Мы - мутанты, продолжение десятое

Н а ш и  в о з р а ж е н и я:


В о-п е р в ы х, сразу же оговоримся, что при построении в декартовой системе координат какихлибо функциональных зависимостей (даже феноменологических) предпочтительнее (особенно в нашем случае) в качестве переменных использовать такие, которые могли бы иметь и в действительности материально ощутимое количественное выражение. Мы имеем ввиду то, что явление пассионарности может создавать в этнической системе два рода напряжений – созидательное (источник – пассионарии, которых этническая система задействовала и облагодетельствовала – в которых она по тем или иным причинам нуждается) и разрушительное (источник – пассионарии, преследуемые этнической системой по тем или иным причинам). Исходя из этого ясно, что по количеству пассионариев (мутантов), используемых этнической системой в процессе ее исторического развития, мы можем судить о соотношении созидательных и разрушительных сил на нее действующих (при  том условии, что известно общее количество пассионариев в системе) – т. е. о том пассионарном напряжении, которое она испытывает.

В о-в т о р ы х, следует учесть, что в начале своего становления этнос неоднороден – он состоит, как правило, из нескольких субэтносов, которые, при условии их быстрого слияния (метисации), будут являться в течение двух-трех поколений сильной мутагенной средой, способствующей резкому увеличению количества пассионариев (мутантов). Поскольку исторические факты (верно подмеченные Гумилевым) свидетельствуют, что отрезок времени от рождения этноса, до его превращения в реликт равен приблизительно 1200–1500 годам, то при том, что отрезок времени в дватри поколения не превышает практически 75 лет (не более 6,25% от полного периода), мы имеем право утверждать, что начало этногенеза (увеличение числа пассионариев) имеет взрывной характер. В течение этого короткого промежутка времени, характеризующегося резким увеличением числа мутантов, срабатывает инстинкт самосохранения, биологически присущий не только индивидууму, но и всей этнической системе в целом, и она, чтобы сохранить устойчивость, немедленно самозакрепощается жесткими иерархическими структурами, действующими испепеляюще на те животворящие ростки, которые именуются свободой. «Появившийся на свет коллектив, – говорит Гумилев, мысля в этом отношении так же, как и мы, – должен немедленно организоваться в систему с определенным разделением функций между ее членами. В противном случае он будет просто уничтожен соседями». Именно с этого момента количество задействованных пассионариев в данном этническом новообразовании неуклонно снижается в течении 1200–1500 лет и по причине постепенного прекращения их рождаемости (до реликтного, постоянно сохраняющегося минимума), и по причине все более и более ощущаемого уменьшения в данной системе рыночного на них спроса (особенно это было заметно в древних цивилизациях, отмеченных без исключения низким уровнем производительности труда и соответственно – рабовладением), и по причине преследования инакомыслящих. Указанные нюансы становления этнической системы можно проследить по дошедшим до нас мифам древних цивилизаций. Так, например, песни о Гильгамеше, создававшиеся в момент  пассионарного взрыва, при котором происходило объединение кочевых шумерийских племен в оседлое этническое образование, характеризуются прославлением личности героя и его подвига. Энкиду говорит Гильгамешу: «Объединимся с тобою и сделаем нечто, что не забудется после смерти!». Так же и Гильгамеш знает цену подвигу, ибо он говорит о себе и своем друге: «Даже павши, имя они оставят!» Но самая емкая характеристика пассинарности Гильгамеша звучит из уст его матери в молитве обращенной к богу Солнца, правосудия и предзнаменований:


           Взошла по ступенькам, поднялась на крышу,
           Поднявшись, перед Шамашем совершила воскуренье,
           Поставила жертву, и перед Шамашем воздела руки:
           Зачем ты мне дал в сыновья Гильгамеша,
           И вложил ему в грудь беспокойное сердце?


Невозможно не заметить, что спустя почти 4 тысячи лет, нечто подобное происходит на только что отделившейся от Киевской Руси территории земли Черниговской, племена которой, судя по дошедшим до нас литературным памятникам, испытывали взрывную стадию этногенеза – момент взрыва, ибо монологи героев этой эпохи полны такого же пассионарного напряжения, как и речи Гильгамеша и Энкиду – Буй Тур Всеволод говорит брату Игорю о своих воинах, что они ищут «себе чести, а князю – славы». Или, например, смысловая и метафорическая перекличка молитвы матери доблестного шумерийского героя и молитвы русской женщины в «Слове о полку Игореве». «Светлое и тресветлое солнце! Всем ты тепло и прекрасно, зачем же, владыко, – плачет Ярославна рано утром в Путивле на забрале, – простерло горячие свои лучи на воинов лады?»


В отличие от «Эпоса о Гильгамеше» и «Слова о полку Игореве», в том числе и от «Одиссеи» и «Иллиады», в мифах Древнего Египта героика полностью исключена. Даже боги стараются разрешить свой спор в пределах установленного правопорядка. Взаимоисключающие притязания Гора и Сета на царское звание Осириса принимают форму бюрократической тяжбы между ними. Подобное проникновение в египетскую мифологию системы строго регламентированных социальных отношений говорит о том, что до блеска притершимся в течение тысячелетий звеньям иерархической цепи герой не нужен. Но, если бы он и появился в такой среде, то она испытывала бы к нему инстинктивно-враждебную настороженность. И вероятнее всего, что свою жизнь этот мятущийся пассионарий (мутант) закончил бы в каменоломнях под плетью безжалостного надсмотрщика.

В-т р е т ь и х – в любом реликте (даже при кажущейся однородности его, передаваемой из поколения в поколения наследственным путем) пассионарность (мутантность) никогда не снижается до нуля, ибо в любой биологической системе всегда имеется некоторый, уклонившийся от стандарта, генетический фон – то минимальное количество мутантных особей, благодаря которым при изменении среды обитания или при каких-то других нарушениях привычного хода жизни начинается естественный отбор, обеспечивающий изменение вида.

В-ч е т в е р т ы х – с ростом автоматизации производственных процессов, ведущих к высвобождению человека от физического участия в производстве материальных ценностей, роль творческих людей, создающих духовные ценности, возрастает. И какой бы жесткостью ни обладала иерархическая система (по Бергсону – закрытое общество), она (в условиях цивилизации), для обслуживания, воспроизводства и усовершенствования технических достижений вынуждена поневоле все в большем и в большем масштабе эксплуатировать разум (пассионариев) и тем самым ослаблять себя (жесткость иерархических звеньев, требующих гипнотически беспрекословного подчинения); ибо обладатели разума, потому и являются его обладателями, что такого рода подчинение им генетически несвойственно.

В-п я т ы х – пассионарное напряжение создают не пассионарии (мутанты), а неприятие жесткой иерархической системой (закрытым обществом) их созидательной энергии. И поскольку процесс этногенезисного взрыва (резкое увеличение количества пассионариев) в среде объединившихся субэтносов, претендующих на историческую самостоятельность, по времени совпадает с процессом инстинктивного иерархирования (самозакрепощения) этой же системы, то сразу же после этого взрывного момента начинается постоянное и неуклонное преследование тех пассионарных особей, в которых система не нуждается. «Мощные импульсы пассионарных толчков, как правило, лишают отдельных людей возможности, – говорит Гумилев, и в это число, вне всякого сомнения, можно включить и пассионариев, – выбирать собственную линию поведения. Если такое желание у кого-либо и возникает, то императив коллектива не даст персоне развернуться». Но главная беда, с нашей точки зрения, заключается в том, что «императив коллектива» определяется не самим коллективом, а иерархической верхушкой, которой этот коллектив бессознательно – слепо, гипнотически и с благоговением подчиняется. Об этом свидетельствуют такое количество исторических фактов, которые невозможно перечислить. Самые яркие из них – времена инквизиции, Ивана Грозного, Кромвеля, французской буржуазной революции конца XVIII века и в текущем веке времена Ленина-Гитлера-Сталина. Кроме того, очевидно, что с переплавкой объединившихся субэтносов в единокровный народ (вплоть до превращения в реликт) количество пассионариев в системе снижается до минимума не только насильственным, но и естественным образом – так что и этот фактор является косвенным пособником террора по отношению к ним. Отсюда напрашивается вывод, что в смысле пассионарного напряжения этническая система ни фазы подъема, ни акматической фазы не испытывает, ибо сразу за эволюционно-генетическим взрывом следует немедленное негативное отношение к возмутителям спокойствия, которое таковым и остается вплоть до превращения этноса в реликт.


«Непривычная по виду кривая, – говорит Гумилев о предлагаемой им интерпретации пассионарного напряжения, – не похожа ни на линию прогресса производительных сил – экспоненту, ни на синусоиду, где ритмично сменяются подъемы и спады, повторяясь, как времена года, ни на симметричную циклоиду биологического развития». Но нам кажется, что она все таки похожа и похожа она, к сожалению, на бытующее в те незабвенные времена марксистское понимание развития капиталистической экономики. По этой кривой можно проследить фазу экономического подъема, фазу акматическую («с повторяющимися глубокими кризисами») и фазу упадка («загнивающий капитализм катится к своей неизбежной гибели»). Но если говорить об этой кривой без иронии, то предусмотренные в ней фазы подъема пассионарного напряжения и акматическая кажутся нам тем более странными, что смысловое содержание некоторых высказываний Гумилева говорит о совершенно противоположном. Например, такое: «Как только особи нового склада создают новую этническую целостность, они выдвигают новый принцип общежития, новый императив поведения: «Будь тем, кем ты должен быть». Король обязан вести себя как король, дружинник – как дружинник, слуга – как слуга; потому что без жестокого соподчинения новая система развалится при столкновении либо с внешним врагом, либо с соплеменниками, обычно предпочитающими старый порядок»; или такое: «Пассивное большинство членов этноса, вдоволь настрадавшееся от честолюбивых устремлений своих сограждан, формирует новый императив: «Мы устали от великих!» и дружно отказывают в поддержке соплеменникам, желающим быть героями. В этих условиях пассионарный спад ускоряется, социальная перестройка неизбежно отстает от потребностей, диктуемых этнической динамикой»; или такое – объединение Китая правителем Цинь Ши-хуанди (259–210 до н. э.) закончилось «массовой резней побежденных, закабалением уцелевших, построением Великой Китайской стены и истреблением не только ученых и всех книг, кроме технической литературы (под таковыми понимались книги по гаданию, медицине и агрономии), но и всех читателей исторических и философских трактатов, а также любителей поэзии».

______________
Ссылки на переходы:

http://proza.ru/2009/12/01/856 < к продолжению девятому

к продолжению одиннадцатому > http://proza.ru/2009/12/01/893