Кара нашла своего героя... Часть 26 Окончание Вижу

Секретарь суда (скороговоркой):
Открывается слушание по делу номер два нуля, ещё два нуля и вновь два нуля...
Состав суда:
Председатель – Профессор Климбернман
Фланговые  (боковые) судьи:
Александр  Митреев
Вадим  Козловский
Светлана Жаворонкова
Зоя Астралова

Среди свидетелей и публики:
А.С.Пушкин, Г.Р. Державин, И.Ильф и Е.Петров, Татьяна Ларина, Евгений Онегин, Владимир Ленский, Князь-Генерал, Моцарт и Сальери, А.Блок, Дон Жуан, Командор, Эльвира Мадиган, и многие другие, несправедливо обиженные Эспри лица.

Прокурор, адвокат, присяжные заседатели, свидетели, публика.
Подсудимый: Так называемый «Автор», Эспри де Л'Эскалье.
-- Введите подсудимого.
Литературные критики, одетые в форму полиции нравов, вводят Эспри с завязанными глазами.
-- Теперь можете снять повязку.
Слово для открытия предоставляется Его Чести, председателю суда.
Председательствующий:
Уважаемые судьи, господа присяжные заседатели, члены суда и зрители, я открываю судебное дело, возбуждённое нечитателями его произведений против Эспри де Лэскалье, то ли «Автора», то ли «Неавтора».
Поскольку я буду здесь представлять юридическое и физическое лицо по имени Профессор Климбернман в роли председателя суда, и в качестве свидетеля, и в качестве истца,  пострадавшего от преступных действий подсудимого, то прошу присутствующих в зале не удивляться моей «многоликости».
Слово предоставляется Прокурору.
В соответствии с поданным иском  неграждан Литературного Мира, делящихся на две существенные катерогии: заглядыватели в книги означенного Эспри и нечитатели этих произведений, подсудимый обвиняется в следующих правонарушениях:
Узурпировании власти и дальнейшем злоупотреблении ею в ущерб интересам  героев его книг, что особенно возмущает тех нечитателей, которые увидели себя в гнусных образах героев произведений Эспри.
Злостной клевете на них, заключающейся в искажении до неузнаваемости основных черт их характера, внешнего облика и поступков.
Издевательских насмешках над своими героями, а значит и нечитателями, унижающими их человеческое достоинство и честь.
Волюнтаризме и самоуправстве в определении их судеб и самой жизни героев.
Это часть первая списка его преступлений
Часть вторая:
Оскорбительное и унижающее человеческое достоинство НЕЧИТАТЕЛЕЙ книг Автора, заключающееся в:
Систематическом и злостном усыплении указанных граждан во время прочтения ими книг Автора.
Издевательское отношение к читателям- и- нечитателям , заключающееся в том, что автор непрерывно заставляет читателей задумываться над высказываниями героев и даже целыми фразами в тексте! А читателям и так очень нелегко напрягать свои мозги, занятые на сто процентов решением других, более насущных проблем, обеспечивающих  их физическое существование, а именно:
как сытно и вкусно питаться,
как пить любимые алкогольные напитки, особенно, если врачи их запрещают,
как получше и, по-возможности регулярно, выводить из организма продукты жизнедеятельности,
как жевать вкусные пироги и печенья во время просмотра хоккейных и футбольных матчей и не поперхнуться при этом, допустив непроизвольный крик восторга или огорчения. То же относится и к просмотру любимых  и захватывающих сериалов «Просто Мария», «Бохатые тоже плачут» и многих других. 
Умышленное подчёркивание своей, Авторской, эрудиции, и сознательном приуменьшении эрудиции читателей, и без того, скажем,  небогатой.
Издевательские призывы к читателям напрячь их память, которую у них давно и навсегда отшибло..  Как равно и заведомо отсутствующее у них логическое мышление..
 
В соотвествии с Литературным Уголовным Кодексом, статьёй первой и последней, за означенные преступления Автор должен быть приговорён к высшей мере наказания: Переписыванию заново всех его сочинений, содержащих в аллегоричной и любой косвенно-намекающей формы, описания вышеупомянутых граждан! Приговор окончательный и  обжалованию не подлежит.
Могут быть, правда,  и другие меры наказания. Эспри назначается дежурным летописцем в заведение Мадам Шмидке сроком на пять лет!  Должен детально описывать быт и события с точностью Йосифа Флавия и Эрнста Ренана.
 

Эспри оправдывается:
Писатель, «дорабатывающий» свои произведения, подобен хирургу, иссекающему орган из живого тела или наоборот, имплантирующему в него некую новую часть, железу или даже целый орган. При этом он должен заботиться о структурной и логической совместимости имплантата и всего организма
Автору часто приходится вживлять (имплантировать) в живое тело повести или романа новые эпизоды. При этом возникает серьёзная проблема литературной «совместимости» имплантатов и тела  «реципиента». И должен он действовать так, чтобы не возникла мощная реакция отторжения! Она может убить или имплантитируемый эпизод, или даже всё тело, то бишь, всё литературное произведение! А от бесчисленных имплантаций роман совершенно теряет «человеческий» облик и превращается в какого-то бионического робота, «сиборга», занятого  выстреливанием  псевдоглубокомысленных сентенций. Но к кому они обращены? К дураку- читателю, недоумку-невежде, до которого не доходит и десятая часть смысла этих замечаний и фраз .литературного произведения.

Адвокат: Я требую от суда проверить юридическую адекватность  личностей этих истцов и судей! Какие эти  истцы, граждане?! Они же БОМЖИ. Пусть укажут точно место проживания, адреса, телефоны, номера счетов в банке....Пусть укажут, сколько книг они прочиталаи за псоледние хотя бы десять лет!  Газеты бульварного толка и «Советский Спорт» за книги признаны не должны быть! Они, эти псевдо читатели,  бродяги, шатаются по миру литературы и только тень на плетень (то есть Автора) наводят своими беспочвенными претензиями!

Защитники:
Лоханкин  Защитник я! Эспри я уважаю! Его роман мне нравится притом! Обращаясь к Светлане Жаворонковой: Волчица ты! Тебя  я презираю! Куда Эспри уводишь ты от нас! Волчица старая и  мерзкая притом!
Паниковский – Лоханкину: Вы жалкая ничтожная личность! Я говорю Вам это как родному!
Остап: Согласен с Паниковским. Как можно называть такую очаровательную женщину  этими словами? (Облизнувшись посматриает на неё.)  Она же, явно, знойная женщина, мечта поэта. А я – поэт душой и (размахивая бёдрами)  телом! 
Лоханкин, тыча пальцем в сторону Остапа, обращается  к Светлане Жаворонковой:: Так вот к кому  от нас  Эспри уводишь! К презренному Остапу, ты нынче, мерзкая уходишь от Эспри! Ты похоти предаться хочешь с ним! Волчица старая и мерзкая притом!
Федя беспокойно смотрит то на Рамону, то на Остапа! А если Остап заинтересуется и ею....? 
Боряра: Автор --  первый писатель в мировой литературе, кто создал  впечатляющий образ папуаса, как высокоинтеллигентного человека, талантливого поэта, психолога -революционера  и физика - резонёра. Пусть мне укажут хоть один роман,  пусть даже повесть, ну,  рассказик, хотя бы, где бы папуас был выписан с такой любовью и талантом как личность,  достойная всяческого уважения! Даже сами писатели папуасские ничего похожего не смогли создать за века расцвета человеческой и папуасской культуры!
Иронический выкрик из зала: А кем он Вас, Боряра, он, этот Эспри, изобразил вначале? Полным идиотом!
Боряра: Ну, что было, то было. Тут я сам тоже виноват! Зачем мне приспичило такие глупые стихи писать, да ещё любимым девушкам их посвящать! И  нескольким сразу притом...
Услышав знакомое слово оживился Васисуалий Андреевич:
Оставьте вы Эспри де Л’Эскалье в покое! Писатель он, и этим он хорош! Светлану  я никак не уважаю! Она волчица мерзкая притом! Уйди, Остап, -- отмахивается он от Остапа, желаеющего остановить его бранчливое ямбическое красноречие, -- не то тебе по вые, по шее то есть вам я надаю..
Больной человек, -- пожав плечами сказал Остап присяжным, желая оставаться в рамках приличия.... 

Автор: Все здесь, между прочим, забыли, что я, в отличие от большинства человечества, произвожу ЛЮДЕЙ не своей, простите за натурализм, «эстафетной палочкой», как вот эти -- и он сделал выразительный жест рукой в сторону «сыновей лейтенанта Шмидта», -- а своей головой, как Зевс!

Лучше нет на свете дела
Чем плодить живую плоть...
Наше дело—сделать тело...
А душой ....    снабдит Господь --  Цитирует он стих И.Гарика

И пусть кто-нибудь посмеет мне сказать, что мои дети – хуже! Какой душой, каким умом снабжаю их, моих героев, я – Автор?!  Много ли среди семи миллиардов человекоподобных, топчущих землю и топчущихся на этой планете, найдётся равных им, «моим детишкам», по силе ума, неординарности мышления и поступков?!
 
Свободу творчества Эспри де Л’Эскалье! – Раздался клич из публики.

Но он – тиран, -- в отчаянии воскликнул Профессор Климбернман,  теряя последние остатки терпения и надежды на справедливый приговор Эспри.
Он узурпатор! И он самозванец, графоман, педофоб, --он не любит детей! Ни у одного его героя не родился продолжатель рода...на протяжении всего романа!

«Тьмы низких истин мне дороже, -- положив руку на сердце, сказал казёный адвокат,
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце! Что же
 – простирая руки к Профессору Климбернману, продолжил он,
Он  будет без него? Тиран...»
А у Эспри сердце есть! Большое и любящее!

Снова встал Боряра:
Рамона, при всей моей симпатии к Вам, Вы неправы. Почему Вы молчите?
Вы сами мне рассказывали и том странном явлении, которое произошло с Вашим появлением  на свет. Да, да, ВАШИМ!  Вспомните! Будьте честны!
Автор задумал Вас как некий второстепенный персонаж, эдакую «секс-бомбочку»  вся роль которой сводилась к тому, чтобы  экпериментально разъяснить Фёдору Ивановичу особенности «неких влекущих его сил»...  Не так ли?
Но стоило Вам появиться на страницах повести, что произошло? Кто тиранил и кто узурпировал власть? ВЫ! Вы моментально перехватили инициативу у бедного, умственно отсталого Эспри де Лэскалье, и самовластно начали вторгаться в каждую главу с Вашим резонёрскими замечаниями и поучениями. Недаром литературный критик профессор Климбернман, сказал, что не Вы – «Рамочка», а все остальные мужчины-герои повести являются лишь «Рамочкой» к ВАМ! Так как Вы, реальная узурпаторша, можете не защищать  Эспри? Ведь он был столь мягкосердечен и дал Вам стать главной героиней, в то время как по замыслу Вам отводилась лишь скромная роль секс-приятельницы Феди!
Как Вы, Рамона, несправедливы и неблагодарны к Отцу-Создателю... –  с возмущением завершил свою тираду Боряра
«Создатель» же, Эспри де Лэскалье скорбно поджал губы и покачал головой, мол, вот они, дети..
Внезапно лицо его исказилось от страшной боли, он схватился за сердце и со стоном рухнул со скамьи подсудимых...
Все собравшиеся с мест начали давать добрые советы, как привести Эспри в чувство...
Через полтора часа стонов, причитаний, сварливых споров о том, чьи медицинские познания глубже и ширше, прибывший на пять минут врач неотложки, заявил, потирая замёрзшие от соприкосновения с телом Эспри руки...
Инфаркт террибл! Экзитус леталис! 
Раздались звуки похоронного вальса Шопена.
Боряра церемонно пригласил Рамону на танец...
Вы обещались мне – робко проблеял Федя...
Ошибся верно ты, -- нагло ответил Боряра и умчался, кружа Рамону  в ритме вальса на середину зала суда, где на судейский стол было возложено бездыханное тело  Эспри. Прикрытое (для приличия) листами судебного протокола....

Приговор: Обязать так называемого Автора переписать заново всю серию произведений с участием истцов в полном соответствии с их пожеланиями!

Выкрик из публики:
Да  какой нормальный читатель выдержит это новое испытание нашего терпения!? Ещё раз читать сочинения Эспри мы не согласны!
Но ведь уже поздно! Слава Богу, Эспри скоропрестижно скончался и ничем новым огорчать своих нечитателей более не будет.

Председатель суда, Профессор Климбернман, мощным басом запевает прощально-погребальную песню:
Вот, умру я, умру
Схоронить не дадут.
В секционную пустую
Бедный труп отвезут.

А студенки – мерзавки
Так изрежут меня,
Что никто не узнает,
Где мош ..ка  моя...
Все подхватывают мелодию, перерастающую в торжественный гимн Жизни...
Продолжение Не следует.