Вера

                Вера – чувство бессмертное,
                Не подвластное ни годам, ни тысячелетиям,
                Верьте в добро,
                И зло не посмеет коснуться Вас…
               


 Он шел так быстро, как мог. Шагов за спиной уже не было слышно, но он не останавливался. Ноги замерзли. Те обноски, что он носил, не грели уже очень давно. В рваные башмаки набрался снег, и ноги не чувствовались. Это была его седьмая зима. Мальчишка с серыми глазами и черными мокрыми волосами, облепившими лицо,  пробирался через сугробы. Руки, сведенные судорогой, вцепились в кусок хлеба под тонкой курткой. Теплую буханку он своровал на рынке еще днем, но до того боялся расстаться с ней, что шел и шел вперед, прислушиваясь – не идут ли сзади.
 Снегопад начался внезапно. Сначала с неба начали срываться снежинки, их было все больше и больше, они залепляли лицо, лезли за шиворот и ледяными капельками стекали по спине. Холод запустил щупальца в Его живот, и свел судорогой. Он до боли вцепился в хлеб, стараясь не останавливаться. Идти, идти, чтобы не замерзнуть.
 Сжав синие губы, он шел вперед, преодолевая каждый сугроб. Силы, взявшиеся изниоткуда, грели кровь в тонких венках. А кровь топила тонкий слой льда на руках и налипшие на лоб снежинки. 
«Нужно пройти. Нужно. Я должен. Так надо. Я должен. Должен…»
 Мысли спугнаной стаей птиц бились в голове. Они небыли связаны друг с другом, но они были. Он жил. Он жил, пусть от него и осталась только детская душа и измученное тело.
 Он верил.
 Он верил, что победит метель, но вера его с каждым шагом становилась все меньше. Его едва не поднимал в воздух пронизывающий ветер. Было страшно, но он привык к этому страху.
 Силы оставили его так же внезапно, как появились.
Он упал. В рот и в нос набрался снег, но сил подняться не осталось. Он прижимал к груди хлеб, как светоч. Как нечто, с чем он до смерти боялся расстаться. Метель рвала на его спине вздувшуюся под ветром рубашку. Снежинки уже не таяли на спине, оставаясь в сиротливом беспорядке. «Я должен найти в себе силы! Я обязательно выживу!»
Он верил, что все будет хорошо.
Он медленно повернул голову, и едва не ослеп от яркого света. Прямо перед носом было окно. Оно начиналось под крышей и исчезало где-то в сугробах.
 Красными от ветра и холода глазами он рассматривал то, от чего его отделяло стекло. В доме было уютно. В углу пылал камин, перед камином стоял огромный праздничный стол. За столом сидели люди. Много людей. Они улыбались, смеялись. Веселье было в самом разгаре. Огромный плоский телевизор, висевший на стене, прямо напротив окна, показывал немолодого седого человека, который что-то говорил. В углу стояла высокая пушистая елка, наряженная до того красиво, что Его глаза задержались на ней чуть дольше, чем на остальном. Под елкой сидели дети. Две девочки, таких по возрасту, как он. Четверо помладше и один совсем малыш в специальном мягоньком креслице. Он восторженно смотрел на огромный цветной шар – елочную игрушку. И что-то ужасно веселило его. Возможно, его смешное отражение. Возможно, что-то иное. Он протянул ручку и притронулся к зеленой, пушистой лапе. На него упал елочный дождик, сорвавшийся с ветки, и малыш зашелся хохотом, молотя ножками.
 Мальчик понял, что не чувствует ног, когда попытался встать. Медленно. Очень медленно это онемение охватывало живот и поднималось выше. Внезапно Он увидел маленькую девочку, по ту сторону стекла. Она прижалась лбом к стеклу и смотрела на метель. Она сидела в двух шагах от Него, и не замечала бродягу. Девочка была немногим младше Его. Белокурые волосы заплетены в косички, но несколько прядок, прелестными облачками вились вокруг щек. Глаза, невероятно синие, смотрели перед собой, и взгляд был совершенно взрослый. Она поджала пухленькие губки и думала о чем-то. Только казалась она невероятно грустной. Он напряг мышцы рук.  Невероятным усилием Он протянул руку к окну и положил на стекло. Девочка вздрогнула, глядя на маленькую ладонь, прижатую к окну, и дрожащую. Вскочила и куда-то убежала. А Он чувствовал, как медленно билось его сердце. Он смотрел в комнату, на этих людей. Одна девушка встала и подошла к малышу под елкой, который героически сражался с елочным дождиком, и ласково обняла, прижав к себе. Там, за стеклом, воздух был пропитан любовью, лаской…. У него никогда не было ни того, ни другого. Но он верил…
 Теперь он даже не дрожал. Его замело липким снегом с головой, и он почти не чувствовал своего маленького тела. Единственное, что в нем еще жило – это сердце. Оно сохраняло детскую душу, сколько могло, но силы его были на исходе. Он не знал молитв, но много раз видел, как молятся люди в церкви. И он начал молиться, не имея понятия – что это. Он просил у Господа сил. Просил помощи, чтобы спасти себя. Чтобы жить дальше. Он видел богатую комнату и понимал, что за стеклом, тонким стеклом, всем хорошо и весело. Там – любовь. Нет опасности, борьбы за выживание. Любая оплошность не становиться для тебя роковой. А здесь – холод, мрак, снег, и сотни таких, как Он. Эти два мира разделяет только стекло. Тонкое стекло.
 Внезапно он услышал детский крик. Он не понял, что сказал ребенок, но почувствовал, что кто-то подошел к нему.
 - Черт, как же холодно! Дьявол подери этот снег! – сквозь зубы выругался мужской голос. Сильные руки вынули его из снега.- О, Господи! Бедняжка, да ты холодный, словно лед.
 - Джон, поторапливайся! – крикнул кто-то. – Индейка остывает!
 - Иду, Мэри, иду! Эмми оказалась  права. Под окном действительно лежит ребенок. 
 Эти голоса Он слышал, будто издали. Они врезались в мозг, пробуждали Его. Как только его окутало тепло, он почувствовал вкусный запах.
 - Он легкий, как перышко… - пробормотал мужчина, который нес Его. – Не бойся, малыш, ты в безопасности.
 Очнулся Он в небольшой комнатке под теплым одеялом. Он чувствовал, как сложно дается каждый вдох. Он закашлялся, чувствуя, как дрожит грудная клетка. Он чувствовал капли пота, стекающие по его лбу. Он будто пылал, но в то же время не мог согреться. Его руки опухли, тело непрестанно дрожало.  Он чувствовал нежность руки, вытирающей капли пота с его лица, знал, что он небезразличен этим незнакомым людям. И они не выгонят его, он знал это абсолютно точно. Пока Он то приходил в себя, то снова терял сознание, чей-то голос постоянно повторял три слова: «Все будет хорошо, все будет хорошо…»
 И Он верил в это.