Червонец

Червонец.

      В последние время, просматривая старые советские фильмы, особенно те, где речь идет о событиях 50-60 годов, я стал испытывать некоторый дискомфорт.
     Задавшись вопросом – «в чем дело?», я пришел к неожиданному заключению.
В этих кинокартинах практически отсутствует достоверная информация об уличных развлечениях детей.
      Именно игры детей, а не подростков, так как у последних, были: голубятни, футбол, бои стенка на стенку, походы в кино и на танцы, которые, кстати, достаточно подробно показаны в нашем кинематографе.
      Кстати, наши ребята ходили драться с «трамвайщиками», пришлыми, которых переселили из бараков в новые кирпичные дома у трамвайной линии на Верхней Масловке.
      Мы же, мелкота в возрасте от 7 до 11 лет (проводя практически весь световой день на улице), играли в совершенно другие игры, абсолютно неизвестные тем, кто родился спустя 30-40 лет после описываемых мной событий.
      В этой главе, я не собираюсь рассказывать о таких забавах как: чиж или лапта, салочки, прятки, колдунчики и «штандер», где могли участвовать на равных представители обоих полов.
     Речь пойдет о сугубо «мужских» развлечениях – «городах», «пристенке» и «расшибалке».

     «Города» - это игра, которая требовала открытого грунта и хорошего напильника без рукояти. Задача игроков состояла в том, чтобы метнуть напильник как можно дальше и воткнуть его в землю острым концом. На это место игрок ставил свои ноги и обводил их на земле кругом – это и был собственно город.
Затем делался следующий бросок, и если он оказывался результативным, игрок чертил следующий город, соединяя их между собой сплошной линией.
     После неудачного броска, когда напильник, упав плашмя, вырывал комки земли, ход переходил другому игроку, который начинал строить собственную цепочку с целью максимально приблизиться к городам соперника и точным попаданием, захватить их.
     В «города» можно было играть часами, особенно после дождя, когда земля становилась мягкой и податливой, поскольку в нашем распоряжении был весь периметр Петровского парка, где под сенью лип, кленов и каштанов, практически отсутствовала трава.
      Кстати, тополя появились в парке только в начале 60-х годов, когда городские власти высадили их вдоль Петровско-Разумовской аллеи, создав, таким образом, дополнительные проблемы для дворников окрестных домов.
     Наши увлекательные баталии, часто привлекали внимание более взрослых ребят и, в этой связи, мне вспоминаются майские праздники 1960 года.
 
     Первого мая, в парке, рядом с волейбольной площадкой (раньше такая была), в самый разгар «городов», к нам подошел шестиклассник Валера Блинов, который на свое несчастье возвращался с родителями после первомайской демонстрации.
     Украшением его праздничного клетчатого костюма были новые светло-коричневые ботинки - говнодавы, которые он нам беспрестанно демонстрировал, картинно выставляя то одну, то другую ногу.
     В процессе своих обидных комментариев в отношении практически всех игроков, он вступил в спор с Володькой Козубовым относительно его способностей на дальность и точность бросков. Блинов поспорил на десять щелбанов, что Вовка даже не сможет докинуть до построенного им города свой напильник, и первым сделал дальний и точный бросок, более, чем на шесть метров. Очертив город и встав в нем с горделиво выставленной ногой, Валера стал ждать ответного хода Козубова.
     Хотя Володя, в ту пору был худеньким и субтильным мальчиком, напильник имел тяжелый, «дрочёвый» и, положив его плашмя на открытую ладонь, сделал отчаянный бросок из-за головы.
      Мы, приоткрыв рты, смотрели как этот крокодил с длинным четырехгранным острием под рукоять, описав высокую дугу, вертикально пробил круглый нос правого ботинка Блинова, намертво пригвоздив его к земле.
     Валера долго и внимательно смотрел на напильник, уничтоживший предмет его гордости, тихо роняя слезы на коричневую кожу ботинка. Затем, с трудом выдернув снаряд, и зашвырнув его в кусты, Блинов, уже рыдая в полный голос, захромал через дорогу к дому.
     Мы же, балбесы, хохотали до слез и все пугали  растерянного «Козуба» приездом милиции и скорой расправой со стороны его родителей.
     Слава Богу, все закончилось для Блинова вполне благополучно, поскольку острие пробило только ботинок, аккуратно пройдя между пальцами ноги.

     Начиная рассказ о «пристенке», должен подчеркнуть, что эта игра была для меня первой, настоящей азартной игрой на деньги.
     Правила «пристенка» были просты до гениальности. Первый играющий с силой ударял ребром монеты по цоколю дома так, чтобы она отскочила как можно дальше от игровой стены. Каждый следующий игрок должен был рассчитать силу удара своей монеты таким образом, чтобы она приземлилась максимально близко от монеты соперника.
     В этом случае, если ты, прижав свою монету большим пальцем, мог дотянуться указательным до денежки противника - она становилась твоим выигрышем.
     Этот увлекательный процесс назывался «натягиванием» и успех сопутствовал тому, у кого были более длинные пальцы.
     Бессменным королем «натягивания» у нас слыл Игорь Ярославцев, или, просто – «Ираслав», хулиган, двоечник и второгодник, при этом, с дошкольного возраста упорно занимавшийся игрой на фортепьяно. Дело в том, что Ираслав был из приличной семьи.
     Папа Ярославцева был ответственным работником Внешторга, и родители постоянно находились то в Иране, то в Сирии, а воспитанием Игоря занималась его бабушка, любительница шумных театральных премьер и светских раутов.
     Ираслав так активно не хотел жить без родителей, что в седьмом классе поджег в школьной раздевалке свое шикарное кожаное пальто, присланное родителями ко дню его рождения.
      Последний раз я его встретил в начале 80-х годов у метро Динамо, когда он тормознул возле меня на новеньких Жигулях. Оказалось, что Игорь трудится достаточно известным в музыкальных кругах настройщиком роялей.
     Кстати, возможность чистого выигрыша за счет тренировки глазомера и хорошей техники удара, а не сомнительного «натягивания», сделала для меня более привлекательной удивительную игру, под названием – «расшибалка».
 
     Наверное, правила игры в «расшибалку», в зависимости от географии проживания игроков, как-то разнились, но главными атрибутами оставались – площадка для установки кона и битка для игры.
     Итак, мы расчерчивали на асфальте или, когда нас гоняли дворники, на плотной земле (в парке) квадрат 40х40  см., вдоль одной из сторон которого, насыпалась контрольная полоса из песка. Затем отсчитывалось 6-8 шагов, и проводилась горизонтальная линия – граница, от которой игрок должен был производить бросок.
     Кон в виде аккуратного столбика из монет решками вверх, являвшихся ставками игроков, выставлялся внутри квадрата в двух сантиметрах от полосы песка.
     Дальнейшие правила были абсолютно просты: разбить точно брошенным битком кон (не задев песок) и начать «чеканить» монеты, переворачивая их одним ударом (того же самого битка) с решки на орла.
     Перевернутые таким образом монеты немедленно переходили в карман счастливца, а любая ошибка передавала ход следующему игроку.
     Состязание требовало от участников: хорошего глазомера, точности броска, выдержки и конечно – удачи. Тем не менее, и в этой игре, как в «пристенке», существовал свой субъективный фактор и им являлся – биток.
     У большинства ребят битки были двух видов: отлитые из свинца в баночке из-под гуталина, или же, как у меня, бронзовая медаль (со спиленным ушком) в честь 800 лет Москвы.
      Свинчатка отлично разбивала кон, но очень плохо вертела монеты, а медаль с портретом князя Долгорукого, наоборот, была просто незаменима при «чеканке» монет.
 
     Объединить достоинства свинца и бронзы удалось только одному из нас, мальчику с кличкой – «Червонец», безусловному лидеру среди прочих любителей «расшибалки».
     Для меня так и осталось загадкой, почему в нашей детской среде, где бытовала манера давать клички как производные от имен и фамилий, появился мальчик с таким специфическим прозвищем.
     Червонец был счастливым обладателем битка сделанного из кокарды в виде Андреевской звезды (времен Александра III), оборотная сторона которой (для утяжеления) была залита свинцом.
     Вогнутая форма кокарды почти со стопроцентным результатом позволяла «чеканить» монеты и Червонец только и приговаривал - «Деньги ласку любят», снимая очередной кон, под нашими завистливыми взглядами.
     Любопытно, что, просматривая недавно лоты «Аукциона года» на сайте антикварного салона «Гелос», я увидел точно такую же звезду со стартовой ценой в 200$. 
     Вообще, Червонец был веселым и общительным парнем и, часто с выигрыша, угощал нас газировкой с сиропом, вызывая неизбежное негодование у продавщицы, горстью протянутой им гнутой и покореженной меди.
     Судя по манере одеваться, отдельной квартире и учебе Червонца в специальной школе с углубленным изучением немецкого языка, его родители были обеспеченными людьми, довольно спокойно относившимися к воспитанию сына.
 
     Наше первое знакомство произошло в сентябре 1957 года, когда, возвращаясь из школы, я обратил внимание на мальчика, играющего с большой жестяной коробкой на ступенях подъезда «Первого корпуса» (так назывался дом напротив клуба Академии им. Жуковского).
     В тот момент меня привлек не мальчик, а сияние, исходившие из глубины коробки под лучами яркого осеннего солнца. Присев рядом с ним на корточки, я заворожено стал разглядывать в коробке десятки серебряных монет, чей чеканный блеск, и создавал этот притягательный свет.
      Мне почему-то кажется, что, если бы тогда я попросил у Червонца какую-нибудь из тех монет, то он подарил бы мне любую на выбор.
      К сожалению, любование этими подлинными сокровищами было недолгим, поскольку из соседней двери магазина появилась его мама и увела мальчика вместе с заветной коробкой домой.
      Я всегда отличался неплохой зрительной памятью и поэтому, до сих пор отчетливо помню изображения нескольких монет, лежавших сверху кучи серебра:
памятник Александру II; тронный памятник Александру III и большая монета достоинством 1 1/2 рубля с Бородинской колонной.
     Уже в середине 70-х, став заядлым нумизматом (ещё одна моя страсть), не без влияния той давней встречи, я осознал подлинную ценность монет Червонца, каждая из которых была настоящей редкостью и предметом мечтаний настоящего коллекционера.

     Что стало с теми чудными монетами, да и с самим Червонцем?
Бог его знает. Вроде, когда я уже учился в 10-м классе, ходили слухи, что он, вместе со шпаной из Эльдорадовского переулка ограбил пьяного и только большие возможности его родителей спасла парня от тюрьмы.
     Но все это звучало как-то мутно и малоинтересно, поскольку мы уже играли совсем в другие, взрослые игры, а Червонец так и остался персонажем увлекательных и азартных детских баталий в «расшибец».