Ошибаетесь, не все негодяи

«Ежедневно туда [в Треблинку] приходили грузовики в зависимости от числа поездов (3-5 поездов), наполненных исключительно евреями из Чехословакии, Германии, Греции и Польши. Немедленно после прибытия все люди в течение пяти минут выводились из поездов и должны были стоять на платформе. Все те, кто покидал поезда, немедленно разделялись на группы: мужчины отдельно, женщины и дети тоже отдельно. Все должны были немедленно раздеваться донага, причем эта процедура проходила под нагайками немцев, которые этими нагайками устрашали. Рабочие, которые там прислуживали, немедленно брали всю одежду и несли ее в бараки. Таким образом люди голыми должны были проходить через улицу до газовых камер.(…)  Вся процедура – раздевание и путь в газовую камеру – продолжалась для мужчин 8-10 мин, для женщин 15 мин. Для женщин 15 мин было потому, что до того, как они шли в газовую камеру, им стригли волосы. (…) Камеры напоминали душевые: белые облицованные кафелем стены, белый пол из терракотовых плиток с наклоном к стене.  В стенах находились огромные герметические люки, через которые после умерщвления жертв газом, вытаскивали тела.» 
(Из показаний свидетеля-очевидца. Нюрнбергский процесс. Сборник материалов. Т.2. М., 1951, стр. 41-44)

Шумный процесс с Иваном Демьянюком, полицаем, который загонял евреев в газовые камеры (всего около 28 тысяч человек), вызывает ощущение тошноты.  Мое воображение отказывается представить себе, как можно заталкивать людей в газовые камеры (или быть заталкиваемым). Наверное, сам дьявол содрогнулся бы от этой картины.
 
В этот момент я вспомнил о другом человеке, Януше Корчаке, погибшем вместе с детьми в Треблинке.
В детстве я зачитывался его книгами, конечно, ничего не зная о его судьбе.
В особенности мне нравился Король Матиуш Первый.  Я любил это издание с великолепными иллюстрациями, перечитывал его неоднократно в отрочестве, потом читал своим детям. Сейчас, по прошествии полувека, могу сказать, что в книге есть много моментов, сформировавших отчасти мою личность и мои литературные предпочтения.  В этой, довольно грустной сказке, король Матиуш пытается претворить в жизнь весьма благородный тип демократии – власть детей.  На практике система оказывается утопической: король не в состоянии удовлетворить желаниям своих подданных, увеличивает число недовольных и становится опасным для взрослых. Его попытку обновить мир путем революции детей (сравните с революцией детей-цветов в 60-х!) пресекает грубое вмешательство других королей.
   Еще одна книга, от которой не мог оторваться в детстве -  «Когда я снова стану маленьким».  Ее образы и  язык стали близкими на всю жизнь. Подсознательно я часто сравнивал свои детские переживания с корчаковскими.

Много позже, я узнал о том, кто такой Януш Корчак на самом деле.

Удивительная способность Корчака находить общий язык с детьми и страсть к книгам способствовала тому, что он стал организовывать читальни для детей-сирот. В 1903 г. он начинает врачебную практику в небольшой детской больнице, во время первой мировой заведует дивизионным лазаретом, а затем, уже после войны, работает врачом в военном эпидемиологическом госпитале в Лодзи и Варшаве.  Однако любовь к детям побеждает, и Корчак навсегда «уходит от взрослых»,  организовав детский сиротский приют «Наш дом». Параллельно сотрудничает с педагогическими и детскими журналами, проводит встречи и консультации в суде,  и, конечно, пишет книги.  Вот, что говорит, например, один из героев его книг, некто Биржевик:

«Сегодня полезный гражданин – это жулик. Честный – мертвый капитал. С ними было бы нечего делать.  Жулик все приводит в движение, вносит разнообразие в жизнь, дает людям занятие, так сказать, рабочие места.  Одни думают, что делать, чтобы не воровали, другие следят, чтобы вор заплатил, сколько положено, третий выслеживает, ищет, четвертый судит, пятый сажает, чтобы не убежал, и выпускает, чтобы проветрился. (…)  Кто ворует – должен давать взятки. И все тихо, без крика. Каждый что-то нашептывает и что-то скрывает – тишь да гладь. Мудро править – это запрещать как можно больше, чтобы каждому было что скрывать. Сегодня вся мудрость – превратить трудолюбивых и честных людей в жуликов, потому что они следят за порядком, слушаются и говорят тихо»

Вам это ничего не напоминает?

Директор Дома сирот, или как его называли «Старый доктор», до конца жизни, оборвавшейся в Треблинке, будет верен детям.

В сентябре 1939 г. в некоторых немецких документах по еврейскому вопросу появляется выражение «окончательная цель» (Endziel). Трудно сказать, подразумевалось ли уже тогда полное физическое уничтожение евреев или только сосредоточение их в специальном резервате (поговаривали даже о Мадагаскаре). Так или иначе, планы создания резервата в виду затянувшейся войны оказались нереальными, и на первое место вышел проект массового истребления.  На территории Польши создаются первые гетто.
В июле 1942 г. происходит уничтожение 370 тысяч человек, практически в центре Европы.  Детей начинают переправлять в концлагеря на восток. Доходит очередь и до Дома сирот.

Из показаний очевидцев:

«По улице брела беспорядочная толпа людей, подгоняемая нагайками. Господин Шмерлинг – еврейский комендант Умшлагплаца [место, откуда увозили евреев – ВП] приказал вывести все интернаты. Во главе колоны шел Корчак. Нет! Этой картины я никогда не забуду. Они не просто шли в вагоны – это был организованный, безмолвный протест против бандитизма. В отличие от скученной массы, шедшей на казнь как скот на бойню, их шествие было несравнимо ни с чем. Дети шли по четыре в ряд; впереди, устремив взгляд вверх, шагал Корчак, держа за руки двоих детей.  Даже дежурные полицаи, следившие за порядком, вытягивались и отдавали честь, а немцы при виде Корчака спрашивали «Кто это такой?» (…)*


Довольно быстро город облетела весть, что при погрузке в вагоны немцы решили освободить Корчака. Неверли** повторяет один из вариантов, рассказанный ему в 1943 г. в Освенцимском лагере узником, который «видел»:

«Он был на Умшлагплаце, когда туда пригнали воспитанников Дома сирот в сопровождении Корчака.  Люди замерли, словно явился ангел смерти, некоторые плакали.  В таком порядке, четверками, с флагом, во главе с руководителем сюда еще никто не приходил.  Комендант Умшлагплаца, увидев Корчака с детьми на мгновенье задумался, стал вспоминать, где он слышал это имя, но когда вспомнил дети уже были в вагонах.  Спросил доктора, он ли автор «Банкротства юного Джека»? Тот подтвердил, спросив, а какое это имеет отношение к отправке?  Нет, никакого, читал в детстве, хорошая книжка, вы можете остаться, доктор. 
- А дети?   
- Ах, unmoglich, дети поедут…
«Ошибаетесь, - крикнул доктор, - не все негодяи! – и захлопнул за собой дверь в вагон".



__________________________________________________________
* Марек Яворский. Януш Корчак. Интерпресс, Варшава, 1984. С.131.
** Там же. С. 132.