Рассказы разведчика

                Рассказы разведчика

     В санатории я встретился с бывшим фронтовиком Иваном. Он рассказывал мне часто о своей фронтовой жизни. В 1942 году, когда ему было 18 лет, он попал под Ленинград. Его определили  в ближнюю разведку. Ленинград в 42 году обстреливали систематически дальнобойные орудия. И разведвзводу, где служил Иван, дали задание уничтожить одно из таких орудий. Они долго готовились, разрабатывали план. Их одели в немецкую форму, дали немецкие автоматы. Лейтенант, который ими командовал, говорил свободно по-немецки. Незаметно они пересекли линию фронта, а потом открыто пошли к орудию. Их принимали за своих.  Они быстро уничтожили команду, которая обслуживала дальнобойное орудие, подорвали его, подорвали блиндаж. Немцы всполошились, стали их преследовать. У них были продуманы пути отступления, но они немножко сбились с дороги и попали к краю болота. Было ли это болото или просто заболоченная река, трудно сказать. Собаки лаяли, приближались, пришлось нашим разведчикам зайти в воду, к счастью, дело было летом. Они вошли в воду по самый подбородок и притаились. – «Сколько же вы там простояли, в этой воде?» - спросил я Ивана, - «Больше трех дней», - ответил он. – «Не может быть! - удивился я, - все вы, наверно, потом заболели?» - «После трех дней немцы ушли, решили, что мы скрылись или потонули». Они выбрались из этого болота.  – «Все получили воспаление легких?» - предположил я. – «Даже насморка ни у кого не было!» - ответил Иван. – «Не может быть!» - возразил я. – «Я рассказываю, как всё было. На фронте, как правило, никто не простужался, организм был настроен на борьбу, крайние обстоятельства устраивали нашу нервную систему так, что мы были закалены и подготовлены против всяких лишений, простуды и так далее» - «А еще что-нибудь было интересного?» - спросил я Ивана. – «Да много чего было, - ответил Иван, - много. На Днепре. Я был маленького роста, ты же видишь, меня остригли наголо, одели в рваные штаны, рубаху и забросили вместе с радистом за Днепр, к немцам. Мы там прятались в леске. Днем я выходил и изображал из себя глухонемого. Я крутился около немецкой кухни с котелком, повар жалел меня и наливал мне супу. Потом я возвращался в лесок, всё говорил радисту, тот передавал по радио координаты. Налетали наши самолеты и бомбили их танки, части, орудия. Так повторялось раза три. Потом немцы стали думать, кто наводит авиацию на их части. Заподозрили меня, подошли ко мне, вынули пистолет, стали стрелять над ухом, а я стоял спокойно и будто ничего не слышал. Слава Богу, обошлось. А вскоре наши перешли в наступление, и мы соединились со своими». – «Страшно было?» - спросил я Ивана, - «Иногда было страшно, а куда деваться? Приказ есть приказ. Надо действовать».
     Иван оказался под Торгау в 1945 году, это там, где мы встретились на реке Эльбе с американскими войсками. Они были на западном берегу, мы на восточном. – «Когда я смотрю хронику тех дней, - рассказывал мне Иван, - я вижу большой глобус, который плывет по реке. Вот этот глобус  я как раз видел. С американцами пил виски, они пили нашу водку, обнимались, фотографировались. 9 мая наступил День Победы, а 10-го нас бросили ликвидировать немецкую группировку. И тут меня ранило в живот, ранило довольно серьезно. Но был молодой, в общем здоровый, я быстро шел на поправку. Пришел приказ – людей, которые имеют не менее 4-х орденов, отправить в Москву для участия в Параде Победы. А у меня было как раз 4 ордена за все мои подвиги. И там мы тренировались на Ходынском поле. Так что я был участником Парада. Но себя никак не могу разглядеть, когда вижу кинохронику». – «А что ты делал после войны?» - спросил я Ивана. – «А что? Нашел женщину, с ребенком она была, но у нее было жилье, а деревня моя, откуда я был призван, в Смоленской области была сожжена немцами и не восстановлена. Я освоил профессию каменщика, зарабатывал неплохо, но начал у меня болеть живот. Врачи обнаружили язву желудка. То ли последствие ранения, то ли еще почему. И сказали мне, чтобы я не пил. Ты не поверишь мне, но я не пил целых семь лет, а толку никакого, всё равно язва болела. Плюнул я на всё и, по настоянию врачей, сделал операцию. Мне отрезали часть желудка, теперь я могу есть только понемногу, но часто, и водочку могу пить, что я и делаю, как ты видишь».
     Иван мне очень понравился. Вот они, герои нашей войны. - «Обидно только, - сказал Иван, - когда я на работе по праздникам рассказываю о том, что я делал на войне, не все мне верят: «Заливаешь ты сильно, Иван, придумываешь!» - но поскольку говорят мне в глаза, а не за спиной, я не обижался. Дело ваше, хотите  -  верьте, хотите - нет. Всё мое останется со мной». С тех пор мы с Иваном связи не теряли.  Нет, под конец подрастеряли. Перестали звонить друг другу, как часто бывает в жизни. Но его я никогда не забуду. Простой наш человек, который честно прошел всю войну. Да и после войны вел себя очень достойно, не кичился своими подвигами, вел себя просто и нормально.