Кобелина проклятый!

На нашей лестничной площадке шесть отдель¬ных апартаментов. И в четырех происходит черт знает что. Приятное исключение составляет одна из квартир, которую хозяева сдают иностранцам, и поэтому там, как правило, тихо. Ну и наша, конечно: мы с мужем даже по праздникам не все¬гда выпиваем, а чтобы бить друг друга, так это ни-ни. Для битья у нас есть кошка Мисюсь, но и ей влетает редко и каждый раз по делу.
Посему мы всеми силами содействовали об¬мену, который затеял давний знакомый моего мужа, бывший сотрудник АПН, а ныне журна¬лист в каком-то таинственном издании (то ли «Метеор-Экспресс, то ли «Экспресс-анализ», не помню, врать не буду), с одним из наших сосе¬дей, профессиональным алкоголиком. Обмен, нужно сказать, произошел в теплой, дружествен¬ной обстановке: наши бывшие соседи получили приличную однокомнатную квартиру в Теплом Стане и возможность не просыхать, как минимум, год (доплата!), а мы получили надежду на то, что нашего полку — интеллигентов на этаже прибы¬ло, и теперь будет несколько тише.
И первые два месяца было действительно тихо. Наши новые соседи — Николай Федорович и Наталья Алексеевна — производили впечатление образцовой супружеской пары. Обоим около пя¬тидесяти, оба — представители творческой профессии (Наталья Алексеевна работает техническим редактором на телевидении). А пускаться в загу¬лы им не позволял третий член семьи — здоро¬венный кобель по имени Бурбон. Если этот бобик ложился отдыхать в коридоре стандартной двухкомнатной квартиры, то все передвижение по ней полностью блокировалось. А если садил¬ся на задние лапы, то спокойно смотрел в глаза своему стоящему хозяину. Ко всему прочему, Бурбон терпеть не может запаха спиртного и лишь кое-как переносит пиво. В общем, милая со¬бачка.
Именно с собачки все и началось накануне за¬мечательного Дня Победы. Впрочем, если быть точной, началось все с его хозяйки. Наталья Алек¬сеевна позвонила к нам в квартиру около часу ночи и, даже не извинившись за столь поздний визит, выпалила:
— Коля пропал! Он не у вас случайно?
— Случайно нет, — ответила я, пытаясь спро¬сонья быть вежливой. — Неслучайно, впрочем, тоже.
— А ваш муж дома?
Такой интерес к моей личной жизни и к мое¬му мужу в общем-то посторонней тетки мне не понравился.
— Разумеется, дома. Хотите проверить?
— Да нет, что вы...
И на том, как говорится, спасибо. Впрочем, храп моего супруга она могла слышать, не выходя из собственной квартиры: звукоизоляция у нас, надо признаться, хромает.
— А почему вы решили, что он пропал? — задала я дурацкий вопрос.
И тут же прокляла себя за то, что сама же полезла не в свое дело. Ну пропал и пропал, пусть заявляет в милицию, а я зачем-то начинаю выяснять причины. Точно: горбатого могила исправит.
— Он уехал из дома в шесть часов вечера. Ска¬зал, что вернется поздно — ответственное редак¬ционное задание. Но вот уже и метро закрыто, а его все нет и нет. И Бурбон беспокоится...
— Загулял? — осторожно предположила я.
— Он? В его возрасте? Вы шутите, дорогая. К тому же я простужена, из дома не выхожу, а Бурбошу нужно выгулять. До утра он еще по¬терпит, а утром...
— Ну, утро вечера мудренее, — философски заметила я. — Постарайтесь заснуть, а там видно будет.
Если бы я знала, как угадала!
Утром в девять ноль-ноль в нашу квартиру опять позвонили. На сей раз открывать пошел мой муж. Я была в кухне, но, услышав какой-то сдавленный вопль, пулей вылетела в коридор. Похоже, любопытная как и все женщины Мисюсь опять сунула хвост под ноги хозяину и не¬счастную растяпу нужно было немедленно пожалеть.
Оказалось, впрочем, что жалеть нужно было не кошку, а как раз мужа. Даже не его самого, а его приятеля, Николая Федоровича, который собственной персоной красовался в дверях. Глаз у него был подбит, причем синяк обещал быть грандиозным, лицо покрыто кровавыми, уже за¬сохшими разводами, ботинки заляпаны грязью. А сдавленный вопль издал при виде этого мой муж. Надо отдать должное его крепким нервам: я бы завопила на весь дом, узрев перед собой такое чудище.
— Что с вами? — пролепетала я. — Бандиты? Угодили под машину? Упали с балкона?
— Что ты несешь? — одернул меня муж. — Ты пробовала падать с шестнадцатого этажа? Коля, что, действительно, произошло?
— Да все этот кобелина проклятый, — мрач¬но ответил Коля. — Я, понимаешь, пришел до¬мой поздно, опоздал на метро, из Ясенево пер пехом. Наталья спала, я решил Бурбона прогу¬лять. А он, поганец, как взбесился: на улице увя¬зался за какой-то сучкой, потащил меня через какие-то кусты, я упал, все лицо изодрал, пока за ним тащился волоком. Он же, сукин сын, в два раза меня тяжелее. А потом попытался его от этой сучки оттащить, так он мне руку проку¬сил... Наталья в трансе, у вас йод, бинт какой-нибудь есть?
Я полезла в аптечку, а муж повел своего при¬ятеля в ванную. Когда я, найдя все необходимые медикаменты, открыла туда дверь, то застала пре¬любопытную картинку: сосед стоял перед моим мужем со спущенными, простите, брюками и де¬монстрировал на бледной ляжке какой-то замыс¬ловатой формы кровоподтек.
Смутилась, впрочем, только я. Мужчины были слишком заняты друг другом и той истори¬ей, которую рассказывал Николай Федорович.
— Вот видишь, на мне места живого нет. Весь в синяках, исцарапанный, как бы заражения кро¬ви не было. Сволочь какая!
— Придется делать уколы от бешенства, — посочувствовала я. — Нормальный человек в та¬кое место не укусит.
— Ты бы вышла, милая, — попросил меня муж. — Человеку плохо, а ты несешь невесть что. Тебе же было сказано, что Бурбон Николаю руку прокусил...
— А нога при чем? — обиделась я. — Сползло?
Разумеется, меня выставили из ванной. Да я и сама не очень-то рвалась исполнять роль мило¬сердной сестры. Ее прекрасно сыграл мой муж, после чего пригласил незадачливого Колю на кух¬ню и достал из холодильника припасенную к вечеру бутылку пива. Вечером по телевизору ожи¬дался чемпионат мира по чему-то там с мячом или шайбой, а такое зрелище без пива, сами понима¬ете, становится вполовину менее интересным.
Пиво оказалось очень кстати, потому что по¬кусанного нашего соседа мучил еще и ярко вы¬раженный абстинентный синдром. Проще гово¬ря, жестокое похмелье. Так что понять Бурбона было можно: таскать за собой на поводке в ду¬пель пьяного хозяина — не его собачье дело. Правильно сделал песик, что цапнул. Уважаю. И наверняка никакой сучки там не было, просто Николай Федорович пытался как-то объяснить, замотивировать агрессивность своего четвероно¬гого друга.
Я немножко ошиблась. Сучка, как выясни¬лось, все-таки была, но Бурбоша все равно не имел к ней никакого отношения. Еще раз повто¬ряю: акустическая проводимость в нашем доме совершенно замечательная, и из комнаты я пре¬красно слышала мужской разговор в кухне, хотя беседовавшие были уверены, что говорят шепотом.
— Понимаешь, старик, — «шептал» Нико¬лай, — Наталья болеет все время. То простуда, то мигрень, то еще что-нибудь. Я нормальный, живой мужик, нет? У меня есть приятельница — порядочная замужняя женщина. Вчера позвонила мне на работу, говорит, муж в командировку уехал, приходи, мол, Коля, чайку попьем. Ты бы отказался?
Мой муж тактично промолчал.
— Ну, сказал я Наташке, что у меня зада¬ние, приду поздно. Взял пузырек... то есть ко¬робку конфет, и поехал. Сидим, пьем чай, слу¬шаем музыку. И вдруг в двери поворачивается ключ. Представляешь? Я даже пиджак не успел надеть. Он, муж то есть, мне сразу без всяких слов по физиономии врезал. Ни за что, ни про что. Пришлось с балкона прыгать, благо второй этаж. Пока оклемался, пока то, пока се... В об¬щем, домой только под утро добрался. И сразу Бурбона выгуливать, чтобы потом не вставать. А он, мерзавец такой...
Через полчаса сосед, наконец, удалился. А я вышла на кухню, где муж пребывал в состоянии глубокой задумчивости. При моем появлении он, правда, слегка ожил:
— Вот видишь, что собаки вытворяют, — оза¬дачил он меня своим выводом. — Понимаешь те¬перь, почему я против твоей идеи завести песи¬ка? Не желаю, чтобы меня своя же собака кусала и по земле мордой волочила.
— Тебе это и не грозит, — ответила я, пыта¬ясь навести порядок на столе. — Когда я болею, ты сидишь дома, пьешь только пиво. И работа¬ешь днем, а не по ночам на заданиях.
— Как журналист, ты могла бы знать, что в нашей профессии бывают ситуации...
— Вот это я как раз знаю, только к работе твоего приятеля это не имеет ни малейшего отно¬шения. Николай Федорович, насколько мне из¬вестно, специализируется на научно-медицинских темах. Какое задание он мог выполнять ночью? Морг обследовать?
— Не смешно, — осадил меня муж. — В конце концов, мужчина имеет право на личную жизнь. Засиделся с приятелем, заболтался...
— Закусался, — с энтузиазмом продолжила я. — Потом пришла жена приятеля и дала Коле по морде за то, что ее муж слишком крепко поце¬ловал его в ляжку. Ты что, веришь в эту рожде¬ственскую историю?
Муж промолчал. Все-таки мужская солидар¬ность — великая вещь.
—Твой приятель произнес одну-единственную ключевую фразу, а ты пропустил ее мимо ушей. Посиди, пошевели мозгами, может, поймешь. А я тебе дам одну маленькую подсказку: как, по-твоему, могло произойти, чтобы человек, прота¬щившись за собакой хоть несколько метров, ухит¬рился не испачкать костюма? Обрати внимание: морда изодрана, руки тоже, а костюмчик лишь слег¬ка помялся. Похоже, он ехал по земле лицом и опирался при этом на ладони, а остальное тело было направлено вертикально вверх. Представил позу?
— Нельзя жениться на умной бабе, — про¬ворчал мой повелитель. — За твою наблюдатель¬ность ты когда-нибудь поимеешь крупные непри¬ятности.
— Неприятности бывают от чрезмерного лю¬бопытства, — отпарировала я. — Наблюдатель¬ность обычно помогает выжить в экстремальных ситуациях.
Муж не ответил. Я понимала, что переживал он не самые приятные минуты в своей жизни. Способствуя квартирному обмену своего бывшего коллеги и давнего знакомого, он как бы принимал на себя ответственность за его поведение на нашей лестничной площадке. И тут — такая ока¬зия. Ну, застукали с дамой, дело житейское. Но кровь, увечья, да еще бездарная попытка перело¬жить основную вину на бессловесного бобика, это уже было чересчур.
Тягостные его раздумья были прерваны теле¬фонным звонком. Малоприятный мужской голос попросил моего супруга к трубочке. Просьбу я уважила. Как выяснилось, на нашу же голову.
— Если ты... трам-та-ра-рам, — рвался из трубки рык, — будешь еще с моей женой... трам-та-рарам... то я... тебя... и твою... и выкуси!
— Позвольте, — ошалел спутник моей жиз¬ни, — вы, наверное ошиблись. Я не понимаю...
— Поймешь... а не поймешь... то я... тебя... и выкуси!
Я выхватила трубку из ослабевших мужниных рук.
— Какие у вас претензии к моему супругу? — светским тоном осведомилась я. — Чем он оби¬дел вашу жену и когда это произошло?
— Следи получше за своим мужем! — рявкнул неизвестный абонент. — Я его вчера со своей бабы стащил. Еще раз встречу — убью!
— Откуда вы взяли наш телефон? — абсурд происходящего начал меня в общем-то забавлять.
— Оттуда. Визитку твой кобель обронил, пока шмотки свои собирал.
— Ах, визитку. Тогда еще вопрос: личико вы ему не попортили?
— Так... пока только погладил. Пару недель дома посидит.
— У моего мужа — а он сидит напротив меня — лицо без видимых повреждений. Это раз. Вчера с пяти вечера и по сегодняшнее утро включитель¬но он безотлучно находился дома возле меня. Это два. Что же касается визитки, то ее мог обронить любой человек, связанный с ним по работе. Автор статьи, которую публикуют в журнале мужа, например. Или какой-нибудь ученый. Так что нас благоволите оставить в покое. Иначе заявлю в ми¬лицию.
И положила трубку, не дожидаясь ответа. Муж только глазами хлопал, окончательно ошалев от утренних событий.
— Вот, пожалуйста, — безжалостно добила я его. — Еще и твою визитную карточку оставил на месте... происшествия. А если бы он ночью не к бабе ездил, а, скажем, банк грабил? Или по¬чтамт? Твоя визитка на месте преступления — как раз то, чего тебе не хватает. На этот раз ты бы так легко, как в госпитале, не отделался бы.
— Я, пожалуй, пойду за пивом, — оставил поле боя муж. — Мне оно вечером понадобится, да и вообще хочу пройтись. Голова, как котел.
— Ночевать придешь? — невинно осведоми¬лась я. — Имей в виду, Мисюсь выгуливать не надо, да и по кустам она тебя протащить не смо¬жет. В ней полтора килограмма, а не полтора центнера, как в Бурбоне.
— Глупые шутки! Я, по-моему, не давал тебе повода меня подозревать.
— Не давал. Но дурные примеры заразитель¬ны. Так что приходи скорее, сказка. С тобой мне как-то спокойнее.
Муж ушел. А я стала думать, как бы ненавяз¬чиво намекнуть Николаю Федоровичу, что терять чужие визитные карточки нехорошо. Ладно, на вчерашний вечер у нас было алиби, а если бы не было? А если бы на моем месте оказалась бы ревнивая истеричка, которая не стала бы сопоставлять очевидное с невероятным и сразу схватилась бы за скалку? Тогда было бы уже два попорченных мужских портрета. Наверное, разумнее всего было бы воспользоваться отсутствием мужа и вызвать соседа на «собеседование».
Телепатия, по-видимому, существует, потому что Николай Федорович (легок на помине!) снова позвонил в дверь. На сей раз ему понадобился соседский телефон по очень важному делу. Дома он не хотел беспокоить свою больную Наташеньку.
— Не советую, — сказала я так дружелюбно, как только могла. — Оттуда уже звонили нам. И я даже не решаюсь вам передать, что обещали с вами сделать, если еще раз встретят. Тамошний муж, по-видимому, вообще раздумал уезжать в командировку, так что лучше вам пока не возникать.
— Откуда вы это знаете? Подслушали?
— Я? Не имею такой привычки. Просто вы там, где... пили чай, обронили визитную карточку моего мужа. Вот нам и позвонили. А все стальное — обыкновенная дедукция. Укус, чистый костюм, настоятельная потребность немедленно выгулять собаку... Придумали бы для собственной жены что-нибудь поумнее.
— У Наташи нет такой извращенной фантазии. Она все понимает правильно и не придумывает сказок.
— Да? Ну что ж, с женой вам повезло. А по телефону от нас позвоните в другой раз. Мужа нет дома, а я не горю желанием оставаться с вами наедине...
Оба мы потеряли бдительность и говорили до¬статочно громко. А звукоизоляция... В общем, когда я минут через пятнадцать отправилась выно¬сить мусорное ведро, из-за соседской двери не¬слись звуки жуткого скандала:
— Кобелина проклятый! — кричала Наталья Алексеевна. — Пора бы угомониться, не моло¬денький, а ты до сих пор за каждой сучкой бега¬ешь, высунув язык. Ну, погоди!
Крики сопровождались грохотом. То ли посу¬ду били, то ли кастрюлями швырялись.
Я решительно нажала на кнопку звонка. От¬крыли не сразу, но в конце концов дверь рывком распахнулась, и на пороге возникла красная, рас¬трепанная и запыхавшаяся Наталья Алексеевна.
— У вас все в порядке? — участливо спросила я. — Мне показалось, на вас налет совершили, со стрельбой и поножовщиной.
— Да нет, это я... Бурбона воспитываю. Вы же знаете, что он сегодня утром натворил, него¬дяй.
Я покивала головой. Конечно же, она воспи¬тывала Бурбона. Странно только, что в процессе этого воспитания опять пострадал Николай Федо¬рович: на физиономии у него было уже два синя¬ка, абсолютно симметрично расположенных.
Впрочем, без чудес жизнь скучна.


Рецензии
Везёт Вам на соседей, Светлана! Одно утешает: сюжеты Ваших историй с ними никогда не иссякнут к превеликому удовольствию читателей.
С благодарной улыбкой,

Сергей Бехлер   05.12.2009 19:03     Заявить о нарушении
Увы, Сергей, уже иссякли. В смысле - с этими соседями. Но есть еще резервы:-))))

Светлана Бестужева-Лада   04.12.2009 01:50   Заявить о нарушении