Глава 14. Свобода

Одна птица живёт в клетке, другая птица живёт на воле. А нельзя ли найти компромиссное решение, так чтобы все птицы жили в клетке и на воле одновременно? Для этого отгородим большое пространство сеткой, построим огромный вольер. Птицы будут свободно летать, и в то же время они никуда не улетят. Человек – не птица, но и ему построили «вольер» – государство. Никто не против государства. Вопрос в том, каких «размеров» это «сооружение» должно быть и какого качества. Сейчас проклинают Перестройку, ослабившую государственные скрепы, коммунист Зюганов, теократ Солженицын, националист Говорухин, национал-большевик Лимонов. Не жалуют её марксист Ципко и священник Кирилл за то, что она дала свободу непросвещённому, неподготовленному российскому народу. Она породила несправедливую приватизацию, преступность, проституцию, алкоголизм, разложение семьи, нравственную распущенность и т.д. Тут есть о чём подумать.

Я различаю две вещи – свободу и  произвол. Свобода может породить произвол, из произвола может родиться свобода. Свобода существует в рамках закона и в рамках  нравственных постулатов, выработанных культурой. (Однако её историческую роль я поднял бы выше: свобода как движитель прогресса безусловна.) Когда радикально меняются общественные устои, образуется вакуум: старые законы отменены, а новые ещё не укоренились (а может, ещё и не утверждены законодателем), в свою очередь, влияние нравственных постулатов ослабло. Наша Перестройка по глубине и качеству перемен (не по количеству уничтоженных врагов) является революционной. Мы сменили форму собственности, политический строй, общественный идеал и веру. Мы переходим в другую эпоху, в другую, если использовать терминологию Маркса, общественно-экономическую формацию. Дикого капитализма нам избежать не удалось – перемены слишком радикальны.  Вышеназванные критики демократических порядков в России, очень амбициозные граждане, не поняли знака времени. Не поняли, откуда и куда идёт Россия. Здесь дело в глубине понимания хода истории,  в ангажированности и корысти: они всей душой привязаны к цветам – красному, коричневому и их смеси. Научный спор их не переубедит, они не смогут переучиться.  Может быть, сама жизнь «подправит» их убеждения.

Пройдут десятилетия, прежде чем новые правовые нормы укоренятся в сознании народа,  прежде чем выработаются традиции и обычаи – уважать чужую собственность. После большевиков у нас осталось поле, заросшее ядовитыми травами. Философ Ципко советскую нравственность ставит выше нравственности, практикуемой в современной России. Но там не было нравственности, там была партийная дисциплина (и к ней искусственно «пристёгнутые» нравственные заповеди). Труп вождя положили в Мавзолей в качестве идола и велели ему поклоняться. Не случайно их нравственность так скоро рассеялась. Религиозная вера и вера в гуманистические идеалы, обоснованные историческим опытом и наукой, сильнее веры в непогрешимого вождя. А дисциплинировать общество будет новая правовая система, ей нужно дать время. Конечно, рабами управлять легче (их достаточно запугать), чем своевольными гражданами, наделёнными собственностью, всевозможными правами и свободами.  Это надо иметь в виду.

Демократическая революция в России необычайно расширила то пространство, в котором граждане могут проявлять свои жизненные способности. Далеко расширила тот «вольер», о котором я упоминал выше. Отнюдь не выпустила «птицу» на свободу. Совершенную личность (своего рода ускомчела – усовершенствованного коммунистического человека) по плану не создашь, её создаёт история, её создаёт культура. Здесь много работы и правоохранительной системе, которая призвана следить, ловить, наказывать. Призвана устрашать.

Общественный порядок стоит на двух китах – на совести и праве. Или, иначе говоря, на самодисциплине и на устрашении. Самодисциплина у нас слаба, устрашение – того более. Большевики отнимали собственность, а собственников уничтожали и изолировали. Собственники  протестовали, как могли. Государство усмиряло их в гражданской войне, с помощью коллективизации, террора, репрессий. И «усмирило». Приватизация – противоположный процесс. У демократической власти не было заранее заготовленных законов, а те, что озвучил новый законодательный орган, в 90-е годы не признавались. Нарушение правил и преступность в этой ситуации были неизбежны. Ныне приватизация осуществляется по закону. Разлившаяся река постепенно входит в своё основное русло. Но то, что сделано, то сделано.  И позиция президента в сложившихся обстоятельствах является разумной. Распродали государственное имущество дёшево? Но больших денег тогда никто не имел. То был момент, о котором Ленин сказал бы: «Здесь промедление смерти подобно» и «Вчера было рано, завтра будет поздно». Купить кое-что тогда могли граждане, близкие к власти и к бюджету, наиболее проворные из них.

Свободу берут или свобода приходит сама? Свободу завоёвывают или её милостиво дают, как пальто с барского плеча? Возможны оба варианта. Но посмотрим в корень. В человеке от природы сосуществуют два противоположных начала: он свободен – он раб. В каждом реальном субъекте что-то преобладает, чего-то недостаёт. Далеко не каждый раб хочет освободиться, иначе не существовали бы коммунистические, национал-большевистские  и прочие организации. Далеко не каждый из тех, кто свободен, готов подчиниться общественной дисциплине.

 Воля к власти Ницше – это, несомненно, воля к свободе. Но это прежде всего – воля элиты. А существует ли воля к рабству? Думаю, что нет воли к рабству, а есть пассивность, нежелание защитить своё достоинство, свою  свободу.  Многие удовлетворены тем, что сидят на примитивном пайке материальных благ, – готовы работать, подчиняться и идти туда, куда их ведут вожди, даже на безумную войну. В обществе должна существовать некая критическая масса жаждущих свободы, чтобы построить свободное общество.

Но и воля к свободе раздваивается. Один стремится к свободе, чтобы поработить другого (это воля к власти Ницше), другой стремится к свободе, чтобы быть равным среди равных, чтобы жить свободным в обществе свободных людей. Первому варианту нужны рабы, второму – для всех равные права на свободу. Тоталитарное общество и демократическое общество разделяются именно по этому принципу. Те граждане, которые пассивны к свободе, в демократическом обществе должны быть защищены и обеспечены. Те из них, которые нуждаются в свободе, чтобы властвовать,  в демократическом обществе пытаются создать тоталитарные партии, тоталитарные секты. Московский суд запретил национал-большевистскую организацию за её призывы изменить существующий демократический строй на тоталитарный насильственным способом. Верховный Суд отменил этот запрет. Формально мы здесь имеем защиту демократии. А фактически? А фактически – поощрение политического произвола. 

Сейчас немало спорят о том, что есть демократия. Для националистов и марксистов – это абсолютная власть нацистской или большевистской партий, для анархистов – безвластие, для религиозных фундаменталистов – власть духовенства. Научное понятие демократии состоит в том, что свобода признаётся её главным элементом. Нет демократии в обществе, где нет  свободы предпринимательства, свободы слова, политических, культурных и религиозных свобод, свободы места проживания, свободы цивилизованных протестов. Где народ молчит, пусть довольный и сытый, а правители, отравленные властью, безраздельно хозяйничают. Выражение «права и свободы» означает прежде всего «права на свободы».  Научное понятие демократии состоит в том, что и другие права граждан – на жизнь, на безопасность, на собственность, на труд, на медицинское обслуживание, на образование, на отдых и пр. – обществом гарантируются. Тот факт, что в современной России не все демократические блага реализованы, свидетельствует о несовершенстве нашей демократии, о том, что к демократии нам надо идти, идти и идти. Но мы идём, мы сделали первый шаг по дороге в тысячу миль – освободились от тоталитарного ярма. Плакальщикам по коммунистическому имуществу, по коммунистическим гарантиям, по коммунистической дисциплине придётся умерить свои претензии.

«Непросвещённый российский народ», «неподготовленный к демократии российский народ», «европейцы к демократии подготовлены опытом столетий» – стонут псевдопатриоты. Всё это так. И не так. Японцы, южнокорейцы, китайцы на острове Тайвань, индусы – не были подготовлены к демократии, но твёрдо стали на европейский путь экономического и политического развития, на путь свободы. Они говорят на своих языках, носят свою одежду, поклоняются своим богам, а рыночную экономику развивают по-европейски, а свободами пользуются по-европейски. Чем русский народ – по культуре давно европеец – ущербнее их? Культурная элита, интеллектуальная элита, политическая, экономическая, предпринимательский дух нации (пусть не самого высокого накала) – всё у нас есть. Ельцин и Гайдар вас, господа, не устроили? Но без них мы не двинулись бы с места и сидели бы до сих пор на коммунистическом пайке! (Руцкого и Хасбулатова в качестве политиков я не принимаю всерьёз.) Расшатались нравственные устои общества? Здесь нечему было расшатываться, здесь всё давно держалось на волоске: выпотрошенный скелет вождя, лежащий в Мавзолее, – слабая опора нравственности. Вы мните себя знатоками жизни, исписали о жизни горы бумаги,  однако для понимания сущности исторических перемен в России, значимости Перестройки для её судьбы ваш духовный багаж оказался слишком убогим.