Концерт для женщины и собаки

Дуське, моей рыжей собаке, посвящается.


Как обжигает память!... Не понятно откуда, нарушая законы земного притяжения, вопреки всем здравым смыслам, врывается память в твоё сознание и рушит  мир, который был так понятен и терпим, так придирчиво размечен и так безопасен.
Ты шла на работу. Не ехала, как это бывает часто, а медленно шла под надежной охраной тяжелой снежной тучи, готовой обрушиться в любую минуту на город, истосковавшийся по нормальной зиме. Тебе нравилось быть застигнутой врасплох этим снежным бесчинством: сердце стучало, кровь звенела, руки-ноги становились одним целым... Но ты была не одна.
Посреди дороги прямо перед тобой сидела собака. Голова её была как-то неестественно, не по-собачьи задрана к отяжелевшему небу, будто она ожидала команды. Вся превратившаяся в слух, дворняга быстро слизывала с блестящего и, по всей вероятности,  влажного носа крупные редкие снежинки и была так увлечена этой процедурой, что абсолютно утратила всякую осторожность. И вдруг она посмотрела на тебя. Просто посмотрела. Прямо в глаза. Так смотрят дети. Чуть печально. Бесхитростно. «Вот она я – вся на ладони. А ты? Ты почему не слизываешь снежинки, разве они не мешают тебе смотреть на ранние звёзды?!  А-а-а… ты не умеешь слизывать снежинки. Бедная! Хочешь я научу тебя? Садись рядом!»
Ты подошла и уселась на каркас от урны. Собака понимающе перевела взгляд с неба на тебя. И ты смутилась… Вдруг не получится? И собака подумает, что ты уже совсем состарилась, т.е. по человеческим меркам – стала взрослой. Ведь высунуть язык и подставить его под снегопад  посреди улицы осмелится  даже не каждая собака, а ты все-таки человек, да к тому же учительница. А если мимо – дети или родители? Вот будет картина! Но собака прочитала на твоем лице смятение, поняла твою робость и улыбнулась. У-лыб-ну-лась!
Вы видели когда-нибудь, как улыбается собака? Чуть свысока, снисходительно, но по-детски открыто и безмятежно. И никакой иронии! Только улыбка. Ты улыбнулась в ответ и … высунула язык, мгновенно почувствовав холодный ожог упавшей снежинки.
«Как же здорово жить!» - подумала ты. И посмотрела на собаку в надежде, что она еще что-нибудь придумает. Ну, например, спеть дуэтом. Но она была сосредоточена на ловле снежных мух и еще не догадывалась о произошедших в тебе переменах. Тонкое облачко пара отделяло её от тебя: вдох – глоток -  выдох. Заиндевевшие усики топорщились и, соприкасаясь со снежинками, тихо позвякивали, как стекляшки. И вся она, устремившаяся куда-то ввысь, вдруг напомнила тебе дирижера , умело руководящего огромным оркестром и безошибочно распознающего голоса всех музыкальных инструментов. И ты  увидела себя скрипкой,  но не плачущей и рвущей сердце на части, а смеющейся, захлебывающейся от ярмарочного восторга, скрипкой – плясуньей, стремительно бегущей по тонкому канату на грани реальности и фантазии. И ты вспомнила, что жива…
Мимо шли люди и улыбались, наблюдая за странной игрой маленькой женщины и большой собаки. Они думали, что это прогулка, ведь  у них не было билета на концерт…