Собачьи поминки

Хорошо запомнила первую встречу с Валентиной Петровной. Я тогда переехала в поселок из другой местности. Мне дали квартиру в двухэтажном деревянном доме, в котором жили медики. На второй день я вышла во двор, чтобы развесить выстиранное белье. Во дворе сидела пожилая женщина, круглолицая с татарскими чертами. Я подумала: наверное, она работала санитаркой.
— Добрый день! — обратилась я.
— Чем же он добрый?
— Ясная погода, солнышко, птички поют.
— Лебединую песню…
— Это воробьи-то?!
— Скоро сдохнут.
— Почему?
— Валя Жопа кормушку для кошек устроила!
— Это же для птичек.
— Она повесила слишком низко. Пока пернатые будут клевать корм, кошка их приговорит.
— Почему вы обзываете эту самую Вальку?
— Не я, народ так прозвал.
— За что?
— Это ее любимое слово, да и задница у нее большая.
— А кто она такая?
— Молодая бабенка. Зарабатывает хорошие деньги — торгует самогоном, попутно и своим телом. Так сказать, в одном флаконе и спиртное, и женские прелести.
— Наверное, трезвенница? Сапожник без сапог.
— Пьет как лошадь. Когда в подпитии, идет на проходную завода, распахивает плащ, под которым голое тело, и предлагает: «Кто желает?»
— Находятся?
— А как же? Один мужик со своим сыном из-за нее подрался. — Неожиданно Валентина Петровна вскочила и замахнулась палкой на собак, соединившихся вместе для продолжения рода: — Бесстыжие!
— Что вы делаете?! У животных нет понятия морали. А если бы на вас с мужем кто-то накинулся в тот момент, когда вы делали детей?! Вам бы понравилось?!
— Сказала бы спасибо! Нечего плодить короедов!
— Я вижу, вы не любите малышей?
— А за что их любить?! Орут, балуются!
— Все дети такие. Наверняка и вы такой были.
— Я была спокойным ребенком.
— Вы, наверное, не стали бы работать с детьми?
— Я — педиатр. — Я не показала своего удивления. Пожилая соседка не блистала интеллектом. Трудно было представить ее изучающей множество медицинских дисциплин.
— Видимо, маленькие пациенты вас достали?!
— Я с ними тоже не церемонилась. Когда мамаши приводили ко мне своих отпрысков, я сразу успокаивала: «Ваш ребенок нЕкошный, скоро помрет!»
— Зачем же так жестоко?!
— Поправится, мамаша будет на седьмом небе. Умрет, я окажусь права; больше уважения мне как доктору.
— У вас, наверное, не было своих детей?
— Вон, дочка белье развешивает. Варя, иди сюда, познакомься. Это моя новая соседка. — И обратилась ко мне: — Как вас зовут?
— Ирина Федоровна.
— Валентина Петровна, — представилась пожилая соседка.
— Варвара Петровна, — назвала себя немолодая женщина.
— У вас отчества совпадают? — не сдержала я удивления.
— У нас и фамилии одинаковые!
— Это понятно! Она же ваша дочка!
— Ее жених оказался моим однофамильцем.
— Значит, судьба! — воскликнула я.
— Мы с мужем развелись после года совместной жизни, — вставила Варвара.
— Не сошлись характером?
— Да, слишком похожи. У нас даже почерк — один к одному. И внешне — как две капли воды.
— Говорят, что противоположности сходятся. Видимо, подобное разбегается. Зато с мамой, наверное, уживаетесь?
— Я живу отдельно, в Питере. Приехала на выходные, чтобы постирать маме постельное белье. Все-таки возраст у нее солидный.
— Я всегда готова помочь по-соседски: сходить в магазин или на почту. Валентина Петровна, не стесняйтесь ко мне обращаться.
— Спасибо! — поблагодарили обе женщины. Вскоре Варвара уехала в город.
В теплое время года Валентина Петровна большую часть времени проводила во дворе, сидя на скамейке. Она комментировала происходящее вокруг нее. Если мимо проходила женщина, неважно: юная или пожилая, соседка сообщала:
— Приститутка прошла! — Многие слова она коверкала. Скажем, клубнику называла глупникой.
Иногда Валентина Петровна заходила к моей матери. Мама не любила пустых разговоров, предпочитая чтение книг. Соседка постоянно пересказывала моей матери книгу Чарской, которую прочитала еще в детстве. Видимо, это была единственная художественная книжка, которую она осилила. Многократное повторение одного и того же сюжета раздражало слушательницу, но врожденная деликатность не позволяла осадить рассказчицу.
Годы шли, а Валентина Петровна не старела. Я давно похоронила свою мать, ровесницу соседки, а у той даже седина не появлялась. А ведь ей было уже почти девяносто лет. Дочка время от времени приезжала к своей матери, зато соседскую внучку я никогда не видела. Однажды Валентина Петровна серьезно заболела. Я позвонила дочери, трубку взяла внучка Рита:
— Мама в командировке.
— Твоя бабушка сильно болеет. Приезжай навестить ее.
— Не могу, у моей Геры сейчас течка.
— Для тебя собака дороже бабушки?! — не удержалась я. Рита молча положила трубку.
Я знала, что Гера — большой черный пудель. Конечно, о братьях и сестрах наших меньших надо заботиться, но бабушка — тоже живое существо. Я ухаживала за Валентиной Петровной и поставила ее на ноги.
Склероза у соседки не было. Ум за разум тоже не заходил. Но, видимо, ей было скучно. А, скорее всего, не хватало человеческого внимания. Поэтому иногда она начинала дурить. То позвонит в милицию и сообщит, что на ее глазах с потолка крадут люстру. Однажды вызвала пожарных, хотя отлично знала, что небольшая гарь появилась, когда я жарила пирожки. Я всегда угощала соседку своими кулинарными изделиями. Как-то Валентина Петровна вызвала скорую помощь. Приехавшего фельдшера попросила согреть чай и включить свет. Он отказался. Когда медики ушли, Валентина Петровна встала на стул и через форточку стала смотреть, как они уезжали. В этот момент я и вошла.
— Валентина Петровна! Вы же сама врач! Зачем отвлекаете скорую. Вдруг в это время кому-то понадобится реальная помощь.
— У меня внезапно заболела нога. Я хотела, чтобы фельдшер поставил мне укол.
— Быстро излечились, уже на стул прыгаете!
— Пока они ехали, нога прошла.
— Зачем было вызывать скорую, позвали бы меня, я бы сделала вам хоть два укола. Мне чужой задницы не жалко.
— Ты — плохая укольщица!
Дочь навещала соседку всё реже. Часто Валентина Петровна в одиночестве сидела во дворе, Иногда гуляла по поселку. Я сочувствовала бедной женщине. Есть дочка и внучка, а она одинока.
Как-то мне довелось увидеть портрет Дэн Сяо Пина. Я поразилась его сходству с Валентиной Петровной. Она и родилась в один год со знаменитым китайским политиком. Когда он умер, вскоре заболела соседка. Мне пришлось пожертвовать своим отпуском, чтобы ухаживать за ней. Через неделю она скончалась.
Едва запахло наследством, дочка приехала. Вместе с ней впервые появилась внучка со своей Герой. Надо было решить дела с квартирой, поэтому они задержались на две недели после похорон.
Как-то Варвара Петровна обратилась ко мне:
— Не знаю, что мне делать. Мама не раз пугала: «Помяни мое слово. Когда умру, буду приходить к тебе по ночам!» Так и вышло. В первую же ночь после ее погребения она явилась. А теперь постоянно снится и укоряет меня.
— Видимо, она недовольна вашим отношением к ней при жизни. Мой совет: настряпайте блинов и на девятый день помяните старушку. Она перестанет сниться.
— Мне сейчас некогда. Вы не могли бы испечь блинов?
— С удовольствием.
Вари не было дома, я передала тарелку с блинами ее дочке, сидевшей во дворе. Она выгуливала Геру. Вернулась в дом, а когда выглянула в окно, возмутилась. Рита кидала очередной блин своей сучке и каждый раз приговаривала:
— Помяни бабушку! — Гера на лету хватала блины.
Я выскочила во двор.
— Надолго собаке блин! Ты думаешь: я пекла их для твоей сучки?! Как тебе не стыдно. Ведь ты уже взрослая женщина. Валентина Петровна — твоя бабушка, а ты поминаешь ее по-собачьи. Она сейчас в гробу переворачивается!
— Пусть вертится, не подгорит. Ее наверняка черти на сковородке поджаривают.
Я была так поражена сказанным, что не нашлась, что ответить. Вернувшейся Варе я не преминула заметить:
— Меня всегда удивляла равнодушие Риты к родной бабушке. Но сегодняшняя дикая сцена у меня не укладывается в голове.
— Моя мама только формально была бабушкой. Она никогда не привечала внучку даже в раннем детстве.
— Я согласна: у Риты нет любви к бабушке. Но должно быть минимальное уважение к тому, кто вырастил ее мать.
— Она любит мою тетку Веру!
— Причем здесь тетя?
— Именно она меня вырастила. Сразу после родов моя мать хотела от меня отказаться. Мне предстояло стать сиротой в детдоме. Тетя Вера взяла надо мной опеку. С матерью я познакомилась, когда мне было тридцать лет.
— Неужели раньше не было желания увидеть родную мать.
— У меня было, у мамы  — нет.
— Она была рада встрече?
— Никаких эмоций мама не проявила.
— Но неужели за все эти годы она и свою сестру не навещала?!
— Именно так! К тому же ее сестра жила со мной в другом городе.
— Я всегда жалела одинокую Валентину Петровну. И, признаюсь честно, удивлялась вашему бессердечию. Теперь вижу: как аукнется, так и откликнется.