…
Сонечка сгорела за неделю. И в день похорон, когда Диана была убита горем, ее муж привел в дом другую женщину.
О, она тоже была писателем. Илья вообще питал слабость к творческим людям. Но, в отличие от Дианы, эта другая женщина была признанным писателем. Она писала любовные и детективно-любовные романы.
Когда они пришли, Диана сидела на кухне. Перед ней лежал последний выпуск «Литературного обозревателя». «Стена Безмолвия» вышла в печать. Никто пока не знал об этом.
В кошельке лежали деньги. Ее деньги. Она уезжала.
А еще в ее руке был ее новый рассказ. «На смерть ребенка». Безумный рассказ. О нем тоже никто не знал. Пока.
И Диана ушла, не обернувшись. Она не слышала и не видела другой женщины. Илья бросил вдогонку:
-Ты любила Соню не больше меня. Я не видел твоих слез. Я не видел твоего горя. Все, что у тебя есть, ради чего живешь, что любишь – это твои рассказы! Ты окончательно обезумела.
Диана ушла.
На улице было очень холодно.
Когда-то мама сказала ей:
-У каждого из нас есть то, что мы оставим после себя. Не печалься, для женщины главное счастье – это ребенок. Ты оставишь после себя другого человека.
Руки заледенели. Но единственные рукавицы в руках были маленькими, яркого апельсинового цвета. Сонечкины. Кусочек солнца на черном трауре.
-Прости, мама. Не будет другого человека.
Люди оборачивались на странную женщину в черном, среди белого снега, с детской потрепанной игрушкой у сердца.
Жизнь походила на снежинку на ладони. И в белой пурге укрылся город. Снег завалил фонари. И осталось только черное-черное небо. Белые-белые звезды. Черные-черные деревья. Белый-белый снег. Черное-черное платье. И белый-белый игрушечный медведь.
Когда Диана уходила, она ответила тому, кто три года был ее мужем:
-Говорят, безумцы слышат голоса. Но на земле шесть миллиардов человек. Шесть! Неужели все такие, как ты?
-Какие? – бросился к ней муж.
-Глухие.
И закрыла за собой дверь. Все. Теперь кончено.
Стоя по колено в снегу, Диана знала, что приблизилась вплотную к тому краю безумия, за которым только смерть. Теперь она знала, как выглядит этот край. Это была вершина.
Она всегда писала то, что видела. Ей оставался последний рассказ. Ее жизнь.

2.
-Что вы пишите? – сосед был любопытен.
-Историю своей жизни, - ответила Диана и вывела на титульном листе «Реквием». Ей вдруг вспомнился великий Моцарт. Человек ушел, музыка осталась.
Поезд трясся. За окном плыли пейзажи. Диана любила поезда.
Она ехала к старой подруге. Больше у нее никого не осталось.
Кира стояла на вокзале. Кажется, она была рада ее видеть. Она ничуть не изменилась. Красивая, незамужняя, ищущая свое кредо.
-Работаю в редакции. Поправляю тексты за писателями, - сообщила Кира. В ее голосе не было радости. – Господи, они пишут такие пошлые и банальные вещи, начисто лишенные смысла. И люди это читают. Твои рассказы намного лучше.
-Так думаешь только ты, - Диана закрыла глаза. Как хорошо, когда рядом человек, готовый поддержать в любую секунду, оправдать любой поступок, понимающий не умом, а сердцем.
Здесь Диана начала жить с чистого листа.
Она открывала историю своей жизни лишь затем, чтобы вписать в нее новую главу.
«Слушай, бумага. Я поведаю тебе свою тайну. Где-то далеко есть страна. Ее освещает свет неведомой звезды. Чистый, теплый свет. Эта страна сияет в серебре. Ввысь поднимаются хрустальные купола дворцов, мостовые ослепляют белизной. Там много прекрасных цветов. Там живут добрые люди. Может, они рассеяны. Может, они неуклюжи. Может, они смешны. Но их сердца горят негасимым огнем, способным осветить всю вселенную. Эту страну я видела во сне. Я была принцессой в той стране. И у меня был прекрасный принц. Я любила его больше собственной жизни. Я готова была умереть за него. Как и он. Мы часто сидели с ним у зеркального озера и смотрели на звезды. А еще у меня были друзья. Лучшие друзья, которые помогут, поддержат, спасут, не задав ни одного вопроса. Я уже давно не видела этот сон. Наверное, он остался там, где детство. И теперь я очень часто сижу без сна по ночам и смотрю на небо. И если бы в тот момент появился бы дьявол и предложил мне всего пять минут жизни в той стране в обмен на душу, я бы не раздумывала ни секунды».
На последние строки упали слезинки. Диана вытащила из кармана музыкальную шкатулку. Мама подарила ее, чтобы в трудные минуты она открывала ее, и тихая, печальная музыка уносила прочь печали.
-Эта особая шкатулка, - сказала мама. – Волшебная.
-Как моя страна? – Диана распахнула глаза.
-Да. Это кусочек той волшебной страны. Эта музыка и эта страна всегда будут с тобой. Вот здесь.
И мама приложила руку к ее груди.
Диана мечтала подарить эту шкатулку Сонечке.
И, сидя на подоконнике, сжимая в объятиях любимого медведя и глядя на луну, она слушала мелодию детства. Это был последний якорь, держащий ее в этом безумном мире.
А потом к ней пришла слава. И признание.
Один критик сравнил ее рассказы с произведениями Золя. Другой назвал их утонченным искусством. Как музыка не для всех.
Ее рассказы были признаны гениальными.
-Это классика, - сказали ей.
-Вот видишь. Я же говорила. Ты заслужила это. Наконец-то тебя оценили! – но в голосе Киры не было радости.
-Придет день, и твои произведения тоже оценят.
Кира тоже писала. Их свела общая мечта – писать так, как никто не писал прежде. Оставить после себя свои работы. Но Кира не умела писать.
«Реквием» стал лучшим произведением Дианы. Она нашла то, что искала всю жизнь. То, ради чего жила.
Ранним весенним утром Диана сидела за столом и слушала музыкальную шкатулку. Белый медведь был тут же. На столе лежал последний рассказ. Диана была счастлива.
-Будешь кофе? – спросила Кира. Она постоянно косилась на листы на столе.
-Спасибо, - улыбнулась Диана. И, щурясь от солнечного света, сделала глоток.
Чашка со стуком упала на пол. Кофе вылилось на белое пузо медведя. Кира наступила на шкатулку. Ее раздражал источник вдохновения подруги. Листы «Реквиема» взлетели в воздух, брошенные рукой Киры. Взлетели бешеным вихрем и плавно опустились на пол.
-Прощай, Моцарт, - и Кира закрыла за собой дверь.
И тишина. Лишь солнце отражается в распахнутых глазах. Ветер перебирает листы. И играет разбитая шкатулка.