Замок непрощенной графини

Светлейшей памяти Свиридовой Екатерины Тимофеевны.
Она по-настоящему умела жить...



Замок непрощенной графини




...Над дорожной пылью – звездный путь,
Надо только крылья распахнуть,
И взлететь над прежним, над собой,
Загореться новой звездой.

Жить! Гореть и не угасать,
Жить, а не существовать!...

И. Резник



Разбирая бумаги моего умершего учителя, я наткнулся на обрывок некой рукописи:

«...И случилось так, что графиня Маркенбургская Вильгельмина, купавшаяся в крови сотен девственниц для омоложения, была похоронена заживо, за прегрешения свои Святой Церковью.
И замок ее Альхенар, где происходили жестокие убийства, был покинут и обратился вскорости в руины. Лишь одинокая башня осталась от замка, как надгробие совершенного зла...
Говорят, что все ее огромное состояние было захоронено вместе с нею, так как Святая Церковь посчитала, что ее проклятые сокровища, заработанные кровью ее жертв, не могут покинуть свою хозяйку. Они так и остались лежать вместе с Вильгельминой и жертвами ее в склепах под замком непрощенной графини...»

Меня, как некроманта, очень заинтересовала эта легенда, и я решил попытаться найти этот замок и его склеп. Известно, что давным-давно многие великие некроманты продлевали себе жизнь, купаясь в крови, тем самым сохраняя свою молодость. Но этот секрет с веками был утрачен. А тут выясняется, что совсем недавно пользовались этой силой! И я решил во всем разобраться. А еще мне нужны были деньги, и легенда о сокровищах подогревала мой интерес.
Хотя король двадцать лет назад объединил королевство в единое государство, упразднив все самостоятельные волости и объединив их под своей властью, найти графство Маркенбургское не составило труда. Нужно было лишь сопоставить любую старую карту с новой.
Итак, сейчас от руин замка ближайший населенный пункт — небольшой городок Тихий Лес, от него до руин десять - пятнадцать верст. Недалеко, за день можно добраться, у руин переночевать, на следующий день исследовать, на третий – вернуться.
Я решил отправиться налегке, взял с собой провиант, который можно пополнить в трех деревеньках по пути, два кинжала и некромантский жезл. Денег у меня было мало, хватит только в один конец, так что придется не шиковать и надеяться на сокровища.
Восьмого августа я отправился в путь. Тянуть с этим походом не стоило, потому что скоро начнутся бесконечные осенние дожди и ветер, и идти по размытым дорогам станет совсем невозможно. А тогда предприятие сие придется отложить до середины зимы, что мне очень не по душе.
 Путешествие мое до городка Тихий Лес заняло шесть дней и прошло без приключений (если не считать того, что суеверные крестьяне не хотели продавать мне еду и брали за нее втридорога). Простой люд не жалует некромантов и относится к ним крайне подозрительно, но недоверие легко усыпляется деньгами, поэтому к концу похода у меня осталась жалкая горсточка мелких монет. Вечером тринадцатого августа я добрался до городка.
Тихий Лес оказался городком захолустным и совсем неухоженным. Две улицы, расположенные крест-накрест, посередине площадь с трактиром, домом старейшины и храмом. Немногочисленные жители косились на меня и перешептывались, оставаясь на безопасном расстоянии. Все как всегда. Но их можно понять, вид мой не внушал доверия. Неестественная худоба и бледность, седые волосы про довольно молодом лице, все это дополняет холодный пронизывающий взгляд… Все это не располагало ко мне. Да, я слишком много времени провел в уединении. Моим окружением на протяжении многих лет были мой покойный учитель и мертвецы. Просто жили мы в заброшенном склепе.
Я направился к трактиру. Он назывался «В гостях у Бризанти», имел три этажа и был вторым по высоте зданием в городке, выше был только храм.
В большой плохо освещенной зале трактира было немноголюдно. У дальней стены была стойка, вся в старых восковых подтеках, рядом узкая лестница на второй этаж. Основным источником света был огромный камин, сложенный из крупных грубых камней,  жаркие блики плясали на стенах, и тени от мебели казались живыми, то удлиняясь, то укорачиваясь. Свечи, расставленные по столам, где сидели посетители, и лампа за стойкой не давали почти никакого света – очевидно, Бризанти экономил на фитилях и свечах, приобретая самые дешевые. Свечи и лампа коптили, воздуху в трактире было совсем немного, но это не мешало местным жителям приходить к Бризанти и надираться там до потери сознания. Один посетитель уснул прямо на полу под столом, двое других за соседним столиком стремились присоединиться к нему, потягивая что-то из огромных надбитых кружек. Еще трое мужчин сидели за другим столиком и о чем-то увлеченно беседовали, причем в руке одного был большой нож, которым он махал перед носами партнеров в качестве дополнительного аргумента. Подавальщица в непристойно открытом наряде стояла за стойкой и разговаривала с довольно пожилым трактирщиком. Ну и местечко!
Странно, но когда я вошел, на меня никто не обратил внимания (хотя обычно бывает с точностью наоборот). Я направился к стойке, обходя безжизненные тела на полу.
– Добро пожаловать к Бризанти! – с фальшивой улыбкой обратился ко мне трактирщик, подавальщица скорчила недовольную мину, видимо из-за того, что ее прервали, и с важным видом отправилась протирать столы. Я смотрел, как она размазывает по столам грязь, и раздумывал, все ли подавальщицы так озлоблены на жизнь или умение кроить недовольные лица входит в их профессию.
– Что привело вас в наш городок?– продолжал трактирщик, все еще скаля гнилые зубы. – Вы следуете мимо или у вас в Тихом Лесу дела?
Удивительно, подумал я. Ради пары лишних монет старик по имени Бризанти согласен терпеть в своем трактире такого пугающего посетителя, как я.
– Да, дела недалеко от вашего городка, – ответил я. – Я следую к руинам замка Альхенар.
Трактирщик был удивлен до глубины души:
– Но зачем вам туда? Туда уже очень давно не ходят, да и не осталось там от замка ничего. Все поглотило болото.
– Болото? – удивился я. – Но ведь на карте пятилетней давности болото от замка в десятке верст!
– Ну, то на карте. Последние десятилетия болото все разрастается, мы опасаемся, что оно дойдет и до города. Вы так и не ответили – зачем вам туда?
– Не поверите – любопытство. Просто хотел посмотреть на руины замка, – солгал я.
– Охотитесь за сокровищами, да? – трактирщик усмехнулся. – Так вот, послушайте совет старого Бризанти: не ходите туда. Еще давно, лет тридцать назад, когда болото стало расползаться от замка, туда ходили некоторые смельчаки. Они поверили в байки о сокровищах и ушли в поход, жаждущие денег и славы. Так вот, все, кто ушел туда – не вернулись. Да и не дойдете вы до тудова. Болото очень опасно, утопнуть там – нечего делать, да и поговаривают, водится там всякое.
– Меня самого часто относят, как вы изволили выразиться, ко «всякому», так что я справлюсь. Лучше скажите, здесь есть человек, знающий болота?
Трактирщик взглянул на меня с подозрением, а я вспомнил, что у большинства людей с чувством юмора туго. Он сверлил меня маленькими черными глазками, раздумывая, очевидно, а не выдворить ли меня вон, чтобы не распугивал посетителей. Спустя полминуты раздумий жажда наживы перевесила, и трактирщик снова стал услужлив и учтив. Он поскреб в затылке ногтями, перебирая в уме знакомых проводников.
– Знаю одного парня, – сказал он наконец. – Звать его Элинар. Он бывший друид. Живет у леса, где северная дорога поворачивает.
– Вот завтра к нему и схожу, – я постучал пальцами по столу, а потом взглянул на Бризанти. Он отвел глаза в сторону. – А что значит «бывший друид»?
– Не знаю я, он сам так себя назвал. Живет он у нас давно, лет тридцать, а то и больше. Одевается он как друид, а вот знаков на лице у него нет. По первой его спрашивали, мол, что с ним, а он ответил, что теперь не друид он. А больше он ничего не рассказывал.
«Бывший друид»… Даже звучит как-то странно, никогда ничего подобного не слышал. Я и не знал, что знаки можно удалить. Знаки – это татуировки на лице друида, их цвет значит орден, рисунок – круг.
– А теперь накорми меня, – велел я и шепотом добавил: – Только подешевле.
Бризанти с готовностью протянул руку, я уронил в его пухлую ладонь несколько монет. Маловато, но трактирщик, похоже, рад был избавиться от странного посетителя.
– Сию минуту, сударь! – он подобострастно улыбнулся и удалился, повелительно указав на меня подавальщице.
Я выбрал столик поближе к камину. Все же годы жизни в ледяном склепе сказались на мне – я начал ценить тепло.  Я уселся спиною к стене, чтобы видеть всю комнату разом, и стал ждать еду. Двое пьяньчуг догнались и присоединились к спящему, повалившись на пол, словно тряпичные куклы; трое мужчин, что беседовали за соседним столом, расплатились с Бризанти и собрались уходить. Таверна опустела, но не совсем. Когда я вошел, я не заметил еще одного посетителя, который сидел за маленьким столиком в нише у окна и в слабом свете свеч читал книгу или делал вид, что читал. Он был одет в темно-фиолетовый плащ с капюшоном, накинутым на голову так, что не было видно его лица. Он точно не читал, он смотрел на меня. Я чувствовал на себе чужой взгляд, исходящий из черноты этого глубокого капюшона. Интересно, кто это? Но поразмышлять над этим вопросом мне не удалось, принесли еду. Бризанти точно исполнил мою просьбу – эта еда точно соответствовала своей стоимости. Подавальщица принесла кружку мутного эля, тарелку с некой жидкостью бурого цвета и черствый хлеб.
– Что это? – спросил я, с опаской заглядывая в тарелку.
– Это борщ, – с гордым видом заявила подавальщица.
– Прошу меня простить, но позвольте узнать, какого он года?– невинным голосом поинтересовался я.
Подавальщица хмыкнула и удалилась дальше протирать липкие столы. Поскольку я не ел ничего с сегодняшнего утра, а денег на лучшую еду не было, пришлось есть это. Хорошо, что «борщ» был горячим, и я обжигал язык прежде, чем он успевал что-либо распробовать. Впрочем, в какой-то момент мне показалось, что я обедаю отваром веника или половой тряпки, но я быстро избавился от этого ощущения глотком эля, от которого у меня на глазах выступили слезы. Я так увлекся поглощением этого месива, что не сразу заметил, как кто-то подсел за мой столик. Это оказался незнакомец в темно-фиолетовом плаще, он сел полубоком, и из-за этого снова не было видно его лица.
– Нет, я, конечно, все понимаю, вы некромант, видели и пережили всякое, но есть это?! Даже будучи полумертвым – это самоубийство. Простите за каламбур,– сказал приятный женский голос с легким восточным акцентом и рассмеялся. Я ненавижу, когда нас называют «полумертвыми», это всегда лишний раз напоминает, кто мы.
– Нужда заставит, и грязь с земли есть будешь. Кто вы? Снимите капюшон!- гневно выпалил я.
– Зачем же так кипятиться? – весело спросила незнакомка, повернувшись ко мне, и сняла капюшон.
Первое, что мне бросилось в глаза – огромная копна каштановых волос, рассыпавшаяся по плечам. Они обрамляли красивое смуглое лицо хрупкой девушки, она смотрела на меня своими темно-зелеными глазами и улыбалась. А на лбу у нее блестела золотом диадема в виде звезды магического ордена Арханта.
Член ордена имени величайшего чародея востока! Его же именем был назван университет магии в оазисе Линн-Берри, который находится в пустыне Солнца. Но что она забыла здесь, в лесной глуши?
Она сидела и смотрела на меня. Глаза ее искрились смехом, и смеялась она надо мной. Вот так всегда. «Истинные хранители магии», как себя называют волшебники, искренне ненавидят «полумертвых», как они нас, некромантов, называют. Века тому назад маги объявили, что некромантия вне Искусства. Даже одно время были гонения на некромантов, но эти времена прошли. И сейчас волшебники при первой же возможности ищут способ поиздеваться над некромантами. И у них это великолепно получается, ибо если некромант убьет мага, то его непременно найдут и сожгут. Еще ни один убийца-некромант не избежал такой участи. Но убивать я никого и не собирался, а вот поиграть в ее же игру  – это можно.
– А что здесь забыла последовательница Арханта? Здесь у нас осень скоро, ветер, дождик и вообще неблагоприятные условия после тепла и солнца, – съязвил я.
Ее лицо стало серьезным:
– Похоже, то же, что и вы, – ответила она.
– Замок графини Маркенбургской?!- удивился я. Вот этого я ожидал меньше всего. Наверное, мое лицо перекосило от удивления и ее улыбка перешла в смех, смех звонкий и заразительный. – Но зачем вам туда?
– Как я вижу, вы направляетесь туда исключительно за сокровищами, верно?
– Так, а вы зачем? Хоть вы, маги, и богаты, но, как говорится, денег много не бывает.
– Нет, сокровища меня не интересуют. По данным архивов академии Арханта, графине Маркенбургской Вильгельмине принадлежал уникальный магический посох, который она купила у одного из мастеров академии примерно восемьдесят лет назад. И мне поручили достать этот посох. – Она выпрямилась, гордая, что ей доверили такое важное задание.
– А с чего вы взяли, что посох похоронен с графиней? Может, после ее смерти кто-то забрал его? – Я вздернул бровь и позволил себе ехидную улыбку.
– А с чего вы взяли, что в ее склепе есть сокровища? – передразнила она.
– Я иду туда не только за сокровищами, – резко ответил я, уязвленный ее насмешкой.
– И что же там может быть еще ценного?
– Вильгельмина была некроманткой как минимум, а как максимум, она купалась в крови для омоложения. Она...
Волшебница перебила меня на полуслове:
– Вы хотите узнать секрет вечной жизни, чтобы не превратиться в иссохший труп к концу своей полужизни? – она снова засмеялась, и меня от ее смеха меня передернуло. Однако сколько в человеке может быть жизни и задора, я отвык от этого. Если она хотела меня обидеть, то не смогла этого бы сделать, и эти жалкие попытки поддеть меня были забавны. Обидно – это когда ты идешь мимо какой-нибудь деревушки, никого не трогаешь, даже в таверну не заходишь, а тебя хватают и хотят сжечь только за то, что ты некромант. Вот это действительно обидно.
– Ладно, хватит любезничать, – довольно грубо начал я, мне надоели эти пререкания,– просто скажите, что от меня хотите и все.
– Нууу...– она весьма умело изобразила смущение. – Просто я иду туда же, куда и вы, и я подумала, может...
Я не дал ей закончить:
– Если вы хотите, чтобы я пошел с вами, то я согласен, все равно, похоже, от вас не отделаешься, – выпалил я. Честно говоря, мне эта перспектива даже нравилась, все же лучше, чем соперничать с ней в поисках гробницы. Главное, чтобы она не извела меня своими колкостями.
Она заулыбалась и мягким голосом продолжила:
– Ну, если вы так настаиваете, то я согласна («Я настаиваю?» – собирался возмутиться я, но не стал, пускай думает и говорит что хочет). Встречаемся здесь внизу утром в пять тридцать. Проводнику заплатим пополам.
– Ладно, – согласился я, хотя у меня осталось так мало денег, что я не был уверен, хватит ли хотя бы на комнату.
Она встала и собралась уходить. Повернувшись ко мне боком, она откинула за спину шикарные каштановые кудри и посмотрела на меня сверху вниз.  Ее чуть раскосые глаза весело блестели.
– Тогда до завтра, полумертвый,- она коснулась моего плеча кончиками пальцев, а потом направилась к лестнице наверх.
– Как вас зовут? - спросил я, она обернулась. – Меня зовут Говард. Коль мы путешествуем вместе, называйте меня по имени.
– Что-ж, Говард, так Говард,– усмехнулась она.– Приятных сновидений, если таким, как вы, вообще снятся сны.
Она продолжила подниматься по лестнице.
– И все же, как ваше имя?– крикнул я ей вслед, уже не особо надеясь на успех. К тому времени она уже поднялась и скрылась из виду.
– Азариель, – услышал я ответ, потом хлопнула дверь.
Я направился к стойке, Бризанти улыбался всем своим ртом, полным черных зубов.
– Вы желаете комнату на ночь? – спросил он и шепотом добавил.– Подешевле?
Я молча выложил на стойку остатки монет. Их было всего ничего, но меня это не пугало.  Если меня не убил «борщ», то в дешевой комнате я точно не пропаду.
– Ну что ж, – Бризанти небрежно сгреб монетки в оттопыренный карман и подал мне подсвечник с оплывшей свечой. – Позвольте проводить вас в вашу комнату.
Он отвел меня на чердак в маленькую комнатушку под крышей.
– Прошу, – с ухмылкой сказал он и удалился.
В комнатушке были кровать и тумба, вот и вся меблировка.  Больше сюда ничего и не влезло бы. Двумя шагами я пересек комнату и остановился у кровати. Я стянул прочь старое штопаное покрывало и был удивлен. На кровати был матрас (хотя и очень потрепанный), а на нем чистое белье! Я не спал на чистой белой постели уже несколько лет. Раздевшись, я лег и замер, позволив своему телу прислушаться к новым ощущениям. Ничего не колется, не кусают клопы, тепло и мягко…
Сразу уснуть не удалось. Сам не знаю почему, но у меня из головы не шла Азариель. Поначалу, я думал, что она просто издевается, но это оказалось не так. Я перебил ее и предложил идти вместе, будучи уверенным, что она откажется. А она с такой подкупающей легкостью согласилась… И еще, ее рассказ про посох меня не убедил. На самом деле, зачем она идет в замок? Не знаю… И тут меня осенило! Она идет туда за тем же, что и я! Все сходится, последователи Арханта всегда искали способ продлить жизнь, чтобы быть живым и молодым очень долго, но не прибегать к некромантии. Но так ли это? Не знаю...
Где-то на этих мыслях я погрузился в сон. Ненавижу сны, особенно когда они столь материальны. Но этот сон был не менее настоящим, чем сама реальность. Я почувствовал холод и затхлость, воздух был спертым. Я открыл глаза и сел, вслепую попытался нашарить тумбочку, на которой я оставил свой некромантский жезл, но рука наткнулась на холодный камень. Протерев глаза, я с удивлением обнаружил, что сижу на закрытом каменном саркофаге, а вокруг него расставлены зажженные свечи, они горят крайне тускло, и при этом не было видно даже стен этого склепа.
«Прям как в старые добрые времена!» – подумал я.
– Говард!- услышал я голос и от неожиданности чуть не упал с саркафага. Этот голос звучал у меня в голове! Я осмотрелся, но за кругом тусклого света была непроглядная тьма. Но вдруг эта тьма зашевелилась, и от нее отделилась тень и вошла в круг света. Двигалась она медленно, как будто каждое движение стоило ей невероятных усилий. Фигура была стройна и полностью одета в черное, и я успел подумать, что это наверняка порождение тьмы, царящей вокруг. Сама фигура была нечеткой, размытой, ненастоящей, но я смог разглядеть кружевное платье до пола, оно, казалось, слегка шуршало, как шуршат старинные накрамахленные юбки. Лицо было скрыто под плотной вуалью, на руках были перчатки. И она тянула эти руки ко мне! Я стоял как завороженный и не мог пошевелиться. Одной рукой она коснулась моего плеча, другой моей щеки, прикосновение было каким-то неестественным и искусственным, словно таинственная женщина впервые в жизни прикасалась к кому-либо.
– Я жду тебя, – произнес все тот же голос, и следом за словами прямо в моей голове зазвучал шепот. Он был тих и невнятен, и я не мог разобрать слов, хотя прислушивался, плотно прижав ладони к ушам. Шепот все нарастал и нарастал, но я по-прежнему не мог разобрать ни слова, как ни старался…
Я проснулся. Свеча догорела, и в комнате было не светлее, чем в склепе, пригрезившемся мне. Я встал, собрался на ощупь, стараясь не думать о кошмаре, я спустился вниз. В зале никого не было, и я уселся за единственный стол, на котором горела одинокая свеча. Старые часы, висевшие над стойкой, хрипло и натужно пробили пять. Через несколько минут на втором этаже хлопнула дверь, и на лестнице появилась Азариель.
– Я смотрю, наш полумертвый Говард уже встал и оделся,- жизнерадостно сказала Азариель, садясь за столик.
– Привет, – равнодушно ответил я.
– Как спалось? Мне – прекрасно! Комнаты здесь просто замечательные!
«Просто чудесные!» – подумал я.
– Ты пробовала хоть раз быть серьезной, а?
– Так мы уже на «ты»? – она немедленно уцепилась за это слово. Я сделал вид, что не заметил вопроса.
– А где Бризанти?- спросил я вместо ответа.
– Вообще-то я ему сказала, что завтрак должен быть готов в пять. Но, он судя по храпу, все еще спит, вот паскудник! – раздраженно ответила Азариель и щелкнула пальцами. За стеной раздался грохот, она усмехнулась. Через несколько секунд в одной ночной рубашке из подсобной комнаты вылетел Бризанти.
– Прошу прощения, госпожа! Проспал, все проспал! – Он таращил глаза спросонья, и Азариэль это, похоже, очень веселило. – Ща все будет готово! Но переворачивать кровати – это уже слишком!- бормоча, Бризанти потрусил на кухню.
– Со мной ты также поступила, если бы я проспал? – спросил я.
– Нет, я бы придумала бы что-нибудь более изысканное. Например, подпалила бы матрас.
Через несколько минут полуодетая подавальщица, позевывая и шатаясь, принесла завтрак. Завтрак оказался недурен: две яичницы с беконом и два бокала красного вина. Оказывается, здесь неплохо готовят (если иметь при себе деньги, конечно), и я даже не заметил, как проглотил свою порцию, потом залпом выпил вино, оно показалось мне просто великолепным. Азариель ела медленно и не торопясь,  а когда я заглотил завтрак, она сказала:
– Да, видно, ты давно не ел настоящей еды.
Я хотел что-то возразить, но не успел. К нам подошел Бризанти с мешком в руках.
– Вот ваш мешок с едой. Все, как вы приказывали, госпожа, а завтрак за счет заведения, – он положил мешок на пустующий стул и удалился.
Азариель не спеша закончила есть, надела свой фиолетовый плащ, закрепила свой длинный полированный посох на спине ремнем и направилась к выходу.
– Ну, пошли,– сказала она. – Провиант не забудь.
Я взвалил мешок на спину и вышел вслед за Азариель. Когда за мной захлопнулась дверь трактира, я вздрогнул и поежился – утро выдалось облачным и прохладным, над землей стоял густой туман
– Ну и где живет Элинар?– спросила Азариель, оглядываясь по сторонам. – Как бы мы не заплутали в тумане.
– Как сказал Бризанти, надо идти по северной дороге до поворота, потом направо, его домик на опушке.
Город еще спал, туманные серые улицы были пустынны. Мы дошли до самого леса, не обменявшись и парой слов. Небо стало еще темнее, казалось, что сейчас не утро, а вечер. Но я-то знал, что такое предрассветная тьма – самое глухое время суток, когда на улице темно, хоть глаз выколи. На опушке леса в стороне дороги стоял небольшой бревенчатый домик, в маленьком окошке был виден свет.
– Говорить буду я, – сказала Азариель. – Некроманту он точно доверять не станет.
Она властно постучала в дощатую дверь и, не дождавшись ответа, вошла, а за ней и я. Внутри домик оказался еще меньше, чем снаружи. Одно окошко, рядом стол, возле него один стул, в углу топится небольшой камин, а у стены кровать. Над ней, как и по всем стенам, полки с различными зельями и предметами друидского назначения. Элинар сидел за столом и разливал некую желтоватую жидкость по бутылочкам.
Его возраст было определить довольно трудно, ему можно было дать от двадцати пяти лет до пятидесяти, он, похоже, относится к такому типу людей, которые не меняются годами. Но зная, что он живет здесь давно, я посмел предположить, что ему чуть более пятидесяти.
– Что желают чужестранцы? – хмуро спросил он, не отрываясь от своего занятия. – Может быть, какое-нибудь зелье или зверюшку какую полечить? Или еще что-нибудь?
Азариэль глубоко вдохнула и выпалила на одном дыхании, не сводя с бывшего друида серьезных глаз:
– Приветствую вас, господин Элинар. Меня зовут Азариель, моего спутника Говард. Мы слышали, что вы очень хорошо знаете болото. И мы просим вас провести нас до руин замка Альхенар и обратно.
Элинар застыл на мгновение и чуть не пролил зелье, потом поднял голову и несколько удивленно посмотрел на Азариель, а следом и на меня.
– Нет, – ответил Элинар железным голосом, и вернулся к своему занятию.
– Разумеется, мы заплатим,– продолжала Азариель,– любую цену, только скажите.
– Никому не достать сокровища Вильгельмины, – проронил Элинар и покачал бутылочку с зельем перед глазами. – Это место проклято, там обитает зло. Никто не возвращался оттуда.
– Мы охотимся не за сокровищами,– парировала Азариель.– Просто отведите нас туда. И подождите до утра следующего дня, если мы не выйдем, то просто уходите, ваша работа будет выполнена. Деньги, разумеется, мы заплатим вперед.
– Нет, я не поведу вас туда, разговор окончен.
Азариель на секунду замялась, но только она собралась возразить, как я ее перебил:
– Мы ищем не сокровища, а ценный магический посох, похороненный вместе с графиней Вильгельминой.
Азариель гневно посмотрела на меня, потом достала какой-то конверт и протянула его Элинару:
– Нас послал Университет имени Арханта, чтобы разыскать этот посох, который она...
– Сам прочту, – перебил ее Элинар. Где-то с минуту он читал письмо, потом поднес его совсем близко к огню свечи и рассмотрел печать.
– Все понятно, – он вернул Азариель письмо.– Но в этом письме ничего не говорится о Говарде, здесь ясно написано, что вы путешествуете одна. Вас я отведу, а некроманту там делать нечего.
Я начал закипать и хотел уже высказать ему все, что думаю, но на этот раз меня перебила Азариель:
– Говард – мой давний друг, – она улыбнулась своей обворожительной улыбкой, – и я для более безопасного путешествия взяла его с собой. И пойду туда только с ним.
– Ладно, я отведу вас туда, - решился старик и отхлебнул зелья из бутылочки. – Деньги сейчас, пятьсот.
– Пятьсот?! – вырвалось у нас одновременно.
– Да, пятьсот. Не хотите – проваливайте, я не намерен торговаться.
Должно быть, по ошибке хватанул зелье озверения, подумал я. Я таких денег и в руках не держал.
– Хорошо, – выдавила из себя Азариель и она положила на стол мешочек, который звякнул притягательным звоном золота. – Здесь пятьсот двадцать восемь. Но выступить мы должны прямо сейчас.
Элинар убрал деньги и пробормотал, затыкая бутылочку с зельем пробкой:
– Ну, сейчас, так сейчас. Подождите меня снаружи, я должен собраться.
Мы вышли. Хотя прошел добрый час, как мы покинули постоялый двор, но светлее не стало. Где-то с минуту мы молчали, потом, как бы невзначай, Азариель сказала:
– С тебя двести пятьдесят.
– А с чего ты взяла, что они у меня есть? – спросил я. – Вот достанем сокровища, тогда и отдам.
– Ты хочешь сказать, что у тебя совсем нет денег?! – ей, похоже, трудно было вообразить себе достойного человека с пустыми карманами.
– Почти, – я достал остатки мелких монет,– это все. Мне с трудом хватило денег, чтобы добраться сюда.
Азариель хотела что-то сказать, и, судя по ее лицу, совсем не ласковое, но из домика вышел Элинар, и при нем она говорить не стала. Элинар был облачен в потрепанный друидский плащ, за плечами у него был огромный мешок, в руках он держал длинный посох.
– Пошли, - он махнул рукой. – И запомните: пока вы идете со мной – главный здесь я. Малейшая ошибка может стоить вам жизни. Ясно?
– Ясно, – ответила Азариель.
– А тебе, Говард? – Элинар остановился и сурово взглянул на меня из-под бровей.
– Ясно.
– Ну, если всем все ясно, тогда пошли. Сейчас сразу пойдем через лес, к полудню доберемся до болота, на границе сделаем привал.
Некоторое время мы шли по кромке леса, потом вошли и в сам лес. Он был совершенно диким, похоже, местные жители сюда вообще не ходили.  Густой кустарник мешал идти, кроны деревьев едва пропускали и без того скудный утренний свет. Чем дальше мы заходили в лес, тем больше становилось вокруг противной мошкары. Меня и Элинара они почти не трогали, а вот на Азариель они отыгрались по полной.
– Никогда не думала, что позавидую некроманту, – усмехнулась она, кутаясь в плащ.
До полудня мы больше не обмолвились ни словом. Мне хотелось поговорить с Азариель, но я не знал, о чем говорить и с чего начать, поэтому просто шел и молчал. А она шла, яростно отмахиваясь от мошкары, полностью поглощенная этим занятием. Элинар давно обогнал нас, ушел далеко вперед, не сбавлял шагу и ни разу не посмотрел в нашу сторону. Мы едва за ним поспевали, и я удивлялся, как друид умудряется идти так быстро; в конце концов он все же остановился, а когда мы его нагнали, то увидели небольшую поляну.
– Здесь отдохнем, – сказал Элинар. Он ничуть не запыхался, дыхание его было ровным и свободным. Из своего огромного мешка он достал флягу и выпил ее, кажется, до дна.
Азариель взяла у меня мешок и достала оттуда две фляжки и какой-то сверток. Одну флягу она отдала мне, другую положила на землю рядом с собой. В свертке оказались бутерброды.
– Тебе какой подешевле? – улыбнулась она, протягивая мне половину бутербродов.
Сам не знаю почему, я засмеялся. Впервые за многие годы.
– Не думала, что тебе идет улыбка,– она повернулась к Элинару, – Вы будете есть?
– Если не жалко, давайте, – отвечал Элинар, садясь под деревом напротив нас.
Азарель передала ему бутерброды и спросила:
– Трактирщик Бризанти сказал, что болото с каждым годом разрастается. Это правда?
Друид кивнул, принимая из ее рук пару нехитрых бутербродов.
– Непонятно почему, но да. Я живу здесь без малого тридцать лет, и болото за это время продвинулось на пять верст или около того.
– Как вы думаете, это как-то связано с замком?- спросил я. Не хватало еще, чтобы склеп оказался затоплен.
– Возможно. Потому что при графине Маркенбургской Вильгельмине, восемьдесят лет назад, болота вообще не было. За этим лесом была плодородная равнина с небольшой речкой, которая питала эти поля, а посреди этой равнины возвышался замок. Вокруг него была деревня, где жили крестьяне, работавшие на Вильгельмину на этих полях. Но после ее смерти замок был покинут, и предки нынешних жителей основали город Тихий Лес.
– А из-за чего это произошло?– спросила Азариель.– Из-за ее жестокости, да?
– Не знаю, о прошлом графства известно много, а вот о правлении Вильгельмины не известно ничего, ни событий того времени, ни почему она умерла. Понимаете? Вообще ничего!
– А сколько лет она правила?
– И этого точно не известно, она правила где-то лет десять – пятнадцать, не больше.
– А вы верите в легенды, что она не умерла до конца? – я внимательно глядел Элинару в глаза, а он был невозмутим, как всегда.
– Нет, не верю. Но знаю, что в руинах замка кроется зло, а растущее болото – его защита.
– Еще Бризанти упомянул, что на болотах обитают некие существа, убивающие любопытных – это так? – спросил я.
– Я не видел никаких существ. В болоте стоит бояться только самого болота, потому что маленькая лужа может оказаться бездонна, а кажущаяся твердой земля может уйти из-под ног.
– А еще эта проклятая мошкара может загрызть до смерти, – заключила Азариель, прихлопывая очередного кровососа. Мы все засмеялись. Она была самим воплощением оптимизма,  это удивляло и обескураживало меня. И … очаровывало.
Мы доели бутерброды, собрались и пошли дальше. Погода ничуть не улучшилась за это время, небо по-прежнему было затянуто серыми тяжелыми тучами, готовыми вот-вот прорваться дождем. Хотя было около полудня, а светлее почти не стало, значит, и не станет, про себя решил я. Некоторое время мы шли молча, неожиданно Азариель сказала:
– Говард, расскажи о себе.
Я был удивлен. Что я могу ей рассказать, да и зачем?
– Зачем?– спросил я после некоторого молчания, она восприняла это как замешательство. Обернувшись, она взглянула на меня с любопытством.
– Просто интересно. Например, почему ты стал некромантом, почему ты выбрал этот путь?
– Если бы я выбирал, то выбрал бы что-то другое. Но выбора у меня не было. – Я продолжал идти, хмуро глядя себе под ноги. – Когда мне было лет восемь, умерла моя мать, а отец умер еще раньше, я его совсем не помню. Жили мы бедно, да и родственников у нас не было, и вот я оказался на улице. Некоторое время я бродяжничал, ходил от деревне к деревне. Потом в одной деревне меня побили, даже не помню за что. Побили сильно, даже что-то сломали, и бросили на дороге. Я был готов уже умереть, но вместо смерти меня подобрал мой учитель и унес в свой склеп. Там он меня выходил, и скоро я совсем выздоровел. Он оставил меня у себя. Не потому, что мне некуда было идти, нет, его это совершенно не волновало. И сделал он это только потому, что был уже жутко стар и ему нужен был ученик. Я прожил с ним без малого пятнадцать лет, а месяц назад он умер. И среди его бумаг я обнаружил легенду о графине Вильгельмине, и вот я здесь.
– Но ведь не будь у тебя таланта, он бы не оставил тебя у себя, – заметила Азариэль, и я расслышал в ее притихшем голосе оттенок сочувствия.
– Да, талант, без сомнений, у меня есть. – ответил я. – Может быть, не самый выдающийся, но именно поэтому он заставил меня изучать некромантию. Но я не жалею о своей судьбе. Мне кажется, я понял учение некромантии, и это на много лучше, чем если бы меня прирезали в какой-нибудь подворотне.
– И в чем же заключается учение некромантии?
Я задумался. Азариэль ждала ответа на такой вопрос, не понимая, что объяснить это словами трудно. Понимание учения кроется в глубине души, там, где слова бессильны, но мне хотелось рассказать ей, чтобы она поняла меня.
– Познавая смерть, мы своеобразным образом познаем жизнь, ибо жизнь всегда заканчивается смертью, – начал я, нагоняя ее. Азариэль по-прежнему шла за друидом, не глядя на меня. – Некроманты открыли формы нежизни, например, вампиризм, при которых остается только разум и вечность для этого разума. А это уничтожает границы познания, пред ними открывается огромный объективный мир. Чувства не могут показать нашему сознанию мир таким, какой он есть. А некромантия – первая ступень к этому.
– Но без чувств мир теряет всю свою красоту! – воскликнула она, бросив на меня удивленный взгляд. Этот взгляд ожог меня, как прикосновение языка пламени.
– Да, но эти чувства мешают, рисуют пред человеком ложную картину, и они...
Не знаю, чем бы закончился этот спор, но нас прервал Элинар:
– Хватит болтать! – он обвел нас довольно свирепым взглядом, и мы смолкли. – Болото начинается. Идти молча, строго за мной, наступать только туда, куда я наступаю. Оступитесь – утонете. Я нанимался как проводник, и спасать никого не собираюсь.
Действительно, я так увлекся разговором, что не заметил, как началось болото. Выглядело и пахло оно просто ужасно. Чем дальше мы шли, тем становилось хуже. Небольшие островки с хилыми деревьями омывались мутной водой, в воздухе стоял удушающий болотный запах, а мягкая земля кровожадно чавкала под ногами. Количество мошкары увеличилось раза в два; она уже кусала всех без разбора, Азариель не знала, что делать. Идти было просто невозможно, ноги увязали в земле, и это обстоятельство крайне замедляло наше продвижение  –  я тратил уйму сил и времени, выдирая свои сапоги из липкой жижи. А привалов Элинар, казалось, совершенно не хотел делать. Друид шел по вязкому болоту, словно по сухой земле, и, казалось, совершенно не устал. При таких обстоятельствах говорить совершенно не хотелось, хотелось только не сбиться с шага и не ухнуть в вязкую вонючую жижу с головой. И вот в таких мучениях мы шли до самой темноты, а вместе с ней на болото опустился туман.
Когда совсем стемнело, Элинар зажег два факела. Один он оставил себе, другой дал мне и, к ужасу Азариель, мы продолжили свой путь. Вокруг по полусгнившим корягам перебегали зеленоватые огоньки – болотные духи, кто-то тяжко вздыхал в темноте, и слабо верилось, что это всего лишь болотные газы. Но шли мы недолго, оказывается, Элинар искал место для ночлега. Он выбрал довольно большой, и самое главное, сухой островок, на котором даже росли высокие деревья. Возможно, именно ради деревьев друид пришел сюда, если не растерял старых привычек… Я сумел в темноте разглядеть дрожащие на ветру ветки с резными листьями и пришел к выводу, что островок зарос осиной. Элинар скинул свой большой мешок и достал из него огромный кусок плотной ткани.
– Помоги, – обратился он ко мне. Вот так незаметно сами для себя мы перешли на «ты». И это, честно говоря, была скорее заслуга Азариель, чем наша с Элинаром. Своей жизнерадостностью она смогла как-то сгладить его отчужденность и грубость и мою холодность и грусть.
– Что это? – спросила Азариель, наблюдая, как мы растягиваем над землей плотное полотнище.
– Палатка, – ответил Элинар.
– Здорово!– с неподдельной радостью воскликнула она. – Наконец я отдохну от этой мошкары.
Все вместе мы установили палатку. Когда с ней было покончено, Азариель тут же забралась внутрь, но сразу вылезла.
– Но все мы сюда не влезем, – заключила она.
– Да, она для двух персон, – подтвердил Элинар, разводя недалеко от палатки костер. – Двое будут спать, один будет дежурить, и на рассвете выступаем.
– Но ты сам, же сказал, что в болотах никто опасный не водится, так зачем дежурить?– спросила Азариель. Она опасливо вглядывалась в болотную тьму, населенную странными звуками и размытыми силуэтами. Мне захотелось как-то утешить ее, защитить, но Элинар опередил меня. Он сказал, поднося руки к разгорающемуся огню:
– Болото есть болото, здесь всегда надо быть начеку. Азариель, будь добра, разогрей еду. – Он поставил на огонь котелок с водой, которую налил из своего большого бурдюка.
Азариель уже из своего мешка достала довольно большой сверток, в нем оказалась картошка, которую она бросила тут же в воду, а потом бросила туда же много кусочков вяленого мяса, а из маленького мешочка она высыпала в воду некий измельченный зелено-коричневый порошок.
– Что это? – спросил я, принюхиваясь. Пахло вкусно.
– Сушеная зелень, дикие травы и другие приправы, – отвечала Азариэль и лукаво взглянула на меня. – С ними даже обычная картошка в мундире и вяленое мясо превратятся в шедевр, который не всякий повар королевской кухни исполнит. Это тебе не «борщ» из трактира Бризанти.
От костра шло благодатное тепло, да и мошкара от дыма поразлетелась и не так доводила. Пока Азариель возилась с ужином, она скинула свой уже изрядно испачкавшийся фиолетовый плащ, и огонь костра хорошо обрисовывал ее стройную фигуру, ее кожа отливала медью, а волосы из каштановых превратились в сияющую бронзу. Когда с приготовлениями было покончено и оставалось лишь ждать, пока все это свариться, она села между нами у костра.
– А из какого ты круга?- садясь, спросила Азариель Элинара.
– Это уже не имеет никакого значения, – сухо ответил он.
– Просто мне очень интересно, я никогда не знала, что из друидов могут исключить и что знаки можно удалять. – Она взглянула на Элинара, а потом уставилась на пляшущее пламя. Элинар молчал.
– Да, можно, – ответил он, наконец, с тяжелым вздохом. – На самом деле знаки – это не татуировки на коже, как думают многие. Знаки появляются сами. Точнее, сама Природа отмечает ими сынов своих. Я нарушил Закон Природы и был низвергнут, вот и все. Потом меня выгнали из ордена, и поскольку тут не было назначенного друида, так как это место проклято — то друид здесь и не нужен, я выпросил это место. И вот теперь я здесь.
– И что же ты такого сделал, что тебя изгнали?– не выдержав, спросил я.
– Я убил человека,– хмуро ответил Элинар, и Азариэль вздрогнула. – Причем прямо в лесу и при помощи Силы Природы. Он не был врагом Леса, и я знал это.
– Так ежели знал, то зачем делал?– тихо спросила Азариель.
– Так получилось,– уже зло ответил Элинар. – я пройдусь.
Он встал и отошел от костра в тень. Мы не видели его, лишь слышали отдаляющиеся шаги, но вскоре смолкли и они.  Судя по всему, он не ушел далеко, просто отошел, чтобы прийти в себя.
– Зря ты так, – шепотом сказал я Азариель. Она выглядела немного обескураженной.
– Да, маленько переборщила, – кивнула она.
– Как думаешь, из-за чего он убил человека? – она все-таки не унималась. Вопрос без ответа не давал ей покоя. – Мне почему-то кажется, что это из-за любви.
– Вряд ли. Для убийства должны быть более веские основания.
– А я думаю, что это все же любовь, – тут она взглянула на меня с превосходством живого над полумертвым. – Ну, таким, как ты, это не понять. Но ведь говорят, что все преступления у людей, – она специально выделила это слово, – совершаются по двум причинам: из-за любви или денег. – Тут она замялась. – Нууу… или из-за того и другого сразу. И вот, делаем вывод: он друид и деньги ему не особо нужны, остается – любовь.
– Но ведь он с нас содрал, аж пятьсот, – с усмешкой напомнил я.
– Ну, во-первых, не с нас, а с меня. И ты все еще мне должен, не забудь! А во-вторых, жить на что-то надо. И совершенно не похоже, что у него много клиентов. Так, похоже, ужин уже готов, – уже громче сказала она, снимая котел с огня. – Сходи за Элинаром.
Я направился в ту сторону, куда ушел Элинар. Он сидел на камне у самого берега островка и смотрел вдаль. Казалось, он не заметил, как я подошел, или сделал вид, что не заметил.
– Ужин готов, – объявил я, – пошли есть.
– А?– он обернулся, и мне показалось, что с момента нашего последнего разговора друид постарел лет на двадцать. Гладкое прежде лицо покрылось мелкими морщинами, а светлые глаза выглядели какими-то пустыми, как бывает у дряхлых стариков. Теперь-то я точно уверен, что ему больше пятидесяти.– Готов, да? Пошли.
Мы вернулись к костру. Когда я и друид сели, Азариель подала нам две миски (видимо, они были из мешка Элинара), в них лежала картошка с мясом, которое уже не выглядело вяленым. Оно выглядело крайне аппетитно. От всего этого исходил густой, приятно обжигающий лицо пар и чудесный, даже неповторимый аромат. Подав нам миски, она села рядом со мной и стала есть. Проглотив первую ложку, я украдкой посмотрел на Элинара. Он вроде бы стал приходить в себя. По мере того как он ел, с лица его сползала тень уныния, он снова стал похож на бессовестного друида, содравшего с нас уйму денег. Успокоившись, я продолжил есть. Никогда не думал, что вареная картошка – это так вкусно! А специи и травы придавали ей столь необыкновенный вкус, что невозможно передать словами. Да, Азариель мастерица не только в магии (как большинство этих гнусных волшебничков), но и в приготовлении еды. Мы отлично поужинали. Элинар, похоже, после столь великолепного ужина полностью вернулся в свое прежнее состояние.
– Ну что ж, – задумчиво начал он, – вы ложитесь спать сейчас, а я буду дежурить, на всякий случай. Где-то за три-четыре часа до рассвета я разбужу тебя, Говард, и ты сменишь меня.
– Спать с ним вместе?!– воскликнула Азариель. – Никогда!
– Не хочешь – спи на улице, – парировал я.
– Счас!– возмутилась она, Элинар улыбнулся, смотря на наши препирания. Она продолжала возмущаться, а я, тем временем, резко вскочил, легко оттолкнув Азариель, забрался в палатку и улегся на одной из двух подстилок.
– Можешь ложиться или остаться там с твоими любимыми кровососами, – гордо объявил я и засмеялся. Азариель выругалась совершенно непристойно для девушки ее круга, а потом я услышал смех Элинара. Она быстро забралась в палатку, закуталась в свой плащ, попутно закрыв полог палатки, и демонстративно отвернулась от меня.
Хотя день был очень утомительным, спать мне совсем не хотелось – день выдался необычным, и это мешало уснуть. Я очень давно не общался с людьми и мне становилось не по себе от этого. А еще я, кажется, обидел Азариель. И меня это пугало. Нет, не сам факт ее обиды, а то, что мне не все равно, обиделась ли она или нет.
– Теперь твоя очередь, – сказал я в темноту.
В ответ Азариэль лишь фыркнула.
– Твоя очередь рассказывать о себе, ведь я о себе рассказал. Теперь хочу услышать твою историю.
– Ничего я тебе не буду рассказывать!– зло ответила она.
– Давай так: ты рассказываешь свою историю, а я потом ухожу до утра. Идет?
– Ладно, – снисходительно ответила она, поворачиваясь. Я не видел во тьме ее лица, но хорошо представлял себе его. – Я дочь весьма зажиточного купца-караванщика, свою мать я не помню – она умерла, когда мне не было и двух лет. И отец стал меня растить один. Мы остались жить в оазисе Линн-Берри, где и умерла моя мать, там же она и похоронена. У отца было достаточно денег, чтобы перестать скитаться от города к городу, он открыл лавку и торговал там товарами, скупаемыми по низкой цене у знакомых караванщиков. У меня рано проявился Талант, и отец отдал меня в Академию Арханта, сразу полностью оплатив весь курс обучения. Училась я в Академии хорошо, закончила с отличием. Потом я не знала, что делать дальше, и мне предложили работу в Академии. И я согласилась. Мне дали должность Странствующей, так я нашла множество утраченных магических предметов. И вот одно из моих заданий – достать магический посох графини Вильгельмины. Вот и вся моя история.
– А тебе самой нравится то, чем ты занимаешься?
После некоторого молчания она ответила:
– Наверное, да. Честно говоря, не знаю, но больше я ничего не умею, а то, что умею, я делаю очень хорошо.
– И долго ты собираешься так путешествовать? – спросил я. Голос мой отчего-то дрогнул, и я поспешил закашляться.
– Нет, я жду повышения, а когда меня повысят, я останусь работать уже в самой Академии.
По ее голосу было не понять, рада она этому факту или нет.
– И так до конца жизни, – подумал я вслух.
– А что тебе, собственно говоря, не нравится? – возмутилась она
– Прости, просто подумал, что моя судьба уже предопределена, а ты вольна выбирать сама свой удел.
– И какой же я удел, по-твоему, выбираю? – кажется, я снова сумел разозлить ее; по крайней мере, я четко представлял себе ее сдвинутые брови и сердито сжатые губы, глаза, буравящие темноту.
– Удел одиночества и скуки, предопределенности своей судьбы. – Честно отвечал я.
– А что в этом плохого? Ты-то вообще полумертвый – с тобой вообще все ясно, а я смогу (а я знаю, что смогу) достичь высот магии. Я хочу стать первой женщиной Архимагом Университета Арханта! Вот!
– Ааа... Тогда прости. Хочешь подорвать многовековые устои и внести в эту дряхлую систему оттенок современности. Я правильно понял?
– Просто я хочу доказать, что женщина, даже в магии (и не только в ней), способна не просто бумажки раскладывать да на побегушках бегать. А занимать самые ответственные посты, быть хоть Архимагом, хоть правящей королевой, да вообще неважно кем. Я хочу сказать, что нет разницы между мужчиной и женщиной в плане возможностей и талантов. И среди тех и других есть одаренные и, так сказать, умом обделенные.
– Довольно утопично, – я позволил себе усмехнуться. –  Мир, а особенно древние устои с трудом поддаются изменениям. Ну, спокойной ночи, – подвел итог я, собираясь вылезти из палатки.
– Говард! Прости мою грубость, ты можешь остаться. – В мое плечо вдруг ткнулись тонкие пальцы, а потом сразу исчезли.
– Нет, спасибо, – ответил я, откидывая полог палатки.
Пред тем как закрыть полог, я посмотрел на нее. Свет от костра осветил ее лицо — на нем была легкая тень беспокойства и смущения. В тот миг я подумал, что она была поистине прекрасна; такой ее я никогда больше не видел. Но я лишь улыбнулся и сказал:
– Я обещал, и я обещание выполнил, – и захлопнул полог.
– Улыбайся почаще, тебе это идет, становишься живым! – услышал я.
Я направился к костру. Элинар сидел спиной к огню и, казалось, высматривал что-то в непроглядной тьме. Когда я подошел и сел рядом с ним, он никак не отреагировал.
– На что ты смотришь? – спросил я. – Ведь темно, ничего же не видно?
– Да, темно. Но вот что скрывает эта тьма? – Элинар мельком взглянул на меня и снова вернулся к созерцанию ночного болота.
– Не знаю, – машинально ответил я.
– Я тоже. Но я что-то чувствую, только не могу понять, что именно. Ты ведь некромант, неужели ты ничего не чувствуешь?
– А при чем тут то, что я некромант? – недоумевая, спросил я. Но тут я что-то уловил, поэтому напряг все свои чувства. И вот оно, те самые чувства вкуса горечи, гнили и разложения, окутанные вуалью печали. Такие знакомые, что стали столь привычными и почти незаметными, особенно после долгого времени, проведенного в склепе. Да, это смерть, и она рядом. Все ближе, с каждой минутой… И это не просто смерть, а смерть насильственная. Но в склепе это чувство было не столь сильным, потому что смерть настигла людей в другом месте, но эти люди умерли здесь. Почему я не почувствовал это сразу? Даже не знаю, наверно, отвлекся на Азариель.
– Да, ты прав, я чувствую давнюю насильственную смерть, – сказал я, и Элинар вздохнул и пододвинулся ближе к огню, словно ему вдруг стало холодно.
– Смерть, говоришь? Вполне возможно.
– Но вот что могло убить этих людей? Как думаешь?
– Болото, – ответил Элинар.
– Да, наверное… – было в этой ночной тиши что-то не так, и я почувствовал, как мурашки ползут у меня по спине. – И знаешь, мне кажется, что с этим болотом что-то не так.
– Она тебя выгнала? – неожиданно сменил тему Элинар.
– Не совсем, – я решил не вдаваться в подробности. – Короче, я посплю здесь. Разбуди, когда настанет моя очередь дежурить.
Я расстелил недалеко от костра большой мешок Элинара и лег на него. Уснул я, в отличие от предыдущей попытки, быстро, и на этот раз снов вроде бы не видел. Только вот голос… Не знаю, мерещилось ли мне это от усталости или слишком сытного ужина, однако вчерашний ночной голос вернулся, и он повторял слова: «Я жду тебя». И больше не было ничего. Не знаю, сколько я спал, но меня растолкал Элинар.
– Твоя очередь дежурить. Я пойду спать в палатку, мошкара меня достала. До рассвета еще часа два-три, когда рассветет, разбуди нас, – сказал он и удалился в палатку.
Я сел, пытаясь отогнать остатки сна. Было по-прежнему темно, костер горел уже не так ярко, да и дров стало гораздо меньше – значит, спал я весьма долго. Не зная, что делать, я подбросил в костер несколько веток. Я смотрел на то, как они разгораются и трещат, смотрел и размышлял. Что за сны мне снятся? Не знаю. Может, это графиня является мне во снах? Не знаю. Если это она, то что сейчас с ней? Честно говоря, я запутался, события последних дней совершенным образом вывели меня из колеи. Признаюсь, я не знал, что мне делать. Совсем. Я так погрузился в размышления, что не слышал ничего вокруг. Когда вдруг мне на плечо легла рука, от неожиданности я чуть не упал. Я по-настоящему испугался! И самое главное, кого? Это была Азариель.
– Напугался? – она негромко засмеялась. – Видишь, как легко напугать некроманта.
– Ну да, – ее смех вернул меня из мира тревог и переживаний, – я видел многое: ходящих скелетов, зомби, даже демонов и прочие мерзости. Но вот волшебница Азариель из ордена Арханта смогла меня по-настоящему напугать! – воскликнул я и рассмеялся в ответ.
– Это был комплимент или оскорбление? – поинтересовалась Азариэль.
– Это было просто восхищение, –  признался я. – А что ты встала, ведь до рассвета еще пара часов?
– Да вот, когда Элинар ложился, он меня разбудил. Уснуть снова я не смогла, и вот я здесь.
Она села напротив меня, ее медно-каштановые волосы поблескивали и переливались в свете костра, а кожа казалась золотой.
– Что ты на меня так смотришь? – Азариэль изогнула темную бровь.
– Нет, ничего, – поспешно ответил я и уставился на тлеющие угли.
– С таким взглядом «ничего» не бывает, – съязвила она.
– Прости, – выдавил я и решил сменить тему. – А на какой магии ты специализируешься?
– Ну, как бы на стихиях: очень хорошо получается с огнем, а вот с воздухом большие проблемы.
– Значит, про летать можно забыть?
– Летать! – воскликнула она с негодованием. – Это невозможно! Последний маг, который смог оторваться от земли посредством магии, умер двести с лишним лет назад. А я… я вот могу что-нибудь спалить.
Я хотел что-то сказать, но вдруг  в темноте позади нас что-то булькнуло, и я осекся... Я обернулся на звук, но ничего не увидел. Было по-прежнему темно и все выглядело спокойно.
– Ты слышала это?– спросил я.
– Да, – напряженно ответила Азариель, – что-то булькнуло. Похоже, что кто-то наступил в глубокую лужу.
– Да, но вот кто...
...Бульк...
–…это мог быть?- закончил я.
...Бульк...Бульк...
Из тьмы показался неясный силуэт. Мое ощущение смерти усилилось настолько сильно, как будто я лежал на дне огромной ямы с разлагающимися трупами, убитыми насильственной смертью.
...Бульк...Бульк...БУЛЬК...
Азариель истошно завизжала, и я не мог укорить ее за это. Из тьмы в свет костра вышел мертвец. Без сомнений это был зомби, оживленный магией. Только вот оживленный совсем недавно, а сам труп был очень давний. Это утопленник! Болотная вода сохранила труп от полного разложения. Тело все распухло и посерело, где-то кожа лопнула, обнажая внутренности. И это медленно ковыляло, при том продолжая хлюпать, в нашу сторону. Азариель продолжала орать, я схватил ее за плечи, повернул к себе и как можно спокойнее сказал:
– Успокойся, это всего лишь зомби.
Она перестала кричать и выпуталась из моих рук, не отрывая от мертвеца глаз. В то же время из палатки вылетел Элинар – всколоченный, едва проснувшийся.
– Всем сохранять спокойствие! – объявил я. – Это всего лишь зомби.
У меня появилось впечатление, что мертвец понял, что говорят о нем, и заковылял быстрее. Я посмотрел на Азариель; кажется она успокоилась и вопросительным взглядом смотрела на меня.
– Ты можешь попытаться его сжечь? – спросил я ее.
Она лишь утвердительно кивнула. Я сделал знак Элинару, который уже схватился за свой внушительный посох, чтобы он остановился и ничего не предпринимал. Азариель сосредоточилась. Ее лицо стало суровым, с него исчезло все, что в нем было привлекательного, осталась лишь маска, как будто кто-то прикрылся ею. Она начала читать заклинание. Зомби был уже в шагах десяти-пятнадцати, как с ее рук сорвалась струя пламени. Мертвец продолжал идти, охваченный пламенем,  а чрез несколько секунд рухнул в воду и потух, испуская зловонный дым. По всей округе завоняло горелой плотью.
– Проклятье! – изумленно выругалась Азариель и добавила к тому еще пару крепких словечек.
– Этого я и боялся, – вымолвил Элинар, плюхаясь на землю.
– Ты знал?!– воскликнула Азариель,и ее лицо исказилось гримасой гнева. Она подскочила к друиду и ухватила его за плечо. – Знал и ничего не сказал!
– Я лишь предполагал нечто подобное, – пробормотал старик и взглянул на обугленный труп. – Но я никогда не видел в болоте такого. Просто давно ощущал нечто странное, когда заходил далеко.
– А этот, – Азариель брезгливо указала на мертвеца, – точно умер, если, конечно, такая формулировка применима к нему?
– Да, – подтвердил я, склоняясь над трупом,– он-то точно не встанет. Только вот что-то мне подсказывает, что он здесь не один. Я чувствую, их еще несколько.
И в самом деле, мое чувство смерти не стало слабее. Да, определенно здесь есть еще мертвецы.
Азариель еще раз выругалась.
– Ты ругаешься не как волшебница, а как пропитой трактирщик,– усмехнулся Элинар, поднимаясь на ноги.
– Как далеко и где они?– не обращая внимания на колкости Элинара, спросила Азариель.
Я напряг все свои чувства и постарался установить направление. Да, вот они.
– Первый идет слева от нас, – объявил я, – но он весьма далеко. Второй там же, откуда пришел наш покойничек, и вот он гораздо ближе. Значит так: Элинар, бери ветку, палку, ну или я там не знаю что, в общем, подожги это в костре – посох твой не сильно поможет. Так, теперь ты, – я обратился к Азариель, – ты сможешь спалить хотя бы еще одного?
– Наверное, смогу, – она попыталась улыбнуться, но вышло не сразу.
– Хорошо. Значит, план такой: Азариель, ты остаешься у костра и ждешь первого, а мы с Элинаром идем ко второму и разбираемся с ним, потом возвращаемся к тебе, хотя ты одна неплохо справляешься.
Элинар зажег большую ветку. А вот того, что сделала Азариель, я действительно не ожидал. Она прочитала заклинание света, и вокруг стало светло как днем. Стало видно все... да, действительно мертвецов оказалось двое. Мы с Элинаром направились к ближайшему зомби, краем глаза я заметил, как Азариель метнула в «своего» огненный шар. «Наш» зомби оказался еще хуже первого, кое-где проступили кости, да и бывшего человека он даже отдаленно не напоминал. Элинар подскочил к нему и ударил его своим импровизированным факелом, но тот устоял, тогда он подсек его посохом, и зомби упал. Не мешкая, я выхватил свои верные кинжалы, одним пробил мертвецу насквозь мягкий прогнивший череп, потом, прижав труп ногой, другим кинжалом отрубил голову. Я вытащил из головы кинжал, и из прорехи в желтой кости посыпались черви. Тело перестало дергаться.
– У нас все!– крикнул я Азариель.– Как у тебя?
– Кажется, все в порядке, – откликнулась она.
Мы были уже у костра. Азариель стояла у палатки и смотрела на нас как-то испуганно. А недалеко от нее лежал зомби.
– Ты убила его?– спросил Элинар.
– Не знаю, я запустила в него огненным шаром, он упал в лужу и не встал. Но он не загорелся, слишком мокрый. Я не знаю, убила ли его, поджечь не могу, а проверить я боюсь.
– Элинар, позволь твой посох, – я взял его длинный загнутый посох, подцепил им труп и вытащил его на сухую землю. – Ну, Азариель, давай!
Полыхнуло пламя, но зомби, будучи мокрым, загорелся не сразу, Азариель пришлось жечь его некоторое время, потом он разгорелся и весело затрещал, словно еловая хвоя. Завоняло паленым мясом. Азариель села у уже почти потухшего костра.
– Что тут творится?! – в ее голосе прозвучал страх.
– Все закончилось, я больше ничего не чувствую, – успокоил я ее. – Это были всего лишь зомби. Да, знаю, поначалу это потрясение, а тем более это был утопленник… Наверно один из тех искателей приключений, которые искали руины, но не нашли.
– Да, это так, – уже спокойным голосом ответила она.– Но вот я не могу понять одного. Кто их поднял, ведь их подняли сейчас, так?
– Да, – подтвердил я.
– И это доказывает, что графиня до сих пор жива, – оживился Элинар,– она это сделала. Просто больше некому.
– Скорее всего, – подтвердил я, это было глупо отрицать. – И она явно не хотела, чтобы мы дошли к ней. Но вот что странно: прошло более восьмидесяти лет с ее смерти. И отсюда выходит сразу вопрос: что с ней стало? Ведь уже она вряд ли может доставать регулярно кровь, а ведь для этого, насколько я знаю, нужно много крови. А из этого следует, что она слаба, она боится нас, значит, мы можем победить ее и...
Элинар не дал мне закончить.
– И ты после всего этого хочешь отправиться туда?! – гневно сказал он, даже не сказал, а прорычал, как тигр.– Даже если мы туда дойдем, в чем я глубоко сомневаюсь, то она нас точно убьет. Вот что я скажу: надо уходить, и причем немедленно!
Этот монолог меня разозлил больше, чем эти мертвяки.
– Что скажешь, Азариель?
– Элинар,– уже спокойным голосом сказала Азариель, – мы начали этот путь и мы должны его дойти до конца и во все разобраться. Тем более что у меня нет выбора, я должна достать этот посох. Для меня это очень важно, – она подошла к друиду и погладила его по голове, а потом сжала его лицо своими руками и, смотря ему прямо в глаза, нежно улыбнулась. Когда я увидел это, мне стало не по себе.
– Хорошо, – сквозь зубы ответил Элинар, – я отведу вас туда. Но буду ждать снаружи, как и условились, не рассчитывайте на мою помощь. Все, пора собираться, скоро уже рассвет, – скомандовал он и в одиночестве пошел разбирать палатку.
Мы пошли ему помогать. Собирались мы молча, все были подавленны, и было совершенно не до разговоров. На надоедливых мошек уже никто не обращал внимания. Когда рассвело, мы выступили.
К моему удивлению, сквозь проредевшие тучи проглянуло холодное осеннее солнце. Сам не знаю почему, оно меня обрадовало. А еще через час все тучи рассеялись, солнце поднялось выше, и стало значительно теплее. Мне стало по-настоящему спокойно, я посмотрел на Азариель, но она, казалось, моего спокойствия совершенно не разделяла. Мне так хотелось с ней поговорить, а я не знал, с чего начать. Так и шли мы молча до самого полудня, впереди Элинар, за ним Азариель, замыкал вереницу я. Чем глубже мы продвигались, тем более труднопроходимым становилось болото. Солнце стало парить, и болото развонялось еще сильнее, а количество мошкары вообще невозможно описать. Пока мы шли, в голову мне приходили странные мысли о графине, Азариель, Элинаре, да и вообще обо всем, что произошло за последние дни. Я запутался не только в своих мыслях, но и желаниях. Вдруг я услышал восхищенный голос Азариель:
– Вот она! Наконец-то!
Может, и хорошо, что она прервала мои размышления, неизвестно, чем бы они закончились. Мы вышли на большой остров, даже холм, и на его вершине стояла полуразрушенная башня, а вокруг были развалины самого замка – заросшие осыпавшиеся стены по всему острову, да и в воде вокруг торчали большие камни и даже целые куски стен. Даже странно, как башня уцелела среди всей этой разрухи, да еще у нее сохранились большие деревянные врата.
– Наконец-то! – повторила Азариель, садясь на один из камней недалеко от башни. Она не отводила от башни восхищенный взгляд.
– Да, пришли, – согласился Элинар. – Но внутрь я не пойду, даже не просите. Я поставлю палатку и буду ждать вас здесь.
– Хорошо, – согласилась Азариель. – Пойдем, Говард.
Мы направились в сторону башни, а Элинар стал демонстративно расставлять палатку. Над вратами башни была привинчена потускневшая металлическая пластина. Приглядевшись, я прочитал выбитую над ней надпись:

 «Здесь нашла свое последнее пристанище графиня Маркенбургская Вильгельмина, и никто не вправе нарушить покой ее».

Я безуспешно попытался отворить створку врат, но она отодвинулась лишь на дюйм, а в эту щель мы никак не смогли бы пролезть. Мы навалились вместе, но опять безуспешно.
– Что делать будем?– спросил я.
– Отойди, – в приказном тоне сказала она.
Я повиновался. Она тоже отошла на пару шагов и начала читать заклинание. Раздался взрыв, и ворота просто вышибло внутрь башни, посыпались камни,  и я подумал, что сейчас и сама башня рухнет. Но, видно, Азариель рассчитала силу, и башня устояла.
– Смотри и учись! Вот так волшебники отворяют двери, – она рассмеялась. Я улыбнулся ей в ответ:
– Да, но так всегда придется ставить новые двери!– теперь мы смеялись уже вместе.
– Ладно, пошли, – отсмеявшись, сказала она.
Мы вошли в башню. В ней оказалось совершенно пусто, если не считать всякого мусора вроде сгнивших потолочных балок, выпавших из кладки камней и осколков ворот.
– И где же вход в склеп?
– Не знаю, – ответил я,– но предлагаю попробовать разгрести этот мусор и камни, может под ними?
Работа оказалась не из легких, но спустя час мы с трудом отгребли мусор к одной из стен. Я украдкой взглянул на Азариэль и увидел, что она раскраснелась, и эта краска на щеках ей удивительно шла. Наконец я сдвинул в сторону последний крупный камень, и  показался большой проржавевший люк с огромным тяжелым кольцом. Я дернул за кольцо. Безуспешно.
– Люк приржавел, – оповестил я.
– И что теперь делать? – Азариэль сняла свой плащ и бросила его на кучу камней.
– А вот что, – сказал я, доставая небольшую склянку с едким зельем. Я всегда ношу с собой это зелье на случай, если придется от чего-то срочно избавиться; я осторожно вылил содержимое склянки по краям люка. Подождав некоторое время, я ногой выбил люк, и он с грохотом провалился во тьму.
– А некроманты открывают двери вот так...
– Неплохо.
– Ладно, схожу за факелом, кажется, у Элинара они есть, – я сделал было пару шагов прочь из старой башни, на свет.
– В этом нет необходимости,- ехидно усмехнулась Азариель, и я тут же остановился. Она достала свой посох, и на его конце загорелся свет. Он был как дневной, только гораздо слабее, но его хватало, чтобы осветить помещение.
– Тогда пошли, только когда будешь спускаться, будь осторожна – не дотронься краев, – предостерег ее я. За люком сохранилась ветхая приставная деревянная лестница, и я подивился, как она не сгнила за эти годы. Хорошо, что люк, падая, не сломал ее.
Когда я спустился по жутко скрипевшей лестнице, я помог спуститься Азариель. Мы оказались в крохотной пустой комнатке, из нее вел узкий коридор. Тут, внизу, было холодно, на каменных стенах росла пушистая белая плесень, и Азариэль горестно пожалела, что оставила свой плащ наверху. Мы пошли по узкому коридору, петлявшему глубоко под холмом, и вышли в весьма большой зал с колоннами, он был полон...
Азариель издала легкий вскрик.
Зал был усыпан десятками человеческих скелетов, они были разбросаны по полу.
– Успокойся, это всего лишь скелеты, правда, их что-то многовато будет... – протянул я, пытаясь быстро пересчитать мертвецов.
– Да, ты так же говорил: «Успокойся, это всего лишь зомби», и что из этого вышло! А если и эти встанут?
– Не встанут, просто не думай об этом, ты...– я не закончил, потому что увидел что-то в противоположном конце зала. Силуэт… нет, это не силуэт, но что это? Я вгляделся во тьму, свет от посоха почти не доставал туда.
– Смотри, – сказал я, указывая на расплывчатую фигуру впереди. – Ты видишь? Давай подойдем ближе.
– Нет, не вижу, что там?
Осторожно ступая между костями, мы приблизились к непонятному предмету. Азариель восхищенно вздохнула – она первая увидела это. Этим оказался огромный портрет в золоченой раме, он был высотой во всю стену. На нем была изображена женщина, вне всяких сомнений это была графиня Маркенбургская Вильгельмина. Да, портрет получился поистине впечатляющим, художник был настоящим мастером, вот почему мне он показался чем-то реальным. В огромном золоченом кресле, почти троне, сидела молодая женщина в роскошном пышном алом платье, расшитым жемчугом и рубинами, с глубоким декольте, демонстрирующим пышную грудь. На стройной шее было тяжелое золотое ожерелье с рубинами. Лицо ее казалось идеальным, только неестественная бледность делала его каким-то ненастоящим, как будто из мрамора. Глаза у нее были темные, почти черные, пухлые губы застыли в легкой усмешке, нет, не усмешке, торжественной ухмылке, и все это дополняли черные как самая темная ночь прямые волосы. В руке она небрежно держала золотой кубок, и из него на землю стекала красная жидкость и текла дальше по земле. А на фоне, за троном, были растерзанные тела людей, и из них текла кровь, она образовывала реку и кровь из кубка графини тоже впадала в нее. На темнеющем небе заходило красное как платье и кровь солнце.
– Ух ты!– только и смогла вымолвить Азариель.
– Впечатляющий портрет? – я не мог оторвать от нарисованной женщины глаз. В дрожащем свете посоха Азариэль казалось, что губы графини слегка шевелятся, а глаза…Глаза моргают? Я присмотрелся повнимательнее и вздрогнул – Вильгельмина Маркенбургская глядела точно на меня.
– Просто жуткий портрет! – воскликнула Азариэль, и ее голос эхом отразился от влажных стен. – И даже не скажешь, что в нем пугает больше – эти замученные жертвы или этот жуткий закат, или сама графиня.
– Глаза.
– Что «глаза»?
– Глаза, вот что пугает больше всего. Да, она точно была некроманткой. И, судя по этой картине, она точно знала секрет бессмертия!
– Далось оно тебе, – пробормотала Азариэль и отвернулась от огромного портрета. – Давай лучше поищем ее гроб, я думаю, что посох должны были положить вместе с нею. Темновато здесь, – с этими словами свет с ее посоха стал гораздо ярче, он даже стал ослеплять, зато осветил весь зал. Мы даже сначала не заметили, что здесь еще четыре боковые комнаты, по две справа и слева, если смотреть от входа. Переступая чрез останки,  мы вошли в ближайшую. В ней стояло множество сундуков, резных ларцов и шкатулок. Все они были открыты и полны золота, драгоценностей и украшений.
– Оооооо... – все, что я смог выдавить при виде всех этих богатств.
– Ну, ты доволен, нашел что искал? – Азариэль пихнула меня локтем в бок. Она смотрела на драгоценности равнодушно, хотя многие из этих диадем и ожерелий ей бы очень пошли.
– Да, – радостным голосом ответил я, при этом распихивая драгоценности по карманам.
– Ну, хватит, потом возьмешь еще. Все равно все не унесешь, да и карманы лопнут, – она с улыбкой глядела, как я пытаюсь запихнуть горсть монет в уже полный карман. –Пойдем посмотрим, что в других комнатах.
В другой комнате оказались сундуки со старинными платьями. Тут расцвела Азариель, она доставала то одно, то другое платье, прикладывала к себе. Хоть платья и пролежали здесь более восьмидесяти лет, они хорошо сохранились; все они были богато украшены жемчугом или каменьями, некоторые были прошиты золотой нитью.
– Какая красота! – восхищенно выдохнула она, а потом с сожалением добавила – Жаль, что зеркала нет.
Оставив платья, мы уже с любопытством направились в третью комнату. Там оказались ящики с книгами, на них мы набросились уже вместе. Каких там книг только не было! Но все они были очень старые. Это были книги по фундаментальной магии, некромантии и Темному Искусству, еще было великое множество книг по истории. Попадались и такие книги, название которых мы даже не могли прочесть, настолько древним был язык. Даже не знаю, сколько мы ковырялись в этих книгах, но, видимо, весьма долго. С трудом оторвавшись от них, мы пошли посмотреть, что в последней, четвертой комнате.
Лучше бы мы этого не делали. В ней штабелями до самого потолка лежали человеческие скелеты.
– Да, многие погибли, ради того, чтобы она жила долго и красиво. И ты хочешь вот так же? – указывая на останки рукой, хмуро спросила Азариель.
– А я разве говорил, что хочу быть вечно живым и молодым?
– Тогда зачем тебе этот секрет?
– Говорят: «знание – сила». Я тоже так считаю. Можно знать и хранить это знание и не использовать, ведь так вы, маги, поступаете с «запретными» заклинаниями? Я ведь знаю, что вы разучиваете их, но не используете. Готов поспорить, даже ты знаешь некоторые некромантские заклинания.
– Да, мы их изучаем, – подтвердила Азариэль. – Ведь надо знать врага в лицо и знать, чем он может тебя победить. Но это знание пусть лучше останется погребенным навеки, ведь для его использования требуется столько жертв, это ужасно. По-моему, оно того не стоит.
– А что, если попробовать видоизменить это знание?
– В смысле?
– Ну, например, попытаться сделать так, чтобы вообще не требовалось никого убивать.
Азариэль взглянула на меня как-то по-новому.
– Хорошая мысль, но все же мне это не нравится. Человек не должен так продлевать свою жизнь, и тем более безнаказанно, – она сказала это таким тоном, что, мол, разговор на эту тему закончен. – Пойдем лучше поищем посох. Как думаешь, где ее гроб? Может он под этими костями?
– Нет, это вряд ли. Я даже не знаю...– Я не закончил. Тут меня осенило! Она сказала «под»! – Я знаю, где он!
Я быстром шагом направился к картине, кажется, в спешке раздавив пару черепов. Подойдя к портрету, я взялся за края рамы и дернул на себя. Да! Он с треском сорвался со стены. За ним оказался узкий проход.
–Потайная дверь, – прошептала Азариэль. ¬
 Мы пошли по открывшемуся лазу; он уводил вниз, глубоко под холм,  по стенам здесь струилась вода и убегала в решетки, вделанные в пол. Мы вышли в зал с четырьмя черными колоннами, но он был меньше первого, а в центре стоял большой каменный резной саркофаг. Вокруг него кругом на полу стояли свечи, оплывшие и присыпанные каменной палью. И тут меня словно обдало кипятком. О нет! Это место из моего сна!
– Говард! Что с тобой? – испуганным голосом сказала Азариель. – Ты как будто призрак увидел.
Сам не знаю, почему я промолчал. Почему я не рассказал ей о сне? Не знаю. Я просто молча подошел к саркофагу. И даже обрадовался тому, что на нем оказалась надпись, это  был повод сменить тему.
– Смотри, здесь надпись, – я начал читать вслух, Азариэль стояла рядом, и мне казалось, что она дрожит. Впрочем, возможно, в этом был виноват мерцающий свет ее посоха.

«Здесь покоится последняя правительница Маркенбургского графства, последняя владелица замка Альхенар графиня Вильгельмина. За прегрешения ее пред Господом и людьми она была приговорена Святой Церковью к погребению заживо, ибо грехи и деяния ее несоизмеримы, и она должна понести кару сею.
Епископ Маркенбургского графства Максимилиан».

– Ну что, откроем?– спросила Азариель.
– Давай. Ты с одного угла, я с другого.
Мы аккуратно сдвинули крышку и, перед тем как прислонить ее к стенке саркофага, одновременно заглянули в гроб. От удивления мы едва не выронили каменную крышку – в гробу было пусто! В нем был лишь длинный резной посох, украшенный золотом и каменьями.
– Вот он! – радостно воскликнула Азариель. – Какая красота! Так, а где же тело графини?
– Не знаю, – ответил я. Хотя у меня появилась одна страшная теория... Я слегка подтолкнул Азариэот к саркофагу. – Бери посох и пошли. Не будем здесь задерживаться.
– Не меня ищете?– послышался голос позади. У меня сердце упало в груди. Это был тот голос из сна, только в жизни он оказался гораздо хуже. Дальнейшие события произошли в считанные секунды. Азариель отбросило к стене, она ударилась об нее и без чувств сползла на пол. Я обернулся и увидел ту фигуру из сна. Я только потянулся рукой к кинжалу, как незримая волна отбросила меня в противоположную сторону. Я ударился головой о стену, у меня в глазах все поплыло, и я потерял сознание.
Я видел сон. Нет, это был не сон, я видел какие-то обрывки событий.

Вот молодая женщина, а рядом с ней мужчина, они беседуют, но чрез секунду это уже не мужчина, а демон и он овладевает этой женщиной. Потом эта женщина рождает ребенка. В замке праздник. Эта женщина и другой мужчина стоят у колыбели с младенцем и радуются, принимают поздравления у гостей.
Следующее видение показывает того мужчину, что стоял у колыбели, но сейчас он на башне, стоит чем-то опечаленный и безучастно смотрит в даль. Потом на башню поднимается молоденькая девушка с длинными черными волосами, он оборачивается, она что-то ему говорит. Мужчина отворачивается, а она подходит к нему и сталкивает с башни.
Потом мать того ребенка, она лежит в кровати с пологом, она тяжело болеет, даже скорее при смерти. Ее лицо печально и измученно. Та же молодая девушка, лица которой по-прежнему не видно, подает женщине бокал и заботливо помогает ей его выпить, та благодарит ее. Чрез несколько мгновений больная начинает корчиться в муках, видно, что она умирает, а девица просто стоит и равнодушно на нее смотрит.
Следующая сцена показывает темное подземелье, оно тускло освещено факелами. В центре зала стоит огромная купель, и она полна крови. Та самая молодая женщина с черными волосами подходит к ней, скидывает свое роскошное платье и погружается в кровь. И вот, наконец, видно ее лицо, оно полно блаженства и счастья. И вдруг становится видно, что вокруг купели лежат скелеты и полуразложившиеся трупы. Потом трупов становится все больше и больше, а девушка по-прежнему лежит в купели. Видно, что прошли десятилетия, а она по-прежнему молода. Она оборачивается, и становится ясно видно ее лицо, это графиня Маркенбургская Вильгельмина. Она еще более прекрасна, чем на портрете, но в тоже время она более неестественна, холодна.
Следующее воспоминание показывает большую темную комнату, в центре стоит огромная кровать с черным пологом. Девушка, купавшаяся в крови, спит. Вдруг множество вооруженных людей с факелами врываются в покои, их возглавляет священник. Они хватают спящую и связывают ее веревками, а поверх еще шипованной цепью, она истошно кричит, священник невозмутимо читает молитву. Ее кладут в деревянный гроб, его забивают гвоздями. Потом ее тащат в подземелье, это склеп. Гроб кладут в каменный саркофаг, священник кладет на крышку гроба украшенный драгоценностями посох, читает молитву и осеняет гроб святым символом, и добрый десяток здоровых мужчин закрывают его тяжеленной крышкой. Потом все уходят.
Темно. Вдруг загораются свечи, стоявшие вкруг саркофага. Крышка саркофага медленно отодвигается и сама мягко ложится на пол. Из гроба встает скелет. Впрочем, нет, это не скелет, его кости обтянуты высохшей кожей, а глаза светятся неживым светом. Неестественными, но быстрыми движениями он направляется к выходу из склепа, но выйти из большого зала в комнату с лестницей не может. Кажется, какая-то невидимая стена не пускает его. Потом бушует магия, всевозможные ее виды обрушиваются на этот проход, но все безуспешно.
Следующая картина показывает замок с высоты птичьего полета, открывается весьма красивый вид: рядом с замком течет речка, за ней высится лес, а пред замком расположены деревни и поля. Вот видно замок ближе, множество людей покидают его и деревни, все они убегают, как от пожара. Еще ближе. На той башне, с которой девушка скинула человека, стоит священник, повернувшись лицом к солнцу, и читает молитву.
Прошло время. Опять замок. За тот недолгий срок он изменился. Уже не ни полей, ни деревень, река стала шире, лес обступил замок. Сам самок стал разрушаться. Спустя еще какое-то время нет уже ни замка, ни даже леса, все поглотило болото. На островке посреди него осталась лишь полуразрушенная башня.

Я очнулся.
– Вот так все и было, – услышал я скрипучий голос Вильгельмины. На меня пахнуло тлением и могильным холодом.
Я открыл глаза. Она стояла недалеко от меня и опиралась на свой посох. Азариель по-прежнему лежала без чувств у стены.
– Прошло уже восемьдесят шесть лет, – продолжала она, – а я по-прежнему не могу покинуть этот проклятый склеп!
– И что же с тобой произошло? – спросил я. Я захотел встать, но не мог пошевелить даже пальцем.
– А ты не понял?! – она откинула вуаль, и я вздрогнул и едва удержался, чтобы не отвести глаз. Ее лицо уже не было лицом. Это был череп, обтянутый высохшей, местами даже подгнившей кожей, которая посерела от времени. А глаза светились магическим светом. – Какой же ты некромант, если не можешь узнать лича? Да, я была достаточно сильна, чтобы провести «Ритуал Вечной Ночи», вынуть свою душу из беспомощного тела и переместить ее в фикактерию, которой оказался мой магический посох – эти идиоты додумались его положить со мной в гроб. И так я стала бессмертным личем, сохранив и даже приумножив свои магические способности. Но я ошиблась: этот проклятый епископ Максимилиан наложил святую печать на вход, ну а став неживой, я не смогла выйти за нее.
Но вдруг появляешься ты, жаждущий узнать мои секреты и похитить мои сокровища, и притом не один, а со своей обворожительной подружкой. Я знала, что вы сможете дойти сюда и победить утопленников, и вы это сделали.
– То есть не ты их послала?– я даже сам удивился своему голосу, неужели я сказал это вслух? Да, я поистине бесстрашный человек.
– Нет, это была не я. Это прощальный подарок епископа Максимилиана. Он, использовав мою укрощенную силу, обратил замок в руины и окружил его болотом, чтоб никто не смог добраться до меня. А еще он сделал так, что все погибшие в болоте восстают всякий раз, когда кто-нибудь вступает в болото, и опять-таки за счет моей силы. Я здесь провела слишком много времени, признаюсь, я не знала, как решить эту проблему. Но вдруг как по заказу появляешься ты со своей подружкой, – она обернулась, чтоб посмотреть на Азариель, – а она так молода, красива, как раз то, что нужно.
– Что?! – вначале я не понял, что она имела в виду, но потом меня как молнией ударило! Она хотела... О Боги! Я даже не могу думать об этом! Я закричал на нее: – НЕТ!!! Не смей ее трогать!
– А у нас любовь! – воскликнула она и засмеялась. Хотя это было мало похоже на смех, скорее клацанье челюстей со скрипами и хрипами.– Что ж, ты можешь любить ее и дальше, она не изменится внешне. Я просто выну из нее душу, а на пустое место поставлю свою. Вот и все. А что до тебя, ты можешь остаться со мной и любить меня, я не против, поверь мне, а очень даже за. Я открою тебе секрет, который ты так хотел знать. Ты ведь не хочешь просто умереть как все. Я-то знаю, ты хочешь, как и я, жить вечно молодым и красивым, творить некромантию. В этом мы похожи. Представь себе, мы будем жить долго, очень долго, ты и я. Мы возродим былое величие, мы отстроим мой замок, я снова стану графиней, а ты моим графом. И так будет вечно, как я, собственно говоря, и хотела! – она снова рассмеялась.
– Я полюбил не только ее тело, я покорился ее душою, а твоя сгнила еще при жизни! Я не допущу этого! – в исступлении выкрикнул я, хотя не мог и пальцем пошевелить.
– Интересно узнать, как, ты полностью в моей власти!– она снова рассмеялась. Это стало ее ошибкой. Я почувствовал, как ее хватка ослабла, видно, она все же отвлеклась. Я всем усилием воли заставил себя подняться, выхватил кинжал и со всей силою ударил по ее мерзкой черепушке. Но удар мой не возымел никакого эффекта. Легким движением руки она отбросила меня к стене, достала из своего саркофага те самые цепи с шипами и бросила их в мою сторону. Цепь сама обвилась вокруг меня, шипы вцепились в мою плоть с жуткой болью, от этого я потерял равновесие и упал. Думаю, если бы я не был некромантом, то наверняка потерял бы сознание. Но я решил попробовать притвориться, что действительно его потерял, вдруг сработает. Правда, не знаю можно ли так обмануть лича или нет, раньше я никогда не имел дела с личами и вообще мало о них знаю. Но, кажется, эта уловка подействовала. Пока я просто лежал и осторожно наблюдал.
Она при помощи магии закрыла саркофаг крышкой и положила на нее безвольное тело Азариель. Судя по всему, она стала готовить ритуал. Насколько я знаю, такой ритуал может исполнить только очень сильный маг или некромант, в данном случае лич, что, по сути, и то и другое в одном флаконе. Вильгельмина начала читать заклинание. А у меня по-прежнему не возникало идей, как разрешить эту ситуацию.
И вдруг меня осенило! Кровь! Она меня ранила, это же просто замечательно! У меня же всегда хорошо получались заклинания и ритуалы, связанные с кровью. Кровь – это жизнь, в ней бурлит энергия. Для того, чтобы превратить ее из энергии жизни в энергию разрушения, достаточно получить самому раны и выплеснуть многократно усиленную энергию разрушения. Что я сделал. Да, ее это, конечно, убить не сможет, кровью невозможно уничтожить тех, кто уже мертв, но потреплет сильно. Я собрал всю силу вытекшей крови и ударил графиню. Вспыхнул красный свет, луч из смеси смерти и крови пронзили ее кости, и она рассыпалась в прах, ее посох со стуком упал на пол. Воцарилась тишина, лишь только черная кровь, тихонько шипя, утекала в зарешеченные отверстия в полу.
Странно, так не должно быть.  По идее, она должна была просто отлететь до стены и на несколько секунд быть прижатой к ней. Но все закончилось, выходит, я ее победил!
Я с большим трудом смог распутаться из цепей, раны стали кровоточить еще сильнее. Долго я не протяну, слабость от потери крови становилась все сильнее, меня начало пошатывать. С трудом встав, я подобрал посох и подошел к саркофагу, на крышке которого мирно лежала Азариель. Она еще не очнулась, но дышала ровно. Как она была прекрасна в этот миг!
– Все закончилось! – шепотом объявил я. – Азариэль, Вильгельмины больше нет!– сказал я ей на ухо и погладил по щеке.
Она открыла глаза, и я до боли сжал в руке посох Вильгельмины. Ужас сковал меня, я стоял и смотрел в эти глаза, черные, как сама ночь. Не было больше тех веселых темно-зеленых милых мне очей.
– Да, ты прав, – сказала она, вставая, это был больше не ее  голос, он был ровным и холодным, бесчувственным.– Больше нет Вильгельмины, теперь есть Азариель – новая графиня Маркенбургская!
Она засмеялась. Смех боле не был тем звонким и задорным смехом, который заставлял мое сердце биться чаще. Это был смех палача, который вот-вот тебе отрубит голову.
Меня охватили ужас и отчаяние. «Прости меня, Азариель!» – сказал я сам себе, размахнулся и со всей силы ударил ее посохом. Куда попал – не знаю, у меня не было времени думать. Я с этим посохом в руках выбежал из комнаты, сломя голову побежал из зала.  Под моими ногами ломались черепа и кости, один раз я упал. Не помню, как смог встать и доковылять до лестницы.
– Тебе не уйти от меня! – услышал я голос сзади и обернулся. Она была уже совсем рядом. Сделав последний рывок, она кинулась на меня, но не достигла цели. Она ударилась о невидимую преграду и упала, но тут же вскочила и начала читать заклинание. Я не стал дожидаться, когда она закончит и, собрав все силы,  вскарабкался по лестнице и выскочил из башни.
На улице уже стало темнеть, густой туман опустился на болото, я с трудом разглядел костер Элинара, который, судя по всему, он разжег на дальнем краю острова. Я поковылял на свет, но не дошел – вскрикнув, я упал, ударился обо что-то головой и во второй раз потерял сознание.
Очнулся я от боли. Это Элинар перевязывал мне раны. Он заметил, что я очнулся, и взволнованным голосом спросил:
– Где Азариель? Что там произошло?
– Она… она...– я не мог это произнести вслух.
– Что, что она? – уже кричал он, тряся меня за плечи.
– Она… она погибла, – выдавил я.
– Как погибла? – казалось, он не верит тому, что я говорю, было видно, что он злится.
Я кратко попытался рассказать ему, что произошло. И когда я закончил я понял, что во всем случившемся виноват я. Ну почему, почему я не сказал ей о своих снах? Не знаю. Боялся? Но чего? Просто я глупец... Мне стало еще хуже. Элинар это заметил и сказал:
– Надо уходить отсюда, как можно скорее, ей мы уже не сможем помочь. Ты идти сможешь?
– Да, – безразлично ответил я.
– А это тот самый посох, который она искала? – спросил он, показывая мне этот уже ненавистный посох.
– Да, это он, – подтвердил я, – возьмем его с собой.
Элинар начал собираться, я было, хотел ему помочь, но он заставил меня не двигаться. Сказал, что мне надо беречь силы. Собрался он быстро. Мы выступили в обратный путь, полный печали, а не надежд, как было по пути сюда. На болото опустилась кромешная ночь. Но Элинар даже при тусклом свечении факела шел уверенно, я думаю, что он нашел бы путь и с закрытыми глазами. Шли мы молча. Говорить уже было не о чем, все ушло. Что мне делать дальше? Я ощупал карманы и понял, что до конца своих дней буду жить безбедно, я даже и забыл об этом золоте. Только вот теперь зачем оно мне? Конечно, можно покинуть столь ненавистный мне склеп, купить дом в какой ни будь деревеньке и просто там жить, как я и мечтал. Но отчего-то меня не грела эта мысль, как в былые года. Да и вообще, о чем бы я не думал, все мои мысли возвращались к Азариель. Теперь я понял, что потерял самое дорогое в этой жизни – надежду на эту самую жизнь, которой и была Азариель. Она смогла во мне разжечь давно потухшие чувства и страсть, именно к жизни, а не к наживе или о чем там я еще мечтал. Став, хотя и против своей воли, некромантом, я, сам не осознавая того, отдалился от жизни на недосягаемое расстояние. Такова судьба большинства «полумертвых». Существовать где-то рядом с жизнью, но не участвовать в ней, смотреть ее как зритель и лишь собирать ее остатки, да и то по большей части уже не нужные. Хотя некоторые некроманты смогли жить среди людей, и даже нескольким удалось прожить настоящую жизнь, они обзавелись не только домом и положением в обществе, они женились и завели детей!
Может, и мне попробовать так? Купить дом, можно даже в городе, как-нибудь устроиться, можно даже к кому-нибудь пойти работать, и так попробовать влиться в жизнь? Может быть... Или вернуться в свой холодный склеп и продолжить существовать как и раньше, взять себе ученика, и, как мой учитель, лет так эдак чрез семьдесят иссохнуть и умереть? Не знаю... А может, хватит в этом мире? Нет, так точно нельзя. Надо выбрать из одного из двух, так просто умереть нельзя. Да, выходит, мои размышления ни к чему не привели...
До конца пути я старался боле ни о чем не думать. По моей просьбе мы шли, почти не отдыхая. Отдохнуть я всегда успею в городе, а тогда нужно было убраться с этого жуткого болота, в самом сердце которого осталась Азариэль. К домику Элинара мы пришли к вечеру следующего дня. Я был жутко измотан, но где-то в глубине своей сущности был рад, что наконец покинул это проклятое болото. Когда мы вышли из леса к домику Элинара, садилось солнце. Оно озарило своими золотыми лучами весь городок, поля и дороги, лес вдалеке. Все приобрело оранжевый оттенок. Как же это было красиво! Некоторые деревья уже начали желтеть, но в этом свете они казались золотыми, и золото это было гораздо благороднее драгоценностей Вильгельмины.
– Спасибо тебе за то, что вывел обратно, – обратился я к Элинару, – пойду я.
Я хотел было уйти, как он меня окликнул:
– Говард, подожди! Останься на эту ночь у меня, я еще раз перевяжу тебе раны, обработаю их целебными мазями и так далее. А завтра ты будешь как новенький и можешь идти дальше.
Сам не зная почему, но я согласился. Он промыл, потом обработал раны какими-то пахучими мазями, потом перевязал их. Мы поужинали, сидели за его маленьким столиком и пили чай из трав. Из каких, я даже не знаю, но было это очень необычно и вкусно. Я так расслабился, что отважился спросить его то, что меня очень давно в нем беспокоило.
- Из-за чего ты убил того человека, из-за которого тебя выгнали из круга?
Он задумался. Было видно, что он не знает, отвечать или нет. Потом он принял решение.
– Давно, когда я был еще молод, – начал он, – мы с другом были влюблены в одну девушку. Она тоже, как и мы, была жрицей леса. Но она не отдавала предпочтения никому из нас. Была снами весела, любезна, даже заигрывала, мне кажется, ей нравилось то, что из-за нее сорятся два друга. Да,– он вздохнул, – мы были тогда очень молоды, а точнее говоря, глупы. Мы с другом порешили так: устроить дуэль, и пусть судьба решит, кому быть с ней, а кому умереть. Вышло так, что я победил, хотя с таким же успехом мог победить и он. Ну а дальше ты знаешь.
– Да, грустная история, – согласился я. Все-таки Азариель оказалась права, он убил человека из-за любви, и как она только догадалась?
– Любовь порой может и возвысить человека до небес, а порой может и погубить его, – подвел итог Элинар.
– Теперь, кажется, и я понимаю это.
Мы замолчали. Я не знал, о чем можно еще говорить. Чай был давно выпит, и мы просто сидели и молчали. Я смотрел по сторонам. В маленьком окошке уже давно чернела ночь, да и в домике от одной единственной свечи было больше теней, чем светлых пятен. Элинар, казалось, погрузился в воспоминания. Он заметил, что я на него смотрю, как-то засмущался, потом подлил себе и мне уже холодного чаю, и спросил:
– Говард, а что ты будешь делать теперь?– казалось, это был тот вопрос, который волновал его больше всего.
Признаться честно, я не знал, что ему ответить. Я посмотрел на посох графини, он стоял, прислоненный к стене, и легко поблескивал в свете свечи. Да, теперь я знаю, что мне делать. Я понял это только сейчас, посмотрев на этот посох. Я взял его в руки и погладил его прекрасную резьбу.
– Я завершу то дело, что не смогла завершить Азариель. Я отнесу этот посох на юг в оазис Линн-Берри в академию имени Арханта. Да, вот так должно быть.
– А что потом?
– Поживем – увидим.
«Да, именно поживем!»– сказал я сам себе.

                Август – октябрь 2009.




Автор выражает бесконечную благодарность почтенной Замятиной Наталье Михайловне за великолепную редакцию и потрясающие иллюстрации.