Скорый поезд

Что не говорите, а жизнь наша – это сплошной круговорот событий, мыслей и всего того, что нами делается. При этом, мы все вроде это бы понимаем, но порой наша же собственная жизнь плохо воспринимается в живую. И иногда, идя по этой жизни, нам хочется к чему-то стремиться, а иногда и вовсе не хочется ничего делать, пуская все по тормозам. Так было и со мной в период с 2006 по 2007 год. Это было для меня время больших перемен, мчавшееся  вместе со мной в бесконечную даль через городские трамваи, микроавтобусы маршрутных такси, электрички, а иногда даже пассажирские ночные поезда дальнего следования на встречу новым победам, не обходя, увы, порой и неудачи.
Не раз я тогда, поднявшись в пять часов утра со своей постели,  одевался и, позавтракав, ехал на железнодорожный вокзал, откуда семичасовой электропоезд повышенной комфортности – экспресс мчал меня в Екатеринбург. Иногда я туда ездил один по различным внеучебным делам, а иногда вместе с друзьями, с целью участия в конференциях, проводимых в Уральском государственном педагогической университете (УРГПУ).  И что было удивительного, когда однажды 2 июля 2007 год мы вместе с отцом на этой же фирменной электричке, сидя в мягких креслах одного из вагонов второго класса возвращались после пяти часов вечера из Екатеринбурга в Нижний Тагил? По – моему, ничего. Только, что мы  были сильно измотаны летней жарой, да весом собственного багажа, проведя тогда двое суток в вагоне скорого поезда “Астрахань-Свердловск (Екатеринбург)”. Где вроде бы еще пару дней назад гостили в Астрахани, дома у сестры мамы моего отца. А ведь не так давно, казалось бы в мае, мы всего лишь собирались туда.  Когда где-то после 9 числа этого года, в одном из последних писем сестра мамы моего отца, Тимкина Нина Егоровна, пригласила этим летом нас к себе в гости, город Астрахань. И моя бабушка, по линии моей мамы, узнав об этом, попросила меня сходить на железнодорожный вокзал, чтобы посмотреть расписание Астраханских поездов, говоря мне, при этом, что в Астрахань этим летом в любом случае кто-то из нас да поедет. Но я и узнал в начале одной из недель это расписание, зайдя после учебы в здание Нижнетагильского железнодорожного вокзала. А после, в отсутствие дома своей мамы, позвонил бабушке и сообщил. Даже и, не подозревая, какие трудности у меня могут возникнуть в ближайшее время. И они возникли, причем в тот же вечер, когда мама, вернувшись с работы, позвонила своей маме домой, при этом, их разговор зашел тут же про поездку в Астрахань. В итоге этого разговора мама в Астрахань ехать категорически отказалась, но к варианту поездки меня туда с отцом отнеслась положительно. Но тут возникла новая проблема – отпуск отцу должны были дать только в июне, когда у большинства студентов шла экзаменационная сессия, которая не обходила в тот месяц, увы, и меня. И чтобы все успеть, я должен был экзамены сдавать досрочно, чего раньше никогда не делал. Хотя отцу сказал, что справиться с этой задачей смогу, несмотря на предстоящие трудности и боязнь потерпеть неудачу, словно запустив “адскую машину”, в мир бесконечной суетни людей, которую часто приходилось наблюдать, бывая на Свердловском железнодорожном вокзале. Но поворачивать назад уже не было смысла. Вскоре я написал заявление на имя декана факультета с просьбой разрешить мне досрочно сдавать все экзамены и зачеты, а после стал, словно графоман, собирать подписи у преподавателей, которые должны были их у меня принимать.
Прошел еще один день, и утром я поехал в кассу покупать билеты на поезд до Астрахани, уходящий через месяц из Свердловска (Екатеринбурга), так как из Нижнего Тагила прямого поезда не существовало. А после весь оставшийся месяц для меня началась бесконечная беготня за преподавателями. Что-то удавалось сразу сдать, что-то нет. При этом, ведь приходилось еще и учиться, зачастую не по тем предметам, по которым еще вроде бы перед сном, готовился к экзамену. Порой от такого ритма событий хотелось отдыха, и, я пускал подготовку к экзаменам по тормозам. Но эти дни проходили, и все начиналось вновь. Понятное дело, что у такой программы сдачи экзаменов были свои плюсы. Так отныне, я мог вести себя независимо по отношению к своим сокурсникам и сокурсницам, особенно к старосте, с большинством из которых у меня были довольно натянутые отношения.  С другой же стороны досрочная сдача, невольно вынуждала меня выполнять многие домашние задания, выдаваемые преподавателями к какому-то определенному сроку, раньше этого срока. Что в тот период вызвало даже уважение ко мне со стороны многих сокурсниц. И нередко, пытаясь разобраться со своими проблемами, мне приходилось еще помогать решать проблемы другим. Но это хорошее отношение как рукой смело, когда 13 июня мне наконец-то удалось разобраться со своим последним экзаменом. И тогда даже те, кому вроде еще недавно помогал, стали делать вид, что меня не замечают. Что было понятно. Начиналась сессия. Сессия, которую уже было не суждено мне вместе с ними сдавать, так как уже тогда все сдал. В результате  в их лицах вскрылось ко мне чувство зависти. Такое же чувство, которое порой возникало раньше у меня по отношению к старшекурсникам, когда я понимал, что мне придется проходить те же испытания, через которые они уже прошли.
Но эти дни однажды прошли, 14 июня я с чистой совестью надолго покинул здание своего института. А 16 июня с утра я с утра, сидя у себя дома, смотрел телевизор. Начинался вроде бы обычный день, хотя все мысли уже были обращены на дальнюю дорогу. “Твой отпуск начнется в тот момент, когда ты, еще даже не уехав, переступишь порог дома”, - сказала мне бабушка на прощанье. И он начался. Начался тогда, когда мы с отцом, нагруженные вещами, вышли из дома, а после, сев на маршрутку, поехали на железнодорожный вокзал. Привычный тринадцатиместный микроавтобус, обычные, с виду, не отличающиеся  своим характером поведения друг от друга, пассажиры этого транспортного средства и, конечно же, изъезженная намного раз дорога, отделяющая нас от района “Вагонки” до железнодорожного вокзала. Да многое другое, что могло встретиться на ней, за двадцать минут в этой маршрутке, как мгновение око скрылось из виду, и вот уже надо было вылезать на железнодорожном вокзале, а после, заглянув в кассу, приобретать билеты на электричку до Свердловска. Таким образом, мы с отцом в первый раз за время начала пути из Нижнего Тагила в Астрахань попали в бесконечный зал ожидания. Потому что ближайший электропоезд до Свердловска (Екатеринбурга), отходил только через час.  Приходилось ждать, сидя в небольшом зале ожидания вокзала, периодически выходя для прогулки на перрон вокзала. Погода в тот день выдалась жаркая, светило солнце, но, почему–то, к моменту нашего отъезда испортилась, лил моросящий дождь. Она словно не хотела нас отпускать, и даже, спустя час, когда мы с отцом стали грузиться в подошедшую к посадке электричку. Электричка эта была не такая уж старая, как могло показаться изнутри, но, раздолбанная, как говориться, мама не горюй. Сиденья были в некоторых местах порезаны ножом, даже полок, предназначаемых для ручной клади, и тех не было. Видимо их в свое время поснимали вандалы с целью сдачи  в лом цветного металла. Что ж, приходилось довольствоваться малым, держа что-то из вещей на скамейке, а что-то и вовсе на полу. Но это уже было не столь важно. Вскоре наш электропоезд покинул Нижний Тагил, и мы поехали в Екатеринбург, так же, как это было примерно лет семь тому назад, при жизни бабы Вали, мамы моего отца. В результате создавалось невольное впечатление, что я с отцом еду в Екатеринбург именно к ней. Пройдет 3.5 часа долгой и утомительной дороги в этой медленной старой электричке, останавливающейся практически у каждого столба, и мы, прибыв в Екатеринбург, пересев на городской автобус, трамвай или троллейбус, поедем к ней в гости, где она нас примет с распростертыми объятиями. Но время шло, многие люди умирали, в начале 2001 года не стало и бабы Вали, умершей тогда внезапно от инсульта. А ее муж, папа моего отца, как я отмечал ранее в своих воспоминаниях, нас не принимал. Да и вообще с ним жить было невозможно, и фактически он свел ее в могилу своим поведением. И какое не принимал? Он вообще в последнее время на порог своей квартиры не пускал, даже сына. Потерпел неудачу к нему попасть прошлым летом и я, будучи в середине июня прошлого года проездом в Екатеринбурге по различным внеучебным делам. То был день, когда на мой стук в его квартиру вообще никто не отозвался, в результате чего я, простояв минут десять у этой квартиры, вынужден был уйти. И вскоре дом, да и вообще район, где проживал папа моего отца, скрылся из виду за окнами одного из городских троллейбусов третьего маршрута, увозящего меня оттуда куда-то в центр города.
Вот, что было из этого тогда, спустя много лет того счастливого времени, когда мы ездили в Екатеринбург, словно на курорт. И теперь 16 июня 2007 года нас там фактически никто не ждал. Ждал только на вокзале Свердловска (Екатеринбурга) скорый поезд дальнего следования “Свердловск-Астрахань”, один из многочисленных скорых и пассажирских поездов, уходящих в тот день из этого города. О чем мы с отцом не забывали ни на минуту, будучи в Свердловской электричке. “Эх, надо бы спросить, не в Астрахань ли идет эта электричка, а то может быть даже и пересаживаться не придется”,- шутил я. “Ты, что, до Астрахани несколько тысяч километров”,- ответил отец, то ли, не поняв шутку, то ли как. После мы вспоминали  Екатеринбург в то счастливое время, не мало мне в те часы, в электричке, отец рассказал про Астрахань, куда, по его словам, его родители, в далеком детстве, возили фактически каждый год. Не раз я пожалел о том, что ни разу не увидел живыми родителей бабы Вали. Так в 1992 году, не стало ее мамы, бабы Кати, в 1997 году, скончался и ее отец, Георгий Данилович. Мне, уже будучи в Астрахани, суждено было увидеть этих людей только на фотографиях их могил. Но что было делать, время тогда было другое, да  я сам был очень маленький и много не понимал. И теперь, спустя много лет,  мы с отцом, спеша в Свердловск к Астраханскому поезду, пытались наверстать упущенное время. Ведь отец не бывал уже в Астрахани, по его словам, лет 16, а что касается меня, то я и вовсе там не был. Мы  ехали в старой пригородной электричке, встречая и провожая мысленно из окна вагона, другие такие же пригородные электропоезда, почти не встречая пассажирских поездов, поскольку через Нижний Тагил их проходило очень мало. Так за время пути из Тагила в Екатеринбург, нам на встречу проехал лишь один такой поезд, идущий из Свердловска в Приобье, до куда, по словам тех, кто там бывал, только на этом поезде и можно было проехать до тех мест. Так как из Нижнего Тагила до туда автомобильных дорог в то время не существовало. Но часы шли, поезд появился и скрылся за ближайшим поворотом, а мы ехали дальше и к восьми часам вечера, наконец, достигли Екатеринбурга. Хотя до нашего поезда еще было около трех часов ожидания. Приходилось снова ждать, зайдя в один из залов ожидания вокзала, периодически поочередно покидая его для прогулки либо по перрону первой посадочной железнодорожной платформы, либо привокзальным магазинам, по которым фактически ходил только мой отец. Тем временем как я довольствовался только прогулкой по перрону первой посадочной платформы, либо залу ожидания и окрестностям вокзала. Главное для меня в тот момент было – это размять ноги, не засиживаясь на одном из жестких кресел зала ожидания среди других таких же ожидающих пассажиров.
Тем временем вокзал Екатеринбурга жил своей шумной жизнью, которая не прекращалась даже ночью. Туда постоянно пребывало бесконечное множество скорых и пассажирских поездов, а вместе с их прибытием и отправлением менялись люди в залах ожидания и вообще в здании самого вокзала. Одни люди уходили, другие приходили, а третьи, приехавшие в Екатеринбург тем вечером, бегали по вокзалу в поисках встречающих их родственников. Так, что нередко в здании этого вокзала от диктора наравне с объявлениями о посадке, прибытии и отправлении поездов можно было слышать следующее: “Пассажир такого-то поезда, вас ожидают там-то…”. Тогда как мы с отцом продолжали ждать. Время казалось бесконечным. Создавалось невольное впечатление, что поезда на Астрахань сегодня не будет, даже, несмотря на наличие у нас на него билетов. Меж тем, было понятно, что это все глупые предположения, навеянные долгим ожиданием и наблюдением нас за уезжающими пассажирами, да прибывающими и уходящими поездами. Так, где-то после девяти часов вечера прибыла электричка из Нижнего Тагила, последняя Тагильская электричка в тот день, на которой мы с отцом ехать не рискнули, боясь опоздать. К десяти часам вечера прибыл из Москвы скорый поезд “Урал”, сообщением “Москва-Свердловск”. После, еще через какой-то небольшой промежуток времени объявили посадку на пассажирский поезд “Свердловск-Ижевск”, потом на проходящий поезд “Приобье-Пермь”. И так было до бесконечности в этой железнодорожной системе “прибытие-посадка-отправление”. В то время, как мы с отцом как и другие пассажиры, словно терялись в этом ритме среди других людей, что должно было рано или поздно все равно закончиться. И ведь закончилось, тогда, когда в одиннадцать часов вечера диктор объявила о посадке в скорый поезд № 148 “Свердловск-Астрахань”. И мы, покинув зал ожидания, вышли на перрон той самой первой посадочной платформы, где вроде бы я еще час назад гулял, не видя стоящих там поездов. Эта платформа была пуста и сейчас, но не долго. Потому что вскоре электровоз, ведя состав Астраханского поезда, остановился именно здесь. И мы, предъявив проводнику билеты, прошли в наш плацкартный вагон. Так началась наша прямая дорога в город детства моего отца, от которого нас теперь отделяли всего 47 часов долгой бесконечной дороги. Тем временем, как в наш вагон садились новые пассажиры – такие же, казалось бы, обычные люди. Здесь уже в ту ночь можно было встретить шумящих маленьких детей в сопровождении их родителей, интеллигентов, но и, конечно же, алкоголиков, рискующих в любой час нарваться на милицию, либо уже успевших это сделать за несколько часов до Астраханского поезда. Таким был один из пассажиров нашего отсека, ехавший в город Балаково. Он даже постель себе не был в состоянии постелить. В результате чего, когда после отправления нашего поезда все пассажиры, в том числе и он, получили по комплекту постельного белья, за него все стелил мой отец. Хотя и тогда этому пьяному пассажиру было видимо мало, и первое, что он стал делать после посадки в поезд – это судорожно искать в своей сумке водку. И лишь когда понял, что милиция у него ее изъяла, немного успокоился. Затем он, определяясь со своим спальным местом, начал говорить женщине, нашей соседке, возраста лет так пятидесяти-шестидесяти, по местам о том, что любит спать только на верхних полках, что в принципе было уже решено и за него. Так что вскоре он сел на нижнее сидение, расположенное напротив нас и стал, как и мы ждать отправления нашего поезда. Где-то верещали маленькие дети, рядом суетились провожающие. Тем временем, как за окном вагона близилась темная ночь, но, как и следует для Уральского климатического пояса она в летнее время, покрывать небо своей темнотой не торопилась. Наоборот, ночь, словно специально, пыталась задержать в небе как можно дольше хоть какой-то, ну просвет. В результате чего, даже к двенадцати часам ночи Свердловского времени, когда наш поезд еще не отправился из Екатеринбурга, было еще относительно светло. Хотя, несомненно, в тот час темнота уже чувствовалась везде, так что в вагонах нашего поезда, да не только нашего, но и подъехавшего в то же время на соседний путь пассажирского поезда «Нижний Тагил-Адлер», уже тогда горел электрический свет, без которого в замкнутом вагоне просто было не обойтись. Но время шло и эти два поезда: наш Астраханский скорый и Адлерский пассажирский, стоя в тот час, друг напротив друга на путях Свердловского железнодорожного вокзала, как бы слились воедино, готовясь, согласно своему расписанию поочередно  войти в темную ночь. И первым это сделать выпала участь нашему Астраханскому скорому. В результате чего, простояв на посадке в Свердловске около часа, который пролетел, словно десять минут, наш поезд сообщения «Свердловск-Астрахань», отправился в путь, постепенно набирая скорость. Следующая остановка нашего поезда располагалась в нескольких часах езды от Свердловска, в городе Каменске-Уральском. Хотя в ту ночь этот город вряд ли кто-то из пассажиров нашего состава заметил, исключая, правда, тех, кто тогда там, после двух часов ночи садился. Да и мы с отцом уже в это время засыпали, получив постельное белье, отец на нижнем, я на верхнем ложе. То же самое сделал и наш пьяный сосед. Тем  временем, как поезд продолжал мчаться в южном направлении, рассекая ночную тьму, которая вскоре после отправления из Екатеринбурга окончательно накрыла небо, а вместе с нею и мы с отцом, чтобы, пусть даже и через двое суток после отъезда, достигнуть Астрахани. Мы ехали в город, куда я раньше не мечтал попасть вовсе, город, с которым у моего отца было связано столько воспоминаний о далеком прошлом, город в который теперь ехали мы через дни и ночи минувших лет.    Вскоре я уснул, и с трудом наступившая темная ночь, как мгновение око промелькнула между моих глаз, но, увы, с наступлением первых отблесков рассвета, разбудила меня вновь. На часах было где-то около пяти утра. В то время наш состав остановился на какой-то небольшой станции, как по значимости, так и по времени там стоянки, не превышающей даже пяти минут. В результате чего, посмотрев в окно, не слезая со своей полки, я только и услышал, что пассажирский поезд № 147 «Свердловск-Астрахань» отправляется с первого пути, и мы поехали дальше, вновь набирая скорость. После еще может быть через час, полчаса, Астраханский скорый достиг Челябинска, который я почему-то по глупости спутал с Саратовом, до которого ехать было еще целые сутки, о чем мне, видимо с недоумением, сказала проводница. Но что говорить было тогда об этом, если до того дня я ни разу не ездил в этом направлении. А поезд шел дальше, оставляя после себя города Челябинской области Миасс, Златоуст и другие города, которых, что самое интересное, в расписании остановок нашего поезда даже не существовало, хотя они там были, пусть даже и пятиминутные. Почти негде из них я ни разу не бывал до этого, исключая Миасс и то проездом много лет назад на машине. И задержись наш поезд, где-нибудь там хотя бы на несколько часов, без сожаления бы вышел и прогулялся там. Но, увы, для пассажирских поездов, особенно скорых, такие задержки были недопустимы, максимум стоянка минут сорок, час на больших станциях и то не всегда, да снова в путь. Так наступил новый день 17 июня. Погода тогда выдалась солнечная, жаркая, но к сожаленью нам этот летний день, как и другим пассажирам этого поезда, приходилось коротать в вагоне, который как вечность, порождал такой же жизненный круговорот городской жизни. Мы также ели, пили, чистили зубы, брились, спали. Только что были теперь, словно арестанты, «защемленные» в замкнутом пространстве плацкартного вагона. И лишь кратковременные выходы на прогулку на длительных стоянках поезда немного скрашивали эту картину. Но вскоре поезд отправлялся, и мы ехали дальше через горы, леса, реки, озера и даже выжженные степи не только необъятной России, но и Казахстана вместе с другими пассажирами, стремящимися попасть в родные города. Кто-то из них посещал вагон-ресторан, а кто-то, в том числе и я, дальше тамбура своего вагона не высовывался, что нельзя было сказать про алкоголиков из нашего вагона, естественно ходящих туда за выпивкой. В результате чего их можно было часто видеть в нетрезвом состоянии. И мало того, что они ходили пьяными по вагону, так еще, видимо, точно не знаю, нарушали спокойствие других пассажиров. В итоге, когда днем наш поезд уже подъезжал к Уфе, к ним в сопровождении милиции и начальника поезда подошла проводница, а после долго с ними разбиралась. Не знаю, о чем они с ними говорили, но результат был таков. Самого пьяного из них, когда мы достигли Уфы, дежурный милиционер с железнодорожного вокзала этого города, высадил из поезда. Другому же пассажиру велели сидеть смирно и на станциях не выходить, а когда же он, будучи еще в той же Уфе, попытался это сделать, то его сам начальник поезда, словно арестанта, завел обратно в вагон и посадил на его место. Больше в тот день подобных приключений не происходило. Что же касается  пассажира нашего отсека, то на него в те часы милиция даже и внимания не обратила. А в час, когда произошли эти разборки, он как бы затерялся среди нас, не употребляющих спиртное вовсе, то ли сидя на сиденье, то ли лежа на своей верхней полке. Но поезд шел дальше, делать в это время было практически нечего, по этому я часто отдыхал на своем ложе. Тем временем за окном моего вагона продолжали, как вечность, пролетать бесконечные леса, луга и поля. Очень хотелось увидеть поскорее Астрахань, но не меньше мечтал увидеть, то, что ждет меня дома, по возвращению в родной город, до которого казалось, было еще так далеко. Все эти мысли уже в близившийся тогда вечер, 17 июня, невольно забивали мою голову. И я даже забывал на короткое время, что еду в вагоне поезда. А когда это мной осознавалось, то приходилось понимать, что еще коротать в этом вагоне больше суток, включая оставшуюся часть дня, целую ночь, а после еще день. И лишь вечером, 18 июня, наш поезд должен был прибыть в Астрахань. Но до этого еще было так далеко. День этот, как и последующий, за ним, казался бесконечным, и лишь ночи брали свое, пролетая, словно вспышка в наших ночных снах. В это время, в половине одиннадцатого по московскому времени, мы прибыли в Самару – один из миллионных городов нашей страны. Город из окна вагона казался красивым, но, увы, из-за наступившей темной ночи, его с трудом можно было разглядеть. Эх, выйти бы здесь, да погулять, но время, время и еще раз время. И вскоре наш поезд ехал дальше, рассекая ночь, тем временем, как я снова засыпал.  Так незаметно наступил новый день, 18 июня 2007 года. В это время, около пяти часов наш поезд миновал город Балаково, где сошел пассажир из нашего отсека, после, еще через пару часов мы достигли Саратова, одного из больших городов нашей необъятной России. Здесь покинула поезд  уже и женщина, ехавшая в нашем отсеке вагона. Ну и досталось же ей от нас всех во время этой почти, что сорокачасовой дороги. Причем досталось не за что ни про что. С начало днем, 17 июня, наш, любящий выпить пассажир, облил её постель пивом, пусть даже и не специально, но опрокинул, положив плохо закрытую бутылку на свою верхнюю полку. В итоге пиво потекло на постель этой женщины. Правда, этот пассажир быстро спохватился и начал ей помогать убирать, но все же мокрота, да запах так и остались до следующего дня. Хотя ее мучения на этом не закончились и утром, 18 июня, незадолго до прибытия поезда в Саратов эта женщина получила что-то подобное уже от моего отца. И все это произошло тогда, когда капля из банки с томатными рыбными консервами, которые он в тот час открывал, угодила так же в простыню ее постели. Но женщина все это выдержала с мужеством, словно герой боевика. А когда поезд, после девяти часов утра, прибыл в Саратов, то она с чувством собственного достоинства покинула вагон. На этом, хотелось бы верить, ее дорожные приключения закончились, но не кончались, увы, наши с отцом. Потому что ехать до Астрахани нам предстояло еще целый день, вплоть до самого позднего вечера. А это означало, что по прибытию в этот город, у нас могли возникнуть проблемы с городским транспортом. Так, что уже сейчас, за много часов до прибытия в Астрахань, приходилось задумываться над тем, на чем поедем после. Поэтому, что было удивительного, когда мой отец спросил у Саратовской пассажирки с нашего отсека, еще не зная, что она едет в Саратов, а не в Астрахань, о том, что до скольких часов ходят  трамваи. «Где, в Саратове?» - спросила пассажирка. «Нет, в Астрахани»,- сказал отец. «Про Астрахань не знаю, только про Саратов», - сказала она в ответ. На этом их разговор был закончен, и тема эта, казалось бы, была уже исчерпана. Отец к этому разговору больше не возвращался. Лишь я в то время, зная, что наш поезд обслуживает дирекция Астраханских проводников, спросил, не намного позже, о том же вагонную проводницу. На что проводница ответила, что у них вообще почти все трамваи отменили, оставив на линии лишь один маршрут. И то этот трамвайный маршрут довольно рано переставал работать. О чем, в принципе проводница то же сказала. Понятно, что ответ этот немного разочаровал меня. Потому что троллейбус, хоть он и существовал в Астрахани, да, по словам отца, в нужный нам район не ходил. Но все это тогда казалось еще так далеко, что не очень то хотелось об этом думать. Через час после остановки в Саратове наш поезд покинул эту станцию и минут двадцать ехал вдоль этого большого города, встречая и провожая своими звуковыми сигналами, идущие параллельно по автомобильной дороге городские автобусы, троллейбусы и другие транспортные средства. После мы по длинному железнодорожному мосту, видному из окна вагона еще за несколько километров с левой стороны от нас до подъезда к нему, пересекли  реку Волгу и, промчавшись через небольшой лесной массив, въехали в выжженную степь.  Степь, которая теперь с обеих сторон поезда стояла перед нашими глазами. Железная дорога в этих местах была одноколейная, и лишь на некоторых участках, она преобразовывалась в двух колейную дорогу и то для того, чтобы развести идущие навстречу другие пассажирские поезда. Отсутствовали на этом участке и телеграфные столбы, способные обслуживать электровозы, так, что поезда здесь обслуживали только дизельные локомотивы, которые, словно паровозы конца девятнадцатого и начала двадцатого века, периодически выпускали дым из своих небольших труб. Погода в тот день выдалась довольно прохладная, но когда поезд вошел в степь, резко изменилась. Горячий воздух, который я вообще давно нигде не разу не ощущал, начал дуть в открытые окна вагона. И так было вплоть до самого вечера. Не менялся практически и пейзаж за окном вагона. Сплошная выжженная степь лишь изредка где-то могла мелькнуть река, приграничный пост, за которым начинался Казахстан, да маленькие полустанки, на которых наш поезд не стоял, если и останавливался, даже пяти минут. Что же касается маленьких станций самого Казахстана, то их наш поезд вовсе проезжал без остановок. Так, что пограничники наш состав не досматривали. Да и вообще они на том участке железной дороги пассажирские поезда не трогали, даже дежуря постоянно на приграничной Российской станции Эльтон, где наш поезд так же имел кратковременную остановку. Но время шло, а вместе с ним проходила, без особых событий, оставшаяся часть нашего пути. Уже стемнело, когда наш поезд, преодолев последние километры дороги, без опоздания наконец-то прибыл на Астраханский вокзал. Кто-то из пассажиров сразу же стал пересаживаться в поезд, идущий из Харькова в Баку, на параллельном пути, другие пытались найти транспорт в городе. Среди этих ищущих были и мы с отцом. Но, увы, безрезультатно. Так как многие люди вообще, кого мы спрашивали, не знали, как проехать в нужный нам район. В итоге отец принял решение брать такси. И вот мы, разместившись с вещами в одной из легковых машин, поехали куда-то в город.
Минут, наверное, двадцать машина петляла по переулкам незнакомого нам ночного города. Но вот, в какой-то момент отец сказал водителю, что приехали, и мы стали выгружать вещи. А после мы направились вдоль жилых домов, где в метрах ста от нас стояла пожилая женщина. Это была сестра мамы моего отца, Тимкина Нина Егоровна, ожидающая нас уже с десяти часов вечера их него времени (два часа разница от Свердловского). Я ее даже сразу не узнал, поскольку не разу не видел, даже на фотографиях. Но уже тогда, высаживаясь из такси недалеко от нее, у меня невольно промелькнула мысль о том, что эта женщина ждет именно нас. А когда мы к ней подошли, то эти предположения подтвердились. После Нина, придерживая свою злую собаку, провела нас через калитку к себе в дом. Это было старое двухэтажное строение, где жилым был только второй этаж, тем временем как первый использовался как подвал. Там даже входы были с разных сторон. И мы, проходя в жилое помещение, сразу же попали на лестницу, ведущую наверх, где мы и разместились в жилых комнатах. Путешествие наше закончилось, хотя бы на те десять дней пребывания  в гостях у Нины Егоровны.