Холод

— Тетя Варя, познакомь меня с каким-нибудь мужчиной. Надоело одной куковать. Хочется кого-нибудь любить, заботиться. Да и мужская сила в хозяйстве пригодится.
— Есть у меня на примете один парень. Моложе тебя на три года. Правда, выпить любит, ну, да кто у нас сейчас этим не балуется. Два месяца назад завязал. Устроился в магазин подсобником. Недалеко живет. Давай сходим, я вас познакомлю.
Варвара Андреевна и Люба прошли на соседнюю улицу. Во дворе одного из домов парень растапливал печурку, на которой стоял бак с водой.
— Здорово, тетя Варя. Хочу вечером сполоснуться, воду грею.
— Сережа, знакомься, это Люба. Я вас оставлю… — Варвара Андреевна ушла, а Сергей обратился к Любе:
— Давай, присядем во дворе. Извини, что в дом не приглашаю. Неудобно: не прибрано, да и пусто.
Парень произвел на Любу отрадное впечатление. На алкоголика совсем не похож.
— Тебе сколько лет?
— Скоро тридцать три.
— На вид лет двадцать пять.
— Мне больше никто не дает. Да я и не возьму.
— Хорошо сохранился.
— Как в холодильнике?
— Дом не отапливается, что ли?
— Да. Меня в прошлом году на два месяца призвали на военные сборы. Пока там был, с работы уволили, будут меня ждать столько времени. Вот и накопился долг за газ. Отключили. Пришлось зиму жить у тети Вари. Опять идти к ней у меня нет никакого желания. Там я сам себе не принадлежал. А хочется свободы. Я привык всего добиваться самостоятельно. В очень редких случаях ищу помощи у людей. Надо накопить полторы тысячи, чтобы расплатиться за газ. Иначе наступят холода, а мне негде будет жить. В моем доме зимой такой морозильник, что впору только трупы хранить.
— Ко мне заходи, всегда буду рада.
— Спасибо, но ведь ты меня совсем не знаешь…
— На сборах чем занимались?
— Водку пили.
— А в армии был?
— Я не служил по семейным обстоятельствам. Меня ведь бабушка растила. Мать бросила меня, четырехлетнего. Вышла замуж, с новой семьей уехала в Казахстан. Когда уже родила троих детей, звала к себе. Кому я там нужен?! Написал, чтобы больше не присылала писем.
— А отец где?
— Пьяного отца избили до смерти. Мне тогда было семь лет. Несколько лет назад бабушка умерла. Я сильно переживал… Всегда стараюсь выглядеть веселым и беззаботным, хотя на самом деле у меня полно проблем и забот. А поплакаться некому. Никто не растопил мое сердце ни любовью, ни лаской. Знакомых много, но к сердцу никого не подпускаю. Я диковат, терпеть не могу, когда меня трогают. Даже пытаюсь быстрее отдернуть руку, когда здороваюсь. Для меня люди в черно-белом цвете. Еще не нашелся человек, который разукрасил бы мою жизнь в разные цвета и оттенки. Друзей не завожу, никому не доверяю. В моей душе что-то еще осталось, только ключик никто не подберет. Если кто-то пытается проникнуть, сразу меняю код замка. А так хочется кому-нибудь довериться. Но, если меня хоть раз обмануть, я снова уйду в себя… Что-то я начал изливать наболевшую душу… Ладно, не буду больше загружать тебя своим нытьем. То, что я тебе наговорил, пусть останется между нами…
— А девушки у тебя были?
— С одной встречался недолго. Как ни придешь, позовешь гулять, она в ответ: «Мне некогда, надо ребенка кормить…»
— Давай дружить.
— Очень волнуюсь, я просто в смятении: доверять тебе или ты как все. Мне соседка говорит: «Друзья есть, пока стакан наливаешь!» Не знаю, может, мы найдем с тобой общий язык.
— Я уже много лет одна…
— Хоть я и стараюсь казаться крепким, а придешь домой — тоска. Не хватает чего-то для души. Работа — дом, дом — работа. Надоела такая постылая жизнь. Тетя Варя обижается, что редко у нее бываю. А когда мне?! С половины шестого рынок убираю, потом к семи утра иду в магазин, подметаю территорию, а с половины восьмого уже основная работа. И так до пяти вечера. Часто приходится задерживаться. Очень устаю. Мешки, коробки, ящики — надоело всё, но надо работать. Ни в одном магазине грузчик не получает больше двух тысяч. Меня Бог вознаградил, за что я ему и завмагу благодарен. Скорее надо газ провести, а то я даже сплю одетый…
— Холодно будет, заходи…
— Хорошо. Мне всегда хотелось иметь человека, с которым я мог бы почувствовать себя ребенком. Положить голову на плечо, свернуться в клубочек, согреться и разговаривать или смотреть телевизор. Так не хочется взрослеть, хотя скоро тридцать три…
Через неделю Люба зашла к Варваре Андреевне.
— Любушка, как дела? Подружилась с Сергеем? Я на днях заглянула к нему в магазин, проверить, работает или нет. Как огурчик! Отругала его, что не наведывается. Конечно, устает он. Много ли ему надо, маленький, щупленький. И злюсь иногда на него, а жалко. Всё за него Богу молюсь. Никак Сережа за газ не заплатит, а ведь скоро холода начнутся. Сын мой не хочет, чтобы у меня жильцы были, да и тесно. Зимой Сережа на полу спал, я ему матрац стелила. Переживаю за Сергея, а помочь ничем не могу, самой надо где-то деньги на дрова доставать. Сын сам едва концы с концами сводит, все-таки семья…
В конце сентября накануне дня рождения Сергей заскочил к Варваре Андреевне:
— Тетя Варя, я решил сегодня день рождения справить, а то завтра понедельник, рабочий день. Приходите с Любой часам к пяти, я стол приготовлю.
— Не хочется мне из своей теплой избы в твой холодильник идти…
— Вы оденьтесь теплей…
Единственные гости, Варвара Андреевна и Люба сели за праздничный стол, не раздеваясь. Сережа угощал, а сам почти не ел. Зато с радостью почал купленную у соседей бутылку разбавленного спирта. Показал женщинам семейные фотографии.
— И такого ребенка мать бросила?! Кукушка! — возмутилась Варвара Андреевна, рассматривая снимки симпатичного черноволосого мальчугана. — А это кто? — на снимке в гробу лежал молодой парень, на лбу шрам.
— Это мой отец. Его Валентином звали. А мать у меня — Валентина.
Сережа быстро приговорил спирт. Когда гостьи собрались уходить, поклялся, что завтра непременно выйдет на работу.
Утром Люба наведалась в магазин. Сережа там не появлялся. Дом Сергея в двух шагах от магазина. Удобно, так как одежды и обуви у Сережи почти никакой. Люба застала одетого Сергея в постели. Поняла, что одной бутылкой дело не ограничилось. Запил. Однако ни пьяных речей, ни агрессии. Лишь время от времени повторяет:
— Хочу вина!
— Говорила ведь вчера: можно и без спиртного обойтись…
— Да, мне неудобно перед тобой…
— При чем тут я. Не выгнали бы тебя с работы.
Под глазом синяк. На язык Сергей остер, наверное, ночью вступил с кем-нибудь в словесную перепалку, вот и отделали. Варвара Андреевна говорила, что когда Сережа в запое, часто ходит «освещенный».
— Мне на работу пора. Боюсь, если уйду, ты еще напьешься. Пойдем к тете Варе.
На улице прохладно, а Сергей в одной рубашке. Где оставил куртку, не помнит. Когда шли мимо магазина, попросил:
— Люба, купи мне пива!
— Нет!
— Сейчас мне тетя Варя п…лей навешает!..
— И правильно сделает! Я бы тоже добавила.
Едва появились в избе, Варвара Андреевна заорала на Сережу, как делает любящая мать, переживая за своего ребенка:
— Ты что, хочешь, как Глашка стать. Вчера иду, она впереди зигзагами плетется. Какой-то мужик говорит: «Хорошая баба была, а так спилась!» — Варвара Андреевна поставила перед Сергеем тарелку с супом. — Ешь!
— Не хочу!
— Я тебе дам «Не хочу»!
Суп все-таки похлебал, а от второго блюда отказался:
— Я спать хочу. Пойду домой, подремлю.
— Ложись на мою кровать, поспи в тепле, — предложила Варвара Андреевна.
— Нет, я домой пойду! — заупрямился Сергей. У него начался запой.
— Уходи и больше не приходи! Знать тебя не желаю!..
Из магазина Сережу выгнали. Через некоторое время он нашел себе новую работу. Опять трезвый и чистый. Наконец-то Любе удалось зазвать его в гости. Напоила чаем. Сергей собрался идти домой, но приятельница уговорила остаться на ночь.
— Я лягу на пол.
— Чего ты меня боишься. Поместимся на кровати вдвоем. Я тебя обогрею.
— Кто бы мое сердце растопил?!
Люба давно не знала мужской ласки, поэтому волновалась, предвкушая, что Сергей не удержится и приголубит. Однако было впечатление, что рядом лежит покойник. Люба погладила Сережину голову. Не оттолкнул. Осмелев, она положила его руку пониже живота и стала ею гладить свое тело. Руку Сережа не отдернул, но и не проявил никакого мужского энтузиазма. Люба стала исследовать Сережино тело. Когда, наконец, ей удалось добиться нужного результата, Сергей решительно убрал женскую руку:
— Не надо, мне это неприятно!
— Ты когда-нибудь с кем спал?
— Нет.
— А самостоятельно пробовал разрядиться?
— Один раз, но мне не понравилось.
Люба почувствовала охлаждение к Сергею. Мало того, что пьяница, так еще и не мужик, а какое-то ледяное бревно. Отвернулась и заснула. Утром Люба холодно распрощалась с Сергеем.
Зима выдалась морозная. Несколько раз Варвара Андреевна пыталась выяснить, как Сережа справляется с холодом. Но ни разу не застала его дома. К ее удивлению Люба не проявила большого интереса к пропаже Сергея:
— Найдется, где-нибудь у родни живет.
— Да у него никого здесь нет.
Варвара Андреевна занялась поисками. Через некоторое время сообщила Любе:
— Какие-то алкаши увезли Сережу из морга вместо своей бабки. Я подняла всех на уши. Тут и закрутилось. Вмешался областной прокурор, а то не хотели возвращать. Целый месяц Сережа пролежал в чужой могиле. Привезли обратно в морг. А здесь опять не ту одежду на него надели, пришлось переодевать. Не повезло Сережке и после смерти. Похоронили, как и положено. В гробу лежал словно живой. Помянула его. Слава Богу, нашел свое постоянное место. Вечное. А то маялся, бедный. Так мне его жалко! Неприкаянный, все его обижали. И чего ко мне не пришел, дурачок. Наверное, постеснялся. И сейчас слезы у меня катятся… Поставила свечку, заказала молебен за упокой раба Божия Сергия, чтобы Господь Бог не отказал его душе в своем Царствии Небесном. Чтобы успокоилась его душенька и попала в Рай… Жаль, что ты не пришла на похороны…
— Больно мне надо ходить на похороны всяких алкашей…
— Но ты ведь немного дружила с ним… Недавно, говорят, Генку нашли мертвым. Ты должна его помнить, высокий такой. Он приходил при тебе, посидел у меня на кухне, поел и ушел. Бомж. Жил у разных бабушек, кто пригреет. Помогал им. Мой ровесник, пятьдесят восемь лет. Безобидный был мужик. Хотел мне весной огород вскопать. Не знаю, правда, или нет, что он умер. В морг уже и неудобно идти. Скажут: всех безродных, видно, знает.
— Тетя Варя, вам делать больше нечего, как всяких бродяг опекать?!
— Сердце разрывается, так всех жаль. На кладбище поглядишь: лежат одни молодые. И умирают больше от вина, пьют теперь всякую гадость, травятся. Каждое утро молюсь за всех, живых и умерших! Вот так и живу…
Варвара Андреевна не знала, что Сережа замерз в подъезде. Памятуя давнее приглашение Любы, он пришел, чтобы найти спасение от мороза, но Любовь не впустила Сергея в квартиру. Утром прошла мимо галдевших соседок и милицейской машины, никому не сказав, что знает, чей это застывший труп.