ночное убийство

       (исповедь садиста)

  Не знаю в чём тут дело - я не склонен винить своих далёких предков, - не было среди них ни буйных, ни жестоких, чтоб передать по наследству свои дурные наклонности.
 И, тем не менее, с прискорбием вынужден признать, что я самый настоящий садист и отличаюсь иногда крайней жестокостью.
 Поступок, который я совершил когда-то и который хочу описать, является тому
подтверждением.
  Вспоминая его, я ощущаю смутное раскаянье, которое, впрочем, длится не долго и, благодаря, как я  уже упоминал , испорченности моей натуры, вытесняется чувством мстительной удовлетворённости.
 Тихим летним вечером я , по обыкновению , зачитался одним из прелестных романов .  Надо отметить, что у меня недурная библиотека – единственная моя отрада.
 Наконец, я отложил книгу, несколько утомившую руку и глаза, и откинулся на подушку в предвкушении лёгких грёз, переходящих в крепкий здоровый сон.
 Рука привычным движением потянулась к изящному бра, висящему в изголовье, щёлкнул выключатель, и мрак, лишь слегка рассеиваемый пробивавшимся сквозь шторы светом уличных фонарей, заполнил спальню.
  О, нега! О, блаженство!
 Тело как бы растворяется в отлично приспособленной для сна постели,
предоставляя душе полную свободу действий до самого пробуждения.
 Увы, не суждено было произойти этому. Странное беспокойство охватило вдруг меня и истомило предчувствием беды.
 Тонкий зудящий звук возник из потаённого тёмного места и, казалось, 
наполнил всю комнату .  Он рвал барабанные перепонки вульгарно диссонирующим крещендо. Мне показалось – я могу поклясться - что в этот момент вспыхнула, как на валтасаровом пиру, огненная надпись перед глазами:
 КОМА  ОМАР  КОМАР!
  Вспыхнула и погасла.
 –Боже, ну почему это ,в миллионы раз меньшее нас, почти ничто, заставляет напрягаться тело, вибрировать нервы и воспаляться мозг в ожидании чего-то ужасного.    
 Адовы муки!
 Но, человек – существо разумное. К счастью, я вспоминаю об этом  довольно скоро.
  Крепкая мышца и пронзительный ум – вот что надо противопоставить тебе, мерзкое существо!
  Берегись, я тебе говорю, берегись ибо это я имею!
  Вспыхнул свет, опережая щелчок выключателя. Напряжённым взглядом отыскиваю его, стремительно садящегося на мою грудь. Резкий взмах руки.
Он метнулся в сторону и пошёл на второй заход.
   Опасная, опасная игра!
  И вновь я согнал его. Ещё попытка, и ещё, и ещё…   Сто, тысячу, бесчисленное множество раз садился он на моё тело, взлетал и вновь садился.
 Это продолжалось безумно долго.
  В конце концов, изнурив его совершенно – когда он сел в последний раз, ноги   его заметно дрожали – я с интересом наблюдал, как он, обессилевший, безуспешно пытается проткнуть кожу своим  вялым  хоботком.
  Тут я его безжалостно убил.

  Возбуждение ещё долго не покидало меня. Пленительно-радостное чувство недавней победы переполняло, настраивая на поэтический лад. Так хочется воспеть этот поединок !  Да и кому как не мне сделать это – единственному оставшемуся участнику и свидетелю.
  Когда-то, давно, в юности я ,признаться, довольно часто пописывал в альбомы. ( К сожалению, все они либо утеряны, либо по неизвестным причинам уничтожены).
  Бумага и карандаш были под рукой.
  Так родилась:

   ГЕРОИЧЕСКАЯ  ПОЭМА

Вчера*  я совершил убийство.
Да, да! Убил я …комара.
Собой являя верх бесстыдства
  Он, видно, мнил, что жизнь – игра,

  Я ж – так не думал…      
   Утомлённый
От разных дум дневных и дел,
Лежал и простынёй казённой
Едва прикрыт был.
Мой удел
Не то чтоб очень уж печален,
Но я ему не очень рад.
Виною то, что изначально
Я, видно, был не так зачат.

Смирился и давно не ропщет
Мой далеко не буйный дух.
Мечтам я предаюсь: так проще
И легче проводить досуг.

Вот лёжа так, в мечтах  чудесных,
Вдруг будто громом поражён -
Образчик кровососов местных
Прервал мой лёгкий полусон.

Летел трубя, что всё дрожало,
И словно острое копьё
Вонзил своё стальное жало
Он в тело нежное моё.

От боли адской содрогнулся
Всем телом, сдерживая крик,
Но он, подлец , не шелохнулся –
Ведь он пытать людей привык!

Меня ногами попирая,
    В себя качал мою же кровь!
И жажда мести вытесняла
Из сердца моего любовь.

Сжал зубы, а ладонь расправил,
Напрягшись из последних сил,
Я негодяя так ударил,
  Что тот пардону запросил.

Он на спине лежал и молча,
С глазами, влажными от слёз,
Ногами дрыгал.
    Но прикончил
Его, ударив прямо в нос.
      
Теперь, описывая битву,
Чтоб у потомков быть в чести,
Я про себя шепчу молитву:
« Прости мне, Господи, прости!»

* ПРИМЕЧАНИЕ:    Поскольку инцидент закончился в 23.58 , а поэма начата спустя пять минут, я счёл нужным скрупулёзно следовать хронологии событий, во избежание нареканий со стороны возможных, как скептически настроенных критиков, так и критически настроенных скептиков.

    Имеющие место поэтические приёмы и гиперболы настолько свойственны подобного рода произведениям, что не требуют специального пояснения.

                П. Яксатов  (бывший  граф).