88

Рисунок 96г: Мост

***

Дети копошатся кучей, взрослые едут цепочкой и рядами, а боги летают поодиночке. Дети любят коллектив, взрослые - порядок, а боги – свободу. Куча – это безликая свобода и абсурдистский порядок. Порядок – это линейная свобода и расчерченная куча. Свобода – это куча, имеющая лицо и куча в полном порядке...

Евангелие говорит, что люди мира, обычные мещане – погибающие грешники, но: «вроде паники нет, всё чинно и благоговейно, никто спасаться не бежит, а только рвется других спасать, непонятно кого и от чего».

Быть нищим и странствующим по улицам богом, стать ребенком в «детской» -  дворике, садике... Несчастные лазари, распятые боги приобретают огромный опыт на этой земле и конвертируют его так, что дальше уже живут беззаботно. Даже обычные люди в старости понимают, что лучше всего – это садик и солнце…
 А  поэты – небедные дети; им надо или обеднеть, или повзрослеть. Повзрослеть трудно, обеднеть страшно…

Я стоял у солнца и энергетика моя была велика, но кругла и не целенаправленна – теперь мне надо перетечь по дорогам длинным караваном. Что сможет перетечь сквозь все дела и знакомых, в конце опять соберется в солнышко…

(Не потому ли стал ходить по людям, что теперь рядом нет родителей: поспоришь с ними часа два и уже никуда идти неохота, просто нет сил.)

***

Никак не хочет бюрократ выполнить предначертание судьбы – покончить с жизнью путем самоубийства; всё планы строит, прожекты чертит, резолюции пишет. По широкой, высокой лестнице он уже поднимался после смерти, как во сне… А коммерсант умирает от ожирения одних органов и дистрофии других. Поэтому мясо оказалось невкусным, почти несъедобным, ибо многие  внутренние органы   словно бы ущемлены железной рукой; там же нашли убитую крысу…
(Но иные коммерсанты ведут бюрократически правильную жизнь: ему скажут, чтобы съел только 10 грамм, причем ровно в 12 часов – он именно так и сделает, затратив на ожидание и процедуру целый час.)

***

Когда стоял рядом с солнцем разума, ослепительно ярко видел весь свой внутренний механизм (но в нерабочем состоянии), когда пошел, увидел мир в этом же свете; наконец, дошел до все-таки плохо освещенных закоулков – где, зато, можно бегать так, что никто не догонит, раз  пока никто не знает разумного секрета  бега…
(Т.е. разум был и раньше – до меня! – но никогда еще не было солнца разума… Как, впрочем, и пятен на солнце, а также затмений – причем, таких, что превращалась в хаос земля…)

***


Молодые мирятся с миром, потому что он позволяет им быть модными и  тешиться иллюзией, что они впереди. Потому и старые мирятся с молодыми, что знают: их бунты – обман и иллюзия. «Перебуянь в стакане воды, чтобы,   когда вырастешь, спокойно ведра носить».

  ***

Иуда предал Христа, а Христос Иуду не предал! …«Кто, Господи?» – спросил Иуда. «Тот, кому подам» – и подал ему же. Иуда думал, что либо Он не знает, либо предаст его и сравняется с ним в низости…

Иуда маленький, как 30 сребренников, как земля горшечника, а Павел большой, весь мир в себя мог вместить. Это как бы зеркальная история: Павел начинал с убийства… И вывод: маленькие гибнут даже рядом с Христом, а без большого не спасется мир…

Им почему-то кажется, что Христос их очистил Своею кровью, а не залил. Он залил нас ею, чтобы вместе с ней мы смыли с себя черного человека – это как чистящее вещество. Он его нам дал, а чиститься мы, конечно, должны сами.