МАМА! МАМА!

«Мама! Мама!»

В детском отделении больницы лежат дети всех возрастов: и те, что уже оканчивают школу, и те, кто только-только учатся говорить. Для маленьких детишек отводятся отдельные палаты, ведь с ними постоянно рядом их мамы и бабушки.
Шесть лет назад в одном из таких детских отделений больницы лежала и я. Родители навещали меня ежедневно, привозили фрукты, выпечку, книги… А однажды я попросила привести мои старые детские игрушки.
-Зачем? – как сейчас помню, удивилась мама.
-Для Сонечки, - ответила я.
Сонечке было два года. И лежала она не с мамой, не с бабушкой, а с нянечкой из детского дома.
О, это был удивительный ребенок. Скромная, тихая, спокойная. Но неулыбчивая. Когда с ней разговаривали, она всегда смотрела собеседнику прямо в глаза и, казалось, все-все понимала. В такие моменты мне бывало не по себе – ее взгляд проникал в самое сердце. Недетский взгляд. Она была старше меня. Старше нас всех, лежащих в детском отделении.
Еще Сонечка никогда не плакала. Терпеливо лежала под капельницами, молча сносила все уколы и даже не морщилась, когда брали на анализы кровь. И не капризничала: не воротила нос от каш, не выплевывала таблетки и микстуры.
Помню, как она семенила рядом с нянечкой, серьезно-сосредоточенно сморщив лоб. А когда мимо проходили мама с ребенком, оборачивалась и долго смотрела им вслед. Тогда нянечка брала ее за руку и вела за собой. И Сонечка продолжала семенить, не отводя взгляда от уходящей пары и постоянно спотыкаясь.
В отделении ее все любили, но вот почему-то обходили стороной. Нет-нет, ее угощали, с ней играли, но как-то отчужденно. Врачи и медсестры улыбались и проходили мимо. Молодые мамы почти не уделяли ей внимания, сосредоточившись на своих чадах. И мне до слез становилось обидно за Сонечку.
Лишь одна женщина, тоже мать, с маленьким сыном, вызывала во мне симпатию. Она проводила с Сонечкой очень много времени, заботилась о ней так же, как и о своем ребенке. Все взрослые вокруг не одобряли ее поступков, а я возмущалась: как можно быть настолько бессердечными?
Но прошло две недели, и ту женщину с сыном выписали. И когда они уже уходили, уже стояли в дверях, в коридор, вся зареванная, вылетела Сонечка. И с криком «Мама! Мама!» бросилась к той женщине. Она вцепилась в ее юбку и, захлебываясь слезами, просила ее «Не уходи, мама!».
Но та женщина ушла. Вместе с сыном. А Сонечка проплакала всю ночь. В отделении не спал никто, разве что самые маленькие. Мы бродили по коридору как привидения, желая утешить, но не смея даже приблизиться к ней. А утром все вроде стало по-прежнему. Только не было слышно голосочка разговорчивой Сонечки.
Так она и молчала до самого дня выписки. Провожали мы ее всем отделением, но она даже не обернулась. Семенила рядом с нянечкой, прижав к груди старого плюшевого гнома.
А потом выписалась и я. И уже стерлись из памяти лица, но каждый раз, видя передачи из детских домов, я слышу Сонечкин крик «Мама!».

P.S. Мои родители все же привезли игрушки, но при этом посоветовали отдать их не Сонечке, а ее няне, да еще и добавили, чтобы я не очень-то близко сходилась с малышкой.
На мой вопрос «Почему?!» мама ответила:
-Катюш, кому ты хочешь сделать лучше: ей или все же себе?
Если честно, я до сих пор не нашла ответ.