Свекровь

     Так повелось, что свекровь считается если не ведьмой, то во всяком случае — «редиской». У меня же наоборот: она была мне родней родной мамы. Человек uз глуши, далекой сибирской деревеньки; неграмотная, расписывалась крестиком, но умная, добрая, справедливая, работящая. Синим словом — мудрая. Аксинья Никандровна Поручикова.
 
     Снимок 1952 года. Свекровь сидит справа. Мы с мужем - студенты — приехали на каникулы из Томска в гости (стоим худющие). Справа от мужа — его двоюродный брат. Слева от меня — золовка Татьяна Устиновна, рядом с ней ее свекровь. Сидящий мальчик Егор — внук сватьи. Остальные — соседи.
     Судьба Аксиньи Никандровны трагична, проехало по её жизни «красное колесо». Ее рано, еще до совершеннолетия, выдали замуж. Когда ей было 17 лет, началась Первая мировая. Мужа призвали в армию. С войны он не вернулся, и свекровь осталась вдовой. После второго замужества родила троих сыновей и тpёx дочерей. Последняя — шестой ребенок — умерла. В 1941 году муж ушел на Великую Отечественную и погиб. Она вновь овдовела.
Семья Аксиньи Никандровны была из «переселенцев» — тех, чье хозяйство до революции называлось «справным», и кого после октябрьского переворота при-числили к кулакам. Из центрального района их выслали в Сибирь, на северо-восток Новосибирской области. И спасибо, что не убипи, так как дядя свекрови в Гражданскую войну был красным командиром. Поскольку люди эти были работящие, порядочные, они и на новом месте, на целине, не пропали.
    Каково им приходилось? То время можно было назвать крепостническим. Колхозник являлся «рабом» уже не помещика, а колхоза, отчего ему было не легче. Люди не могли никуда выехать, так как не имели на руках паспортов, никаких других документов. А за работу получали не деньги, а по трудодням (по количеству поставленных бригадиром «палочек») продуктами после уборки урожая. Помещик мог наказать за «потраву» крестьянина, который умышленно или по недосмотру выпустил скотину на зерновое поле — гречишное, просяное, злаковое или бобовое. И поделом, ведь животные не только ели посевы, но и (в большинстве своем) вытаптывали урожай. В советское сталинское время, особенно военное, корова была единственной кормилицей семьи, но кормить её саму было нечем. Это притом, что вокруг — лесостепь, на десятки километров — ни души. Но косить траву считалось уголовным преступлением. И неубранный урожай уходил под снег, но не доставался людям.
    Даже стирка белья тогда была проблемой. Не потому, что не слышали о порошках и даже каустической соде, не говоря уже о черном хозяйственном мыле. Не потому, что надо было натаскать из реки Тары воды в гору, истопить печь, сварить щелок (из золы) и нагреть воду. Главным было — получить для этого свободный, нерабочий день. Трудились без праздников и выходных. Богом, царем и воинским начальником был бригадир. Именно от него и зависело получение выходного на «постирушку» на шесть человек.
Свекровь разбиралась в лекарственных растениях, помогала людям в болезнях: пока женщины шли с поля и разговоры разговаривали, она, идя сторонкой, собирала травы, которые потом сушила. Она и пиво умела варить. А рецепт «картошки по-деревенски» передается у нас из поколения в поколение.
     Мы были с Аксиньей Никандровной не только родными, но и подругами, единомышленницами. Каждая старалась сделать друг другу приятное: я готовила ей сок из моркови, единственного сибирского «фрукта»; она же, в свою очередь, подавала мне к блинам свежие сливки, тогда как всем остальным — масло. Я помогала ей и вещами, и продуктами. Помню наши посиделки в сенях за самоваром. Иногда в разговоре мы хохотали до упаду. Когда она, погостив у нас, уезжала к себе в Сибирь — к дочери, мне бывало грустно. Я была бы не против ее постоянного у нас проживания. Находясь у нас в гостях, она оказывала умиротворяющее воздействие своим присутствием, остроумно шутила, любила внуков, нянчилась с ними, помогала по дому.
   Аксинья Никандровна называла меня «мила дочь». Когда мне бывало трудно из-за неладов с ее сыном, моим мужем, она говорила: «Я же женщина, я тебя понимаю. У тебя сердце не терпит». У нас с ней существовала духовная связь. Поэтому неудивительно, что, когда ее не стало, она приснилась именно мне с жалобой на то, что она умерла, а до сих пор ее не похоронили. Это значило, что ее так и не отпели.
   Вот уже 33-й год пошел с ее кончины, а я ежедневно желаю ей упокоения души. Хороший был человек и страстотерпица. Даже имя у нее необыкновенное — Аксинья — оригинальное, неизбитое, ничем не хуже, а даже и лучше пресловутой ныне Дарьи. Если бы у меня была дочь, я назвала бы ее этим именем. Именем свекрови Поручиковой Аксиньи Никандровны.

                С благодарностью и любовью Валентина ЮДИНА