Расписной Боровск

  - Ну и куда тебя снова несёт? – добродушно задал мне вопрос мой благоверный, когда я выползла в кухню в несусветную рань в пижаме, бейсболке и с рюкзаком, собранным с вечера. – Ты что-то говорила, но я не понял.
  - Чай! Скорей налей чай! Скорей! Поезд в восемь часов! – пропыхтела я, запихивая в рюкзак расписание и давясь зубной щёткой. – Ты со мной? В Бр-р… В Бур-рр… В Боровск. Зубная паста какая-то гнусная. Я тебя неделю с собой зову.
  - А я вроде как-то сказал, что не могу. Это не паста. Это крем.
  - Тьфу! Никогда не можешь. Ой, опаздываю! Ну и как хочешь.
  А я и одна запросто кидаюсь в завлекательные места любой отдалённости. Вырвусь из жуткой Москвы просто постоять над простором немыслимым, захватывающим, разноцветным и звонким. Ну подойдите, посмотрите, как далеко видно, как притягивает к себе тот край долины: там белые пальчики храмов и золото солнечных вспышек на ноготках. Травы перед глазами выше церквей у горизонта, там, за Протвой, за ясной, любимой, как свет.
  Всё стремится к Протве – дороги, тропинки. И я побреду, вся в солнце, в эйфории от просторов, от ветра и высоты. От природы дивной, почти первобытной, от красоты, сотворённой руками живших на этих улицах людей.
  Если вы спросите, я этак сумбурно расскажу вам о боярыне Морозовой, бывшей здесь в заточении, о старообрядцах, облюбовавших Боровск в далёкие времена, о князе Владимире Храбром, о Наполеоне и старичке Циолковском, только мыслей сейчас почти нет, а те, что есть – не о том. 
  Думаю вот о чём. Здесь ведь всегда жили люди – как тут не жить? И даже самые первые, древние, в шкурах, в этих местах все рождались художниками. Мне так и кажется, что именно все, и не художником быть в Боровске невозможно. Их здесь больше на душу населения, чем где бы то ни было. То и дело встречается удивительное что-то, вроде садовых баков, расписанных под влюблённую парочку: даму, скромно опустившую глазки, и кавалера.
   Но дивное, дивное чудо – трепетный Параллельный Город. Движение времени, остановленное на бегу, на виду, в заложенных кирпичом и забитых досками окнах и дверях. Неприглядность превратил в праздник волшебник Владимир Овчинников, расписавший Боровск. Иду и любуюсь: нарисованные дети озорничают, а их мама протирает стекло, которого нет. Молодые люди пускают мыльные пузыри, а старшее поколение читает газету. За занавеской живописцу позирует женщина – чуть намеченный кистью образ. И солнечная девушка возвращается домой по старому городу, сохранённому на старых фасадах.
  Здесь храмы венчают едва ли ни каждую улицу. Здесь вы покупаете булочку в старинных торговых рядах. Здесь суконная фабрика Полежаевых, маленькая, чуть смешная в своих каменных украшениях, словно бревенчатый дом в наличниках. И что за наличники, что за резные уголки! Деревянные ожерелья улиц. Я придумываю - как не придумать? - будто дети в старых домах были счастливы, а женщины – любимы и не одиноки. За резной пеной кружев. За спиной птицы – девы Берегини, взметнувшей крылья в самой серёдке фантастических трав. 
    И тут:
    - Ирчик!
    - Ленчик!
    - Сколько лет, сколько зим!
    - Ну и встреча!
    - Ты что здесь?
    - А то же, что и ты. Дай это сфоткаю.
    - Погодь, теперь моя очередь. Отличный ракурс!
    - У нас с тобой фотки одинаковыми будут.
    - А что делать?
    - Смотри, какой наличник, какие цветы! Кто ж это вырезал? Ну-ка, клацнем давай.
    - Получится красиво. Всё в солнечных зайчиках, лёгкое, а ворота дома древние, массивные. Небось, не от бедности строили такое.
    - И не от беды. А в одной деревне я доклацалась – на меня собаку спустили.
    - Ты бы объяснила…
    - Да как объяснить на бегу, теряя туфли? Бросила в неё термос.
    - Ты что, жалко ведь.
    - Да, хорошая была вещь.
    - Я про собаку.
    - Что ей сделается? Термос за ремешок потащила хозяйке.
    - А я как-то под воротами проползла. Ноги на улице, руки во дворе, коза подошла, нос обнюхивает, мордой обзор загораживает. А знаешь, снимок классный получился.
   - С перепугу, наверное.
   - Не иначе.
   - Пойдём туда. Дом уж больно красив.
   - Тут ремонт, да какая-то крыша. Как сфоткать?
   - Я подпрыгну, и в прыжке...
   - А я пригнусь, и из-под лавки…
   - Эй-эй, девчата, вы что это делаете? Нечего тут, мы дом не продаём.
   - Да и мы не покупаем. Мы наличники фотографируем. Выложим в Интернете – пусть люди любуются.
   - Дома перестраивают, сносят. Жалко, пропадёт такое чудо. Это же искусство! Наши правнуки уже могут не застать. Уфф! Объяснила.
   - Тьфу-тьфу-тьфу, что вы такое говорите, девчата. Как это, не застать? Хотя да, видел я, как и на помойку выбрасывали, и на костры тащили. Не прыгайте, вот, на табуреточку встаньте да и сфотографируйте культурно.
    Красиво, как же красиво в мире холмов у Протвы! Спасибо местным купцам, не позволившим проводить через Боровск железную дорогу. Берегли они, наверное, древние земляничные боры, живописные луга и весь этот – то ли уклад, то ли дух русский.   
    Кадры, снятые с одного ракурса, никогда не будут одинаковыми. Разные руки держат камеру, разные характеры, разное восприятие многих, одержимых любовью к старинным местам…
    Но всегда одно и общее для всех. Это когда ты стоишь над Протвой, над цветами и деревьями земли, помнившей самых первых наших предков, и тебе кажется, что ты всесильна, дика и неукрощена, ты древнее, мудрое, но лёгкое существо, ты знаешь всё, ты помнишь всё, ты на любой вопрос ответишь. На любой – о грехе и о святости, о течении подземных потоков и о том, для чего раскинула крылья над окном деревянная Берегиня.