Глава 15. Семь великих задач

Философия и идеология марксизма захватили душу российской интеллигенции, как оккупационная армия захватывает территорию врага. У нас не было возможности мыслить иначе, как по-марксистски. Мы учились по книгам, которые были написаны вождями и их преданными слугами – советскими философами и идеологами. Какие бы теоретические вопросы я сейчас ни пытался осмыслить, у меня на заднем плане маячат материя как объективная реальность, данная нам в ощущении, и Марксова «лестница» исторического развития. И Гегель был нами осмыслен, как философ, поставивший мир с ног на голову, как «сволочь идеалистическая» (См. «Философские тетради» В. Ленина). В последнее десятилетие я немало корпел над книгами Аристотеля, Ницше, Фрейда, фрейдистов, Шпенглера, Фёдорова, Ильина, В. Соловьёва, Бердяева и др., пытался отойти от общих посылок марксизма, но, боюсь, далеко не отошёл. А как ныне себя чувствуют мои однокурсники (кто жив ещё), которые после 1956 года устроились преподавателями философии в московских и прочих институтах? Ведь они должны были «двигать» марксизм вперёд и пропагандировать его! Полагаю, они «засорили» души десятков, сотен тысяч молодых людей, испортили горы бумаги. Им сейчас не позавидуешь.

Оптимистическая философия Гегеля внушает уважение. Все пользуются его методом, даже талантливейшие критики гения логики. Кто усвоил метод Гегеля, тому под силу анализ любого, даже самого трудного предмета. Однако в мире существует не только разум, но и воля. Шопенгауэр и Ницше дополняют Гегеля. И инстинкт, который Фрейд положил в основу своей философии, – инстинкт жизни (рода, размножения, любви) и инстинкт  смерти. Или, пользуясь более поздней терминологией главного психоаналитика и его учеников, – Эрос и Тонатос. В современном Западном мире популярны многие философские школы, которые остались вне пределов досягаемости для советской интеллигенции. Разумеется, и для меня. Из всех зол, которые коммунисты принесли российскому народу, это зло наичувствительнейшее.

Человек как существо, вышедшее из природы и создавшее социум, неоднозначен. Один – лишь порыв к жизни, породивший движение. Как один взрыв во Вселенной, давший, по мнению ученых, всему начало. Камню для движения необходимо прежде всего пространство, растению для роста необходимо, кроме пространства, еще и время, живому существу, человеку – тем более. Человеку для движения, роста и развития, кроме пространства и времени, необходима свобода. Свобода для живого существа – то же, что пространство для камня и время для растения.  Первоначальный порыв, пространство, время, свобода лежат у истоков жизни природы. Свобода – возможность выбора пути движения, способа действия. Без свободы никакое развитие невозможно. Животные  выбирают, пользуясь инстинктом, природная «слепота» ограничивает их способность выжить. У человека, кроме инстинкта, есть разум, поэтому он выбирает осознанно. Ошибается, исправляет ошибку и выбирает снова.

Есть семь великих задач, которые как отдельный человек, так и коллектив, решают постоянно: обеспечить сытость, обеспечить безопасность, обеспечить продолжение рода; познать мир, творить добро, творить красоту. В условиях свободы  И он добывает хлеб, создаёт государство, семью; создаёт науку, нравственный кодекс, искусство. Институты свободы. Человечество вступило в историю с этими задачами (родилось с «родимыми пятнами»), а не приобрело их по дороге развития. (Впрочем, эти задачи постепенно усложнялись, а также теряли или увеличивали свою значимость.) Его цель – продвинуться как можно дальше по всем направлениям. Материальные и духовные силы, данные человеку (человечеству) природой, позволяют ему решать все шесть задач, удовлетворять его стремления. И распределяются они по семи «дорогам» в необходимых пропорциях. Неоправданное нарушение пропорции в их использовании может принести большой ущерб. Например, человек умный, но подлый, свободный, но голодный опасен для общества, добрый, но глупый – бесполезен. Обо всём следует хорошо помнить – особенно педагогам и политикам. Другие направления, производные:  стремления к богатству, власти, величию, счастью, славе и пр. Человек достигает высот и падает. Поднимается, снова идёт, набирается опыта. Идёт, если есть внутренние силы, если сохранился первоначальный порыв к жизни – движение и возможность выбора пути, то есть свобода.

Первая задача – производство. Здесь камнем преткновения является вопрос об экономическом интересе как   стимуле производства. Когда в обществе свободен только один – и интерес к труду только у одного, остальные лишь выживают. Когда свободу получают многие –  развитие набирает темп. Когда свободу получают все – работают все стимулы, и наступает интенсивное развитие. Древний Восток – застой в течение тысячелетий, минимальная активность общественной жизни. Античный мир при всех его минусах – эпоха свободы и развития. Свободные крестьяне и ремесленники в Средние века уже имели экономическую заинтересованность, потому что были относительно свободны. Капитализм характеризуется бурным развитием производства свободных собственников. Маркс недооценил свободы как стимула трудовой деятельности (хотя о свободе в духовной сфере говорил и писал немало) и придал слишком большое значение фактическому, материальному, вещевому равенству граждан. Его теория понравилась российским революционерам, не способным к собственным выдумкам. Конечно, марксизм внедрялся в мире не как система принуждения к труду, не как возрождение рабовладения и крепостничества, но исключительно как освобождение трудящегося человека от власти помещиков и капиталистов. И трудящегося человека у нас «освободили» очень быстро, построив для этого трудовые лагеря и колхозы.

Маркс имел то основание поставить производство материальных благ, точнее – способ производства материальных благ, на первое место, что есть хотят все минимум три раза в день. Но производство закрыло Марксу и марксистам глаза на все другие направления жизни. Производство есть, а всё другое – поверх него. Производительные силы (здесь главную роль играют орудия и средства производства) развиваются, непрерывно обрастают связями, усложняются и потому требуют того, чтобы отдать их во власть общества – государства, то есть обобществить. Необходимо требуют, иначе – остановка развития, кризис, голод и пр. «В мире есть царь, этот царь беспощаден, голод – названье ему». «Беспощадный царь» отнимает много сил как у одного человека, так и всего человечества.  Но так как капиталисты добровольно не отдают орудия и средства производства в руки общества, то следует взять их насильственно. Этим занимается революционная власть в лице вновь созданного революционного государства, пролетарского государства. Власть, которая организует производство, всем даст работу, всех накормит и напоит и прочие нужды удовлетворит. Все духовные запреты – из необходимости устранить помехи в осуществлении великого дела.

Как это похоже на Гегеля: есть идея, а всё остальное – вытекает из нее. Монизм. Но Гегель не культивировал насилия, как Маркс; из его обожествления роли разума, который может развиваться только в условиях свободы, не следовала с необходимостью политическая  диктатура. Похоже и на Фрейда: есть либидо, а всё остальное – сублимация. Но Фрейд – либерал, на коллективы он смотрит, как на орудия оглупления, ведущие к остановке развития. Похоже на Ницше: есть воля к власти, к господству, а всё другое – сопутствующий элемент. Но у Ницше – ориентация на сильнейшие личности, а не на передовой экономический класс. Автор «Воли к власти», – скорее, великий психолог, чем философ диктатуры.

Конечно, внедрение ныне в России свободных рыночных отношений, конкуренции и, как следствие, – принципа равенства возможностей (вместо Марксова фактического равенства граждан)  требуют долгой корректировки, корреляции. К ним надо привыкнуть расхлябанному и безответственному русскому работнику, советскому работнику. Все дееспособные граждане устремились за богатством, а новые законы еще не вошли в плоть и кровь. Многие бывшие партийцы пошли напролом и создали атмосферу полукриминальную и криминальную. К варианту современного развитого капитализма европейские государства шли столетия, а мы вечно догоняем. Однако и у нас реальное продвижение налицо, и теперь стало очевидным, что хода назад не будет.

Рыночные отношения – не панацея от всех социальных зол. В рыночных отношениях экономически прозябают ныне многие народы Азии и Африки. Но это только говорит о том, что свобода сама по себе не даёт эффекта интенсивного развития, этим народам следует продвинуть и другие направления  – науку, образование, культуру, найти наилучший способ государственного устройства.  ВВП коммунистического Китая даёт ежегодный экономический прирост более десяти процентов в год. Но Китай ныне «рыночный»! Общественно-политический «урод» с коммунистической головой и рыночным желудком (без политического и духовного освобождения народа «уродом» он и останется). Здесь мы имеем вариант ленинского НЭПа. Следует, однако, заметить, что такие азиатские государства, как Индия, Сингапур, Малайзия  (прежде – экономически отсталые), в темпах продвижения к экономическому благополучию дадут фору и Китаю, и любому европейскому рыночному государству.

Платон, конечно, не изобрёл коммунистическую уравниловку, но талантливо изобразил её в своём «идеальном» государстве. Книжный вариант уравниловки, основанный на общественной собственности, мы имеем и у Томаса Мора, потом – у Мабли, Морелли. Распределение, по Морелли, должно проводиться в общественных магазинах и на общественных площадях. «Согласно священным законам, – пишет он, – ничто не будет ни продаваться, ни обмениваться между гражданами. Таким образом, тот, например, кому нужны будут какая-нибудь зелень, овощи или фрукты, пойдут за тем, что ему требуется на один лишь день, на общественную площадь, куда эти вещи будут приносимы лицами, их возделывающими. Если кому-нибудь нужен хлеб, то он пойдёт запастись им на определённое время к тому, кто его печёт, а тот, в свою очередь, найдёт в общественном магазине количество муки, необходимое для хлеба, который он должен изготовить на один или несколько дней». В Марксовой теории устройства бесконфликтного общества, несомненно, присутствует элемент науки в большей степени, чем у предыдущих авторов. Маркс, в частности, придумал подготовительную стадию введения коммунизма – диктатуру пролетариата, – когда будет применён полубуржуазный (ещё денежный) принцип распределения – распределение по труду.  Ленин реализовал Марксов вариант, хотя и с некоторыми отклонениями. Чем всё закончилось, мы знаем.

К истории вопроса. Гоббс. «Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей». «Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение целей. Вот почему, если два человека желают одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоём, они становятся врагами. На пути к достижению цели они стараются погубить или покорить друг друга». Возникает материальное неравенство, которое ещё более ожесточает людей. Неизбежный результат – война. Война всех против всех. Её остановил лишь «Великий Левиафан» («смертный Бог») – государство, образовавшееся в результате договора. У Руссо первые люди равны между собой, ибо в одинаковой мере ничем не владеют. Однако если из «естественного права» у Гоббса вытекает «война всех против всех», то для Руссо «естественное право» – основа благостной жизни, бесконфликтности. «Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах». А первым виновником всех бед человеческих был тот, кто, огородив участок, сказал: «это моё». От многих преступлений, бед, войн, ужасов избавил бы человеческий род тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: «Не слушайте лучше этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля – никому!» Но «обманщика» люди послушали – возникли богатые и бедные. Первые предложили вторым образовать государственную власть, которая должна будет служить залогом мира и справедливости. Союз был заключён, частная собственность узаконена, узурпация превращена в нерушимое право. Но узурпаторам было этого мало, – они перешли от правомерной власти к власти деспотической, к произволу. Главное произведение Руссо на тему общественного устройства – «Об общественном договоре». Руссо требовал уравнения граждан в частной собственности. В мелкой частной собственности, основанной на личном труде, он видел опору общественного порядка.

Равенство возможностей, или, что то же самое, равенство прав в свободном государстве, строго охраняющем эти права, на мой взгляд, ближе к истинному равенству, чем коммунистическая уравниловка. Равенство возможностей, создающее в процессе развития разность потенциалов реального положения личностей и коллективов,  стимулирует развёртывание всех их положительных потенций. В отличие от уравниловки, которая, наоборот, душит всякий разумный интерес. Советский коммунизм  эффектно  продемонстрировал нам этот факт.

Один только момент упустили уравнители. Один. Он и стал причиной провала последнего, «самого совершенного» (уравнительного) способа распределения – марксистско-ленинского. Они забыли о Его Величестве Трудовом стимуле. При уравнительном распределении, даже его облегчённом варианте, трудовой стимул пропадает. Чем его заменить?  И пришлось советским коммунистам изобретать способы принуждения. Так родились Малая зона (ГУЛАГ) и Большая зона (всё государство). Так родились соцсоревнование, выедающие душу агитация и пропаганда. И ложь, огромная ложь. Сама история пришла к выводу: без частной собственности на орудия и средства производства обществу не обойтись. Сама история внесла поправку в вопрос о справедливом распределении: каждый должен иметь столько материальных благ, сколько он вложил в свой труд энергии мозга, мышц – всей своей личности.

Вторая задача – безопасность. Безопасность обеспечивает сохранность уже существующей жизни.  У отдельного человека – это здоровое тело, здоровый дух и натренированность их, у государства – силы защиты и их мастерство. Я учитель, и меня интересует здоровье ученика. Этого как раз и недостаёт современной школе. Являются ребята на призывной пункт – некого отобрать в армию. Сутулые, узкогрудые, нездоровые устраиваются после школы на работу или поступают  в институт – там приобретают целый комплекс хронических заболеваний и укорачивают свою жизнь. Женятся и производят на свет таких же слабых, сутулых, узкогрудых, нездоровых.

 Ухудшение здоровья мужского населения в России, началось, разумеется, не в наше время. (Ныне средний русский мужчина доживает лишь до 57 лет.) Причины? Возьмём XX  век. Первая причина состоит в том, что самая здоровая часть мужчин была физически уничтожена. Прежде всего – большевиками. Как правило, они уничтожали здоровых, смелых и талантливых. (хотя в последние десятилетия они и пытались исправить положение интенсивным развитием медицинского, санаторно-курортного обслуживания, развитием спорта).  Далее –  немцами в период двух войн, японцами и финнами в период войн с Японией и Финляндией. На фронте убивали самых биологически способных к воспроизводству мужчин и наиболее сильных духом. Те, что остались после войн и после большевистского властвования,  были слабыми и свои слабости передавали по наследству грядущим поколениям. И женщины с великой осмотрительностью стали рожать от них детей. Мужчины других стран тоже погибали в войнах, но не в таком количестве. Американцы, англичане, французы берегли своих солдат. Великие беды, которые пережил наш народ в XX столетии, требовали компенсации – хорошего питания, духовной комфортности. Коммунизм дал ему нищету и духовное рабство. И  русский мужик запил, запил более интенсивно, чем при царе. Устроил поминки по погибшим, которые продолжались десятилетия, он пил, чтобы забыть о рабстве, создать иллюзию благополучия. Пьянство стало второй причиной ослабления здоровья наших мужчин. России сейчас нужны продолжительный мир и созидательный труд в условиях свободы. Есть и общая для всех причина: школьный и институтский режимы, неразумно организованный труд на предприятиях тоже отнимают много здоровья у народа у мужской половины и женской. Промышленный, военный, научный азарт состязания не щадят здоровья народов. «Выживут, потянут, поживут», – думают правители о своих гражданах. Однако здоровье человечества ухудшается. Незаметно для простого взгляда, но неуклонно

Разумно устроенное государство обеспечивает безопасную жизнь общества. Однако увлекаться усилением государства также опасно, как и искусственным наращиванием силы отдельного организма. Нацизм погиб потому, что национальная безопасность и национальная гордость затмили ему всё остальное; он не просто перешёл границу разумного, но зашёл далеко в сферу безумного. Коммунистический режим погиб потому,  что увлёкшись безопасностью своего существования, задушил всякие ростки свободы в экономике и духовной сфере; и здесь он пошёл дальше нацизма. Конечно, временный успех может сопутствовать и тем,  кто нарушает разумную меру.

У Гегеля государство является шествием Бога (Разума) по земле, у Гоббса и Руссо – продуктом Общественного договора. Вечен спор о происхождении государства. Страстное поклонение государству приводит к духовному и фактическому рабству граждан, неуважение – к анархии. Похоже, истина где-то посередине. А где? У большевиков государство – реальность высшего порядка, оно основано на классовой  идеологии. Оно претендует на такое качество, какое верующие приписывают только Богу. Однако вместо божественной мистики большевики вложили в государство силу  неумолимого закона истории, якобы открытого Марксом. И засекретили методы своего властвования. Сколько граждан они убили, заморили голодом в лагерях и колхозах, изгнали из страны,  чтобы победить и удержаться у власти, как они правили – долго оставалось великой тайной для народа. Их рассуждения о будущем отмирании государства призвано было оправдать произвол.

В марксизме государство является орудием классового господства. Пусть оно останется «орудием», но не классового господства, а – безопасности народа. Или нации, если под нацией понимать народ. Государство (в русском языке) – от слова «государь». Это символично, потому что на протяжении столетий главой государства был государь. Итак, государство, как своего рода корпорация, обеспечивает безопасность народа. Оно защищает народ и отдельных его представителей от внешних и внутренних врагов, от преступников с помощью специальных структур.  Есть у государства и функция производителя – более всего там, где создаются средства обеспечения безопасности. А чем занята армия государственных чиновников? Она работает в управленческих, правовых и социальных структурах, в учреждениях, которые обеспечивают национальные интересы на внутреннем и внешнем рынке отношений. Наука, образование, медицина, искусство, спорт – в определенном объеме также являются сферой государства. Но государству мало того, что ему дано по его природе, по его понятию. На протяжении всей истории оно грубо захватывало право навязывать народу свои нравственные, правовые, культурные ценности, образ жизни. А коммунизм захватил и всю сферу производства, заставив граждан стоять перед властью с протянутой рукой. Безопасность личности обеспечивается готовностью гражданина защищать свои права, данные от века, записанные в международных договорах, признанные в качестве незыблемых в цивилизованных государствах. В особых случаях – готовностью пойти на эшафот.

       Есть государство, а есть общество. Два разных института. Как они взаимодействуют – определяет качество общественной  жизни людей. Больше общества – больше свободы, и наоборот. Государство хочет властвовать, общество хочет свободной жизни, свободной, но безопасной и свободной от хаоса. Многовековое соперничество между государством и обществом привело к созданию промежуточного властного органа, способного сгладить противоречия, предупредить кровавый конфликт, – к созданию парламента. Парламент – это государство, парламент – это и общество. В Новой истории первой к созданию парламента пришла Англия. Более того, и сама власть государя (князя, правителя) в Новой истории разделилась на две ветви – исполнительную (государь, армия управленцев и т.н. силовые структуры) и судебную. В новом варианте государь избираем и так же подсуден, как и простой смертный. Какие ещё новшества ждут народы в будущем? Может быть Общественная палата, предложенная президентом, внесёт в жизнь демократической России новый элемент?

Правители узурпировали власть, но и отпускали её, потому что армии и полиции нужны были благонадежные граждане. К тому это создавало иллюзию, что власть – за всех, что власть – народная. В России любили царя, князя, а бояр и дворян не всегда жаловали. «Жизнь за царя», «Боже, царя храни!» – не  только  выдумка досужих авторов. И в Своде средневековых законов были записаны известные правила, «защищающие» подданного: бить провинившегося можно, но не до смерти, палкой, но не толще мизинца. Чтобы иметь возможность уйти от власти барина, был введён даже Юрьев день. Советская власть за  политическую ересь тоже не всегда приговаривала к расстрелу, иногда давала всего лишь десять лет. И народ любил советскую власть. Пел песни о ней и приплясывал в дни торжеств.

Конституцию и парламент после падения коммунизма ввели Ельцин и его команда. Настоящую конституцию и настоящий парламент. То и другое совсем не похожи на «изобретения» нацистов и коммунистов. Парламент разделён на две палаты, в нём соперничают несколько партий. Оппозиция, состоящая из коммунистических специалистов по советской демократии, – агрессивна и непримирима. При Ельцине российский парламент был ближе к обществу, политические вспышки в обществе тут же переносились в промежуточный институт (парламент), при Путине он ближе к государству, что очень радует любителей «жизни в казарме». Парламент представляет общество и от имени общества принимает законы. Он должен контролировать  деятельность всех структур государства, все институты его, учреждения. Особенно т.н. силовые ведомства, деятельность чиновников, по природе своей склонных «продавать» власть, которой они наделены. И средства информации, свободные средства информации, которые должны работать в рамках закона, принятого парламентом.
За пределами государства остаются т.н. неправительственные организации: религиозные структуры, структуры самоуправления, все профессиональные  и межпрофессиональные объединения, партии, всевозможные комитеты, фонды и т.д. За пределами государства остаются семья и отдельные личности. Всё это, вместе взятое, и есть то, что называется обществом. И когда мы говорим о гражданском обществе, то имеем в виду общество, состоящее из личностей, а не просто подданных власти. До Бога высоко, до царя далеко, а общество – вот оно, рядом: домком, уличком, профсоюз, партия, кооператив, касса взаимопомощи, предвыборный штаб, курсы кройки и шитья, танцевальный кружок, тёща, жена, дети.. Политические партии рождены гражданским обществом и должны прежде всего защищать интересы гражданского общества.

Государство – человеческий коллектив, обладающий качеством всеобщности, – субъект развития. И общество как таковое, как совокупность всех форм жизни за пределами государства, – человеческий коллектив, обладающий качеством всеобщности по определению, – тоже субъект развития. Но у каждого есть своя специфика. Если государство, и только государство, есть «шествие Бога по земле» (Гегель), то общества, по сути, нет, оно – элемент государства. А если предположить, что и общество – «Божье дитя», то и у него будет своё содержание, автономное, легитимное, законное. Государству принадлежит политическая, военная, юридическая, административная власть. Обществу принадлежит власть моральная и экономическая, в известной мере, юридическая и административная. Ещё одна «деталь»: все законодательные Акты государства обязательны для исполнения, все «законодательные Акты» общественных институтов, учреждений, организаций, поскольку они создаются на добровольной основе,  носят, скорее, рекомендательный характер, чем обязательный, чем принудительный. Если, конечно, они не пересекаются с интересами государства. Из общественного коллектива можно выйти, из государства выйти сложнее. Государства постепенно освобождаются от религиозного авторитета, становятся светскими. За религией стоят главные нравственные постулаты, и в этом её сила. Политическая власть слишком связана с принуждением, земными интересами людей, страстями, ошибками, от которых религии лучше держать дистанцию. Однако в мире существуют исламские республики, и это неизбежно ведёт к религиозной дискриминации граждан. Негосударственные объединения граждан, включая церковь, по конституции имеют определенные прерогативы и потому в достаточной степени автономны.

КПСС не была партией гражданского общества, она была партией государства. Более того, она стояла выше государства. КПСС определяла и контролировала работу государственных институтов, институтов гражданского общества и жизнь каждой отдельной личности. Её власть была тотальной. Она начала с того, что лишила всех собственности, а кончила тем, что построила для народа ГУЛАГ и «Большую зону». Извращение природы партии, извращение природы государства и общества было налицо. И стали мы все извращенцами.
Российские вожди коммунизма, развивая мысли Маркса и Энгельса, уверяли нас, что они не просто изобрели новый тип общественных отношений, но открыли новую эру в истории  человечества. А ещё они любили  всякого рода «скачки»: из царства необходимости – в царство свободы, от эксплуатации – к абсолютной справедливости, от анархии – к строительству жизни по плану, от всеобщей нужды – к всеобщей сытости и т.д.  Своим пристрастием к изобретению мифов они продемонстрировали миру,  что неадекватное восприятие реальности встречается не только у пациентов психиатрических больниц, но и у политиков, гуляющих на свободе. Маниакальная страсть «скакать», свергать, ликвидировать, преобразовывать, перевоспитывать, проводить  всякого рода мобилизации, исполнять обязанность «повивальной бабки» прогресса и стала основной причиной всех общественных и политических извращений большевиков.  И всех их кровавых оргий. Российские вожди начали строить общество, в котором граждане будут получать всего вдоволь и бесплатно. При этом утверждали, что государство со временем «отомрёт», или – в другой интерпретации – «уснёт», когда все буржуазные пережитки исчезнут из сознания людей. Сотрутся различия между городом и деревней, между умственным и физическим трудом. На один бред накладывался бред другой, на другой – третий и т.д. Поскольку они открыли абсолютную истину, то все другие истины следует закрыть, все философские учения, кроме учения Маркса, – запретить.  Поскольку они открыли формулу абсолютной справедливости, то во всех окружающих странах нужно инициировать революцию. Капитализм – в кризисе, переживает стадию загнивания. Сталин подталкивал Гитлера к войне с Западом, рассчитывал на него как на ледокол, который расчистит ему дорогу к мировому господству.  Но у истории был свой замысел.

Образ жизни, основанный на буржуазных свободах, вожди марксизма называли анархией. Здесь позиция должна быть ясной. Анархией следует считать тот вариант неорганизованности общества, который останавливает производство, грозит безопасности, ведёт к разгулу преступности, проституции, ослаблению семейных связей, росту детской беспризорности. Анархией следует считать и распущенность средств информации, пропагандирующих (рекламирующих) насилие и разврат. Поэтому в законах демократического общества должна быть чётко обозначена граница, которую нельзя переходить. Чувство меры у граждан должно быть на высоте. Демократическое государство должно научиться разумно сочетать свободу и порядок. Сталин малейший протест против власти считал анархией, грозящей обществу, прочности «абсолютно справедливого» порядка. И жестоко подавлял его. А что есть диктатура?  Первоначально – это выход власти  за рамки существующего закона, а потом – принятие закона, по которому диктатура легитимизирует себя. Коммунистические вожди научились писать законы: они принимали законы для свободного общества, которые, однако, были так сформулированы, что позволяли чинить произвол. Все свободы в их Документах были чётко прописаны, но с оговоркой: они должны служить делу социализма. А социализм (большевистского образца) был назван самой справедливой формой общественной жизни. Так они узаконили единомыслие, колхозы, ГУЛАГ. Политическим и правовым понятиям не придашь той определённости, какая существует в физическом мире, в пространстве, отсюда все  злоупотребления. Готова ли нынешняя Россия к жизни по правилам свободы – покажет время. Слишком тяжело бремя тоталитарного сознания, слишком долго развращали народ «благодетели» рода человеческого.  Однако надежда, что новая форма жизни в стране закрепится, есть. С 1993 года существуют у нас демократическая Конституция, парламент европейского образца, многопартийность, относительно свободные средства информации. Свобода сказать правду есть у нас пока только в Центре, в Центрах.  А в провинции, по-прежнему,  властвуют, в основном, бывшие коммунисты, которые нередко занимаются кликушеством.

Русский философ И.А. Ильин рекомендовал после падения коммунизма в России на неопределённый срок ввести авторитарный режим,  потому что, по Ильину, формальная демократия –  европейская, многопартийная, – наделяющая властью формальное большинство, неизбежно приведёт её к право-левому тоталитаризму. «Вырождение демократии через партийность, эту антидемократическую эпидемию, захватившую современные демократические государства», налицо в Европе, писал он. «Современные демократии гибнут и разлагаются именно от партийного строения». Выборы придётся использовать. Но «В этих выборах лучших людей не могут и не должны участвовать члены интернациональной партии, заведомые губители и палачи русского народа, «нырнувшие» коммунисты, перекрасившиеся предатели и т.д. А это означает, что эти выборы не могут быть ни всеобщими, ни прямыми. Иначе Россия будет опять отдана во власть политической черни, которая из красной черни перекрасится в чёрную чернь, чтобы создать новый тоталитаризм, новую каторгу и новое разложение».

 «Люди не просто нуждаются в свободе, но они должны быть достойны её». Они должны быть с развитым правосознанием, ибо «жизнь государства слагается не арифметически, а органически». Однако прежде всего они должны быть патриотами. «Тот день, в который патриотическая верность угаснет в сердцах, будет роковым для государства (февраль-октябрь 1917 года)». Представительный орган на это время нужен, но совещательный. Править доложен  один, лучший. «Гениальный». Ильин уважал авторитарные режимы Салазара, Франко, но отрицательно относился к однопартийной диктатуре, произволу вождя. Для него неприемлемы были варианты диктатуры Гитлера и Муссолини. В историческом плане его не устраивали утопия Платона, воплощённые в жизнь теократические  варианты Саванаролы во Флоренции, Кальвина в Женеве, где отступников изгоняли и казнили.

«Пройдут годы национального опамятования, оседания, успокоения, уразумения, осведомления, восстановления элементарного правосознания, возврата к частной собственности, к началам чести и честности, к личной ответственности и лояльности, к чувству собственного достоинства, к неподкупности и самостоятельной мысли, – прежде чем русский народ будет в состоянии произвести осмысленные и не погибельные выборы. А до тех пор его можно повести только национальная, патриотическая, отнюдь не тоталитарная, но авторитарная – воспитывающая и возрождающая – диктатура». «Есть минимальный уровень образования и осведомлённости, вне которого всякое голосование становится карикатурою». «Человек, лишённый правосознания, подобен зверю и ведёт себя, как волк. Человек, способный только к повиновению, из страха превращается в волка, как только отпадает страх».

Интересно мыслил о государстве философ Ильин. И всё же у меня есть возражения. Граждане должны быть достойны свободы. Здесь свобода рассматривается как подарок за хорошее поведение, а не как условие их нормальной жизни. Как шуба с барского плеча холопу, который долго и верно служил. После падения коммунизма России нужна патриотическая диктатура, но не тоталитаризм, утверждает философ. Для образования и перевоспитания граждан. Но в таком случае Россия ещё тысячу лет не получит свободы, потому что в любом государстве существуют т.н. трудящиеся массы (их большинство), для которых свобода – пустая игрушка. Для которых важны прежде всего гарантия сытости, порядок, поклонение вождю, уничтожение врагов, попискусство, футбол, выпивка. Частную собственность массы любят, но такую, чтобы её легко было приобрести, хорошую жизнь любят, но такую, за которую ничем не надо жертвовать.  Они всегда ищут лёгкой работы и больших зарплат. А жизнь при диктатуре учит только диктатуре, это элементарно. Старая истина: чтобы научиться плавать, мало подготовки на берегу – надо лезть в воду. Чтобы научиться жить по законам свободы, надо ввести свободу и пройти все стадии от анархии до стабильности. Да, пройти по канату, пройти с великим риском. Перевоспитание народа насилием – в программе всех диктаторов. Стоит ли нам здесь осуществить ещё одну попытку – учить свободе без свободы? Одна из беднейших и стоязычных стран – Индия – без подготовки узаконила демократический строй – экономический и социальный успех налицо. Так поступила и  нынешняя России. Дело, в основном, в элите, но ещё более – в лидерах. В 1917 году у нас не нашлось достойного демократического лидера. А у большевиков был лидер – величайший демагог всех времён и народов. К тому же защищать диктатуру легче – не нужно разбираться в средствах. Родила ли сегодняшняя Россия свободное общество «недоношенным» и в какой мере – об этом можно спорить. Чтобы воспитать народ в духе свободы, надо дать ему возможность пожить в условиях свободы, испытать её положительные и отрицательные качества. Но … не следует заходить так далеко, как далеко зашли в 1917 года Россия и в 1933 году – Германия.

В отстранении от власти бывших правителей и их идеологических приспешников тоже есть «нюанс». Германию разгромили. Основных нацистов казнили, прочие разбежались. Но если бы демократические преобразования в Германии произвели сами нацисты, то осуществить денацификацию было бы сложнее. Другой случай: диктатор Пиночет сам отдал свою власть, и новый режим, демократический, до сих пор щадит его и его сторонников. Преступник сам пришёл в прокуратуру и сдался – прокурор в замешательстве. Демократическую революцию в России осуществили сами коммунисты.  Пусть вынужденно. Назовём лишь Горбачёва, Яковлева и Ельцина. Кто в этих обстоятельствах отстранит их от выборов?
Рассуждения Ивана Ильина о «черни» спорны. Сначала определим понятие. «Чернь», в моём понимании, – это те склонные к вольной жизни граждане, которые любят сладко пить-есть, но не любят работать. Это – «люмпен-пролетариат», но не только. У нас не властвовала «чернь». Большевики умерили её притязания и своими методами успокоили. У нас не властвовали даже т.н. «трудящиеся массы», которых в качестве «ширмы» держали в Советах. Власть в России принадлежала политической номенклатуре, собранной в партию по строго идеологическому и деловому принципу, сбитой в один кулак. Классу фанатичных вождей, заражённых бредовой идеей. Так случилось, что после Мировой войны, гражданской войны, великого голода и разрухи большевистский бред стал среди народа самым ходовым товаром.

 Привлекли моё внимание мысли философа о роли большинства и меньшинства в общественной жизни. «Разве история не знает таких примеров, когда народ голосовал за тиранов, за авантюристов, за изгнание лучших людей (Аристид), за смертную казнь для праведника (за смертный приговор Сократу было подано 360 голосов из 500)?». «Не большинством ли голосов было избрано в 1917 году погибельной памяти «Учредительное собрание»?» И далее: «Мы спрашиваем себя как русские: не меньшинство ли в стране дало России реформу Петра Великого, освобождение крестьян, земское самоуправление и земельную реформу Столыпина?»
Меньшинство и большинство. Меньшинство всегда ведёт, правит, манипулируя большинством. Меньшинство вводит рабство или свободу, а большинство помогает или препятствует. Когда дело сделано, большинство успокаивают подачками или «кнутом». Иногда большинству дают волю, но лишь для того, чтобы реализовать цели властвующего меньшинства. Нацисты и коммунисты искусно манипулировали большинством: создавали из него армию, полицию, его руками уничтожали «врагов». Когда меньшинство вводит рабство, то ищет своих сторонников в большинстве, когда вводит свободу, то также опирается на часть большинства.

Меньшинство и большинство неоднородны по природным стремлениям, по воспитанию, по настрою, который зависит от внешних условий. Меньшинство – творчески активная часть народа (активная в своём стремлении к власти, к труду), большинство – пассивная. Склонное к тирании меньшинство, придя к власти, жестоко расправляется с конкурентами из меньшинства – тиранами другой «окраски» и сторонниками свободы, запугивая тем самым и колеблющееся большинство. Свободолюбивое меньшинство, придя к власти, сдерживает сторонников тирании – в той мере, в какой необходимо, чтобы свобода выжила, продержалась и закрепилась. Керенский не удержал свободу, Ельцин – удержал. Излишняя разобщённость сторонников свободы ведёт к падению её. Легче сойти с горы, чем подняться на гору, а свобода – это высокая гора.

Интеллектуалы принадлежат к меньшинству. Многие из них – сторонники свободы, некоторые – «лизоблюды». «Лизоблюды» процветали при советском режиме (то же можно сказать и о запуганных работниках культуры)! Некоторые интеллектуалы – открытые враги свободы. Деловые люди есть у меньшинства и у большинства. Деловые люди с «мозгами» ценнее для общества. Реформаторы и революционеры, созидатели и разрушители,  принадлежат к меньшинству. Петр Великий, Александр II, Столыпин, Ленин, Сталин, Горбачев, Ельцин. Большинство идёт здесь следом, точнее говоря, его ведут следом. И общественные преобразования в современной России идут от меньшинства, управляющего страной. Солженицын здесь неправ. Право на свободу внизу – это то, что спущено сверху. А инициатива снизу – это то, что позволено сверху. Бесконтрольная инициатива снизу может закончиться только хаосом, анархией, революцией и далее – жестокой тиранией. Большинство способно к великому созиданию, но только под руководством разумного меньшинства. А под руководством меньшинства, склонного к тирании, или просто безумного вождя оно способно к гражданской войне, к пыткам своих соплеменников и разрушению государства. Рядовые немцы готовы были целовать руку Гитлеру и пошли за ним. Рядовые русские любили Сталина, как отца родного. Чтобы только взглянуть на мёртвого тирана, наиболее влюблённые отдали свою жизнь во время его похорон.
Так бы я возразил философу Ивану Ильину.

Сегодня, в октябре 2005 года, снова заговорили о необходимости выноса тела Ленина из Мавзолея, потому что он, как сказал полпред президента в Центральном округе Георгий Полтавченко, начал смуту на Руси. Политолог Сергей Кургинян – против: Ленин-де создал великое государство, которое победило нацизм. Зюганов – против вдвойне. «Если они вынесут Ленина из Мавзолея,  мы их выкинем из Кремля», –  заявил он. Вероятнее всего, – вынесут, как и Сталина, но не сегодня и не завтра.
 Итак, «Ленин создал великое государство». Большевистский вождь создал политическое орудие, которое в тяжёлые годы оказалось неспособным эффективно противостоять фашистской Германии. Враг дошёл до Москвы, разрушив или разграбив на самой обжитой территории страны все материальные и духовные ценности, растоптав на своём пути всё живое. Вопреки бездарному политическому руководству, мы победили. Мы – это русский дух, русские генералы, положившие на полях сражений до двадцати миллионов русских солдат и научившиеся воевать лишь к концу войны. И Великие демократии Запада, без которых победа над фашистской Германией просто не состоялась бы. Однако как жить в ленинском государстве, когда нет войны, когда на первый план выходят экономическое и духовное сотрудничество и соперничество в стране и в мире? Именно здесь и обнаружилась убогость замыслов большевистского вождя. Обнаружилось, что в экономике мы снова отстали, а в духовной сфере за 74 года продвинулись, в основном, в производстве макулатуры. Философия загублена, биологии растерзана, вера дискредитирована. Наука продвинулась лишь там, где ковалось сверхмощное оружие для защиты вождей. Раболепное советское искусство ничего не стоит. Строители возвели дом, в котором отсутствуют фундамент, пол, потолок, завод построил автомобиль, в котором нет ни мотора, ни кабины, ни  колёс. Жить в коммунистической России не смогли даже сами коммунисты, если не считать тех, у кого болезнь «отнять и разделить» дала осложнение на мозг. «Великое государство» оказалось совсем не Великим. Чтобы обеспечить сносную жизнь, многие семьи сегодня получают посылочки из побеждённой Германии.

Сталин хвалил русский народ за то, что он верил партии и ему лично, простил все ошибки. Но русский народ (его лучшая, наиболее совестливая часть) не «верил» и не «простил», он молчал, потому что был смертельно запуган большевистской властью. Осанну диктатору пели лишь лизоблюды, люди  трусливые, бессовестные, хотя порой и очень талантливые. Исаковский, Шолохов и прочие. Только после свержения власти коммунистов русский народ может сказать всё, что он думает о вождях и их прислужниках.
 Сегодня не только прах, но и дух генерала Деникина, с идеалами, за которые боролась  «белая» армия, возвратились в Россию. Сегодня можно сказать определённо: «белые» победили в гражданской войне против «красных» без единого выстрела. Политики заговорили о необходимости примирения. У «красных» нет единого мнения: Зюганов настаивает, что примирение состоялось во время последней Отечественной войны, когда патриотически настроенная эмиграция поддержал Красную армию в её борьбе против нацизма, а у Мельникова, московского руководителя коммунистов, другое мнение: Денкину нельзя простить террор, который он осуществлял на захваченной территории. Многие коммунисты ещё не смирились с фактом, что их «армия» капитулировала. И у современных «белых» нет единого мнения.

Король Испании осуществил акт примирения сторонников свободы с бывшими сторонниками Франко. Подписал соответствующий пакт. Создан один прецедент. А могли ли немцы сделать то же самое после падения нацизма? Не могли.  Нацизм и нацистов судил международный трибунал.  Создан другой прецедент. У России ситуация специфическая – коммунисты сами (здесь можно спорить) сдали власть. Поэтому принципы «примириться можно» и «примириться нельзя» – кажутся равноправными. Похоже, всё идёт к тому, что судить коммунистический режим будет сама история. Создан третий прецедент, соответствующий манихейскому принципу: добро и зло, свет и тьма – изначально равноправные принципы бытия.

Продолжение рода – природная функция семьи. Семья сдерживает свободные любовные связи, препятствующие нормальному воспроизводству рода, но силы её слишком слабы. Даже страх физического вырождения рода не останавливает ныне разложения её. Однако у человечества выбора нет: только семья может рожать и воспитывать детей. Противоречие между стремлением человека к главному удовольствию и семьёй, разумеется, останется, но государство и общество, которые сами по себе являются плохой «няней»,  должны найти способ снять его остроту. Таков путь, всё остальное – от лукавого.

Муж, жена, дети – все вместе являются субъектом развития. Первобытная семья – «зерно», которое должно было прорасти, созреть и дать «плод» – крепкую моногамную семью. Если такового не случится, человеческий род вымрет раньше срока, указанного на Небесах. И ответственность здесь берут на себя главные действующие персоны. Природа дала мужчине и женщине любовное чувство – влечение друг к другу: плодитесь, размножайтесь. Взаимная любовь родителей переходит в материнское и отцовское чувство родителей к детям,  детской любви к родителям, братской любви между братьями и сёстрами. Все эти чувства составляют основу социальности. В трудовом коллективе, в обществе, в государстве нет родственных чувств, но есть их заменители – взаимные симпатии, взаимное уважение, чувство привязанности, преданности, поклонения. Ослабление семьи – ослабление братских чувств и всех социальных связей.

Фрейд исследовал самое глубокое чувство в человеческих отношениях, поднимаясь от сексуальной связи мужчины и женщины до родственной любви и далее  до Эроса – природного начала жизни.  От простого природного чувства до воплощения его в различного рода коллективах и массах, до сублимации в творчестве, в искусстве. Связал с ним личные и общественные неврозы, проистекающие от торможения, запрета, неудач, –  которые, накапливаясь внутри, рано или поздно вырываются наружу. Личные вспышки злобности, общественные катаклизмы  он объяснил заторможенностью чувства моралью и правом, заключением его в темницу подсознания. Великий психоаналитик готов был иметь своим пациентом всё человечество. Нацисты в Германии сжигали его книги. Коммунистическая власть в России запретила свободное распространение учения австрийского психоаналитика (как запретила генетику, философию Ницше и прочее). Что мы получили в результате? – «Стерилизованную» науку, «стерилизованную» философию. Получили ущербное сознание интеллектуальной элиты. Провал ещё не ликвидирован, на это потребуется время. Исследования в этой сфере знаний о человеке ныне продолжаются.

Трудно отказать Фрейду в глубине и злободневности его теории, она действительно многое объясняет, его приёмы лечения невротиков во многих случаях были успешными. Научный мир признал его гением. Но как быть с семьёй? Последовавшее в послефрейдовскую эпоху освобождение самого мощного природного инстинкта (т.н. сексуальная революция) привело к ослаблению семейных уз и, как следствие, к процветанию проституции, детской беспризорности, распространению венерических заболеваний – к падению рождаемости. Из огня да в полымя попало общество. Сначала западное, потом российское. Всякое освобождение имеет последствия, не обошлось без последствий и освобождение  природного инстинкта. Однако должна быть сила, которая остановит вымирание народа (народов) в условиях всех свобод, до которых дошла цивилизованная часть человечества. И эта сила, кажется мне, есть – глубокое чувство самосохранения в союзе с развитым разумом. Очень важно: в союзе, не порознь. А пока руководители государств, общественные элиты лишь умом воспринимают проблему, много говорят о ней. Но лишь чувство настоящей тревоги призовёт к действию. Рождение здоровых детей и их воспитание пока не стали тем самым «приоритетом», о чём так любят говорить политики наших дней. И в России – тоже.

Все люди – братья, говорят гуманисты и те, кто искренне верит в Бога. И тоже смотрят на семью, как на образец братских отношений. Но в семьях до сих пор имеет место отцеубийство и братоубийство. Одна семья крепко стоит, другая скоро разваливается. У семьи ныне – великие проблемы.  Взаимная любовь и ненависть, имеющия место в современной семье, продолжают линию любви и ненависти, существовавшую в семье  первобытной. Идея всемирного братства будит человеческое воображение. И она заслуживает исследования. На идее всемирного братства строит свою философскую систему русский философ Николай Фёдоров. Но как её применить на практике, распространить на большое сообщество граждан?

За пределами семьи властвуют личные симпатии, идеи, политические взгляды, деньги. Чувство дружбы шире родственного чувства, а порой и глубже. Но оно распространяется на людей лишь узкого круга. Чувство товарищества скрепляет рабочий коллектив, а за пределами рабочего коллектива исчезает. Далее идёт чувство национального единства, формирующееся на основе единой культуры, единого языка, единой территории, продолжительного проживания на одной территории, под одним солнцем. Но есть ещё патриотизм, он, пожалуй, объединяет все вышеперечисленные чувства,  скрепляет народ, состоящий из множества семей, дружеских, рабочих и общественных коллективов, различных этносов, наций, проживающих в одном государстве. Или разделяет, когда становится убежищем для мерзавцев. Жизнь всех граждан в государстве регулируется  одними и теми же законами.

О братстве хорошо сказано в Евангелие: нет ни эллина, ни иудея… Все равны. И опять же не в смысле коммунистической уравниловки, а в смысле равенства прав, равенства возможностей, заложенных в каждом народе. Чувство братской, родственной привязанности людей друг к другу, – несомненно, самое сильное чувство после любви между мужчиной и женщиной. Но свет и тепло, идущие от него, имеют малый радиус действия. Для бесконфликтной жизни больших коллективов нужен Договор, нужен Свод законов.
Воспитание человека осуществляется в течение всей жизни, но главным образом – в детстве. Прежде всего – с помощью личного примера, далее – разумного совета, внушения, убеждения, информации, дающей  искажённую или  правдивую картину мира. Дети ещё не знают мира, поэтому строят свою жизнь на доверии к близким. (Чувство самосохранения присуще детям, хотя и не в такой степени, как взрослым.) Эти правила могут быть ложными и опасными, могут быть истинными, справедливыми и полезными. Дети всё усваивают. Чувство сомнения им ещё неизвестно, их разум ещё слаб и не способен анализировать и оценивать то, что требуют и рекомендуют мать и отец, бабушка и дедушка, старшие братья. В этом смысле справедливы утверждения, что насильники рождают насильников, воры рождают воров, лжецы – лжецов. Порой говорят, что для мальчика важен пример отца, а для девочки – пример матери. В значительной степени это справедливо. Однако раз на раз не приходится. Часто мать является образцом мужества, а отец – образцом хозяйской рачительности. Здесь важнее – их отношения между собой. Семейные примеры насилия, лживости, скандальности, неверности, как и примеры миролюбия, правдивости, верности передаются детям. Поэтому Л. Толстой и говорит, что хорошо воспитывать – это прежде всего самим хорошо жить. Однако природа, вопреки воспитанию, нередко выдаёт сюрпризы.

Школа – рабочий коллектив, и дети в ней – товарищи. Но учитель в школе – это больше, чем мастер на производстве. Он здесь – и родитель, и мастер, и старший товарищ, и друг. К тем правилам жизни, которые ребёнок усвоил в семье, учитель добавляет новые. Испорченного в семье ребёнка он исправляет, но действует осторожно, не рассчитывая на скорый успех. «Не навреди!» – относится и к процессу воспитания. В обучении школьника учителю надо знать его умственные задатки, в воспитании – его чувственные задатки, главным образом – силу воли и её натренированность. Два канала влияния на духовную жизнь ребёнка – обучение и воспитание – близко связаны друг с другом и активно взаимодействуют.

Стремление к знанию и наука, его удовлетворяющая. Роль науки постоянно возрастает, и она забирает всё больше сил для осуществления равновесия в развитии общества. Возрастает и ответственность её, потому что всё, что она придумывает, легко может быть использовано террористами и агрессивной военщиной. Велик ныне престиж учебных заведений и методы обучения в них слишком легко превращаются в орудия насилия над душами учащихся, в орудия уничтожения здоровья. Люди с высоко развитым интеллектом и хилым телом – нежизнеспособны. Следует помнить, что нация учёных скорее вымрет, чем нация неучёных. А в определённых условиях нация учёных может стать и разрушителем цивилизации.

«Вначале было слово», – так начинается Библия. Всякая педагогика должна начинаться так: «Вначале была природа». Речь идёт об инстинктах (в другом варианте – о потребностях),  заложенных в душе ребёнка и определяющих силу стремления к добру и знанию. Речь идёт о  задатках, склонностях, способностях, – о терминологии можно спорить. О сжатых природой пружинах, которые будут распрямляться, пока человек дееспособен. Стремление к знанию (воля к знанию) проходит через всю жизнь. Сначала оно проявляется как простое любопытство, потом становится сознательным, потом – страстью. К старости затихает, вследствие осознания того факта, что мир познать невозможно. Учитель в своей работе опирается на стремление ребёнка к знанию. Бережёт его здоровье, но не балует лёгкими победами. Учиться надо победно, но всякий успех должен быть связан с преодолением препятствий.

Есть просто стремление к знанию как природный фактор. Хочу знать много. Хочу знать всё. Ребёнок ещё не понимает, скорее, чувствует, что знание – сила. Но в стремлении к знанию присутствует и практический интерес. Практический интерес школьного ученья обозначен на заднем плане, он может быть отдалён, завуалирован. Выучусь – стану инженером, врачом, учителем, космонавтом, учёным. Буду хорошо жить. Прославлюсь. И т.д. Есть ещё интерес соревновательный, который создаётся способностью учителя преподнести материал, его дидактикой, методом, общей культурой, дикцией, голосом, внешностью. Даже слабый ребёнок не хочет отставать от товарищей. Культивирование соревновательного интереса чрезвычайно важно для детей с ослабленным природным стремлением к знанию, запущенных в семье из-за болезни, перерыва в школьных занятиях. Но здесь важно не затушить даже слабый огонёк, здесь важно не торопиться разделить класс на неспособных и умников. Деликатность – важное условие педагогики.

У каждого ребёнка своя искра. Это верно. И советская школа этого не учитывала, потому что её основной функцией было – давать теоретические знания. А у иного ребёнка искра познания тлеет только в сфере сугубо практических интересов. Задача новой школы в том и состоит, чтобы дать возможность разгореться всякой положительной способности, полученной от природы, принесённой из семьи, теоретической и практической. Чтобы помочь развиться тому, что есть, что не получило развития в семье. Дифференцирование в сфере теории в нынешней школе уже имеет место, а уклона в сферу практики пока недостаточно. Видимо, нескоро поймут наши политики и «отцы педагогики», что физическое и нравственное здоровье школьника стоят намного дороже, чем наполненность его мозгов грузом информации, порой весьма далёкой от жизни.

 О человека надо знать всё, что знает о нём современная наука, человек, как существо физическое и духовное, должен стоять на первом месте. Учителю – всё, а ученику – то, что ему по силам. Математика, физика, родной язык – важные предметы изучения, но психологии в программе нет, экономические, правовые, нравственные вопросы школа рассматривает вскользь; история – есть, но более – как история государств. Литература. При коммунистах литература занималась, в основном, прославлением мудрой власти партии («Стихи о советском парспорте», «Поднятая целина»…). И изобличением прежних режимов – для этой цели привлекли всех сатириков, не только Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Сегодня следует ввести в курс также произведения А. Солженицына, Варлама Шаламова, Б.  Пастернака, А. Ахматовой и т.д.

А какие знания даёт современная школа детям о том, как создать хорошую семью? Ведь родителем предстоит стать каждому! Детей воспитывать придётся каждому! – Никаких. Если где-то что и есть, то на уровне юмора.
Одна из основных проблем общественной жизни – отношение полов. Любовь, разводы, вторые и третьи браки, брошенные и бездомные дети, сироты и т.д. Европейская цивилизация в последние десятилетия увлеклась уравниванием женщин с мужчинами. Но не приняла во внимание при этом той «детали», где женщина и мужчина разделены по природе: мужчина работает и кормит семью, женщина рожает и воспитывает детей. Женщина уподобилась мужчине и перестала рожать детей. Брачные узы ослабли, в семьи пришла беда. В этой сфере мы имеем не просто великое невежество известной части граждан, а великий провал в эпоху дикости и варварства. Школьникам надо говорить об этом. Им надо рассказывать и о мусульманской семье, в которой мужчине разрешено иметь четырёх жён. О том, что в мусульманской семье всегда много детей, но положению женщины в ней не позавидуешь: она до сих пор ходит с полузакрытым лицом. Надо ли снова поработить женщину, чтобы она стала рожать? Вот в чём вопрос. И ответ на него следует дать в ближайшее время.  Чтобы принять необходимые меры,  пока не вымерла белая раса.

Юный гражданин должен познать самого себя, научиться контролировать свои чувства, управлять собой. Научиться координировать свои стремления и желания со стремлениями и желаниями других людей – в семье, в школе, на улице. Частые конфликты в семье, в коллективе – результат того, что члены семьи, члены коллектива не умеют властвовать над собой, грамотно общаться с другими людьми. Как минимум, учитель, чтобы воспитывать и учить юного гражданина,  должен быть хорошим богословом, усвоить философию Гегеля, теорию Маркса, теорию Ницше, Фрейда и многое другое.

Философия. Философия не только решает вопрос о первичности материи или сознания. Она рассуждает и о том, что есть и чего – нет. О том, как связаны между собой бытие и небытие. Я мыслю, я чувствую, я ощущаю, я работаю, – значит, я, вместе с мышлением, чувствованием, ощущением, творчеством есть. А в какой мере существует предмет, на который направлено моё внимание?  Здесь много разных взглядов. Скептицизм, реализм, номинализм, рационализм, позитивизм. Наивный материализм, механический материализм, диалектический, материализм, идеализм. Теизм, атеизм. Далее. Для философии важно, что есть в потенции и что есть в реальности. И как происходит превращение потенции в реальность, то есть – как мир становится, развивается. То, что сегодня есть потенция, завтра может стать реальностью (нерождённое дитя – рождённое дитя). То, что в одном месте есть потенция, в другом – реальность. Потенция напоминает непроявленную фотоплёнку. Заведённую, но не приведённую в действие пружину. В смысле развёртывания идеи потенция – некий предначертанный свыше план выхода в реальный мир. Называют этот план Богом, потенцией всех потенций и реальностей, приписывают ему способность вмешиваться в мир по законам разума и нравственности. Потенция – сгусток готовой к действию энергии, или совокупность сил, реализующихся в разных направлениях. Возможна потенция неактуальная и актуальная, сугубо частная, общая и всеобщая. Одни реальности адекватны потенции, другие – нет. По отношению к потенции ту или иную теорию можно рассматривать как адекватную или неадекватную. Марксизм,  как план общественного устройства, оказался неадекватным, то есть ложным учением. Ложная теория породила вдвойне ложную реальность – советский коммунизм.

У Спинозы потенциальная сущность природы – субстанция, которая выполняет роль Бога. Бог – реализуется в атрибутах протяжённости и мышления и далее – в явлениях природной и общественной жизни. У Канта потенциальная сущность природы – вещь в себе – реализуется в явлениях,   которые разумное существо воспринимает с помощью априорных форм познания. У Гегеля потенция – абсолютная идея (она же и Бог), а реальности – природа,  общественная жизнь и наука, главным образом – философия. У Спинозы и Канта потенция более мертва, чем жива. У Гегеля абсолютная идея как потенция – живая сущность, которая, являясь субъектом развития, включает в себя внутреннюю цель и цель, полагаемую разумным существом, – человеком. У Бердяева и В. Соловьёва Бог – великая потенция, а природа и общественная жизнь – реальности. Природа и общественная жизнь, по Бердяеву, несут в себе мистические (божественные или дьявольские) начала. Из немецких философов Яков Бёме в самом Боге, в глубине его, усмотрел некую мистическую сущность.

Философское исследование идёт дальше. Открывает новые категории, новые формы познания. Реальные или априорные – об этом идёт бесконечный спор. Субстанция, субъект-объект. Покой, движение, становление, развитие. Тождество, различие, противоположность. Сотрудничество и борьба противоположностей. Теория, практика, опыт. Зерно, цель, средство. Единичность, множественность, понятие, сущность, явление. Идея. Главная категория философии, после «потенции» и «реальности», полагаю я, – «развитие». Мир – есть, в потенции или в реальности. Каков он, куда идёт и как он развивается – вот в чём суть. Философия описывает мир с помощью открытых ею категорий и понятий, с их помощью создаёт общую картину мира, чтобы человек мог в нём ориентироваться, двигаться и работать. Может ли она претендовать на большее?

Природа – великая потенция, но и великая реальность всего прекрасного и ужасного в нашем мире. «Вещь в себе», «идея в себе» – потенции. Материя, субстанция – потенции. Человек – великая потенция, но и великая реальность всего прекрасного и ужасного в общественной жизни. Человек вышел из природы. Сколько в нём осталось природного и сколько он приобрёл «своего»? Нацию, государство, общество и прочие общественные феномены создал человек. Сколько в них осталось природного, мистического, тёмного, нереализованного  и что создано человеком? Здесь – неограниченное поле для исследований.

 Продолжим, опираясь на вышесказанное. Природа. Возьмём основные варианты. В растительном царстве потенция – зерно, в органическом – семя. Они являются исходной точкой развития, содержащей в себе и результат, который должен повториться в конце. Зерно пшеницы бросили в землю, и зерно получили, много зёрен получили в виде колоса. Мужское семя животного или человека оплодотворило женскую яйцеклетку. В конце плод повторяет (с отклонением) отца или мать. Для зерна пшеницы необходима внешняя среда. Семени мужской особи для биологического созревания необходима прежде всего женская особь, а его связь с внешней средой осуществляется через мать. Общественная жизнь. Всякий общественный субъект – отдельный человек, семья, рабочий коллектив, нация, государство, общество, человечество – имеет своё «зерно». Которое Платон называет идеей. Здесь необходимы внешний мир и обстоятельства. Однако «плод» развития в царстве случайностей далеко не идентичен «зерну», потому что здесь сталкиваются слишком много индивидуальных воль и слишком разнообразны обстоятельства. И когда говорят о судьбе, то судьба эта не столь неотвратима. Впрочем, самые сильные качества и роковые болезни наследуются.

Гегелевское описание процесса развития кажется мне наиболее глубоким и всеобъемлющим, хотя также представляют большую ценность мысли Спенсера об интеграции и дифференциации, Шопенгауера – о внутреннем стремлении природы, Дарвина – о естественном отборе.
Развитие – сложный процесс, включающий в себя простые моменты, доступные не только разуму, но и рассудку:
1. Субъект развития: кто или что развивается.
2. Внешние условия развития, среда, обстоятельства, способствующие процессу, замедляющие его или вовсе останавливающие.
3. Движение как перемещение в пространстве; все развивающиеся феномены природы и общественной жизни движутся, перемещаются в пространстве.
4. Количественное прибавление, простой рост данного качества: растёт дерево, растёт живой организм, умножаются наши знания об окружающем мире, богатеет общество.
5. Развёртывание того, что есть в миниатюре в клеточке, в семени, в зерне, переход внутреннего во внешнее, потенциального в реальное.
6. Качественное изменение: почка растёт, разбухает и, наконец, лопается: появляется листок или цветок.
7. Дифференциация, движение от простого к сложному, специализация каждого органа развивающегося целого. Дерево разделяется на корень, ствол, ветви, листочки и цветочки.
8. Наличие двух полюсов: процесс имеет направление, смысл, цель, точку отправления и точку назначения, где сложность снова разрешается простотой, новым единством.
9. Восхождение: новый плод, новое общественное устройство должны быть совершеннее. В природе, где выживают наиболее приспособленные,  это называется эволюцией. В истории это называется  прогрессом, образ которого рождается из сочетания движения по прямой (восхождение) и движения по кругу (повторение) в виде спирали. И в истории выживают общественные устройства наиболее совершенные, наиболее приспособленные.
10. Наличие силы, которая является «душой» мироздания, создаёт и «контролирует» его «иерархию», которая гонит электроны по проводам, кровь по жилам, волю к свободе, творчеству, власти, счастью, к знанию, совершенству, красоте, – как бы  эта сила ни называлась – Бог, первопричина, субстанция, идея.

Стремление к Добру. То есть стремление к тому, чтобы жить и трудиться по общепризнанным нравственным заповедям. Нравственные ценности (освящённые или не освящённые Богом) существуют в нашей духовной реальности. Философ предложил новую концепцию устройства мира. Она субъективна, но содержит в себе элемент Истины объективной. Художник рисует картину, в основе которой лежит некая Субстанция, вызывающая чувство восхищения, эстетического наслаждения. Пророк оставил нам свои заповеди – руководства к праведной жизни, будучи убеждённым, что они идут из глубины бытия. Если мы хотим жить и не торопимся совершить акт самоубийства, то только потому, что уверены, что Истинное в мире – есть, Прекрасное в мире – есть,  Доброе в мире – есть.

Стремление к Красоте и искусство. Человек трудится и создаёт предметы и общественные отношения в соответствии с его представлениями о красоте, в соответствии эстетическим образованием. Можно произвести красивый предмет и можно – безобразный, можно к ребёнку, женщине, товарищу, соседу ближнему и дальнему относиться красиво, а можно – безобразно. Героический поступок –  красивый поступок, а предательство – уродливый. Человек создаёт специальные предметы, вещи, отношения для эстетического наслаждения. Архитектура, живопись, музыка,  литература, поэзия, театр. Велика роль искусства в воспитании человека. Особенно тех видов, которые связаны со словом. Гоголь сказал: без театра мы оскотинились бы. Виды искусства, работающие словом, путём разумного сопоставления положительных и отрицательных образов, настраивают человека на добрые мысли, чувства, дела.

Красота в природе – это проекция нашего чувства, более глубокого и менее глубокого, адекватного или уродливого. Чувство восприятия красоты в природе так же развивается, как и все прочие наши духовные качества. Развивается во взаимодействии с природой. Являясь, с одной стороны, личным творением души, а с другой – некой заложенной в природе Силы. Задавленный тяжёлыми обстоятельствами, мало образованный и невоспитанный человек никакой красоты в природе не видит, он весь в нужде. И радуют его лишь самые доступные произведения искусства. И красивейшие звуки для него издают совсем не скрипка или рояль, а некий самый простой инструмент.

Красота и красивость. Красота сопряжена с нравственностью и истиной, имеет некоторую «примесь» полезности. А красивость есть лишь изящество формы. Красивость надоедает, ведёт к пресыщению, и тогда рождается уродливость. В любом виде искусства возможны отклонения. Как показывает жизнь, возможно даже создание культа уродливости.