Мирная жизнь

               
                Мирная жизнь

     1946 год был тяжелый. Я учился в 9 классе. Годы войны всё-таки сказались на моем здоровье. Началось воспаление легких, потом плеврит. Меня положили в больницу, я там провел несколько месяцев. Год пришлось пропустить. Я очень переживал по поводу потери этого года. Многого еще в жизни не понимал.
     1946 год был жаркий  неурожайный. Карточки не отменяли. А жизнь катилась вперед. Вернее, карточки отменили 14 декабря 1946 года. Одновременно поменяли деньги.
     Я начинал раздумывать, куда мне пойти учиться после окончания средней школы. Я мечтал о море, хотел стать капитаном дальнего плавания, чтобы увидеть весь мир. Но после болезни я понял, что мне не пройти медкомиссию. Надо искать какую-то мирную, тихую и спокойную гражданскую профессию. Отец мой был автомехаником. Я думал об автомеханическом институте. Что-то меня не очень туда тянуло. Юристом? Тоже не очень… Историком? Мысли разбегались. Когда я заканчивал среднюю школу, пленные немцы расширяли Рязанское шоссе. Они работали как раз напротив нашей школы. Я подходил к ним, разговаривал. Многие из низ начали уже понимать русский язык. И тут мне пришла в голову мысль. В 1941 году мы прятались от немецких бомб, а теперь вот пришло возмездие, и пленные немцы работают и строят новую автотрассу. Они меня спрашивали, скоро ли они уедут домой.
    - Должны уехать, -  сказал я, - если вы не являетесь военными преступниками.
     - Нет, нет, мы простые солдаты, - говорили они. – Откуда Вы знаете немецкий язык? – спрашивали они меня.
     - Я хороший ученик, и у нас в школе хорошая учительница немецкого языка, и мне очень нравится немецкий язык, - отвечал я.
      Ну, и решение пришло, в общем-то, само собой. Пойду-ка я в Институт иностранных языков, и как следует изучу немецкий язык.
Что я и сделал.
     Я не думал, что будет трудно учиться, что буду т большие задания, что меня будут ругать за грамматические ошибки. А рядом со мной сидели демобилизованные офицеры, которые на фронте были переводчиками. Они говорили как немцы, у них было великолепное произношение. Так что из первого ученика в классе я превратился в одного из слабых учеников в своей группе. Группы были небольшие, 10-12 человек. Трудно было, когда тебя ругают, когда много задают. Учеба была совсем другая, чем в школе. Но, взялся за гуж, не говори, что не дюж.
     Первую зимнюю сессию я сдал на четверку. Это была моя оценка за немецкий язык. Историю Германии сдал на четверку. Сдал географию Германии, античную литературу. В целом учиться было интересно. Я старался, потому что с тройками стипендию не давали. А жизнь катилась себе вперед, катилась и катилась. Вышло кино «Падение Берлина». Смотрели с интересом. Мирная жизнь разворачивалась.
     Беспокоили отношения с Америкой. Не ладились у нас отношения с Америкой, не ладились.
Было соперничество. Ну, я этим мало тогда интересовался, меня больше интересовал футбол, в который я поигрывал в Кусковском парке, интересовали девчонки, которых в нашем ВУЗе было много. Маловато было денег. Отец вздыхал и говорил, что зарабатывает он мало, чтобы я искал какой-нибудь приработок. Я нашел частный урок в своем поселке, учил одного оболтуса-двоечника. В общем, шла вперед беззаботная жизнь.
     Началась война в Корее. Опять война. Но она была где-то далеко и не такая большая. Северная Корея, за которую мы были, воевала с Южной Кореей. Мы помогали Северной Корее, американцы – Южной Корее.
     Ходили в кино. Смотрели кинофильм «Молодая гвардия». Телевидение только входило в быт. Кое-у-кого стояли маленькие телевизоры КВН-49, вернее, телевизоры были большие, а экраны были маленькие. Я отстоял очередь 45 дней и, сложив все свои стипендии, купил такой телевизор. Отец мой не отходил от телевизора. Он впервые увидел театральные постановки. Была одна программа, потом вторая появилась. К нам набивалась куча соседей. Пусть смотрят.
     Я часто вспоминал брата Фёдора, пропавшего без вести на Западном фронте, перечитывал его письма, сочувствовал ему, и уже тогда понял, что у каждого своя судьба. Решил, со временем, разыскать следы, куда он пропал, что случилось с моим братом.
     Стипендию платили мне приличную, поскольку я учился не переводческом факультете. Подхалтуривал,  делал переводы. Водка была тогда дешевая, хотя я ее и не пил. Жить было можно. Война забывалась.
     Думал я и о будущем. Где я буду? Кем я буду? Мечталось мне, что по окончании института меня направят в Германию, где работала наша администрация. Там же находились наши войска. Или в Австрию. Как получится.
     У меня возникла тяга познакомиться с девушкой, с такой девушкой, чтобы потом не расставаться с ней всю жизнь. И вот однажды 21 июня 1952 года ко мне на скамейку подсели две девушки напротив нашего ВУЗа. Одну из них я знал, а подругу ее я увидел впервые. Она мне понравилась.
Но семестр закончился. Я все лето думал о ней, где она, кто такая, как её зовут.
     В это время мне подвернулась работа в одном из военных учреждений. Нужно было разбирать немецкие архивы. Платили мало, но я сидел с утра до вечера в подвальном помещении, писал аннотации на различные дела из немецких архивов.
     Начался учебный год. Я увидел свою незнакомку. На правах знакомого, поскольку мы сидели на лавочке и разговаривали, я поздоровался, в читальном зале подсаживался к ней, разговаривал, провожал её. Поскольку моя знакомая, звали её Валентина, жила на Крестьянской заставе, а рядом была Абельмановская застава, я садился на 46 автобус и доезжал до своих Вешняков по Рязанскому шоссе. Знакомство продолжалось. Я учился уже на 4 курсе, моя Валентина – на 3-ем. Год быстро летел. А 5 марта 53 года умер Сталин.
     Вся страна горевала. Я, честно говоря, не горевал. Нет Сталина, найдется кто-то другой. Мы тогда не подозревали, какая борьба происходила в верхах. Только 10 июля узнали, что арестован Берия, который хотел захватить власть.
     Начался 5 курс. Дело шло к окончанию. Где же мне работать? Куда? Чего? В это время многие учреждения в связи со смерть Сталина сокращались, шли новые реформы, которые проводил Хрущев. В Германии многие учреждения закрылись, где я мог бы работать. Но всё-таки меня распределили в Министерство рыбной промышленности с работой в Германии. Пока я оформлялся, организацию эту закрыли. И я остался без работы. Я уже сдал последний экзамен, когда меня увидел декан и сказал, что для меня есть работа. Дал мне телефон заведующего кафедрой. Я позвонил. Тот сказал, что он заведует кафедрой иностранных языков в Калужском пединституте, и, если я не против, он бы взял меня туда на работу. Сам он там работал уже второй год. Я позвонил своей Валентине. Та расстроилась.
     - Это что же? Надо уезжать из Москвы? – сказала она.
     - А что делать? – ответил я, - не могу же я болтаться без работы. Надо на что-то жить. Попробую. Там будет видно.
     - Тогда ты не выписывайся из Москвы.
     - Постараюсь.
     Я написал заявление заведующему кафедрой о приеме на работу, тот был очень доволен и сказал, чтобы я 26 августа прибыл в Калугу, в Пединститут.
     Летом я поехал с семьей моей Валентины в Ярославскую область в красивые места рядом с Волгой. Там были заповедные места, и на маленькой речке Юхоть мы сняли себе полдома, ловили рыбу, собирали малину, варили варенье, купались. Но всему приходит конец. Надо было возвращаться.
     Нужно было как-то оформлять отношения с моей Валентиной. Я объявил об этом своим родителям, но сказал, что никакой свадьбы не будет, денег нет, потом как-нибудь отметим. Мы подали заявку с моей Валентиной по мету её жительства, но до отъезда в Калугу не успевали расписаться.
     25 августа вечером я сел на поезд на Киевском вокзале, а рано утром был в Калуге. На перроне я увидел своего завкафедрой. Мы взяли такси, он подвез меня к себе, оттуда он меня повел в гостиницу, там мы сняли номер.
     - А как же с жильем? – спросил я завкафкдрой.
     - Жилья пока не будет. Ищите себе угол.
     Я стал искать объявления, нашел одно объявление, и снял квартиру у сапожника напротив парка Циолковского.
     А 1 сентября 1953 года я приступил к работе. В сентябре я вернулся в Москву, и мы с моей Валентиной пошли и расписались. Мои родители, её родители встретились, мы скромно отметили наше бракосочетание.
     - Свадьба будет потом, когда буду много зарабатывать, -  сказал я.
     Началась наша раздельная жизнь. Я  работал, моя Валентина заканчивала 5 курс. Калуга была недалеко от Москвы, ехать всего 5 часов ночным поездом. Я часто приезжал в Москву, потом она ко мне приехала. Год летел быстро вперед. Но я чувствовал, что мне надо чем-то заниматься, и решил готовить кандидатские экзамены. Начал готовить английский язык.
     Закончился первый год моей жизни в Калуге.
     Несколько слов о Калуге.  В этот город я влюбился сразу. Мне нравились его одноэтажные домики в три окна. Город был тихий, красивый, на высоком берегу Оки. Народ был приветливый. Перед зданием нашего института высилась огромная статуя Сталина, и улица называлась – улица Сталина, где находился наш пединститут.
     Одно дело было плохо, что я был один. Но Валентина закончила, и её направили в распоряжение Калужского ОблОНО .
     Летом состоялся матч, футбольная сборная СССР и сборная ФРГ. Команда ФРГ за год до этого стала чемпионом мира в Швейцарии. Так что нам нужно было играть с чемпионом. В ЦК вызвали команду и намекнули, что было бы неплохо выиграть эту игру. Приехало полторы тысячи немцев болельщиков. Я был переводчиком у одной из групп и наблюдал этот матч. Начало мы вели 1:0, забил Паршин, потом немцы сравняли, в начале второго тайма вышли вперед, потом мы пошли на штурм, сравняли счет 2:2, потом забили решающий гол и выиграли эту игру. Все ликовали. Я проверял свои знания по немецкому языку и понял, да и немцы мне говорили, что мне неплохо было бы пожить в Германии, чтобы усовершенствовать свои знания.
     На новый учебный год мы уже были вместе с Валентиной в Калуге. Ректор предоставил мне небольшую комнату в институтском общежитии, 12 квадратных метров. Мы были счастливы. Всё не платить за угол.  И начали обживать свое жилье. Моя Валентина работала в средней школе преподавателем. Всё было неплохо, всё было хорошо.
     На кафедре со мной трудились коллеги. Один из них учился вместе со мной, на год старше, на моем же факультете, фронтовик, военный переводчик. А другой, Виктор Иванович, приехал из Ленинграда, тоже был военным переводчиком. И оба они работали после войны три года в Вене. Народ был интересный, жизнь шла вперед. Только зарплата была маленькая, но коллеги мои с других кафедр, говорили, что пока я молодой, я должен защитить диссертацию, и тогда моя зарплата утроится. Поэтому я изучал английский язык. Подал документы в нашу аспирантуру для того, чтобы сдавать на прикрепление к сдаче кандидатских экзаменов. В парткоме мне предложили вступить в партию. Я не долго думал и подал это заявление.
     К Новому году стало ясно, что у нас появится ребёнок. Где будем жить, как будем жить, кто будет смотреть за ребёнком? Сплошные проблемы…
     В апреле 1956 года моя Валентина родила сына. Так закончились два года моей работы в Калуге.
                Опять Москва. Аспирантура.

     Я уже прожил в Калуге 5 лет. Моя жена вдруг захотела вернуться в Москву.
     - Не могу больше здесь, хочу домой. Мне трудно здесь без мамы, - говорила она. Я не возражал.
     - На следующий год я тоже вернусь, - сказал я, - буду поступать в аспирантуру.
     Жил я один в Калуге. Было одному тяжеловато. Жена моя приезжала ко мне, так что я держался. Я мысленно уже прощался с Калугой. Особенно я сдружился с Виктором Ивановичем. Он часто мне рассказывал про войну, про свою службу в разведке. Там он был переводчиком. В общем, много рассказывал. Вспоминается один смешной случай. Летом полевая кухня приезжала на рассвете, когда не было боя, всё было еле видно. У кухни выстроилась очередь солдат с котелками, и вдруг котелок не наш, а немецкий протянулся туда. Не наша фуражка. Оказалось, немец.
     - А, фриц! – сказал весело повар, - я не жадный, получай!
     Бойцы обступили немца. Нашлись переводчики. А немец,  хитрый,  сообразил (он, конечно, заблудился на рассвете), сообразил, стал говорить, что он специально перешел. Кто его знает? Но случай был смешной.
     - Ну что же, молодец, - сказали ему бойцы, - война для тебя теперь кончилась, теперь побудешь в плену, а потом живой и невредимый вернешься домой.
     - Да-да, - говорил немец, - да-да! Очень хорошо! Очень хорошо!
     Потом рассказывал мне Виктор Иванович, как он работал после войны почти три года в Вене. Там были наши оккупационные войска. Он работал переводчиком, но тянуло домой, хотелось учиться дальше. Настал срок, его демобилизовали, он вернулся к себе домой в Саратов. Но профессию геолога он не хотел изучать дальше, поскольку уже прилично говорил по-немецки, пошел изучать этот язык дальше. Он поехал в Москву, но там были трудности с общежитием. Поехал в Ленинград. Там он поступил и благополучно закончил институт. Мы с ним очень сдружились. Он любил пошутить, он заразительно смеялся. Жалко было оставлять таких хороших людей. Декан был очень приятный человек, декан историко-филологического факультета. Он тоже рассказывал про войну, что в конце войны был сильно ранен, но превозмог, всё обошлось, слава Тебе, Господи. Он рассказывал, как ему трудно было учиться, что будучи студентом,  он женился, жить приходилось на стипендию, подрабатывал, грузил мешки. Не было денег даже на люльку для ребенка, бедная их дочка спала в корыте. Слушал я его, и не верилось. Смотрел я на них, и думал, какие же люди! Какие люди были на фронте! Вот кто спасал нашу Россию. А вот вернулись домой, и ведут себя так же просто и ценят эту мирную жизнь.
     Перед отъездом мы все собрались, выпили, как следует.
     - Зря уезжаешь, - говорил декан. Он ко мне хорошо относился. – Зря уезжаешь. Мы бы тебе скоро квартиру предоставили.
     - Нет. В Москве у меня отец, мать, братья, сестра.