Роман глава сороковая

1
Особа, покорением которой хвастал Драпук и которую он полагал ловко проведённой за нос, упускать семейное счастье не пожелала. Видя, что жених на посадку второй раз не торопится, разыскать суженого девушка вознамерилась сама.
Поводов для решительных действий было больше чем надо: радостные, умопомрачительные объятия оборвали ход физиологических девичьих процессов и грозили обернуться прибавлением семейства. Кроме того, обещание соединиться браком, оставленное курсантом на бумаге, ей тоже не приснилось. Расписку девушка обозревала регулярно, как и собственный живот, и понимала, что каждый приходящий день требует поскорее загнать её автора в коридор ЗАГСа.
Для пущего азарта и надёжности лавным загонщиком девушка замыслила сделать генерала.

Щербаченко прием по личным вопросам проводил два раза в месяц, и за долгие начальственные годы привык ко всяким посетителям. Чего только не просили у него: принять в училище единственного сына, выдать квартиру многодетному офицеру, простить провинившегося курсанта – всего не перечислить. Его призывали в свидетели и судьи, в помощники и палачи, в миротворцы и обвинители; словом не было уже на свете такой просьбы, которую он не выслушал. 

Очень долго на кабинетные действа торжественно и безмолвно взирал сам Брежнев, облачённый в роскошный маршальский мундир. Потом портрет Леонида Ильича сменил портрет Андропова. Вожди за спиной генерала проходили вереницей, но проблемы ходоков ему всё равно приходилось решать самому.
Когда на пороге появилась рыжеволосая девушка, с россыпью больших и маленьких веснушек на щеках, Щербаченко радушно показал на тёмный дубовый стул - «Прошу»! Стройная, в крепдешиновом кремовом платье, низ которого целомудренно скрывал колени, она показалась хозяину кабинета симпатичной.

Генерал обратился в слух, но молодая особа сидела на краешке стула молча, неловко теребя тоненький ремешок своей сумки. «Как вас зовут»? – спросил Щербаченко, подбадривая девушку – он уж привык, что перед генералами робеют.
 - Липа, - тихо вымолвила посетительница и поправилась, - Олимпиада.
- Ну, Олимпиада, что за просьба? – мягко, по-отечески спросил генерал.
Девушка виновато покраснела, затем полезла в сумочку, достала сложенный вчетверо листочек. Но не протянула его генералу, а лишь произнесла:
- Ваш курсантик на мне жениться обещал…и не женится…

«Сваху из меня хотят сделать», - вздохнул Щербаченко. Немало его втягивали и в семейные неурядицы, но в этом он видел большую странность: если два человека друг друга не понимают - при чем тут генерал? Впрочем, была и другая сторона медали, которую не мог игнорировать: коммунистическая партия с большим удовольствием «цементировала» супружеские отношения и блюла их целомудренность даже крайне маразматическими методами.
- Полагаете, к вашему жениху впору власть применять генеральскую?
- Впору, впору! Обещал, а замуж не берёт, - застрожилась девушка.
- Миленькая, зачем же вам муж, которого под венец насильно определят?

- Он мне понравился…, - вспыхнула алой краской просительница, добавляя на лице и без того излишнего красного цвета и, расплакавшись, добавила: - он мою честь девичью взял!
Генерал опешил: как взял?
- Сказал, ему до свадьбы надо знать, девушка ли я? И больше не появился! – залилась отчаянными слезами Олимпиада.

«Дурёха, ты несчастная! – только и подумал Щербаченко, и тут же про себя вскипел на обманщика: - Выловлю подлеца! И если не женится – в Афганистан! Пусть там шутки шутит»! 
- Он даже расписку написал, - девушка, наконец, протянула листок, - что женится… после проверки….
- Я, курсант Голенищев-Кутузов… - удивлённо пробормотал Щербаченко, надев роговые очки, – клятвенно обещаю…м-м-м… на Храпуновой Олимпиаде, если окажется...м-м-м… И подпись какая! – вслух поразился он, - с завитушками - словно у министра. Ну да, фамилия обязывает… Что же за шустрый «князь» отыскался, - генерал поднялся, задумчиво посмотрел в окно: воистину и смех и грех…

- Думаете, найдём его? – развернулся Щербаченко к девушке, которая на свою беду ещё не распознала подвох.
- Прикажете – найдут! - молодое создание утёрло голубеньким платочком глаза. - Вы же генерал, вы всё можете.   
– Это же надо в такую фамилию поверить! – с досадой воскликнул тот.
- Миша красивый. Он не мог обмануть!

- Ах, он ещё и Миша! – сокрушенно покачал головой начальник училища, а про себя подумал: «Этого Мишу искать, все равно, что ветра в поле...» Но девушка приняла такой решительный вид в надежде добыть себе суженого, что Щербаченко смягчился и тихо спросил: - Видно, понравился тебе Миша?
- Понравился, - радостно призналась Олимпиада. Ей показалось, что дело пошло на лад: ещё чуть-чуть и добрый старичок-генерал представит под её очи долгожданного жениха. - И мама сказала – хорошо, когда муж офицер.
- Чем, позвольте узнать, хорошо? – насторожился Щербаченко.
- Ну, форма красивая…, - странно заблестели у девушки глаза, и старый вояка увидел в них неприятный гончий азарт. - Платят им много, и генералом стать может.

Щербаченко нахмурился: «В цене курсанты – факт известный. Беда, что многие девушки о настоящей любви и не думают. Эта, похоже, тоже… Им, да их мамашам  кажется, что счастье запросто через офицерские погоны ухватить. А ведь настоящей женой офицерской нелегко быть».
Генералу вспомнилось, как в прошлом году одна истеричная девица здесь, на КПП разорвала свидетельство о браке с молодым лейтенантом, клочки в лицо принародно бросила. Опозорила ни за что, ни про что: за то, что в Германию не попал…вроде, как обманул… Этому лейтенанту, если разобраться, даже и лучше, что такая стерва сразу сбежала: пока молодой - настоящую подругу жизни себе ещё найдет. Только пережить всё это нелегко... 

- Может, его… проверка… того? – осторожно спросил генерал, в душе уже желая подыскать оправдание ловкому «Голенищеву-Кутузову».
 - Что вы, ему понравилось, - с жаром заверила девушка и, спохватившись, заголосила. - Умоляю, найдите Мишу! Меня мама на КПП ждёт, сказала без него не возвращаться!
«На жениха всё семейство силки расставило!» - скривился Щербаченко. Не выдержав причитаний девицы, он потянулся за телефонной трубкой: - Будем! Будем искать!

- Вот, смотрите сами списки, - начальник училища разложил перед девушкой принесённую красную папку. Нежные ручки вцепились в листы, словно зубы голодного бультерьера в мясо. Девушка долго шевелила губами и водила пальчиком по фамилиям на буквы «Г» и «К» и, не веря своим глазам, перечитывала снова.
Щербаченко знал, что поиск закончится лишь истеричными просьбами раздобыть «Мишу» хоть из-под земли, и не хотел, чтобы на подмогу прорвалась ещё и мамаша. Тогда с него вытрясут не только Голенищева-Кутузова, но и Суворова-Рымникского.
 - Может, я в лицо Мишу поищу, - настойчиво предложила жертва коварного обмана, начавшая что-то соображать. - Вы только прикажите всем построиться.
«Ещё не хватало! - про себя возмутился Щербаченко. – Из-за бабьей дурости тысячу людей на позор выстраивать».
- Сколько раз вы своего Мишу видели? – вдруг осенило генерала.
- Два…, - растерянно призналась девушка.
«Дело - дрянь. Пусть эта деваха ткнет в какого-нибудь курсанта! Тот скажет, что видит её первый раз, и зовут его Горемыкин Петя. Пойди, разберись в этом «весёлом» деле…»

- А какие у него эмблемы? - начальник училища вдруг ткнул себе в воротник на кителе. – Танк? Трубопроводный кран?
- Я не запомнила, - огорчённо выдавила девушка, но генерал бодро подскочил со стула, радостно воскликнул: – Всё ясно! Фамилия у Миши настоящая!
От такого открытия посетительницу охватил прилив счастья. Она прижала руки к груди и даже боялась дышать.
- Сколько у нас в городе военных училищ?
- Три, - сухо выдавила девушка.
- Правильно! Вы к нам к первым пришли?
- К первым…

- Во-о-т! – облегчённо выдохнул генерал. - А теперь представьте, что настоящий Миша Голенищев спокойно живёт себе в другом училище и даже не подозревает, что счастье… близко. Вам надо срочно к технарям или танкистам!   
Девушка решительно встала и её глаза вновь озарились надеждой.
- И маменьке своей скажите, что Голенищева-Кутузова надо в других училищах искать! Мы бы рады вам доброго молодца сосватать, да нет у нас такого! – Щербаченко галантно подхватил молодую особу, подвёл к двери.   

«Ищите кого хотите! – подумал он, радуясь лёгкому исходу. - Хоть Миклухо-Маклая»!
- Расписка! – всполошилась несостоявшаяся невеста.
- Да! Расписочка ваша! –  седой генерал торопливо схватил со стола драгоценный листок, протянул его девушке.

2
Несмотря на то, что Щербаченко от столько необычного ходатайства отбился ловко, звёзды для виновника всей истории – Драпука, расположились менее счастливо. Курсанта угораздило в этот день дежурить в наряде и не где-нибудь, а на КПП. Когда второй дневальный провожал девушку в штаб, Драпук отлучался в столовую. Судьба дала ему шанс – избежать неприятной встречи, но если человек вопреки всему сам лезет в петлю, увы, бессильны даже благие намерения звёзд.

Пока Олимпиада Храпунова в одиночку штурмовала генеральский кабинет, её мать ожидала добрых вестей в комнате посетителей. В такой тревожный час женщине спокойно не сиделось, и трогательной, как ей мыслилось, историей про бедную дочь она поделилась с соседкой.
Соседка - интеллигентного облика дама, приехала к сыну за пятьсот тридцать километров и с плохо скрытым волнением ждала его прихода. Напористая откровенность совершенно посторонней женщины не могла отвлечь даму от томительных чувств, а страсти о коварных и неверных курсантах её душу никак не взволновали.

К счастью, старшая Храпунова печальное повествование не затянула. Видя, что сочувствия нет ни к ней, ни к пострадавшей дочке, она рассказ обиженно окончила, и только в конце выдохнула о наболевшем громко, озабоченно: - Уж не знаю, найдём ли мы тут жениха?
Словоохотливый Драпук, которому спокойно не стоялось, и который толкался взад-вперёд по КПП, последние слова услышал и радостно влез в разговор. «Ничего, мамаша, – подбодрил он незнакомую ему Храпунову-старшую, - с женихами здесь полный порядок! На любой вкус»! То, что через пять минут он сам окажется главным кандидатом на руку её дочери, Драпук не предполагал и в жутком кошмаре. Курсант с минуты на минуту ожидал в гости безотказную и непритязательную подружку Репку, и предполагал в её обществе скрасить наряд.

Приободрённая самим генералом, Олимпиада впорхнула в комнату посетителей кузнечиком. Она уже состроила немедленный план: узнать приёмные дни в других училищах и, не откладывая, стучаться к высокому начальству там. Мать торопливо поднялась навстречу дочери, и её страдальческие глаза наполнял лишь один вопрос. Вопрос вопросов. Нашла?
- Нет пока, - без горечи отчиталась та и присовокупила совет генерала. – Надо в техническое училище ехать. У них точно есть!

Едва мадам Храпунова и её Липочка, награждённая сомнительным статусом где-то между мадмуазель и мадам, дружно нацелились прочь, прочёсывать технарей, как в двери ввалился ничего не подозревающий Драпук. Девушка замерла, словно увидела перед собой ни больше, ни меньше – инопланетянина и, с трудом стряхнув оцепение, закричала: – Это он!
Беглый Голенищев-Кутузов наконец-то был найден, и Олимпиада, не веря своему счастью, схватила ловкача за руку. Уповать на ноги Драпуку не пришлось – проклятая повязка приковала его к КПП не хуже трёхдюймовой цепи, которая удержит на якоре даже линкор. Он лихорадочно искал повод отвертеться, руки его от небывалого смятения выписывали загадочные кренделя - словно у глухонемого, но способность выговаривать связанные слова вдруг пропала напрочь.

- Вот и женишок, - ласково произнесла мадам Храпунова, сразу сообразив в чём дело. Женщина оглядывала бывшего собеседника словно новорожденного – заботливо, с надеждой, счастьем. – Ишь, как бывает!
- Ты вовсе не Кутузов-Голенищев! – прилюдно возмутилась Олимпиада. – Такой фамилии в списках нет! Обманщик!
- У меня фамилия незвучная, - жалобно посетовал Драпук и едва не пуская слезу, уставился на мадам Храпунову. - Я бы вашей дочери такую не пожелал.
- Мы с любой фамилией возьмём! – в один голос воскликнули Храпуновы.

Выведенный на чистую воду прохвост, подозревать в котором Голенищева- Кутузова действительно было тяжело, невольно оказался в центре внимания. Его и без того румяные щёки расцвели густым нездоровым багрянцем.
- Витёк, к тебе Репка пришла! – второй дневальный известил шумную компанию о прибытии ещё одного интересного персонажа. Подружка Драпука, полностью оправдывая прозвище белёсым круглым лицом, глупыми глазами и маленьким носиком, просунулась в дверь комнаты посетителей: - Витя, я!

- Ты ещё и не Миша? – заголосила Олимпиада, сражённая безграничностью обмана. – К тебе и Репка какая-то суётся!
- Ему скоро отцом становиться, а он гуляет! – добавила страстей мадам Храпунова. Драпук от известия о зачатом ребёнке околел живьём. «К генералу»! – воодушевлённая Олимпиада смела с пути ни в чём не повинную подружку Драпука и потянула курсанта на штабную аллею. Вперёд! Вырывать суженого из рук проклятой Репки и направлять пока не поздно на семейную стезю.

- И фамилию, фамилию его настоящую посмотреть! – взвилась в подмогу Храпунова-мама. - А то придумал! Голенищев-Кутузов! Такой небось и нет!
Драпук растеряно покорился силе.

3
Двухактовая свистопляска Храпуновых вокруг Щербаченко и славного имени Кутузова едва не закончилась взрывом начальственного негодования. На пределе терпения генерал выпроводил возбуждённых посетительниц, заручившись словом – с Драпуком будет проведена суровая воспитательная работа и разъяснены преимущества семейной жизни. Что таковые преимущества Драпук уже положительно начал осознавать, по крайней мере, в присутствии начальника училища, было заметно по его глазам – испуганным и мятущимся.

Оставшись один, Щербаченко долго не мог избавиться от гневного недовольства – какой-то курсант устроил пакостный цирк, а ему – старому генералу подсунули расхлёбывать. «Нет, - бормотал он, вытирая платком взмокшую голову. – Эти изобретения надо заканчивать! Хоть одна деваха ещё с записулькой или животом заявится, я хвосты виновным-то накручу»!
В понедельник начальник училища как всегда неторопливо взобрался на трибуну. «Прискалов, что за бесконечные выходки у ваших курсантов»? – недовольно развёл он руками.

- Товарищ генерал, будем разбираться! – сказал капитан, и сказать тут больше было нечего. Событие свершилось, обросло неизбежными последствиями и теперь могло подвергнуться только назидательному обсуждению.
-  Выводи это чудо, - махнул начальник училища, и Прискалов кинулся образцово-показательно командовать отличившимся экземпляром. Драпук промаршировал к трибуне и трагично замер.
- Как фамилия? – спросил Щербаченко.
- Курсант Драпук!
- Громче!
- Курсант Драпук!

- Вы думаете это курсант по фамилии Драпук? – обратился генерал к полуторатысячному строю. - Нет. Перед вами князь Голенищев-Кутузов, собственной персоной. По совместительству – бойкий совратитель и лжец. Подвизался выдавать ульяновским девицам брачно-половые векселя. Что удумал, мерзавец: приятную связь, подавай ему, значит, немедленно, а законный брак – чуть попозже. В обеспечение же любви заполучите, дорогая, подпись от самого Кутузова и ребёнка в придачу.

Щербаченко умел с невозмутимым видом, обыденным голосом ввернуть такое остроумное словечко, что офицеры и курсанты еле сдерживались от смеха. А сдерживаться требовалось очень строго – генерал свои речи говорил вовсе не для веселья. Просто у него так получалось.
- От похождений этого курсанта стыд пробрал не его, а меня – старого генерала! Потому вексель придётся оплатить! - сурово произнёс генерал, и всё поняли, что Щербаченко полон презрения.

«Допрыгался, Кутузов»! – негромко пошутил Тураев, довольный тем, что его недруг получил по заслугам. Петлял, петлял Драпук по постелям, по полянкам и укромным местам; петлял без чести и совести, да, наконец, «подорвался». Второй взвод по-партизански хмыкнул. Стало ясно - иного прозвища Драпук теперь иметь не будет.

- Прискалов! Если твой Кутузов согласен в ЗАГС – объявить своей властью взыскание. Пусть учится, под присмотром… любимой, – генерал язвительно кашлянул и курсанты иронию поняли, дружно поддержали смехом. - Если нет – отчислять и пусть прокуратура в его похождениях разбирается.

4
Драпук благоразумно выбрал спасительную дорожку в ЗАГС. Молодые сочетались как полагается: наряды, свидетели, застолье. Невеста ликовала, Храпунова-мама радостно трясла обретённого зятя за погон, приговаривала:
- Ишь, Витенька, как получилось! Чисто кино!

Кино с таким сюжетом, где он - пойманная и общипанная дичь, Драпука не радовало. Молодой откровенно морщился и сторонился напористой мадам Храпуновой. Тёща отсутствие любви заприметила в момент и сотворила кисло-требовательное прокурорское лицо.
- Ты, зятёк, новоиспечённый, личико не вороти. Не вороти! Мы теперь родственники. Чуть что - у нас дорожка к генералу протоптана!

Драпуку о натоптанной дорожке напоминать было излишним – своими ногами по ней проковылял, словно ягнёнок на жертвенное заклание. Потому молча проклинал ядовитую тёщину рожу и терпел её приторную любовь сквозь зубы. «Я вас, суки, по-другому возьму! Удивлю, придёт срок»! – утешал себя курсант, но от внезапно свалившихся перемен всё же погрузился в тоску. Не мечтал мужем становиться, а тут и в папы самая пора готовиться.

Семейная жизнь его, если вдуматься, начиналась с ужасных обстоятельств: обмана, принуждения и ненависти. Она только начиналась, пусть даже и формально, но сам Драпук уже вынашивал планы развода. Он не думал ни о новой зарождающейся жизни, чему причиной явился он – Виктор Драпук, ни о своих обязательствах перед законной теперь женой и будущим ребёнком. Он жалел исключительно себя.

Во взводе Драпуку сильно не сочувствовали – больше посмеивались. На смешки в свой адрес Виктор злился открыто и свирепо. Причина того стоила - слишком много у него стало складываться вопреки желаниям, а любимая и воспеваемая свобода уплывала по воле какой-то дурочки.
- Кончились похождения по бабам! – мимоходом посочувствовал ему Рягуж.
- Конечно! – кисло покривился Драпук. – Она мне что, замок туда повесила?!

Глава 41
http://www.proza.ru/2009/12/07/351