сильфиада 6. продолжение. бал

                *****************************
Пред спрятал голову под подушку, стараясь поймать убегающий сон за хвост, затыкал уши и старательно разглядывал цветные, глупые, ничего не значащие картинки своего сновидения, но назойливые голоса со всех сторон умножались, бесцеремонно врывались в его сознание веселыми смешливыми трелями, и чьи-то чужие радости становились его сном. Спросонок Преду представилось, что он спит в большом зале, до отказа набитом  девчонками лет тринадцати – пятнадцати, и, наверное, перед каждой из них стоит зеркало, и каждая, вертясь перед ним, болтает сама с собой.

- Пойду, получу стипендию. Сколько у меня всего? Супер, супер! На Новогоднем Балу я буду самая красивая, все просто лопнут от зависти.
 
- Скоро бал… Что же надеть? Моей стипендии не хватит и на приличный парик… Говорила мне мама – «учись хорошо»! Вот если бы мне получать хотя бы четверочную стипендию… тогда, конечно, можно и откладывать на костюм каждый месяц.

- Нет, копить абсолютно не получается! То шоколадка, то пирожок, то тетрадка в красивой обложке… Ну как же быть? Мама, конечно, поможет, но если бы я складывала, можно было бы купить  еще больше стразов и ушить ими весь лиф.

Повертевшись немного, Пред привык к постоянной болтовне, мельканию перед глазами ярких нарядов – ленты, кринолины, кружева, - и смирился с тем, что это его сон. Кроме того, сон оказался не так уж и плох, и иногда тот или иной голосок рассказывал ему свою маленькую тайну: о том, что под старой ивой на берегу пруда во дворе мальчишки из соседнего дома тайком поставили маленький столик на гнутых лакированных ножках  и скамеечку, такую маленькую, что сидеть на ней можно только вдвоем… Ветви старой ивы свешиваются до самой воды, и это тайное место никому не видно; там можно зажигать фонарик, и это здорово!

Еще одна девушка, смущаясь, рассказала, что на прошлом Новогоднем балу  она, кажется, узнала юношу, который приглашал её.  Черноволосый красавец в черной полумаске, в белом офицерском мундире позапрошлого столетия, с золотыми пуговицами, он нарочно тайком нарушил заведенное правило полной анонимности: он снял маску в темном коридоре, и она его узнала! Интересно, а на этом балу пригласит он её или нет?

Застенчивые девушки в пышных бальных платьях, юноши в мундирах или смокингах, и все – в венецианских масках, скрывающих их лица… Пред подумал, что это очень странный сон, хоть и очень красивый.

 - Ничего странного, - возразил Вэд. Он появился во сне Преда очень красивым, без шрама, и в необыкновенно хорошем расположении духа. – По-моему, очень хорошая затея – костюмированный Новогодний праздник; все в масках! Так любой юноша может пригласить на танец – вальс или еще какой, я не силен в названиях танцев, -  любую девушку, не боясь быть узнанным, осмеянным и не опасаясь отказа, или наоборот – связанным каким-либо обязательством. Нынче девушки перестают быть девушками, а юноши – юношами; первые становятся агрессивными, вульгарными и дерзкими, вторые – нерешительными и робкими. Все их общение сводится к сексу. Знаешь, почему? Потому что они просто не знают других способов совместного времяпрепровождения. Они просто не знают, как еще можно друг с другом общаться и ухаживать, что им обоим будет доставлять удовольствие. Позабыта простая любовная игра и интрига; их никто этому не учит, потому что и взрослые это уже забыли. А ведь отношениям между мужчиной и женщиной нужно учить!

Как это исправить? Очень просто; надо учить их вести себя подобающе. А чтобы они чувствовали себя увереннее, надо предложить им игру: кто-то станет гусаром, кто-то князем, кто-то корнетом, а девушки будут  сплошь княгинями и феями. Все наденут маски, и вот это уже другие люди; они танцуют, флиртуют, ухаживают… Сегодня – игра и праздник, а завтра они будут обсуждать это, восхищаться вон тем офицером, или, наоборот, говорить, что тот-то был так глуп и неуклюж, и юноши уже без масок будут подражать им или, наоборот, что-то исправлять в себе, чтобы понравиться девушкам. Это будет неосознанно, интуитивно, но это уже начало нового поведения, новых отношений между полами, нового мировоззрения. Ведь, в сущности, почему нынешняя молодежь ведет себя как… как сволочь, что уж греха таить? Потому что дети – а потом подростки – стремятся стать личностями, интересными и яркими, но как это сделать – они не знают, их этому не учат, и образцов, с которых они бы могли взять положительный пример, нет (либо мало, либо они непривлекательны и блеклые, незапоминающиеся). И вот в стаде положительных появляется один хам, гад и сволочь – резкий, яркий, выделяющийся из толпы тип! Его поведение шокирует, будоражит, кровь быстрее бежит в жилах, кипит адреналин! Он – яркий, он – необычный, он – личность ( пусть и отрицательная), но он  - не серость, не одинаков со всеми, с ним интересно, потому что никогда не знаешь, что он придумает потом. Поэтому ему будут подражать – эго «нехорошесть» раздвигает обычные рамки поведения, предоставляя простор для творчества, которого не хватает в нормальном «хорошем» поведении. Ну что интересного может быть в привычном «ботанике»? В школу - из школы, уроки, не волнуй родителей. Все.

Поэтому плохишу будут подражать, непременно.

А эти балы, - снова Пред увидел кружащиеся пары, - возможность подражать кому-то положительному: хорошо воспитанному, смелому, благородному, красивому. Нужна лишь почва: какая-нибудь книга, «Три мушкетера»,например,  фильм, где дуэли, лошади, и героини в обмороках, а затем  - этот бал. Бал – это всегда событие. Это тоже будоражит кровь, и дает почувствовать, что ты не чмо какое-то отстойное, а человек, может, даже приятный привлекательный и красивый. И чем  лучше ты танцуешь, чем красивее у тебя платье, тем больше у тебя шансов танцевать в паре, а не подпирать стенку. Появятся другие приоритеты, и однажды можно будет снять маски.

«Это не получится», - возразил Пред.

- Почему же? – искренне удивился Вэд. – Здесь же получилось. Другое дело, что на все – все!!! – хорошее нужны терпение, желание что-то изменить и, конечно, средства. Средства – это обязательно, и непререкаемо. На голом энтузиазме ничего не построишь. Ну, раз ты выловишь и выдворишь хулиганов, два – а на третий год они уже сами не будут жрать водку в туалетах, зная, что их-то выпрут, а девушки-то их весь вечер будут танцевать с каким-нибудь Васей Ивановым. Или того хуже – на бал пригласят каких-нибудь знаменитостей, а ты, как баран, из-за какой-то банки пива, весь такой разодетый в пух и прах, тащишься домой. И потом - если будет красивый костюм, который можно надеть лишь раз в году, если он будет висеть перед праздником в шкафу, сверкая пуговицами, то ни один юноша (я уж не говорю о девушках) не упустит этот шанс. Он, может, и будет колебаться, и отнекиваться, и чесать в затылке, но лишь до того момента, как примерит его и увидит, как он хорош в нем, как подтянут, красив, как обалденно он выглядит в маске!

- Ну, вставай, чего валяешься, раз не спишь.

От спокойного, в общем-то, голоса  Зеда пред торчком сел на кровати, хлопая глазами. Волосы торчали дыбом, одна щека была помята и красна; перед глазами все еще крутились праздничные картинки, сыпались конфетти и ленты серпантина.

Вэд и Зед, развалившись в мягких, обитых зеленым богатым плюшем, креслах пили утренний кофе. За тонкими зеленоватыми шторами светило утреннее, еще бледное солнце, тяжелые бархатные портьеры были отодвинуты.

- А чтобы на первых порах и вправду не вышло, что все стоят, стесняются и подпирают стены,  - продолжил Вэд, пригубив крошечную беленькую чашечку из тонкого фарфора, - нанимают танцевальников, юношей и девушек из танцевальных школ, и они расшевеливают зал. Или объявляют конкурс с каким-нибудь стоящим призом на самую красивую пару. Это очень хорошая затея – дорогая, конечно, особенно если её проводить два-три раза в год, но зато эффект потрясающий. Что ты еще хотел узнать?

Пред тупо хлопал сонными глазами. В голове не было ни единой мысли.

Как он попал в эту  квартиру – он не помнил; кажется, вчера… да, вчера под проливным дождем, они бежали, бежали… Под тоннами воды стонали деревья, сосны…

 Из головы Зеда Пред машинально ухватил название – Зеленая Гостиная; да, тут в самом деле все было зеленым, и диван, на котором он спал, и портьеры, и обои – нежно-зеленые, - и множество вьющихся растений в напольных вазах, на стенах, в причудливых подставках…

Вэд, видимо, встал уже давно. Он был одет в ослепительно-белый джемпер, синие, хорошо пошитые джинсы и домашние мягкие неуклюжие белые носки. В дневном свете Пред рассмотрел его -  он был черноволос (свои длинные волосы он гладко зачесал назад и перетянул лохматой резинкой), хорошо сложен и красив (он сумел все-таки нацепить защитную маску, понял Пред – точнее, Вэд позволил ему услыхать эту мысль).

Зед, видно, встал недавно – он был в нижней белой батистовой рубашке и штанах от вчерашнего черного костюма. На нем не было сапог, и Пред с интересом уставился на его ноги – ему уже давно хотелось узнать, что же у Зеда под сапогами?

Зед был бос; видно, под его сапоги носки не полагались. Он довольно потягивался, на курносом лице его было написано удовольствие от кофе, от хорошего сна и комфортного кресла. От удовольствия он крутил ногой, растопырив длинные пальцы ступни, и вид у него при этом был самый что ни на есть дебильный.
- Вот Зед, например,  - Вэд указал на расползшегося по плюшевому креслу Зеда, - напросился в танцевальники в одну из школ. У него такой броский вид, что его не пропустит ни одна девица.

- Так это не сон, чтоли?  - пробормотал Пред, с силой растирая заспанное лицо ладонями.

Вэд интеллигентно  улыбнулся, приподняв широкие брови:

- Разумеется, нет. Я думал, ты специально спрашиваешь – услышал этих болтушек, ну и интересуешься. Кстати, может, тоже пойдешь в танцевальники? Зед сказал, что у тебя дома не особенно богато  с хорошими девушками.

- Одни дуры по дискотекам прыгают, - встрял язвительный Зед; какие-то личные неприятные переживания крутились в его голове, какая-то Овечкина Таня, редкостная смазливая стерва, пропудрившая ему мозги, но он отринул эту мысль, задушил эти воспоминания. Теперь, за давностью лет, когда он уже не прыщавый мальчишка, а Зед Черный Алмаз, и лучшие девчонки сочли бы за честь принять его ухаживания, она оставалась всего лишь какой-то Овечкиной, никому не известной, сидящей в маленьком провинциальном городке, и своей тупенькой головкой мостящей себе дорогу в ад – черный лимузин со скрежещущей жестяной крышей…

- Ну вот, - поддакнул Вэд. – А здесь все – воспитанные в лучших традициях. Мне здесь вообще нравится. Здесь на удивление … чисто.

Чисто.

Да, Вэд дал точное определение этому миру. Тут было на удивление чисто.

Отовсюду неслись голоса – Пред слышал их звонкую музыку, самые сокровенные мысли были ему известны, но ни злости, ни пошлости он не уловил. Покрутив головой, отгоняя эти шепчущие ангельские мечты, он постарался услыхать мужчин – но и они думали о чем-то спокойном и ясном.
Пред закричал, зажимая уши. Шок был так силен, что он едва не сошел с ума, и даже злопыхатель –Зед был напуган такой реакцией.

Вода плескалась на грудь,  лицо его было мокро.

- Ну, ну, спокойнее, - спокойный голос Вэда, его прищуренные глаза и рука, поддерживающая Преда за плечи. – Ничего страшного. Они вовсе не такие безликие, как тебе показалось. Просто скоро праздник, и все думают приблизительно об одном  и том же. Поверь мне, есть и редкостные мерзавцы даже тут. Все, все, успокойся.

Преду было страшно.

Он был один в этом мире; он был хуже всех людей в этом городе, и казалось, как только он выйдет на улицу, его закидают камнями, словно его преступление было написано у него не лбу… Даже Зед и Вэд были не так отвратительны!!!

- Замолчи! – хлесткая ладонь Зеда прекратила истерику. Пред сидел на полу, закрыв голову руками, мокрый и встрепанный. – Ты мне надоел со своими воплями. Ты трус, ты нытик, ты…

- Успокойся, Зед! – Вэд повысил голос. – Ты должен быть снисходительнее. Мы с тобой привыкли к разным мирам, а он – нет. Разве ты не опасался в доме Алкиноста Натх, что тебя разоблачат? Ему нужно привыкнуть и освоиться. Тише, Пред, никто не узнает о тебе того, что ты хотел бы скрыть. Ты спокойно можешь выходить на улицу… Потом, когда захочешь.

- А вы?! – подорвался Пред; его безумные глаза метались с одного лица на другое.- Куда вы?
Лицо Вэда стало суровым:

- Прекрати истерику, - сказал он. – Надеюсь, ты помнишь, что у нас разные цели? Я предлагал тебе покинуть нас, потому что мы не собираемся с тобой. Ты отказался. Так что даже не пытайся сейчас заставить нас с тобой возиться.

Ушли. Тишина. Покой.
                ***********************************