Темно

Моросило. Под ногами хлюпала жидкая черная грязь. От тротуара, с краю, где решетки, поднимался пар, окрашенный невысокими фонарями в унылый желтый цвет. Справа тянулась длинная витрина очередного "Макдоналдса". Там, наклонившись над картонными коробочками и одноразовыми тарелками, что-то ели люди, которых никто не ждал дома на ужин. Я приостановился, глядя на аккуратную головку с пробором и толстой как полено косой. Девушка вдруг подняла голову и посмотрела мне в глаза. Заинтересованность? Испуг? Она тут же опустила голову, а мы уже шли дальше.
Дальше был вход в это заведение быстрого обслуживания, куда мы и завернули. У входа, приостановившись, я показал, мотнув головой в дальний угол:
- А вон та девушка мне улыбнулась...
- Которая из?
- Во-о-он, в самом углу.
Тут она повернулась испуганно, глянула в нашу сторону, и тут же отвернулась.
- Нет,- сказал Мишка.- Не в моем вкусе.
- Да, ладно тебе... Вкус у него... Якуточка?
- Не, буряточка...
- Ну, и что?
- Не в моем вкусе...
- Свободная касса! Свободная касса!- заголосил очередной кандидат на какой-то песенный приз.
- Ты что будешь?- спросил я.
- Себе бери. Каждый сам за себя. Закон джунглей...
- Как знаешь... Мне "Биг тейсти"... Да, простой... И большой сок. Большой.
Мы отошли с подносами, направляясь в тот же дальний угол. Девушка опять испуганно вздернула голову и тут же отвернулась к стеклу витрины, за которой в желтом липком сумраке двигались пешеходы.
- Вот, сюда, что ли?
- Можно и сюда. А что, есть разница?
- Не нуди!
- Так, говоришь, буряточка?
- А то я их не видел?
Мы открыли свои коробки с быстрой едой, и стали быстро есть, стараясь не уронить куски вялого салата с выползающим наружу соусом на брюки.
Девушка встала со своего места и, обходя нас по большой дуге, двинулась к выходу.
- Молодая. И фигура ничего.
- Не,- сказал Мишка.- Не в моем вкусе.
- Ну и ладно...
Оно и в самом деле было как-то "ну и ладно". Сумрачно и устало. И желтый свет от витрин добавлял болезненной усталости.
- Так, что там у тебя на работе?
- На работе?- оторвался я от полосатой красно-белой трубочки, торчащей из высокого картонного стакана.- На работе нормально, вроде.
- А я думал - на работе что случилось... А чего тогда звонил?
- Ну, не виделись же давно,- я задумался, глядя на друга.
Действительно, а чего вдруг я ему позвонил? Обычно встречи назначал он. И встречались мы в пивных ресторанах, в кафешках разных. А тут вдруг я вытащил его, да еще шлепали потом по грязи впотьмах до этого "Макдоналдса". Впотьмах...
Вот оно.
- Миш, а чего все время так темно, а?
Может, он знает что-то? Все же "в верхах", "лицо, приближенное".
- В каком смысле?
- Ну, вот мы встретились с тобой - темно.
- Чудик. Это осень. Осенью всегда утром и вечером темно и противно.
- А днем ведь тоже?
- Днем мы все на работе, в кабинетах. Там свет горит. У тебя свет горит?
- У меня горит.
Мы доели и отодвинули пустую тару в сторону. Переглянулись, и хором:
- А компо-о-от!
Сходили к кассе и взяли себе по пирожку с вишней. Я взял еще сока, а Мишка - кофе. Он был знатный кофеман, и мог каждый день пить его литрами. Кофе был горячий. Даже в тепле от него шел пар. И пах он правильно. Но я вечером предпочитал сок. Или пиво. Но уж никак не кофе.
- Так, что за дела-то?
- Понимаешь, тяжело что-то на душе у меня. Утром встаю - темно. Вечером с работы иду - темно. Чернота эта вокруг, грязь. Аж в груди болит, представь. Страшно. Вот и подумал сдуру-то...
- "А почему нет солнца? Потому что ночь. Опять ночь, с тоской сказал отец Кабани и упал лицом в объедки",- процитировал Мишка.
Посмеялись, посматривая по сторонам. Публика была какая-то серая и угрюмая. Никто не раздевался и не усаживался, как в ресторане, как раньше. Все забежали только перекусить и опять бежать куда-то.
- Миш, смех-то смехом, но, правда, ничего у вас в верхах не слышно? Устал я без света, глаза болят.
- Давно тебе говорил, что надо очки купить.
- Очки, да,- кивнул я.
Он, правда, давно говорил мне об очках. Особенно заметны были проблемы со зрением рано утром и еще вечером, после работы, когда мелкий шрифт в книге или самый простой чек в ресторане я уже не мог прочитать.
- Ну, перекусили, теперь можно и поговорить? Или на улице потолкуем?
Я с тоской смотрел на улицу. Выходить туда не хотелось.
- Может, по мороженому, как в детстве?
- О! И я еще кофе возьму!
Мороженое было хорошим. Сладким, сливочным на вкус и не слишком холодным.
- Так, у тебя точно все в порядке?
- Миш, мне просто темно, понимаешь...
- У-у-у... Если б ты знал, сколько сейчас с психозами у нас по больницам мается. Статистика просто страшная. Осень - она всегда такая. Обострения сразу всякие. И настроения в пару к этим обострениям.
- Иногда мне начинает казаться, что мы просто не доживем до солнечного света...
- Тьфу на тебя, дурак! Уж ты-то, с твоими двумя с половиной образованиями и с твоим опытом...
- Да я понимаю, понимаю, но не могу с собой справиться. Вот сейчас домой идти - мне страшно. Такое ощущение, что небо вот-вот упадет на голову. Давит оно, понимаешь? Дышать тяжело.
- Понимаю. Сам солнце люблю.
Он помолчал, рассматривая мутную витрину, за которой как в аквариуме двигались какие-то фигуры. А для них, наверное, в аквариуме были мы.
- А если уйти?- спросил я совсем тихо.
- Что?- дернулся Мишка.
- Я говорю, а если уйти - может, там где-то есть солнце? За городом, далеко?
- Ну, ты даешь... Совсем распсиховался? Это тебе надо в Австралию ехать - там как раз весна. Скоро лето наступит. Там много света и тепла.
- За что нам такое, если где-то есть солнце и тепло?
- Ты не придуривайся, ага? За что... За "низачто". За осень. Осенью всегда так. И вообще – это наша Родина, сынок. Хе-хе…,- а вот смех у него не получился.
- Миш, а может, что-то с Солнцем? Ну, ты же знаешь все, расскажи, а...
- Что с Солнцем, ну, что? Что с ним может случиться?
Действительно - что может случиться с Солнцем? Но мне все равно было страшно и как-то мутно от неопределенности. Вроде бы, все правильно он объяснял. Вот же, по календарю - осень. И грязь на улицах - потому что осень. И темно...
- Миш, а что астрономы говорят?
- Какие у нас сейчас астрономы? В большом городе астрономов не бывает - тут испарения и газы и не видно ничего.
- А без них если просто верх посмотреть...
- Совсем с ума сошел? Что туда смотреть? Там темно. Черно и темно там. Вниз смотреть надо, под ноги, чтобы в грязь не плюхнуться.
Опять он был прав. Мишка всегда был прагматиком. И когда меня, бывало, заносило, он давал подзатыльник - да хоть и словом. Ну, правда же - что смотреть в черноту и темноту.
Мы разом, не сговариваясь, встали и пошли к выходу.
- Вот смотри. Тут светло. А там - темно. Потому что вечер. И осень. Ясно?
- "А почему нет солнца? Потому что ночь. Опять ночь, с тоской сказал отец Кабани и упал лицом в объедки",- процитировал теперь я.
- Что, в объедки тебя макнуть? Да запросто!
- Да ну, Миш. Спасибо, что посидел со мной.
- Ты успокоился хоть?
- Ну, вроде... Хотя все равно темно мне как-то. И вот тут давит, давит… И страшно.
- Фигня всё. Привыкнешь. Потом будет зима. А потом бац - и уже весна,- и улыбка у Мишки была уверенная и светлая. Если бы он знал что-то - он бы сказал. Друг не врет другу.
Мы вышли за порог в темноту и влагу. Сразу проснулся страх. Я осторожно искоса одним глазом глянул верх.
- Ну, что? Увидел что-то?- рассмеялся, заметив, Мишка.
- Нет. Темно там. Темно и черно.
- А я что говорил? Вон, под ноги смотри лучше, а то свалишься по дороге.
- А утром...
- Утром будет еще темно. Ну, осень сейчас, понимаешь?
- Ага, осень. Понимаю.
...
Над городом, накрыв его своей тенью, второй месяц висел, не подчиняясь законам физики гигантский космический корабль. Черный.
А в городе жили своей жизнью люди.
Утром им было еще темно.
Вечером уже темно.
Осень, чего там...