День Четвёртый

Сентябрь 2006 г. – апрель 2007г.

                Глава 1
                Дядя
   
    В небольшой комнатке, далеко небогатой, как показалось бы любому вошедшему в нее, были разбросаны по полу вещи; кресло, перевернутое вверх ножками, было опрокинуто на диван, шторы, сорванные с петель, лежали на подоконнике, а остальное, казалось, было на своих местах.
    Было утро, и это утро наступало очень-очень медленно. Солнце начинало вставать, выглядывая  из-за соседней высотки. Постепенно луч достиг окна и опустился на пол.
    Кровать была заправлена, но на ней лежал парень. Этот парень был обычным студентом - выпускником медицинского института психологии. В нем учили невесть чему и непонятно как, но было ясно одно – определенной профессии после обучения нет, просто пара- тройка печатей в дипломе. Так вот, этот парень лежал  на животе, уткнувшись лицом в подушку. Ему снилось что-то мутное и непонятное, но сквозь все это он услышал стук в дверь. Парень поднялся с кровати и подошел к зеркалу, пригладил белокурые волосы, провел ладонью по лицу, что-то фыркнул себе под нос и открыл двери. На пороге стояли два высоченных мужчины в хорошо отутюженных черных пиджаках и белых галстуках. Они были очень похожи, но только у одного были белые туфли и он казался более подвижным и раскрепощенным.
    Он отодвинул своего напарника и без спроса прошел в прихожую. Следом за ним прошел другой. Парень сделал невинное лицо и отошел в сторону. Он не понимал, кто эти люди: ФСБ, соседи, или, (упаси бог) бандиты? Но этого он не знал и не пытался делать поспешных выводов.
    - Леконин Василий Андреевич? – с усмешкой в голосе произнес человек в белых туфлях.
    - Это я, - произнес парень, слегка отодвинув волосы со лба.
    Другой мужчина уже стоял у окна, склонившись над  горшочком с гвоздиками. Он их изумленно рассматривал, нюхал и трогал пальцами лепестки. Парень отвел взгляд от этой картины и посмотрел на мужчину в белых туфлях. Тот же уже протягивал несколько бумажек и удостоверение.
Парень пробежал глазами: посмотрел имя и фамилию, которые было совершенно невозможно прочесть, в них было слишком много согласных букв, что-то типа Ронтбде Рихтонсон, третье слово было либо Фил, либо Илль, либо кое-что совсем другое.
    - Думаю, ты догадался, для чего мы здесь?
    Парень потупил взор, пытаясь разобраться в этой ситуации. Он с уверенностью понимал, что даже понятия не имеет для чего он понадобился этим людям.
    - Извините,- начал парень,- но я что-то не могу понять, что случилось?
    - Да брось ты придуриваться: - сказал мужчина в белых туфлях. Только сейчас парень услышал в его голосе небольшой акцент, свойственный либо французам, либо немцам, - я думаю, твоя мать давно уже тебе все рассказала сама, потому что ты уже достиг того возраста, чтобы обо всем знать.
    - Может быть, и достиг того возраста, вот только моя мать умерла несколько лет назад, - парень замолчал, и, опустив глаза в пол, вновь убрал волосы с глаз.
    - Вот, значит, как! – сказал мужчина в белых туфлях, подошел к дивану, снял с него кресло, и, поставив его на пол, сел.
    - Нам ничего не было известно о смерти твоей матери, - немного помолчав, обдумав с чего бы начать разговор, он, с серьёзным лицом посмотрел на своего напарника, который уже смирно сидел на диване, потом посмотрел прямо парню в глаза, которые сейчас словно горели, отражая солнечный свет из окна, - я кое-что сейчас тебе расскажу, ты внимательно послушай… ты, конечно, можешь отказаться от нашего предложения …
    Парень молчал, не понимая, что же произойдет дальше. Мужчин уселись прямо перед парнем. Наконец один начал:
    - Я не думаю, что ты помнишь своего отца? Тебе, вроде, было два года, когда он умер? Он познакомился с твоей матерью в Москве. Твой отец приехал в Россию не надолго, здесь в России у него жил брат.  Твой отец был беден, часто не хватало денег даже на хлеб, а вот его брат, твой дядюшка, имел хорошее состояние и колесил по свету, зарабатывая большие деньги. Он был большим шулером, он обманывал богатых людей, отнимал у них большую сумму денег, при этом всегда выходил сухим из опасной игры. Никто даже не сомневался в его честности, а он продолжал грабить своих жертв, разоряя их до полного обнищания. Твой дядя был очень умным и хитрым.  Последние годы своей жизни он жил в Великобритании, имел хорошие деньги, наладил в Лондоне свой бизнес, но, как это ни странно, был очень мелочным и жадным… Это был очень удивительный человек! За несколько дней до своей смерти, будто её чувствовал, он составил завещание на твоё имя. По договору всё своё состояние он передаёт в твои руки. Если бы был жив твой отец, всё, наверное, досталось бы ему, но несчастный случай, произошедший с ним, поменял все карты в твою пользу.
     Твоя мать познакомилась с твоим отцом, когда ему было уже сорок лет… Через два года родился ты. Твой отец Андрей душою русский, но все его корни глубоко уходят в английскую историю. Странно, почему он сменил своё имя на русское, Может он и хотел быть русским. Но всё же считал Россию бедной и грязной страной. Его настоящее имя Рик Горен. Если бы не ты, то род Горенов завершился бы на твоём отце, но ты последний, по  этому твой дядюшка так щедро тебя наградил. Вот только есть одно «но»: ты должен ехать в Великобританию и стать хранителем и хозяином всего состояния твоего дядюшки. По условию завещания, ты не имеешь права всё это продавать, дарить и всё в этом духе, пока не достигнешь тридцати лет.
     Парень внимательно выслушал, отвёл взгляд в сторону и спросил:
     -А почему до тридцати лет?
     -Вот этого нам не известно! И всё же твой дядя был хитрым, и возможно что-то задумал, но никому и ничего не сказал. Сейчас ты должен принять серьёзное решение: согласен ли ты стать хозяином всего состояния твоего дядюшки?
     Парень немного подумал. Он понимал, что это дело не шутейное, и такой шанс даётся не каждому.
     -Да! Я согласен, - сказал парень и задумчиво посмотрел в окно.
     Человек в белых туфлях достал папку и, открыв её, сунул листок для подписи парню. После этого он встал с кресла, прошёлся последний раз по комнате, сложил все документы в портфель и оба мужчины вышли за двери, сказав, что скоро они заедут за парнем.
     Василий остался сидеть на своей кровати, медленно перебирая и осмысливая все слова, сказанные тем мужчиной. Всё это казалось странным. Не могло ведь быть всё так просто? Странно…странно…

                Глава 2
                В дорогу

     На следующее утро мужчины вернулись вновь. Парень подробно выяснил их имена. Мужчину в белых туфлях звали Виль, другого же Стенс.
     Стенс практически не понимал по-русски, всё время он говорил на своём родном – английском. Его лицо было мертвецки бледным, глаза были большие и чёрные. Он носил чёрные усы и небольшую бородку.
     Виль приказал скорее собирать нужные вещи. Парень не мог понять его, ведь как можно было всё так спокойно бросить? Как можно уехать из собственного дома, из города, из страны? Виль сказал, что всё это ничтожество по сравнению с тем, что его ждёт там, заграницей, там, где положены его корни, где веками жили Горены. А что он может оставить здесь?  Нет семьи – он сирота, друзья давно о нём позабыли, даже и звонить не хотят. С любимой девушкой расстался давно. И что же можно оставить здесь?
     Парень на несколько минут задумался, присев в кресло.
      «И действительно, что меня здесь держит? Да ничего! У меня ничего не стало с тех пор, как умерла мать!»
     -Да! Да! – вдруг парень вскочил из кресла и с изумлённым лицом произнес, - Я согласен! Я еду!
     -В дорогу! – приказал хриплым голосом Виль.
     Через час парень был собран полностью. Два небольших чемодана и несколько сумок с вещами уже стояли на пороге. Взяв сумки, трое вышли из квартиры. Парень закрыл дверь на ключ и спрятал его в чемодан, в небольшой карманчик, где хранились документы.
     Выйдя на улицу, парень удивился: у подъезда стоял длинный чёрный лимузин. Он напоминал гладко отшлифованный гроб.
     Автомобиль отвёз их на аэродром, где уже был подготовлен самолёт. Через мгновение был подогнан небольшой трап. Поднялись в самолёт. Парень уселся подальше от входа – в хвост самолёта, а иностранцы – Виль и Стенс сели ближе к кабине пилота. Василий закрыл глаза ещё до подъёма в воздух и скоро заснул.

                Глава 3
                В Англии
     Самолёт слегка затрясло, он загудел и остановился. От этого шума парень проснулся. Виль и Стенс уже собирали вещи и начали выходить из самолёта. Парень не торопясь встал и тоже последовал за ними. Выйдя на улицу, он слегка прикрыл глаза – солнце на мгновение ослепило парня. Над головой висело голое, светло-голубое небо. Было очень душно, воздух казался более сухим, чем в России, им гораздо труднее было дышать.
     Парень стоял на трапе и разглядывал всю окружающую его картину. К трапу медленно подкатили три чёрных автомобиля. Виль упаковал сумки в багажник одной машины. Парень залез в автомобиль, следом залезли Стенс и Виль и уселись рядом на заднем сиденье.

                День первый.
     Машины объехали весь город и выехали на широкую дорогу. Около часа ехали прямо и, наконец, свернули на узенькую дорожку, по которой, как было видно, редко ездили машины. Дорожка вела в лес. Ещё минут сорок ехали по лесу и, наконец, остановились у лесного домика.
     Домик был старый. От дома далеко в лес уходил высокий, бесконечно длинный забор. Он огораживал очень большую территорию леса. От кого он был огорожен - понятно не было. Машины остановились у мостика через небольшой пруд, который протекал как раз перед домом.
     Виль и Стенс вылезли из машины. Следом за ними вылез парень.
     - Этот дом… - начал было Виль, но осёкся, - в этом доме живёт охранник этого чудного леса. Он живёт здесь очень давно и следит за порядком. Забор этот окружает восемьсот километров леса. Из леса один выход – через этот дом и именно через эту дверь, - Виль указал пальцем на массивную дверь в дом, - лес очень опасен для одного человека, там много диких зверей, но если человек будет в сопровождении, то он останется жив.
     Парень слушал и иногда поглядывал на дом, в котором, казалось, никто не жил. Но вдруг раздался оглушительный выстрел из-за забора. Все невольно пригнулись на мгновение, но тут же выпрямились
     - Кого там ещё черти принесли? – вдруг раздался сиплый голос старика, и, через мгновение на пороге дверей возник он сам.
     Старик был весь седой, и казалось, что он никогда не брился и не подстригался. Длинные волосы свисали с плеч вниз, седая борода закрывала шею и падала на старую коричневую рубаху. Парень удивился, что в Англии, глубоко в лесу может жить человек, говорящий по-русски. Старик плохо видел и прищуривался, пытаясь разглядеть незваных гостей. В руках он сжимал старое ружьё.
     Наконец, разглядев, кто приехал, он молча зашёл в дом и поставил в угол ружьё. С виду он казался добрым; доброту ему придавали седая борода и небольшие чёрные глазки.
     Виль, Стенс и парень прошли в дом, пройдя мостик через пруд.
     В доме было уютно. Из под стула выглядывала мордочка серого кота. Всё было по-русски: старый добрый самовар, скатерти, на стене висели три ружья и две скрещённые нагайки, наточенные и готовые к бою.
     Старик напоил всех чаем, дал пряников и несколько плюшек и начал разговор.
     - Неспокойно стало! – старик посмотрел в окно и указал пальцем на лес, - Озверели совсем, голодные ходят и жрут что попало.
     Виль подвинулся ближе к парню и пояснил, что старик говорит о волках, которые обитают в этом лесу.
     - Вчера же, сволочи, собаку мою зажрали до смерти. Смотрю, утром лишь косточки лежат около будки. Стрелять их надо! Погубят они лес. Звери!
     Старик оказался добрым, но удивительно странным. Дал им в дорогу плюшек и свежего молока, хотя ребята настаивали на том, что обойдутся и без этого.
     За забором находилось несколько высоких сараев. В одном находились коровы и свиньи, а в другом кони. Старик завёл гостей в конюшню. Где они выбрали себе лошадей. 
     - Тут скакать около часа по лесу, - пояснил Виль, - звери нас не тронут. Дальше будет деревня и всё, что тебе принадлежит.
     Парень молчал. Его захватывал пейзаж местности. Лес казался тёмным и очень страшным. Деревья были старыми и большими и иногда потрескивали из-за того, что их кроны качал ветер, гуляющий между стволов и по верхушкам листьев.
     Парень забрался на белого красивого рысака, и двинулись в путь. Страшно гудел лес. Иногда казалось, что он живой, что деревья перешёптываются и переглядываются между собой, а иногда и передвигаются с места на место, постоянно следуя за путниками. На опушке видели несколько волков, которые дико делили между собой добычу – пойманного оленя. Они жадно терзали тушу зверя и рычали друг на друга, дабы кто из них не ухватил кусок побольше. Василий часто оглядывался назад. Он боялся всего: деревьев, волков, ветра, и иногда ему казалось, что кто-то следует за ними по пятам.
     Шло время, путники вымотались, их томила жажда, потому что в лесу было очень душно и даже жарко, хотя солнце редко выглядывало из-за листвы. Виль и Стенс хорошо знали дорогу, и вот лес медленно начал редеть и вскоре кончился. Путники на небольшую горку. Там внизу открывалось чудное зрелище. Такого зрелища парень и представить себе не мог! Внизу была деревня, напоминающая средневековую картинку, а посреди деревни стоял старинный замок. Замок Горенов. Его высокие башни были устремлены в небо, старинные стены были ровными и серыми. Сверху всё казалось великолепным сладким сном, особенно тогда, когда солнечный свет отражался от стёкол башен, высоченных и старых.
     - Этот замок построен твоими предками в шестнадцатом веке, - сказал Виль. Его конь потоптался на месте и громко заржал, отвернувшись от замка в другую сторону, - каждый из твоих родственников по традиции хоть раз в жизни должен побывать в этом месте. Здесь была твоя мать, твой отец Андрей, бабушка…
     Стенс молчал, поглядывая то на Виля, то на парня. Казалось, что он понимал каждое слово, но всё же упорно молчал.
     Путники медленно спустились по склону горы вниз. Перед ними возникла небольшая деревенька, и там, за крышами домов, возвышался старый замок Горенов, словно большая неподвижная гора. Дома тоже были старые, похожи на средневековые трактиры, грязные и неухоженные, с каменными серыми стенами и невымытыми стёклами. Но улицы были довольно чистые. По бокам, то слева, то справа выходили из переулков зеваки. Они останавливались перед идущими путниками, а некоторые даже пятились назад. Здесь чувствовалось что-то необычное, непохожее ни на что. Смрадный запах носился по закоулкам деревеньки. Наконец подошли к воротам замка. Каменные стены охраняли вход на территорию замка.
     - Опустить ворота! – закричал человек, сидевший на деревянном помосте, похожим на сторожевую вышку. В его руках находился арбалет, из-за спины выглядывал колчан со стрелами.
     Ворота, затрещав, как старая скрипучая бочка повалились на землю, поднимая пыль высоко над дорогой. Путники вошли на территорию замка, по очереди спрыгнули с коней и подошли ближе к входу в замок. С этого места он казался  более большим и пузатым, но каким-то страшным и тёмным.
     - Это всё твоё! – гордо произнёс Виль и обвёл рукой всё вокруг. Стенс улыбнулся и хихикнул, - теперь здесь ты хозяин, ты король всего этого. Каждый, кто живёт в деревне или в замке обязан тебе поклоняться и ценить как короля. Любого ты можешь наказать или пощадить. Твоё слово – закон для всех.
     Открылись большие двери в замке, и оттуда вышел широкоплечий, высокий мужчина в красной рубахе и чёрных штанах, заправленных в высокие, до блеска начищенные военные сапоги.
     - Дорогой Граф! Добро пожаловать в наши скромные владения… ой! То есть в ваши владения! Мы уже заждались вас! – он говорил на русском языке, но в его голосе слышался большой иностранный акцент, - Дорогой Граф, вы верно устали, не лёгкий путь!
     «Так я ещё и Граф?! Как-то странно на меня обрушилось всё это!» - подумал про себя парень, но всё же молчал. Его завели в замок, отвели в его покои. Это была огромная комната с гладкими серыми стенами. На них висели несколько факелов. Посреди комнаты стояла большая старинная кровать, покрытая чистым белым покрывалом. На стенах так же висели сабли и шпаги, тоже острые, как и в доме у Охранника леса. Мужчина, встретивший парня у входа в замок и постоянно называющий его Графом, представился Дэдом – Смотрителем старого замка. Он следил за порядком в замке и раньше был «правой рукой» дядюшки. Смотритель провёл Графа по замку, попытался его ознакомить с историей его семьи и показал чудесную галерею картин, где были изображены все предки Графа. Смотритель сказал, что хорошо было бы и его (Графа) портрет разместить на стене, после изображения его дядюшки.
     Все слуги уже знали о приезде Графа в замок. Увидев его, стражники, торопясь, поправляли свои мундиры и, взяв в руки оружие, вставали ровно, отдавая честь своему хозяину.
     - А сейчас, - говорил Смотритель Графу, - я покажу вам всё, что теперь принадлежит вам.
     Смотритель привёл Графа в одну из комнат подвала, зажег факелы и подвёл его к сундукам. Граф успел их пересчитать, прежде чем открыл один из них – их было четырнадцать. Граф наклонился над первым сундуком и открыл крышку, и перед его глазами открылось огромное количество золотых монет и дорогих статуэток. Граф удивлялся каждой монете, до которой дотрагивался, которая звенела в сундуке и принадлежала только ему. Столько золота он не видел даже на экране телевизора ни в одном фильме. «Золото, золото, богатство!» - думалось Графу в этот момент. Мысленно, он уже придумал как потратить небольшое количество денег: он лежит у глубокого бассейна, его окружают несколько красавиц, пьет шампанское и выливает его в бассейн, не щадя ни капли. « Золото! Золото! Богатство!» - всё вертелось в его голове. Но вдруг он очнулся: Дэд внезапно хлопнул крышкой сундука и презрительно посмотрел на парня.
     Когда Граф и Смотритель Дэд поднимались, парень рассматривал старые стены: они будто были живые, по подвалу носился небольшой тёплый ветерок, едва ощущаемый, стены гудели и словно пытались сомкнуться, придвинуться друг к другу ещё ближе и раздавить незваных гостей, решивших громко и нагло разговаривать меж стен старого подвала.
     За спиной что-то зашуршало, чьи-то шаги забарабанили по каменному полу, стукнуло, звякнуло и замолчало. Граф обернулся назад, прислушиваясь к шороху, доносящемуся из глубины подвала. По подвалу прокатился мягкий женский голосок, эхо его повторило, и воцарилась мертвенная тишина.
     - Там кто-нибудь есть? – спросил парень у Смотрителя. Смотритель ненадолго задумался и, не найдя лучшего ответа, промолвил:
     - Это стены шумят. Они уже давно переговариваются друг с другом. Чего с них взять! Старые, вот и разговаривают когда захотят.
     Парень в недоумении посмотрел на Дэда. «Не сошёл ли он с ума?» - подумалось ему. Смотритель обернулся назад, посмотрел в темноту и пригрозил кулаком.
     - Я вам дам! Вы мне ещё поговорите! – сказал Дэд, глядя в глухую тьму подвала, и вышел, прихлопнув за собой мощную железную дверь.
     Смотритель Дэд был очень странным человеком. Казалось, иногда он разговаривал сам с собой, часто смотрел в потолок, напевая до боли странную песню:
           Летит усталый старый конь,
           Седок молчит, в глазах огонь,
           И небо грозное луну
           Терзает и толкает в мглу…
     Потом он начинал заикаться и останавливал свою грустную и ужасную песню.
     - Граф! Хочу уведомить вас. Что до вечера нам нужно съездить в деревню, там кое с кем вам надо познакомиться, - сказал Дэд.
     - Куда это?
     - Граф, уверяю вас, это недалеко, совсем рядом. Сядем на коней и уже почти на месте.
     - Так что это за место?
     - Ну… как бы это так вам обозвать… это больница! Это обычная больница, которая совсем недавно принадлежала вашему дядюшке…
     Спустя полчаса Дэд, Граф и ещё двое стражников отправились в больницу. Она действительно оказалась недалеко от замка. Больница находилась в серединке деревни, за забором. Кони остановились у забора, Граф спрыгнул с коня и все вчетвером вошли в здание старой и, так же как и замок, серой больницы.
     Дэд оглянул больницу незатейливым взглядом, слегка улыбнулся и представил:
     - Это Хальте! Больница вашего дядюшки. Он решил помочь жителям деревни и построил это здание. Доброй души был человек!
     Войдя в больницу, Граф увидел на стене портрет своего дядюшки, который висел напротив входа на стене, как раз над дежурным врачом, который сидел за широким столом и переписывал какие-то документы. Только халат на нём был не белый, не синий и не зелёный, как у всех врачей, а… серый… да,  именно серый.
     - А! – врач встал, простёр перед собой руки, - Дорогой Граф! Добро пожаловать! Милости просим! К нам решили заглянуть? Ну что ж, я вам всё покажу!
     Это был крайне неприятный человек. Сразу бросалась в глаза его бородка и седые волосы, скрывающиеся под серым колпаком. Ему было лет тридцать, но волосы были очень седыми, почти белыми.
     Странно было то, что все двери в палатах были заперты снаружи большим тяжёлым засовом. В каждой двери было небольшое окошко из плотного стекла и решётка.
     - Это что, психушка? – спросил парень, ибо он понимал, зачем были нужны решётки на окошках.
     - Ну, что ж вы так прямо! – ответил врач, – Хальте – это вовсе никакая ни психушка! Здесь люди лечатся по своему желанию. Просто эти люди не очень здоровы, и я уверен, что они нуждаются в нашем лечении. И, в общем, некоторые из них опасны для общества.
     Граф знал, что значит «опасны для общества». За время своей учёбы он насмотрелся на «опасных», которых боялись даже сами врачи. Их всегда держали под замком, некоторые были привязаны к столу, потому что их передвижение по комнате было опасным для их же жизни (они могли сломать себе шею… в общем, было много способов уйти из жизни).
     - Многие,  - продолжал врач, - выходят из этой больницы совершенно здоровыми. И никаких признаков, что этот человек когда-то был нездоров.
     «Да! – подумал Граф, - ни из какой психушки человек не выходил совершенно здоровым. И даже всё наоборот, они становятся ещё дурнее, чем были раньше».

     Графа повели по больничным палатам. Было удивительно то, что каждая комната имела свой цвет. В первой палате, в которую завели Графа, стены, потолок и пол были белого цвета. Во второй - был желтый цвет, в третьей – оранжевый;  в общем, палаты имели все цвета, от белого  до черного.
     Граф сказал, что хочет поближе познакомиться с больными любой из палат. В чёрную его не пустили – сказали, что там опасные и буйные. Но всё же врач разрешил ему побывать в «зелёной» комнате.
     В этой комнате было шесть человек, из них две женщины. В больнице не делали половых и возрастных различий, поэтому в одной палате могли находиться мужчины, женщины и дети. Но в этой палате детей не было. Все шестеро носили зелёные пижамы.
     В палату вошёл Граф и дежурный врач. Женщины встали, мужчины нервно задрожали и сбились в кучку, что-то обсуждая, иногда поглядывая на Графа.
     - Это Граф!- без долгих представлений представил врач.
     Мужчины ещё сильнее задрожали. Женщины казались измученными, будто в Хальте из них делали рабов и они работали сутками на пролет.
     - «Граф» - зашумели мужчины, будто только что проснулись от долгого сна.
     - Граф! – зарыдала женщина и бросилась на шею другой.
     - Как видите, - сказал врач, - в этой комнате не здоровые люди. Их лечение будет продолжаться два года.
     - Граф! – уже завывая дрожащим голосом повторила та женщина.
     Граф не понял, чего она хочет и спросил, что у неё стряслось. Она задрожала, и, посматривая то на графа, то на дежурного врача, завопила:
     - Не могу! Не могу! Не могу!
     Она упала лицом на кровать, судорожно забила руками по подушке и продолжала всхлипывать. Мужчины и женщина вздохнули, словно в их жизни случился перелом и сели на свои кровати, закрыв лицо руками. Женщина продолжала лежать и всхлипывать, уткнувшись лицом в одеяло.
     Граф осмотрел комнату. Над той кроватью, где лежала ревущая женщина, было выцарапано на зелёной стене:
                «ХАЛЬТЕ
                МАША 1981»
     Граф удивился, что было написано русское имя. Врач видел, что парень разглядывает эту надпись, взяв за плечо Графа, вывел его из палаты и закрыл дверь на засов.
     - Русская, - пояснил врач,- она давно у нас.
     Граф глянул в поникшее лицо врача, опустил глаза в пол и зашагал к выходу.    
               
                Ночь первая
     Когда вернулись в замок, уже стемнело. К вечеру Граф почувствовал дикую усталость и тоску, которая как-то страшно залезла в душу и слегка щекотала нервы.
     Граф поднялся в свои покои. Лег и быстро уснул. Проснулся оттого, что по замку раздавался бой часов, голосивших так, что парню пришлось сунуться под подушку и натянуть на себя одеяло. Часы пробили полночь, но сон как рукой сняло.
     Ужасно захотелось пить. Можно было просто позвать стражника, чтобы тот принёс воды. Но Граф  решил все это сделать сам. Он вышел из комнаты. Слева от него посапывал стражник. Он спал. Видимо тоже очень устал. Граф прошёл мимо него. Но вдруг, он вздрогнул. Из-за угла выскочил лохматый, седобородый мужик. Он нёсся прямо на Графа. Последний закрыл глаза, словно в ожидании смерти. Но мужик упал в ноги и громко-громко заорал.
     -Граф! Ваша милость! – он по-прежнему стоял на коленях перед парнем, - уезжайте скорее. Зачем вы взялись графствовать в этом проклятом месте, – слёзы ручьём покатились из его глаз, намокла борода и усы, - уезжайте, прошу. Это последний ваш шанс…
     Граф отступил на шаг назад, как на сумасшедшего посмотрел на мужика, который плакал как маленький мальчик и кричал что-то невнятное и несуразное. Не умолкая, он причитал, лёжа у Графа в ногах
     - Уезжайте, Граф! Беда неминуема!
     Граф удивился этой наглости. Он ничего не понимал и слушать не хотел…
     Где-то рядом скрипнул пол и к  Графу подбежали стражники. Повалив мужика на пол, они заломили ему руки за спину. Граф стоял и ошалело смотрел за происходящим. Стуча о пол тяжёлыми сапогами, к нему подошёл Смотритель. Серьезным лицом посмотрел он на мужика, будто видя перед собой маленького мальчишку-проказника, и обратился к Графу:
     - Неслыханная дерзость! – Граф посмотрел на него и в ответ вздохнул, - неслыханная дерзость, - чуть громче повторил Смотритель, - велите наказать безумца?
     В ответ Граф одобрительно махнул головой и снова вздохнул. Пить перехотелось, и он снова вернулся в свои покои.
     Но спать всё равно не хотелось. За дверью ещё долго шумели стражники, и вновь в замке воцарилась гробовая тишина. Но даже в этой тишине Граф не мог уснуть. Тишина давила на голову, будто хотела разорвать давлением черепную коробку. В ушах гудел какой-то непередаваемый звон, воздух был сухой и неприятный.
     Хватит.
     Граф сел на кровати и уставился ни на что, смотрел сквозь предметы и вещи, не замечая их.
     «Что же это было? Может он псих? Ну, в смысле, этот мужик который набросился на меня в коридоре. Что тут такого, в этом замке, от чего он хотел меня уберечь? Неясно».
    Граф встал и начал ходить по огромной комнате взад и вперёд, хотя сам этого не заметил. После, он открыл дверь и вышел в коридор. Там всё было тихо и спокойно. Стражник не спал, он стоял, словно оловянный солдатик, смотрел вперёд, сжимая в руке копьё.
     «Средневековый дядька!» - подумал Граф и прошёл мимо него. Стражник даже не моргнул, не посмотрел на парня, и, казалось, был будто восковым. 
     Граф шёл всё вперёд и вперёд по коридорам. Их было много. Шёл, не понимая куда, просто вперёд. Поднялся на следующий этаж по каменной лестнице. Длинный коридор вёл в темноту. Там не были зажжены факелы. Несколько дверей тянулись по коридору. Из них выделялась одна: она была выше и шире, чем другие двери, будто эта комната, скрывающаяся за большой дверью, была пещерой великана.
     Граф стоял и смотрел на дверь. Что за ней? Трупы? Золото? Неясно. Но охота войти в эту дверь и осмотреть комнату.
     Дверь была не заперта, и Граф вошёл… Но там не было трупов, не было золота. Но то, что там было, это красивей золота. Там на стенах висели… картины.
     В комнате было очень тепло и уютно. Факелы висели на стенах, их огонь согревал душу и сердце.
     На всех картинах была изображена одна очень красивая девушка. Она поражала своей красотой: чёрные волосы вились как тонкие струйки водопада, лицо было милое, ни одной лишней черты! Она красива, особенно её синие, даже голубые широкие глазки! Но на всех картинах, которых было около полусотни, это милое создание казалось очень грустным. Прекрасная девушка была чем-то огорчена, на её глазах были… слёзы? Она плачет?
     И действительно! Граф удивился, когда внезапно с портрета потекли… слёзы! Слёзы! Слёзы живого человека! Но ведь это же был лишь портрет, совсем не живой, но слёзы одна за другой с портрета, кап-кап, кап-кап! Граф обернулся, слёзы катились из глаз на каждом портрете, с едва тихим плеском падая на пол.
     - Плачет… - раздался за спиной чей-то голос. Граф обернулся. На пороге стоял всё тот же лохматый мужик. На этот раз он был абсолютно спокоен, его глаза были усталые и опущены в пол, - она всегда плачет по ночам. И ничего тут не сделаешь. Да мне это и нравится. Хоть на картинах я с ней вижусь. А она плачет, и я её вижу, будто живую… хоть что-то от неё осталось живое…
     Он заплакал, но тут же стёр с глаз свои слёзы. Граф был ошеломлён от всего происходящего, уже не мог отличить реальное от нереального. Но всё вокруг было настоящим.
     - Она плачет, и я плачу вместе с ней.
     Граф не видел больше угрозы в этом весьма добродушном человеке. Он не хотел Графу зла, он хотел его просто предупредить… но о чём именно он больше не упоминал. Парень слушал и сам чувствовал какую-то боль, которую переживал этот человек.
     - Меня зовут просто… Художник. Можете, Граф, так меня и называть. Моё настоящее имя вам ничего не даст, да и … в общем, просто Художник.

     Кто же мог знать, что этот человек в душе таит томящую его грусть. И это был поистине настоящей доброты человек. То, о чём поведал Художник Графу, будет описано чуть ниже со всеми подробностями.

     В комнате было душно и нашим героям пришлось выйти из замка на улицу.
     - Пойдёмте, Граф, - сказал Художник, - я отведу вас к удивительному месту, где я часто провожу время наедине с собой.
     Через некоторое время они подошли к забору, окружающему весь замок. На заборе была вышка, на которой постоянно должен  дежурить караульный. Но караульного на вышке не было. К ней с земли вела неширокая деревянная лестница, по которой Граф и Художник медленно поднялись и уселись в жёсткие деревянные кресла. Внутри это место казалось небольшой комнаткой, открывающей панораму, с одной стороны  замка, с другой – просторы деревни.
     - Смотрите, Граф, - медленно прохрипел старик, указав дрожащим пальцем на деревню.
     И Граф увидел… деревню. Казалось бы, что в этом прекрасного? Но «это» было прекрасным: деревня спала, ни одного огонька из окон видно не было, но луна и звёзды светили так ярко и необычно, что под их светом было видно каждое деревце, каждый кустик, каждая тропинка. Но это ещё не всё: луна сейчас находилась над озером, которого Граф и не заметил, когда приехал сюда. Лунные лучи падали на озеро и отражались в воде. Над озером вспыхивали небольшие огоньки, и искры осыпались на воду. Это было великолепно! Если бы кто хоть раз увидел это зрелище, он бы не признал всю прелесть огоньков и искр над озером.
     Граф смотрел и ничего не спрашивал. И Художник молчал. Но всё молчание длилось минут пять.
     Весь вечер Граф говорил Мали, и, сидя на кресле, слушал рассказ Художника и изумлённо смотрел на озеро, над которым рассыпались искры, будто от удара молота по железу.
     - Ну? Я думаю, ты не откажешься от моего предложения излить тебе душу? – Граф молчал и продолжал смотреть на озеро, - в замке Горенов я живу давно, но я просто художник, и, в общем-то, никому не нужен. Им нужны лишь мои картины. Меня не станет, так появится новый художник, который займёт моё место.
     Я тем и занимаюсь с детства, что пишу картины. А ничего больше и не умею! И не хочу уметь! Картины – это одно, что осталось от моей прошлой жизни. Ведь вся моя жизнь заключалась в одном чудесном человеке – моей бедной Лире. Я рисовал её портреты,  и это меня радовало. Мне нравилось как она смеялась: такая беззаботная милая улыбка! Её чудесные белые волосы падали ей на лицо, когда я её рисовал, а я подходил и нежно заплетал их на место. Она даже не шевелилась и лишь мило улыбалась и смотрела на меня своими нежными большими голубыми глазами. Я же целовал её , улыбался ей в ответ и продолжал рисовать.
     Лира! Милая Лирочка!
     Я нарисовал пять её портретов. И когда нарисовал последний, пятый, я написал на нём, чего боле никогда не делал, лишь пять слов «У художника есть любовь – Лира».
     И она радовалась и целовала меня в губы и в щёки и звонко смеялась! А я повторял: «Моя любовь, моя любовь»…
     И как-то я проснулся и подошёл к её кровати. Она мило спала. Мне не хотелось её будить, но она открыла глаза… Этим утром её глаза были не теми, что я привык видеть… они не были такими широкими и голубыми как прежде. Она заболела. Я это понял с первого взгляда. И весь день я просидел у её кровати. А ей становилось всё хуже и хуже. Странно, конечно, но она умерла на следующее утро на моих руках. Я не спал всю ночь, обнимал её и плакал. Она закрыла глаза… и её не стало.
     «Лира! Милая моя Лирочка! Открой глаза!» - шептал я, обнимая её и прижимая к себе. Но она была уже далеко-далеко, в мире вечных снов, где все мы будем когда-нибудь.
     И до сих пор я храню её нежность в своём сердце, а её образ остался на портретах. Когда я заметил, что по ночам она плачет… я продолжил рисовать её портреты… каждый раз новые и каждый раз разные.
     Но смерть моей Лирочки - это была лишь первая потеря. Лира не могла иметь детей, и мы взяли маленького мальчика, который взялся неизвестно откуда у бедной доброй старухи.
     И этот мальчик был добр, он мне всегда помогал, хотя с детства был немой. Ему было пять лет, когда умерла Лира, мы вместе тяжело пережили ее смерть. И мальчик, после такого потрясения, совершенно ослеп. Я ухаживал за ним и чувствовал к нему отцовскую любовь.
     Но однажды он вышел на улицу без меня (он вообще никогда этого не делал), он растерялся,  и случилась трагедия. Он попал под несущуюся лошадь. Но кучер даже не остановился, израненный ребёнок остался умирать один на земле.
     А что жизнь теперь? Да ничто! И один я никто!
     -И, в общем… я бы хотел тебе сказать… или даже помочь тебе,- продолжал свою речь старик,- тебе нужно уехать обратно. Ты здесь жизнь свою погубишь… мы все ее здесь погубили… и ты погубишь.
     Парень молча слушал и смотрел в ночную даль сверкающего озера.

                День второй
     Утро было яркое. Солнце весело смеялось над замком, играло и грело землю своими лучами.
     Граф проснулся и оглядел свою комнату. В комнате было светло. «Наконец-то настал новый день!» - подумал про себя парень. Усталость прошла, граф выспался, и уже хотелось кушать.
     Выйдя в коридор, он прошел вверх по лестнице. Он хотел пройти в комнату к художнику, но комната была пуста. Граф постоял немного, посмотрел на картины и спустился вниз, в тронный зал.
     В зале стоял трон. В общем, это был и не трон вовсе, а большое, бронзовое кресло старинной выделки, с сапфировыми и изумрудными огранками, на подлокотниках.
     Граф уселся на трон. Было неудобно и жестко. Вдруг тишину утреннего  замка порвал скрип входных дверей. В зал вошел Смотритель. Он был странен, и ехидная улыбка не сходила с его тонких губ.
     Смотритель подошел к трону Графа и слегка кивнул.
     - Доброе утро, Граф. Я надеюсь, вы выспались? В общем… я хотел доложить… там казнь совершают… по вашему приказанию…- Смотритель вновь кивнул и, как хитрая лиса, посмотрел в глаза Графа.
     Но Граф ничего не понял. Он поёжился на жёстком троне, слегка  нахмурил брови и переспросил:
     - Какая казнь?
     - Вчера ночью, граф, в коридоре на вас напал человек, вы же приказали проучить безумца!
      - Ну-ну, я это помню. А в каком смысле казнь?
      - Ему просто отрубят голову и закопают на местном кладбище.
     Граф закипел. Может это была некая шутка? Да какая ещё казнь-то в двадцать первом веке? Нет, это все-таки шутка. Убить человека они не могут. Они не имеют права!
     Вскочив с места, он выбежал из замка во двор. Там было многолюдно, будто в Москве на Красной площади на одном из праздников. Но здесь праздником и не пахло. Люди уже расходились, шумно обсуждая какие-то вещи, с кислыми рожами смотрели на Графа и низко кланялись. Толпа расступилась и для взора Графа открылась следующая картина: огромный человек в маске и плаще (ей богу средневековье) спокойно склоняясь над плахой, убирал отрубленную голову художника в небольшой мешочек. Рядом лежал окровавленный топор и всюду кровь…
     Граф остолбенел. Говорить он уже не мог. Да и мертвого человека он видел-то впервые. Ужасная картина стояла у него перед глазами, а он все смотрел на палача и топор и отвернуться был не в силах. Тут палач поймал пронзительный взгляд Графа и сам уставился на него. Граф ещё немного постоял, пошатнулся и рухнул на землю без чувств.
     - Ничего, ничего! Он скоро поправится,- услышал сквозь сон Граф чей-то бодрый голос,- еще час и он встанет на ноги.
     Граф открыл глаза. Он был в своей комнате. Рядом с его постелью стоял Смотритель и тот самый серый доктор из психиатрической больницы.
     - Ну вот,- продолжил доктор,- как я говорил - уже поправляется.
     Лицо Графа горело. Взгляд был мутным. Будто в бреду кружилась голова и дергались вены на виске. Давление било в мозг резкими потоками крови, ноги онемели.
     «Да что со мной происходит? Что-то… что-то случилось…Художник… картины… слезы… голова… Голова? А-а, действительно я все помню! Художника казнили на площади! И я… я сам же приказал казнить его. Но я не хотел…»
     Голова вновь затрещала как паровоз и Граф отключился.
    
    «Бом-Бом-Бом» - звенели на стене большие часы. Граф очнулся и молча уставился на них. После этого все в замке смолкло, лишь из открытого окна слышались чьи-то голоса.
     - Тьфу ты блин,- промямлил Граф, усевшись на кровати, выругался еще раз и продолжил,- психи! Странные люди! Да что же они так воспринимают-то всё… А если бы я им всем с моста прыгать приказал? Прыгнули бы наверно!
     Вновь стало тихо. За окном смолкли голоса, и лишь кто-то где-то чем-то постукивал. Граф вздохнул и поднялся с кровати. Хотелось чем-нибудь занять себя… но делать было нечего. Здесь нужно было заниматься одним делом – графствовать.
     Выйдя из комнаты, Граф направился в подвал. Ведь там золото! И нужно было придумать, что с ним делать. Вновь перед парнем оказалась большая железная дверь подвала. Отворив засов, Граф вошёл в глухую тьму. На стенах висели факелы, рядом на небольшой полочке лежали спички. Граф чиркнул большой спичкой и зажег факел, сняв его со стены. С факелом в руках он спустился вниз, где вошел еще в одну дверь, за которой находились сундуки с золотом.
     Огонь освещал золотые монетки, они искрились и блестели, будто это не монетки, а 1000 маленьких кругленьких солнышек. Но вдруг (как это случилось в первый день) по подвалу прокатился женский голосок, нежный и дивный. А потом ещё раз и ещё, более отчетливо слышался голос молодой девушки. Граф оторвал взгляд от золота и оглядел подвал вокруг. Он вошел в другую комнату, но там были разбросаны только вещи. В третьей комнате был винный погреб. Сотни бутылок с вином покоились на полках и больше ничего. Никакой девушки в подвале не было. Ну что ж? Быть может, показалось? Голос пропал, и опять воцарилась подвальная тишина. И стены вновь хотели раздавить Графа с его догорающим факелом, за то, что этот наглец ходит  и лапает чужое золото и мечтает его потратить.
     Граф вышел из подвала.
     Весь оставшейся день он рисовал… Россию… Храм Василия Блаженного. Так незаметно подкрался вечер. На замок упала тьма, за тьмой - ночь. 

                Ночь вторая
     Россия. Россия. Именно Россия снилась Графу этой душной ночью. Снилась русская зима, снегу навалило кучу и к деревянным домикам вели узенькие тропинки, а по бокам расползался снег, сбитый в глубокие сугробы. Зима – Россия. Но сон вновь прервали часы: «Бом-Бом» - голосили они, вися на стене. И как уже повелось – сон как рукой сняло. Граф вспомнил о Художнике: перед глазами стоял палач, который укладывал голову старика в мешок.
      Но дикая страсть к тайне подвала манила Графа спуститься вниз, разузнать: чей это был голос. Он встал и пошел… в подвал. Спустился вниз и зажег факел. Скрипнула железная входная дверь и вновь по подвалу разнёсся женский голос. Граф шёл на голос, но он исходил из глубины стен. Быть может Смотритель Дэд правду сказал, что это переговариваются между собой стены? Но это был голос человека. Граф почесал затылок, повернулся к стене спиной и облокотился на неё… стена заскрипела, затрещала и отъехала в сторону как дверь. Открылась другая комната более просторная и светлая. Граф вошел в неё.
      Из этой комнаты шёл узенький коридор в другую комнату. Граф вошел в коридорчик. Он был настолько узок, что в него мог вместиться маленький человечек – карлик или ребенок. Граф протиснулся в него боком и попал в маленькую комнатку. Здесь горел свет и было жутко холодно… Но на стене висела большая занавеска. Но что скрывалось за ней? Граф подошел к занавеске и снял ее с гвоздика. Она упала и… в стене оказалась клетка… а в клетке, зажавшись в углу как испуганный кот, сидела молодая красивая девушка. Она сидела и опиралась на каменный пол своими нежными тоненькими ручками. Глаза её горели от злости и гордости. И она встала, подойдя к решетке, ухватилась за неё руками и уставилась на Графа. Глаза ее загорелись пуще прежнего, от этого взора граф отошел, слегка пошатнувшись. «Пантера» - вот что подумал о ней парень впервые секунды, пока смотрел на нее. И действительно, хоть она была красива, но была похоже на пантеру – шуструю и умную, но до боли коварную и хитрую.
     И Пантера продолжала смотреть горящими глазами на испуганного Графа, и казалось, что за решёткой находится ни эта девушка, а сам граф. Она отвела звериные глаза в сторону и уставилась в пол.
     - Ты… Граф… ты не такой как твой дядя… Ты слабый. Он бы давно казнил меня, а ты… ты… ты…,- и на удивление Графа, та, кто только что вела себя как смелый зверь, вдруг заплакала и села на холодный каменный пол и больше не промолвила ни слова.
     Граф ещё несколько мгновений постоял и подошел к клетке. Он сел, как и Пантера, на пол, опершись спиной на решетку.
     - Тебя как зовут? – спросил Граф, но ответа не последовало.
     Пять минут они сидели, молча прильнув к холодной решетке спинами.
     - Принцесса! – вдруг, ни с того ни с сего произнесла девушка.
     - Что принцесса? – переспросил удивленный внезапным словом парень.
     - Принцесса! Меня так зовут – Принцесса.
     - Странное имя – Принцесса… но красивое… Откуда это имя?
     - Не знаю! Отец придумал… он уже умер, - медленно, без интонации произнесла Принцесса.
     Еще минут пять они просидели, ни сказав друг другу, ни слова.
     - Отпусти меня… - без лишних слов сказала девушка, - меня сюда твой дядюшка просто так посадил, дабы посмотреть за моими мучениями… хотел посмотреть как я с ума сойду… не дождался… умер, а я здесь так и осталась ждать своего спасителя. Отпусти же меня…
     Парень задумался: как?
     - Ты думаешь, как меня выпустить? Нет ничего проще!
     Парень поднял глаза на стену и увидел то, на что намекала Принцесса: из стены торчал рычаг.
     - Поверни этот рычаг, чтобы открылась клетка.
     Парень встал и подошел к рычагу. Он посмотрел на девушку, которая жадно кивала ему, чтобы он открыл эту чертову клетку, в которой она томится несколько месяцев. Но кто даст гарантии, что эта девушка не убьет Графа, после того, как она выйдет.
      И он решился – опустил рукоять рычага вниз. Заскрипели затворы и дверь распахнулась. Девушка вышла из клетки и медленно подошла к Графу. Парень закрыл глаза в ожидании. Он ждал: что она сделает дальше: убежит, убьет его или что-то третье? Но она… она поцеловала его в щеку и отстранилась от него. Парень открыл глаза и заметил, что эта Принцесса, точно как пантера хитро улыбается и смотрит своими черненькими глазками в глаза парня.
     - Удивлен, Граф? – улыбаясь, промолвила она и захлопала ресницами.
     Граф изумленно смотрел на девушку и язык не поворачивался, чтобы сказать хоть одно слово.
     - Выведи меня из замка, - вновь произнесла Принцесса, - меня никто не должен видеть, ибо тебе будет плохо, а мне просто отрубят руки и ноги, как моему отцу…

     Замок спал. Беззвучно, прислонясь к стенам, мирно спали стражники в коридоре.
     Беглецы вышли из замка, и подошли к воротам. На вышке тоже спал стражник, ворота были крепко заперты.
     - Не волнуйся,- сказала Пантера, - мой отец научил меня одному искусству… я могу легко выйти за ворота.
     Девушка подошла к главным воротам. Тяжелые, массивные, они были заперты средневековыми способами – канатами и большими бочками с камнями. Ворота можно открыть так – медленно вращать рычаг, что бы бочки поднялись наверх, а ворота опустились на землю. Но Пантера сделала кое-что другое: она резко дернула за рычаг – бочки поднялись наверх, а ворота шумно упали на землю. По деревне пронесся оглушающий скрип падающих ворот. Девушка тут же нырнула в проем и выбежала за ворота, а там незаметно скрылась в деревне. Из-за грохота упавших ворот на вышке поднялся шум – лучники увидели в темноте человека, который стоял около забора. «Проникновение!» - закричал один из лучников на вышке. Стрелы полетели сверху, ударяясь то об каменный забор, то подали около парня. Одна стрела угодила ему в плечо. От болевого шока он упал и потерял сознание, но сквозь это он слышал, чей-то крик «Это Граф!», и множество людей обступили раненного.

                День третий.

     Граф открыл глаза. Вокруг было светло, из открытого окна вновь доносился шум. Солнце заглядывало лучами в лицо парня, от того-то он и проснулся.
     Рана оказалась несерьёзной: слегка было задето плечо. Крови не было: видимо доктор постарался над рукой раненого. Дверь в комнату распахнулась, и вошел Смотритель Дэд.
     - Доброе утро, - важным тоном произнес Дэд, - я вижу, вы идете на поправку?
     - Да, спасибо. Только голова кружится немного, а так… вроде бы ничего…
     Смотритель хмыкнул и прошелся по комнате, сделав лицо важного сановника.
     - Меня интересуют некоторые вопросы!
     - Пожалуйста, я всему дам объяснение.
     - Так вот, дорогой Граф! Я хотел вам объяснить, что если вы Граф – то вы можете распоряжаться всем, что есть в этом замке… но только обговорив всё со мной. Ведь я же Смотритель, я должен вам помогать, решать волнующие вас проблемы.
     - Да, но… - Граф не договорил, потому что Смотритель внезапно его перебил.
     - Но Граф, ваши необдуманные поступки могут испортить вашу репутацию в обществе, да и нужно ли это вам? Я прошу, теперь всегда предупреждать меня о том, что вы собираетесь сделать.
     Парень сидел, опустив глаза, будто как нашаливший ребенок слушает нравоучения.
     - И далее…, - продолжил Смотритель,- девушка, которую вы отпустили – это… зверская убийца – другого слова ей не подберешь; вот вы ее отпустили, а она могла… ведь просто убить вас, Граф! А она может, и еще как!!! Но хочу вас огорчить… эта безумная этой ночью сбежала в лес, а там ее съели волки! Сегодня охотники принесли ее обезглавленное, обглоданное тело! Жалко, но факт! Хотите, я  могу отвести вас к ее телу?
     Граф еще немного посомневался, но понял, что Смотритель не шутит.
     Вскоре Смотритель ушел, сказав перед этим, что Графу нужно съездить в больницу Хальте, ибо доктору нужна помощь Графа. Больше он ничего не сказал и вышел за дверь.
     Граф поудобнее улегся на своей кровати. Раненное плечо заныло. Парень лежал и смотрел в потолок.
     Съели волки?! - думал про себя Граф, - да, но что она делала в лесу? Что же ее туда потянуло? Бедняжка! А я бы мог в нее влюбиться, она бы стала мне женою верной. Да что же, теперь уж не вернуть.
     Да как же надоело все это!!! То одно, то другое… то Художник, то Принцесса, если так пойдет дальше, то … то что? Что же я тогда сделаю?
     Дверь в комнату вновь распахнулась, и на пороге появился Смотритель.
     - Граф! Пора проведать нашего доктора! Он уже наверно заждался вашего визита.
     Граф медленно, нехотя поднялся с кровати, натянул на себя брюки и рубаху. Какая-то лень сидела в душе Графа. Интерес ко всему окружающему пропал: ни замка, ни золото больше не хотелось видеть.
     Выйдя во двор, Граф и Смотритель уселись на коней и отправились к больнице. Выехали за ворота. Дорога была сухая, от чего поднималась пыль из под копыт. Слабый ветерок дул в лицо, освежая и бодря парня.
      На улицах деревни было безлюдно. Никакого шума, ни собак, ни других животных здесь не было. Повернув в переулок, Граф увидел толпу деревенских жителей. Они столпились на пустыре, где не было домов. Они то кричали, то шумно хлопали в ладоши, то рычали.
     Граф увидел, как один мужчина, ободранный и грязный, в руках несет хворост и укладывает в одно место, которого не было видно из-за столпившихся людей.
     Граф поспешил к тому месту, сзади плелась лошадь Смотрителя, который ходу не прибавил.
     Увидев Графа, толпа расступилась, некоторые начинали ликовать, некоторые опять же рычали. В том месте, куда мужик укладывал хворост, был вкопан столб, к которому был привязан мальчик лет десяти.
     К Графу поспешил низенький человек, с черненькими усиками и узкими глазами. Он был одет более прилично, чем остальные.
     - Милостивый Граф, - отрапортовал тот, - Вы как раз поспешили вовремя, - тот начал ехидно улыбаться, потирая руки, в конце вообще расхохотался.
     - Зажигай! – крикнул кто-то из толпы.
     Тут же к мальчику на столбе подбежала женщина с факелом и хотела было поджечь хворост под его ногами.
     - Стойте, прекратите! – в истерике закричал Граф. Женщина с факелом вздрогнула и остановилась.
     Мальчика хотели сжечь на костре, как это было раньше с Жанной д’Арк.
     - Да вы что тут, все сума посходили? – кричал Граф озираясь по сторонам. Он слез со своего коня и подошел к мальчику, который плакал от страха и боли – веревки сжимали руки и ноги, вызывая в суставах ужасную боль.
     - Да имеете ли вы право издеваться над ребенком? – говоря эти слова, сердце Графа сжималось от жалости, - Ничего вы не имеете. Вы действительно все сумасшедшие. Как же так можно?! Что может сделать маленький мальчик, чтобы его могли сжечь на костре?
     - Он вор! – без лишних слов и эмоций произнес тот же низенький мужчина.
     - Вор! Вор! Сжечь его! Сжечь! Убить! – кричали все в один голос, - он вор, а воров нужно сжигать!
     Граф сделал изумленное лицо и начал:
     - Больше никогда, повторяю, никогда, вы никого не сожжете! Вы не имеете на это прав! Кто не послушается моего приказа, тот будет жестоко наказан!
     Толпа завыла пуще прежнего, но кто-то уже начал отвязывать мальчика от столба. Мальчик молчал, не сводя заплаканных глаз с Графа.
     Вдруг толпа расступилась, и в круг влетел высокий человек со шрамом на лице. Он метнулся и резко схватил ребенка за руку.
     - Нужно убивать воров! – прохрипел басом этот человек.
     Лишь только после этого Граф увидел в его руках топор. Он повалил мальчика на землю и занес топор над головой ребенка, не прекращая держать его за руку, он растянул ее по земле, замахнулся и ударил топором по руке мальчика. Брызнула кровь, раздался дикий детский крик и плач. Мужчина поднялся и пнул ногой отрубленную кисть, и скрылся в толпе.
     Все стоявшие вокруг молчали, удовлетворенно наблюдая за мальчиком, который катался по земле от ужасающей боли. Толпа медленно начала расползаться по своим домам, пока возле мальчика не остался только Граф и Смотритель.
     Дэд молчал. Граф пытался перевязать руку мальчика оторванным лоскутом от рубахи.
     Ребёнка отвезли в больницу Хальте. Через два часа он умер от потери крови.

                Ночь 3
     Ночь застыла за окном, ледяной ветер бродил по переулкам, стучался в ставни окон, трепал листья.
     Замок спал! Граф лежал на своей кровати, уткнувшись в мягкую подушку лицом. Хотя за окном дул холодный ветер, в комнате было душно. Граф перевернулся на спину, потом лег на левый бок, потом на правый, а затем и вовсе проснулся. Вокруг было тихо. Даже часы, которые раньше голосили во все горло, теперь тихо-мирно тикали на стене. Пугающая тьма окутывала Графа, из-за чего по коже пробежали мурашки. Тишина вновь забарабанила по ушам парня, и вдруг… об окно что-то тяжело стукнуло, ставни открылись, и на пол упал небольшой сверток, привязанный к тяжелому камню.
     Парень встал и поднял сверток, усевшись затем на кровать. Это было небольшое письмо, написанное чернилами на пожелтевшем от старости листе.
     Граф развернул сверток и прочел.

 «Милый Граф!
     Со всем уважением кланяюсь вам за мое спасение.
     Граф, думаю, всем сообщили о моей скоропостижной смерти? Так вот, сообщаю вам, что тело, найденное охотниками в лесу, принадлежит не мне. Мне очень жалко, что погибла эта девушка, но в этом есть небольшое преимущество – все будут думать, что погибла я, и поэтому за мной прекратится погоня.
     И прошу прошения, дорогой Граф, что так подло и безрассудно бросила вас одного у ворот, в связи, с чем у вас были проблемы.
     Милый Граф, я бы хотела вас предупредить, этот замок, все эти люди… погубят вас. Вам срочно нужно бежать из этого места, и вам помочь могу лишь я… Извините, Граф, больше писать не могу. У выхода из леса, этой ночью… в два часа…
                Принцесса».

     Граф отложил сверток в сторону, посмотрел в открытое окно и вновь взял сверток в руку. Развернув его снова, парень пробежал глазами по последним строкам и… порвал сверток.
     Что же делать? Эта безумная хочет, чтобы я сбежал из замка! Не обратилось бы это против меня! А если нас поймают? То ведь нас наверно повесят, сожгут или отрубят головы! Да, что же делать? А если я останусь здесь? Зачем я уехал из России???!
     Граф лёг на кровать и чуть было не заплакал. Очень хотелось домой. Ведь здесь скука, смерть  и злые люди. И никто не хочет быть лучше, чем он есть. И никто не хочет жить в мире, но хочет причинять другим зло.
     За окном было тихо. Все спали, укутавшись в теплые одеяла и обнимая большие мягкие подушки. Граф встал с кровати и одел на себя ту же рубаху и штаны, в которых он сюда приехал.
     Молча и тихо, будто кот, на цыпочках прошмыгнул в коридор, а там вскоре вышел из замка. Впереди опять стояли те же ворота, которые уже осточертели за несколько дней. Парень тихо подкрался к рычагу, поднимающему бочки вверх, и начал медленно, словно хрупкую тросточку, крутить рукоять рычага, опуская ворота. Стражники громко храпели, сидя у себя на вышке. Они были пьяные, лежали на своих твердых скамьях, не обращая внимания на шум опускающихся ворот.
     Ворота, слегка поскрипывая, улеглись на землю, словно мягкое перышко, упавшее на ковер. Путь на свободу был открыт. Деревня стояла в кромешной мгле, лишь только луна освещала парню дорогу к лесу. Сам же лес стоял забором на высокой горе, там, где живут голодные звери, там, где шумно скрипя ветками, перебираются с места на место жуткие деревья. Парень  поднимался на гору по небольшой дорожке, по которой три дня назад ехали Виль и Стенс на своих конях, проводившие парня в деревню.
     Вот и темный лес оказался вокруг Графа. Ветки гудели, листья шуршали, в глубине леса злобно кричала сова, выли волки. Лес окутал парня со всех сторон.
     - Эй! Принцесса! – не громко позвал Граф, - Принцесса!
     Но вокруг стояла мертвая тишина, не считая шума мертвого леса. Граф попытался вглядываться  в темноту,  вслушивался в тишину и, вдруг услышал, как рядом зашумели кусты. Граф укрылся за веткой дерева, чтобы посмотреть, кто это был. Из-за деревьев, раздвигая ветки, появилось очертание девушки. Это была Принцесса. Граф облегченно вздохнул, улыбнулся и вышел ей на встречу.
     - Милый Граф! – воскликнула девушка и хотела броситься к нему на шею, но во время взяла себя в руки, - я, было, подумала, что вы не придете!
     - Надоело мне все это! – начал оправдываться Граф, - И домой охота… - Граф не договорил, потому что услышал где-то рядом негромкие голоса и шаги.
      Девушка схватила парня за руку и помчалась в лес, чтобы скрыться от преследования. Пробежав немного, парень и девушка спрятались за большим, старым, сморщенным деревом, и уселись на землю.
     - Это стражники, - взволновано произнесла Пантера, - обнаружили, что тебя нет в замке.
     Граф немного помолчал и негромко сказал:
     - А может быть это охотники или еще кто-нибудь? – Граф тоже был взволнован, он боялся не то смерти, не то просто наказания за необдуманный побег.
     Но вдруг рядом зашевелились кусты. Парень схватил крепче руку девушки. Принцесса посмотрела в ту сторону, где был шум и внезапно рядом появился высокий человек. Девушка, сидевшая на земле, испуганно посмотрела вверх, и вдруг человек со всего маху ударил прикладом ружья по лицу девушки. Девушка ахнула и упала на землю. Граф увидел, как лицо Принцессы мгновенно покраснело и опухло, отовсюду полилась ручьем кровь. Тут же вокруг появилось много людей, которые сразу скрутили парню руки, и повели в замок.
     Девушку тоже взяли за руки и волоком потащили туда же. Парень смотрел и начал было что-то кричать, что-то не понятное, что тут же забыл. Графа приволокли в замок, а девушку отнесли в Хальте.
    
     Парня кинули в его комнату и закрыли дверь на засов с другой стороны. Часа два он сидел на кровати, опустив голову вниз
     Да. Нехорошо вышло. Ну, так всегда! Бедная, бедная Принцесса.
     Граф еще больше поник головой и опустился в свои раздумья.
     - Все! Все надоело, - жестко сказал Граф и спрыгнул с кровати, - Надо что-то делать; надо бежать отсюда! Да как же, как же?
     Граф с поникшей головой, начал метаться по комнате, в надежде что-нибудь найти, чтобы выбить дверь. Или выйти через окно?
     И в тот же миг, за тем самым окном, куда он хотел было вылезти, раздались громкие крики и ругань. Граф прильнул к окну и увидел, как в темноте, с факелами в руках, через ворота прут сотни деревенских мужиков и женщин. Они были озлобленны, они рычали и выкрикивали грозные слова. В их руках находились копья, вилы, топоры, а у некоторых ружья и пистолеты.
     Парень заметил,  что за окном началась схватка между мужиками и стражниками. Полилась темная кровь, стучали колья о копья, вилы о мечи, топоры о щиты, раздалось несколько оглушительных выстрелов.
     «Графа, Графа нам отдайте» - кричали одни крестьяне, «Казнить Графа!» - кричали другие.
     Внезапно дверь в комнату распахнулась, и на пороге возник один худой, испуганный, с широко разинутыми глазами, стражник.
     - Восстание! – громко, чуть ли не плача произнес стражник,-  Они хотят вас убить Граф!
     Тут он развернулся и убежал прочь.
     Граф совсем поник. Он опять подошел к окну, посмотрел на кровавую бойню во дворе замка, и отвернулся. Граф знал, что большинство стражников сражаются не за жизнь его, а чтобы не умереть самому, чтобы где-нибудь в замке его не настигла толпа крестьян и не забила до смерти. А Граф тут не причем.
     Парень не знал, как ему выпутаться из сложившейся ситуации. Он распахнул шкаф, где были его вещи, взял из чемодана свой ключ от дома и сунул его в карман. Выйдя из комнаты Граф, отправился не к выходу (что удивительно), а поднялся в комнату Художника. Распахнув дверь, он вошел в до сих пор темную и уютную комнату и снял со стены одну картину. Слезы капали из глаз девушки, так прекрасно изображенной на картине. Отделив холст от рамки, парень свернул его в трубочку и сунул запазуху. Холст оказался не таким большим, какой был в рамке.
     С улицы до сих пор доносился лязг металла. Парень вышел из комнаты Художника и спустился в тронный зал. Здесь уже была битва. На полу лежало несколько истерзанных стражников и несколько крестьян в широких старых плащах с капюшонами. Граф подошел к одному крестьянину, снял с него плащ и накинул на себя. Только он справился с ремнем, затягивающим талию, как дверь в тронный зал открылась, и вбежал окровавленный, грязный и злой деревенский мужик.
     - Где Граф? – спросил у парня мужик.
     Парень, молча, указал пальцем на лестницу ведущую вверх. Мужик заревел и бросился по лестнице на другой этаж.
     В таком огромном капюшоне совсем не было видно лица, чему Граф был очень рад. В таком одеянии его никто не узнает. Парень вышел за двери и прошелся средь дерущихся стражников и крестьян, и спокойно вышел за ворота, оказавшись на безлюдной дороге, ведущей в лес. Граф прибавил ходу, а потом и совсем побежал, лишь бы скрыться из видного места и укрыться в лесу. Вот он уже оказался возле того места, где избили Принцессу. На траве была еще свежая кровь девушки. Граф бежал все глубже и глубже в лес.
     А в деревне тем временем уже успели обнаружить, что Графа в замке нет. И крестьяне, и стражники, и Смотритель, уже решили объединиться, лишь бы убить наглеца Графа, который стал главной причиной этого боя между двумя сторонами и сбежал в лес.
     А над лесом уже начинало светать. Солнце начало пробиваться сквозь верхушки старых деревьев. Наступило утро.

                День четвертый.

      Парень бежал вглубь леса, спотыкался, падал, опять вставал и бежал дальше. Медлить было нельзя: сзади по следам ступала толпа бешеных головорезов. «Да пусть я лучше умру от усталости, чем сяду под деревцем отдохнуть и меня изрубят на кусочки» - думалось парню в тот момент. И он продолжал бежать, ни на секунду не останавливаясь и не оборачиваясь назад.
     В лесу стало светло. Пригибая ветки, которые сильно хлестали по лицу, парень нёсся прямо, не зная куда. Но, вдруг где-то рядом с собой он услышал звериный рык. Парень замер на месте. Со всех сторон доносился хруст сухих веток. Из кустов высунулись несколько страшных волчьих голов. Это были не совсем волки, а волки с примесью гиены, с острыми, как штыки носами и длинными клыками. Они открывали свои красные как кровь пасти и смотрели на него бешеными, маленькими, черненькими глазками. Их шерсть поднялась дыбом при виде добычи, серый окрас шерсти сменился на черный.
     Со всех сторон парня обступили звери. Их было около десяти, и защититься было нечем. В это время один из волков стал подкрадываться ближе к человеку. Парень закрыл глаза. Зверь прыгнул, повалив его на землю. Раздался рев и волк начал беспорядочно кусать и рвать одежду на человеке. Удивительно, но остальные, молча, стояли рядом и наблюдали за происходившим. Парень пытался ползти. Изодранный в лохмотья плащ слетел с тела, парень застонал, как вдруг рядом раздался выстрел, и волк, сидевший на парне, завизжал и упал рядом. Остальные звери зарычали и кинулись в испуге в разные стороны. Парень остался лежать, заметив как человек слез с лошади, закинул за плечо ружье и подошел к нему. Парень отключился.
     Через десять минут он открыл глаза. Он лежал на кровати, рядом стоял старик и перебинтовывал парню руку, из которой сочилась кровь. В доме было по-прежнему чисто и уютно, на стене висели те же три ружья и две скрещённые нагайки. Под стулом замурлыкал серый кот.
     - Охранник леса! – пробормотал парень, приподнявшись на кровати.
     - Да, звери… они такие, они могут!
     Старик отошел в сторону, посмотрел в окно и продолжил.
     - Торопиться тебе надо! Они скоро будут здесь!
     Парень совсем встал с кровати и подошел к старику.
     - Но как?
     - Я тебе помогу! – уверенно сказал старик,- пойдем со мной.
     Он вывел парня из дома, и парень увидел, что рядом с прудом, около мостика стоит чёрная машина, похожая на гроб, а рядом с ней стоят Виль и Стенс.
     Старик слегка подтолкнул парня.
     - Иди же! – сказал тот и вошел в дом.
     Парень посмотрел вслед уходящему старику и, через одну минуту уже мчался с Вилем и Стенсом на машине, поднимая столбом пыль. Они ехали на аэродром, где уже ждал самолет. Еще через два часа парень забрался в самолет; Виль и Стенс остались стоять на улице, и лишь помахали рукой, когда самолет тронулся.
      Парень уже совершенно отдохнул от быстрого бега по лесу. Он облокотился поудобнее на кресло, развалившись во весь рост. В салоне было душно, и чем выше над землей поднимался самолет, тем было душнее вокруг.
     Парню стало дурно. Он закрыл глаза, и почувствовал, как в глазах все замелькало, затряслось, и он вновь открыл глаза. Они наливались кровью, которая барабанила по вискам, закружилась голова, биение сердца участилось. Парень уснул.
     В салоне было пусто. Длинный ряд кресел покоился в шуме мотора. Парню снился сон, будто бы трое деревенских мужиков, сидят вечером на лавочке и обсуждают прошедший день.
     - Гад! Вот гад, этот Граф! – сказал один.
     - Да, ты прав! – подтвердил второй.
     Третий же вовсе спрыгнул со скамьи и топнул массивными ногами по земле.
     - Да как он смел? – завопил он, - как он мог вмешиваться в процесс казни? Да разве кто-нибудь из нас бы осмелился это сделать?
     - Нет! – медленно протянули двое.
     - Если он повел себя так сегодня, то что же будет завтра? Он пойдет против нас, потом против всей деревни, а после они нас всех перережут? Что-то нужно предпринимать, и положить конец этому хамству и беспределу! Ведь мы же правое дело совершали?
     - Да, - будто сонные мухи подтвердили мужики.
     - Да! Да! И еще раз да! Этот мальчишка украл краюшку хлеба у моей жены, и разве после этого он не заслуживает смерти?
     - Заслуживает, - еще раз протянули те.
     - Наглец! – вновь завопил, стоящий на земле мужик, - Этого Графа нужно убить!
     - Да он в жизни-то еще ничего не смыслит! – продолжил один, сидящий на лавке, - Гад! Испортил казнь. Вот если бы был жив его дядюшка: вот это да! Этот бы казнил и глазом не моргнул. И еще бы пару-троику человек сожгли… так для порядку!
     Парень смотрел этот сон и чувствовал в груди такую мерзость, такую грусть и тревогу, чего доселе никогда не чувствовал. Дальше ему приснился голос Виля, который говорил: «Твой дядя был хитрый и поэтому он что-то задумал, но, ничего никому не сказал!»
      На этом сон оборвался. Парню становилось все хуже и хуже. Его лицо горело, он съежился на кресле в клубок и негромко застонал. Рука, которую прокусил волк, заныла, также на изодранной спине проступили потеки крови. Он затрясся и вспотел. Сознание то включалось, то пропадало. Осознание действительности померкло. Парень стонал, и иногда его стон переходил на изнеможенный крик.
     Самолет приземлился, но парень не приходил в себя. Он открыл глаза, упал на пол самолета, затрясся, но встать не смог. Память оборвалась. Когда открыл глаза, то увидел, как русские врачи на носилках укладывают его в машину скорой помощи. Забывается. Потом видит, как его несут в палату. Засыпает.
 
     - Вроде приходит в себя!? – сказал кто-то.
     Парень открыл глаза. Сознание уже прояснилось, лишь слегка побаливала голова.
     Над ним склонилось несколько человек в зеленых халатах. Они тут же разошлись и уселись по своим койкам. Парень смотрел на стены, потом на потолок. Ничего необычного не было, вот только они были тоже зеленого цвета.
     На стене красовалась надпись: 
                «Хальте
                Маша 1981»
     Надпись показалась до боли знакомой.
     - Как? – с ужасным криком парень подпрыгнул с кровати и застучал зубами. Он знал, что находится в Хальте.
     На кровати, повернувшись к парню спиной, и уставившись в окно, сидела молодая девушка. Голова ее была совершенно выбритой. Она будто бы не обращала внимания на парня, но вдруг повернула голову в бок. Вся левая сторона лица была разбита. Она встала и пошла по направлению к парню.
     - Принцесса - прошептал хриплым голосом парень… И девушка шла к нему, как вдруг… он проснулся…
     Это был всего лишь сон. Всего лишь жуткий сон.
     Парень лежал под капельницей в небольшой русской реанимационной палате. И не просто палате, а в русской палате. Никаких средневековых англичан, говорящих по-русски, никаких Смотрителей и палачей, никаких казней и психушек вроде Хальте. Всего лишь сон.
 
     Рядом с больничной койкой стояла тумбочка, и на этой тумбочке лежали ключ и свёрток. Парень бы и не вспомнил о нем, если его не увидел. Это был портрет Лиры – возлюбленной Художника. Это было, одной вещью, которую парень привез из Замка. Он медленно протянул руку к свертку, взял его и развернул, этот чудесный портрет. Из глаз девушки закапали слезы и упали на белую как снег больничную простынь, которой укрылся парень. Слезы оставили мокрый след на простыне и через некоторое время высохли. Парень прижал к груди портрет и вскоре заснул.

                Эпилог.
     Вы спросите, а что же стало с замком, Смотрителем, и деревеней? А ни чего! Они как были, так и остались. Лишь лет через десять, кто-то из деревенских женщин обнаружили, что за воротами, окружающими весь лес, есть другая жизнь, совсем иная, более простая, для других людей, не таких как они. По этой причине вновь вспыхнуло восстание, Смотрителя и всех его стражников казнили, мол, за сокрытие важной информации.
     Но, думаю, то, что будет описано ниже, будет вам интересно и, пожалуй, послужит окончанием моего рассказа.
     Когда Виль и Стенс увезли парня на машине из деревни, в своем ветхом, покосившемся доме остался старик-хранитель леса. Он, молча, стоял и ждал, как вдруг дверь в дом резко распахнулась и на пороге появились Смотритель и несколько злых уставших мужиков.
     - Ну что, старик? – начал разъяренный Смотритель, - помог бежать маленькому сорванцу?
     Старик посмотрел в глаза Смотрителя и ответил:
     - У этого сорванца есть будущее! А все его предки были ненормальными психами, коли придумали этот чертов замок, деревню и больницу Хальте, где из нормальных людей делают ненормальных. И я рад был когда одно милое создание – Принцесса, сожгла дядюшку Графа. Принцесса – великий человек с чистой душой.
     Смотритель подошел к старику и схватил его за ворот.
     - Этот великий человек, ваша всеми любимая Принцесса, до конца своих дней проведет в Хальте, и не что ей уже не поможет! И ты старик… ты сам заказал свою смерть.
     Смотритель вышел во двор и принес в дом из сарая канистру с бензином. Тут же он стал поливать все вещи, что были в доме и прыснул бензином на старика.
      Старик же молча сел на стул, достал из под стола серого кота и усадил его на колени.
     - Не смотри на них, Васька, - сказал старик, обращаясь к коту, - все конечно, Васька, все кончено…
     Смотритель зажег спичку.

                13.04.2007 г.