Налет на Мариене

ТДЖ. Гл 13. Налет на "Мариене".(ФОТОИЛЛЮСТРАЦИЯ к роману "Такая долгая жизнь".)
   Вот в такой  форме налет на "Мариене  нашел отражение в моем романе "Такая долгая жизнь".
   "В августе 1944 года значительная часть сил стратегической авиации союзников высвободилась и стала совершать удары по целям в самой Германии.
Прогноз погоды на восемнадцатое  число был хорошим.
  Второе авиасоединение в составе трехсот «летающих крепостей» американской стратегической авиации получило приказ о бомбардировке авиационных заводов Хейнкеля в Ростоке.Сопровождать бомбардировщики должны были сто истребителей «Спит-9».
    После легкого завтрака экипажи направились к самолетам.
Основные силы второго авиасоединения располагались на гигантской авиабазе Пайк-Лайлинг в полутора часах езды на машине от Лондона. Значительная часть соединения базировалась на других соседних аэродромах.
  На этот раз синоптики не ошиблись: погода действительно стояла отменная -- легкие перистые облака над Лондоном, на востоке же небо было чистым, как вода в лесном озере.
В десять часов утра авиационная база огласилась ревом сотен моторов. Казалось, это ревет сама земля, но она только безмолвно дрожала под упругими колесами металлических великанов.
 Командир первой эскадрильи вырулил на старт. За ним потянулись машины его подразделения.
Последняя проба моторов. Отпущены тормоза. Двигатели снова набирают обороты, двадцатисемитонный бомбардировщик трогается с места и начинает разбег. Как только машина отрывается от земли, сигнал «Взлет разрешаю» получает второй бомбардировщик, следующий за флагманом. Вторая машина устремляется в воздух. Через каждые пятьдесят секунд машина следует за машиной, делает круг над аэродромом и идет к месту сбора, который назначен в районе Норвиха, на восточном побережье Англии. Самолеты, которые поднимаются с других аэродромов, должны собраться севернее Дувра. После сбора двумя потоками они пойдут в направлении на Фленсбург -- небольшой городок на границе с Данией.

* * *
 В девять часов утра Володя Путивцев лежал на стружках в кузове «боргварда». Здесь было тихо, затишно, дремотно. Деревянные борта кузова скрывали его от глаз полицейских, которые сидели в своей будке, от немцев, проходивших мимо грузовика.
   Нежно припекало северное солнышко.
Утром Володя и Степан ходили «на промысел»: на путях стоял вагон с морковкой. Теперь морковкой набит живот, и сосущее чувство голода какое-то время не беспокоит. Иллюзия сытости почти полная.
  Володя выглянул из кузова: мотовоз разгонял вагоны по путям. Это займет с полчаса. Полчаса еще можно полежать.
Но вот уже Гросс-Вильям прокричал свое обычное:
-- Комм, комм, вагонен абладен...
Из будки никто не выходил. Притаились и те, которые, как Володя, лежали в кузовах других грузовиков и прицепов.
Вильям распахивает дверь будки. Володя слышит ее скрип и грозный голос:
-- Сколько раз можно говорить! Или позвать полицая?..
На этот раз из будки доносится некоторое шевеление.
-- Раус! Лёс, шнелль, вагонен абладен! -- Вильям начинает сердиться, надо вылезать из кузова.
  В кабине просыпается Генрих. Вильям видит Володю, подходит к машине и говорит:
-- Оставайся пока здесь. Поедем на товарную станцию, на Бляйхештрассе.
Еще повезло, еще подарено минут пятнадцать ничегонеделания, пока Вильям распределит всех на работу. Потом поездка на Бляйхештрассе, это в другой конец города, минут двадцать-двадцать пять -- тоже можно будет полежать. На товарной станции возле завода Бляйхештрассе Вильям пойдет еще в бюро. Там пока отыщут бумаги. Потом вагон подгонят к разгрузочной рампе... Нет, сегодня Володе решительно везет: утром -- морковка, а теперь вот поездка на Бляйхештрассе...
В это время загудел форалярм -- три долгих гудка сирены, предупредительная тревога.
По сигналу форалярм все оставались на своих рабочих местах. Но в воздух потянулись аэростаты воздушного заграждения. Пожарные машины покинули гаражи и разъезжались в укрытия, оборудованные для них в разных концах завода, возле резервуаров с водой.
Наряды полиции тоже покинули свои будки около проходных и заняли посты в бетонных будках, похожих на афишные тумбы. Сверху «тумба» прикрыта бетонным колпаком. Внутри она полая. В «тумбе» есть щели на уровне глаз на все четыре стороны «для обзора. Щели узкие, осколок через такую щель не проникнет вовнутрь, разве что очень маленький. В этих «тумбах» полицаи прячутся во время налетов. По всему заводу расставлены такие «тумбы». Глаза полицаев следят за всем, что происходит на заводе и во время налетов.
Пришел Гросс-Вильям.
-- Можно ехать, -- сказал он Генриху и полез в кабину.
Машина выехала за ворота «Марисне». Дорога эта Володе хорошо знакома. Сто раз по ней езжено и переезжено. Володя стоял в кузове, придерживаясь руками за кабину, и смотрел на яблоки, которыми увешаны деревья маленьких пригородных дач.

* * *
Второе авиасоединение американской стратегической авиации над Фленсбургом обстреляли зенитные орудия. Самолеты шли на высоте около десяти тысяч метров. Летчики еще полчаса назад перед подъемом надели кислородные приборы.
Среди «этажерки», в которую были выстроены эскадрильи, разорвалось несколько снарядов тяжелых зенитных орудий. У одной «летающей крепости» задымил правый двигатель. Самолет вывалился из строя, стал разворачиваться...
Двадцать семь немецких истребителей, которые поднялись из Киля, были встречены таким огнем «этажерки», что тотчас же отскочили. Тут на немцев навалились «спитфайеры». Весь в петлях инверсионных газов, гудящий, стреляющий клубок прокатился над Кильским каналом, над перешейком и удалился в сторону моря.
Над Балтийским морем уцелевшие немецкие истребители отстали, повернули назад.
Первые эскадрильи авиасоединения уже достигли острова Лолланд. До Ростока оставалось лету около тридцати минут...

* * *
«Боргвард» проехал Нептунверфт, бензозаправочную станцию и большой гараж фирмы «Мерседес». На Доберанерплац они свернули налево, у Штайнтор тоже налево и вниз. Здесь неподалеку и располагалась городская товарная станция. С одной стороны станции были подъезды к разгрузочным рампам. С другой -- через дорогу -- находился завод Хейнкеля Бляйхештрассе.
Машина остановилась у двухэтажного здания управления станции. Вильям неторопливо вылез из кабины.
-- Оставайся здесь, я скоро приду, -- сказал он Володе.
-- Хорошо.
Напротив товарной станции под холмом располагалось бомбоубежище. Холм возвышался над дорогой метров на десять.
У дверей убежища стояли дежурные с повязками со свастикой. В это убежище русских не пускали. Под зданием станции тоже было убежище, но оно не надежное. Володя уже не раз попадал под бомбежки и разбирался в этом.
В марте сорок четвертого года Росток бомбили скоростные бомбардировщики «москито». Стоял тогда пасмурный день. Налет был неожиданным. Без тревоги. Был, правда, форалярм, который длился, как и в этот раз, почти два часа. Многие о нем забыли. И вдруг из-за низких облаков послышался гул моторов над головой. Взрывы бомб, лихорадочная стрельба зенитных установок...
Бомбили тогда Нептунверфт, но зацепили и «Мариене», железнодорожную станцию, деревообделочный цех и тридцать шестой, нефтехранилище. Был воскресный день. Только «транспортники» работали. Двое русских погибли во время той бомбежки.
Неделю назад был налет на завод «Арадо» в Варнемюнде. Когда загудела тревога, Володя побежал не в щель, а к берегу залива. Здесь под песчаным откосом, «на воздухе», было спокойнее. По крайней мере, видишь, где смерть.
Многие русские и поляки прибежали тогда на берег. На их глазах и произошла вся бомбежка. Сначала самолеты пролетели над «Мариене». Как бы вынюхивая, высматривая свою жертву. Был ли это маневр -- зайти на бомбежку с суши -- или действительно флагман «прицеливался», искал то, что ему нужно, а заход с суши давал точную ориентировку, Володя не знал. Самолеты снова прошли над «Мариене». Все ждали, что вот-вот на их головы посыплются бомбы. От гула моторов дрожала земля, дрожали стены зданий, воздух. Самолеты, как обычно, шли высоко, порядка девяти-десяти тысяч метров. Истребители же американцев неожиданно пронеслись над самыми головами, начисто оглушив, повергнув всех наземь, как порывом ураганного ветра. Пули крупнокалиберных пулеметов беззвучно впивались в песчаный берег. Несколько человек не поднялось с земли. Легли и не встали.
Гул был таким мощным, что почти не слышались выстрелы зенитных орудий. Стреляли только тяжелые калибры, а их было немного.
Один самолет подбили. Он задымил, круто пошел вниз, истошно, как бы в страхе, завывая. Никто из экипажа не успел выпрыгнуть. Все погибли. Когда же подбили второй самолет, оттуда тотчас же посыпались черные точки, которые росли на глазах. Над ними вспыхивали на солнце белые «зонтики».
Потом самолеты сделали разворот и пошли прямо на Варнемюнде. Когда они достигли завода «Арадо», казалось, началось извержение вулкана. Только вулкан этот бил не из-под земли, а извергался сверху.
Железная лава, начиненная взрывчаткой, сыпалась на землю, а с земли поднималось облако дыма, пыли, гари. Облако это росло, растекалось, заслоняя солнце и само небо...
Бомбили Висмар, Штральзунд. Огненное кольцо вокруг востока все сжималось и сжималось...
Тревогу дали, когда Гросс-Вильям вышел из здания станции. А может, он вышел потому, что по радио объявили: тревога.
-- Нужно уехать, Вильям. Нужно уехать за город... Ведь в это хорошее убежище нас не пустят, -- старался убедить Володя немца.
-- Ах, квач (ерунда). Налета не будет.
-- Почему ты думаешь так?
-- По радио передали, что самолеты идут над Балтийским морем.
-- Мы тоже на берегу Балтийского моря...
Но эти слова Вильям как бы пропустил мимо ушей.
-- Пойду еще послушаю радио, -- сказал он. Минуты через две он вышел:
-- Передали: «Сильные вражеские соединения идут на Росток...» Надо идти в убежище.
-- Они уже здесь...
Действительно, уже отчетливо слышался гул многих моторов.
Володя и Генрих вслед за Вильямом спустились по лестнице в подвальное помещение. Миновали первую железную дверь, вторую...
Убежище" было разбито на отсеки. Каждый отсек закрывался железными дверьми. Вдоль стен стояли лавки. У самого потолка в каждом отсеке висела электрическая лампочка на коротком шнуре. В одном отсеке помешался медпункт. Почти в самом центре был отсек, где стоял телефонный аппарат. Узнав, что с Вильямом русский, немцы не пустили их в этот отсек. Вильям, Генрих и Володя расположились в соседнем.
Дверь осталась приоткрытой, и было слышно, что говорилось за стеной. Переговорный пункт был связан со штабом противовоздушной обороны.
-- Они пролетели Кюлюнгсборн, приближаются к Ростоку...
Глухо загудела земля под ногами... Подземный гул усиливался...
-- Алло! Алло! Я вас не слышу!
В это время качнулись стены и погас свет. Пыль, мельчайшая пыль, невесть откуда взявшаяся, заполнила все.
В темноте вспыхнул карманный фонарик. У всех были мертвенно-бледные лица. Фонарик тотчас же погас, как бы испугавшись этих лиц. Пожилая немка, которая сидела в углу, стала шептать молитву.
Снова раздалась серия взрывов. На этот раз стены не задрожали мелко, а затряслись. Сильный порыв ветра пронесся по убежищу, тоже неведомо и непонятно как туда ворвавшийся через запертые двери.
В следующие мгновения раздался ужасающий треск. Истошные крики послышались из-за стены слева. Крики, полные ужаса. И тотчас же такой же треск, невообразимый грохот обвала с другой стороны. Невыносимая, раздирающая горло гарь мгновенно заполнила все пространство. Стало нечем дышать. Все вскочили с мест. Кинулись к одной двери -- она не поддавалась, Двери завалило. В темноте, натыкаясь друг на друга, через переговорную, через опрокинутые телефоны, тумбочку, сломанные стулья кинулись к другой -- она была тоже завалена.
-- Все! -- сказал кто-то по-немецки. -- Мы в склепе.
«Мы завалены, -- мелькнуло в голове у Володи. -- Мы в могиле...»
Володя плохо помнил, сколько они просидели в этой кромешной темноте, задыхаясь, теряя силы. Сознание мутилось, и уже хотелось одного: «Скорее бы конец...»
Голова гудела, бессвязные отрывки мыслей, воспоминаний переплелись в причудливый клубок. Что-то вдруг виделось четко... Теплое море... водоросли... Но почему они скользкие и холодные? Голос матери...
Володя очнулся от слабого потока воздуха, который сочился откуда-то сверху. Оттуда же пробивался жидкий свет... Инстинкт жизни сработал мгновенно. Через кучи каких-то обломков Володя стал карабкаться наверх, к свету, к солнцу. Его тошнило, силы покидали его, но он гребся и гребся, помогая себе ногами, руками, всем телом.
Он достиг отверстия, откуда шел свет и воздух. Оно была недостаточно широким, чтобы протиснуть свою худобу через него. Пришлось руками подрывать землю.
Огромной силы взрыв потряс станцию -- это взорвалась цистерна... Горящие бревна, пепел, комья пронеслись над головой. Володя вжался в рыхлую землю. Когда огненный смерч пронесся, он вскочил и бросился бежать. Откуда только у него взялись силы.
Город горел. Гигантским факелом пылал собор Петрих-кирхе. На Доберанерплац, который они проезжали всего каких-нибудь полтора часа назад, горели все дома, образуя огненное кольцо. Хотя Володя старался держаться подальше от зданий, жар был такой сильный, что все время приходилось, закрывать лицо руками.
Почти весь «Старый город» был в огне.
За мостом по дороге в «Спорт-Паласт» разрушений почти не было.
Основной удар пришелся по старой части города, по товарной станции и Бляйхештрассе.
На «Мариене» погибли несколько сот человек. Погиб черненький учитель из Киева. Его нашли мертвым за заводом. Когда обрушились стены щелей, те, кто был жив, выкарабкались оттуда и побежали. Изгородь из колючей проволоки во многих местах разрушили бомбы.
Неподалеку от завода было небольшое поле, на котором росла рожь. Во ржи и нашли мертвым Степана Степанова. На это поле упало несколько случайных бомб. Убило его, видно, воздушной волной. Никаких ран и даже ссадин на теле не было. Он лежал мертвый, а в руке зажат пучок спелой ржи. Видно, когда падал, схватил, ища опору...
В эту бомбежку погиб и Эдуард Готье.
Когда загудела тревога, он побежал к шоферу-немцу.
-- Надо уезжать с завода. (Вэк! Вэк!)
Шофер включил вентилятор газогенераторной установки. Из выхлопной трубы заструился газ. Надо было подождать, пока разгорятся чурки в газогенераторной установке и мотор можно будет завести. Шофер чиркнул спичкой, газ из выхлопной трубы загорелся.
Но уже был отчетливо слышен гул самолетов.
-- Отцепи прицеп! -- крикнул немец Эдуарду.
Эдуард потянул за рычаг замка, но он не поддавался.
-- Назад! -- крикнул он шоферу. Но тот, видно, не расслышал. А может, с перепугу дернул, рванул. Прицеп бортом ударил по голове Эдуарда, тот упал под колесо прицепа. Груженый прицеп переехал его...
Все это Володя узнал из рассказов оставшихся в живых на другой день."