Рассказы фронтовиков

                Рассказы фронтовиков
     Я уже говорил о том, что выслушал много рассказов фронтовиков, и в больницах, и в санаториях, и в гостях, и в поездках. А с одним я вместе работал. Фамилия его Бобров. Он был без обеих ног. И он мне рассказал.
     Зимой, во время войны его ранило в обе ноги, и он лежал на ничейной земле, и лежал три дня. Наши пытались его вытащить, но не могли. А совсем недалеко проезжали немцы, на него не обращали внимания. И только в конце третьего дня его вытащили, отправили в московский госпиталь, и там ему ампутировали обе ноги.
     В те времена многие студентки ходили в госпиталь,  ухаживали за ранеными, помогали им , чем могли, скрашивали их тяжелое состояние. Так  и у Боброва. Она ходила к нему месяца три, всё это закончилось тем, что они потом поженились.
     Перед самой войной Бобров закончил специальную школу с углубленным преподаванием немецкого языка, поэтому на фронте он был переводчиком, его взяли к себе разведчики. Как потом я узнал, корни его предков шли из Германии, в нем текла какая-то частичка немецкой крови. Бобров рассказывал мне, как он ходил через линию фронта. Кроме перевода, он еще исполнял обязанность санитара, у него бинты были, йод, таблетки, всё, что нужно. Однажды они оказались на открытой местности, там был дом, нежилой, они забрались на чердак и пережидали, пока не станет темно. А чтобы скоротать время, они играли в карты. И как потом один из разведчиков, он был тоже москвичом, рассказал Боброву, что один разведчик проигрался в пух и прах, ему не на что было дальше играть, и он стал играть на голову Боброва. И тут москвич не выдержал, и выложил деньги, чтобы Боброва не трогали. Вот так судьба играет человеком.
     Бобров не сломался. Ему много помогала юная подруга. Он поступил в ИН-ЯЗ, закончил. Как фронтовика, заслуженного человека, его оставили на кафедре педагогики, где он поступил в аспирантуру, защитил диссертацию и на этой кафедре работал вместе с женой. Он тяжело передвигался на двух протезах, но никогда не падал духом, шутил, а я им любовался. Однажды во время занятий он зашел ко мне (тогда я был заместителем декана) и пожаловался, что в аудитории, где он должен был проводить семинар, никого нет, студенты куда-то ушли. Я всё понял, быстро спустился в столовую, там и сидела эта группа, спокойно пила  чай. «Здравствуйте, мои дорогие, - сказал я им, - легко было убегать от Боброва? Разве на протезах ему вас догнать?» Студенты молчали. «Чтобы через 5 минут были все в аудитории. Постараюсь забыть эту историю. Извинитесь перед Бобровым. Мне стыдно за вас. Очень стыдно.» Я повернулся и ушел. Вернулся в деканат, там сидел Бобров. - «Нашел их. Они что-то перепутали, сейчас будут в аудитории» -  «Спасибо, - сказал Бобров. - Кстати, - сказал он, - летом я должен курировать наши пионерские лагеря, это мое задание по кафедре, я вас приглашу с собой. Сумеете со мной поехать? « – «Постараюсь», - ответил я. 
     И вот в середине июня, когда студенты второго курса на месяц раньше закончили учебу, разъехались по пионерским лагерям в качестве пионервожатых, в субботний день мы поехали с Бобровым. У него была машина с  ручным управлением, и он уверенно вел эту машину.  Как сейчас помню, приехали мы в этот лагерь, что-то там было не так. Высыпали студенты, они немножко растерялись, было их там немного, человек 12. –« В чем дело, девочки?»  - «Как хорошо, что вы приехали, - сказали они. – У нас здесь конфликт случился с начальником лагеря. Помогите нам его уладить».  Вышел начальник лагеря. По говору и внешности я сразу определил, что он нерусский, откуда-то с Кавказа. Вроде из Азербайджана. Он мне стал жаловаться на студентов, что ему трудно работать. «А кем Вы работаете сами?» – спросил я его. – «Да я работаю на заводе, замначальника цеха, вот меня послали, партком послал меня, очень мне трудно, студенты меня не слушаются, хихикают» – «Успокойтесь, - сказал я ему, - все будет нормально, я с ними проведу беседу». Вышел от него,  подошел к студентам и сказал: «Оценка вашей работы в лагере будет стоять в выпускной характеристике. Девочки, не дурите, ведите себя нормально».  В это время потянул меня за рукав начальник лагеря. Лагерь вообще был небольшой. Там было все тихо. –« Зайдите ко мне на минутку.» – Мы зашли с Бобровым. На столе стояла бутылка водки, небогатая закуска. Я мгновенно решал, пить или не пить. Надо пить, решил я. Иначе этот кавказец смертельно обидится. Бобров сказал: « Я за рулем, мне нельзя». Ну, нельзя, так нельзя. Начальник лагеря налил по сто пятьдесят в оба стакана, мы выпили, закусили, чем Бог послал, повторили. «Больше я не могу, - сказал я, - нам еще в один лагерь заезжать. Нехорошо, если от меня будет разить винным перегаром.» – «Понимаю, - ответил начальник лагеря, - Спасибо, что приехали, уладили конфликт, я вам очень благодарен.» – «Я со студентами поговорил, всё будет нормально»- успокоил я начальника. И мы поехали в другой лагерь, там быстро поговорили, было всё нормально.
     Возвращались в Москву. А были мы по Киевской дороге, где-то под Наро-Фоминском. Когда приехали в Москву, было уже часов семь вечера. Прошу ко мне заглянуть на минутку, - сказал Бобров, - мне тоже хочется выпить. Ну как я ему мог отказать. Он на дворе поставил машину. «Только мне разрешают ставить машину во дворе», – сказал Бобров. – «Понимаю», - ответил я. Жена Боброва была в Германии и ожидала там мужа. Он быстро собрал стол, мы сели. Скажите тост, - сказал Бобров.  Ну как я мог ему отказать? Я сказал небольшой тост: «За дружбу! За фронтовиков!» – «Спасибо», - ответил растроганный Бобров. Мы выпили, повторили.  - « Но мне пора домой», - сказал я, - «Понимаю, - сказал Бобров, -  Вы меня сегодня очень уважили. Фронтовое Вам спасибо. Уладили конфликт. Всё нормально. А завтра вечером я уже буду в поезде и уеду в Германию. Жена меня там ждёт. Там мы сразу поедем на Балтику, покупаемся в прохладном море.»   –  «Завидую», - ответил я. Была середина июня, еще шли экзамены, много было впереди дел.
     Прошло семнадцать лет с тех пор, как мы ездили в лагери. Я сидел дома. В апреле схоронил жену. Вдруг звонок из парткома. Умер Бобров, - сказали мне. – Все в разъезде. Вы ответственный за похороны. Собирайте мужиков, всех, кого можете найти, похороните его достойно. Похороны на Немецком кладбище.  Я сел за телефон, обзвонил всех коллег, собрал команду из мужиков. Подъезжаем к моргу, берем гроб с телом Боброва, рядом стоит плачущая жена. Входим, въезжаем, вернее, на каталке на кладбище. Сейчас оно называется Введенское кладбище. А  раньше называлось Немецким. И сразу я увидел памятник. И на нем было написано по-немецки. Надпись меня поразила. Постараюсь поточнее передать смысл. Смысл был такой у надписи – «А теперь остается лишь молчание». Мы катили гроб, я смотрел на памятники, некоторые были установлены сто лет назад и даже больше. Перед тем, как опустить гроб в могилу, я сказал еще небольшую речь о Боброве, описал его судьбу, а потом взял под руки жену, её подруг, мы поехали к нему домой и там устроили поминки. Говорили много хороших слов.
     Я до сих пор помню Боброва. Настоящего фронтовика, который отдал половину своего здоровья, чтобы страна была наша свободной. Благодаря таким людям она победила в этой страшной войне.