Лиса и Заяц. Просто сказка

Была у Зайца избушка лубяная. Не шибко казистая избушка, потому луб – это ж почти кора, ну да для косого, которому с младенчества каждый куст был за дом, а ямка в земле – за спаленку, дом этот куда как подходящим казался. Построил он избушку сам, сам и луб с окрестных берёз обобрал, сам проконопатил белым мхом, сам крышу камышом покрыл, сам окошко ставенками, сплетёнными из осоки, заделал. Хорошо ему было в избушке, тепло и уютно, одно неудобство: острые зубки передние с зимней голодухи всё норовили стенки погрызть да ставенки зажевать, но тут Заяц держался твёрдо и воли аппетиту не давал. Так он всю зиму в своей лубяной избушке и провёл, и следующую зиму в ней же зимовать собирался.

А по соседству жила Лиса, большая привередница и модница. Так-то она в своей родовой норе обитала, и всё ей по нраву было: и скрытая в глубине надёжная спаленка, и множество путаных лазов, и несколько выходов в разным местах леса, - да однажды прослышала она про хрустальный замок, и загорелось у неё ретивое. «Хрусталя, конечно, в нашем лесу не доищешься, - сморщила нос Лисица, - ну да как-нибудь обойдусь. А вот, хотя бы и лёд, чем не хрусталь», и принялась за дело. Закупила ледяных глыб, наняла резчиков, сама бегает вокруг - советы даёт. Вот тут, говорит, сделайте мне будто бы бриллиант сияющий, а там, показывает лапочкой, устройте окошечки стрельчатые из голубого льда. И вокруг снег притопчите плотней, а на крылечке приподнимите и перильцами обнесите до самых ворот. В общем, наслаждается. И встал у ней терем с резными воротами, маковкой червлёной да просторными светёлками. Стала она жить-поживать, гостей созывать, пиры закатывать да музыкальные вечера устраивать. О старой своей норе и думать забыла.

Тут-то весна и пришла. Поначалу, пока оттепели с морозами чередовались, рыжей даже нравилось, как её хоромы выглядят; посмотрит, бывало на оплывшие стены да башенки и вздохнёт удовлетворённо, «Дизайн!» говорит. Ну да недолго она тем дизайном любовалась, потёк её терем высокий, и крылечко столбчатое и ворота затейливые, и к середине апреля осталась она без дворца. Погоревала, конечно, но скоро утешилась, «У меня же ещё летний домок есть», - подумала и побежала нору досматривать. А там уже новый хозяин – барсук, да матерущий, да злющий – не связывайся. Так и осталась Лиса без крыши над головой. Но голова-то у Лисы осталась! Принялась она по лесу бегать, да правды себе искать. Там о субсидии на новое строительство хлопочет, здесь страховые выплаты выбивает, носится, негде лапки сложить, да по дороге ещё зазевавшихся мышек да куропаток прихватывает. Спит всё больше по гостям да по родственникам, в общем, крутится вовсю.

Заяц тем временем от весеннего солнца и молодой травки вконец окосел, последний страх потерял и захотелось ему романтики. Вышел он на зелёную полянку, лапками дробь барабанную выбивает, от усердия попискивает. Лиса же в это время неподалёку пригрелась да подрёмывала. Шум, устроенный Зайцем, её и разбудил. Вышла она на полянку, щурясь от слепящего света, смотрит: упитанный Заяц, крупный да довольный. Хотела было съесть, да раздумала, уж больно велик. Подошла поближе и завела льстивые речи:

- И какой ты Заяц хозяйственный да расчётливый! И дом себе поставил крепкий, и еду себе везде отыщешь, и шкурку к зиме всегда новую достанешь. Не то, что я сирота. Нет ведь у меня никого, - и рыдать.

Зайца и разобрало. Принялся он рыжую утешать, да по голове гладить, да слёзки ей утирать, да рассказывать, что он, мол, тоже один, и ничего – живёт себе припеваючи. А Лиса глазки хитрющие потупила, плечики сгорбила и ещё пуще заливается.

- Вот,  - всхлипывает в голос, - у тебя никого, у меня никого. Две одинокие беззащитные души в огромном опасным мире. А если бы мы вместе жили, как хорошо бы было!

Заяц рассупонился, разнюнился, да и согласился. Ну что сказать – весна! Привёл Лису в свою лубяную избушку. Та, как добрая хозяйка, всю избу хвостом вымела, цветочками украсила, на окошки шторы повесила, полы коврами из травы застелила, завела на кухне всякую посуду, а в горнице –репродукции и приготовилась жить-поживать, добра наживать.

Да не тут-то было! Заяц в дом как входил, грязных лап не вытирая, так и ходит; цветочки, шторки и даже коврики сжевал мимодумно, посуду переколотил, по кухне скачучи, а на репродукциях усов напририсовывал. Еды в дом не несёт, разговором весёлым не балует. И вообще взял за моду покрикивать да подгонять.

Затосковала Лиса, задумалась. «Что ж это я, - думает себе, - со всех сторон обманутая выхожу. Была у меня нора – барсук отнял, был дворец ледяной – потаял весь, даже ручейка не осталось, теперь у меня избушка лубяная, да и та напополам с невежей распоследним. Для того ли меня маменька растила-воспитывала, для того ли я красоту свою девичью берегла да холила, ох, тошно мнеченьки!» Поревела так, кончиком хвоста припудрилась, собрала в котомку бумаги всякие и пошла в лесной суд – управу на обидчиков искать.

Пришла, а там – вот удача! – заседателем филин тугоухий да подслеповатый. Высыпала перед ним рыжая всю котомку, а сама не молчит – жалостным голосочком напевает:
- Вот, Ваша честь, заключение экспертов о том, что я понесла ущерб от весеннего паводка в размере стоимости дома, забора, ворот и мебели. Вот справка от следователя, что начато дело о незаконном занятии норы Барсуком. Вот копия злостного заявления Барсука о том, что в той норе и духу моего не было. Вот чеки на приобретение домашней обстановки, ковров и занавесок. Вот письменные свидетельства соседей, что я проживаю с Зайцем совместно в течение двух месяцев. Вот запись разговора с Зайцем, в котором он цинично признаёт, что уничтожил моё движимое имущество посредством жевания и называет меня такими словами, что мне, как честной девице… - тут она потупилась и пустила слезу.

Филин не долго судил да рядил – выдал Лисе бумажку, что дело принято, да вторую – что может она в Зайцевой избе жить до окончательного разбора обстоятельств, а на Зайца наложил штраф за нарушение общественного порядка и выдал предписание, чтоб тот впредь не скакал, не барабанил, а по лесу шествовал чинно, как то законопослушным Зайцам полагается. Однако Заяц, только предписание увидел, носишко задрал и заявил:

- Что ж это таперича, братцы лесные жители, трудовому крестьянину Зайцу и ноги в собственном дому на стол не положить? Видал я того филина, мне под каждым кустом и стол, и дом, и зайчиху найду себе круглую да мягкую, не то что эта рыжая – кожа да кости. – и был таков. Слухи доходили стороной, что он в соседнем лесу партию «Зайцы против феминисток» сколотил, а по другим слухам, совсем наоборот, женился, остепенился и больше уж занавесок не жуёт.

Ну а рыжая не плакала, не тужила, а осталась жить в лубяной избушке. Со временем получила страховое возмещение и компенсационные выплаты да поставила себе сруб настоящий, мебелью обзавелась, за заморского лиса чернобурого замуж вышла и что ни год приносила ему лисенят.
Тут и сказке конец.

Кто там кричит, что всё неправильно? Какие-такие медведь, волк и петух? А, судебные приставы… Ну, так это совсем другая история.