Национальный вопрос

На протяжении всех своих прожитых сорока пяти лет Таня Никитина периодически сталкивалась с национальным вопросом. Она родилась в столице Белоруссии в простой рабочей семье. Отец, Василий Иванович, русский по национальности, был родом из деревни, что под Смоленском, а мама, Ядвига Казимировна, белоруска по национальности, была родом из деревни, что под Минском. Оба в юности поехали искать счастья в столицу, там познакомились и там же поженились. Вскоре у них родилась дочь Таня. Как и в большинстве простых рабочих семей на просторах, тогда ещё необъятного Советского Союза, глава семейства пил по-чёрному, а напившись, в пьяном угаре митинговал:

        - Я – русский и этим горжусь! Русская нация – самая лучшая нация в мире! Ненавижу всех белорусов!

Ядвигу Казимировну, красивую и аккуратную женщину, все соседи по дому за глаза звали пшечкой, тем самым предполагая, что у неё есть польские корни.
После каждого пьяного митинга отца в пользу русской нации, Ядвига Казимировна прижимала к себе дочку и шептала:

        - Танечка, не слушай отца. Самая плохая нация в мире – это русские, потому что они все – горькие пьяницы. Самая лучшая нация – это евреи. Дружи с ними, они никогда не пропадут в любой жизненной ситуации, они научат тебя из говна сделать плевку. А ещё лучше, выйди замуж только за еврея: они не пьют, как русские.

Когда Тане исполнилось шестнадцать лет, и нужно было получать паспорт, отец сам лично пошёл с дочкой в паспортный стол, чтобы  заполнить за Таню её анкетные данные. Особенно он волновался за графу «национальность», не дай Бог его дочь выберет национальность по матери. А Тане в то время, какая будет стоять национальность в паспорте, было «по-барабану». Таня считала, что ей очень повезло в этой жизни – она родилась в Советском Союзе, вопрос национальности её тогда совсем не волновал.

Тем временем Таня, окончив институт, распределилась работать в проектный отдел тракторного завода. Однажды в отделе проводилась переаттестация инженерных работников. Начальник отдела кадров, чтобы избавить сотрудников от заполнения анкетных данных, сам заполнил все бумаги, а потом по одному вызывал к себе, быстро зачитывал анкету и, если что не так, сотрудник должен поправить.

Наконец, очередь дошла и до Тани. Она вошла в кабинет, и кадровик начал зачитывать её данные: имя, отчество, фамилия, дата рождения, место рождения…
Дойдя до графы «национальность», он прочёл – «белоруска».

             - Я не белоруска – сказала Таня.
             - Неужели ты еврейка? – недоумённо спросил начальник отдела кадров и пристально начал смотреть на Таню. Таня, от природы светлая шатенка с зелёными глазами, начала потихоньку заводиться:

             - А что? Кроме белорусов и евреев других национальностей не существует? - и замолчала.

Кадровика  начало распирать:

             - Никитина! Так кто же Вы по национальности, чёрт побери?

И Таня ответила:

             - Русская.

Кадровик даже разочаровался: он думал, что у неё какая-то экзотическая национальность, а она всего-навсего – русская.

На тракторном заводе работали в основном белорусы, было немало украинцев, а вот русских было меньше всего. Почти все начальники были евреи. И только мужчины-евреи не переставали делать комплименты Тане, пока она работала на заводе три года по распределению:

           - Танечка, Вы такая красивая девушка!

           - Танечка, Вы такая умная!

Следуя заветам отца и мамы одновременно, Таня, с одной стороны гордилась, что она русская, а с другой стороны, дружила в основном с евреями.

Шли годы. Тане – двадцать восемь лет, а она всё ещё не замужем. За дело взялась Танина подруга-еврейка, которая, посоветовавшись со всей своей многочисленной роднёй, нашла для Тани подходящую кандидатуру. Когда происходило знакомство с потенциальным женихом в присутствии всё той же многочисленной родни подруги, Таня засомневалась: парень внешне был очень похож на еврея, что несомненно понравится её маме, а с другой стороны, у него может оказаться чисто еврейская фамилия, типа Шлагбаум. И что тогда делать? Как гордиться тем, что она русская с фамилией Шлагбаум?   «Останусь на своей фамилии», – подумала Таня, и ей стало легче.

Когда парень после первого знакомства провожал Таню домой, она очень осторожно и вкрадчиво спросила:

  - А как Ваша фамилия?

  - Кислевский – ответил потенциальный муж.

Таня уже не сомневалась, что он будет её мужем.

Вскоре Таня вышла за Кислевского замуж и взяла его фамилию. Когда, после свадебного путешествия, Таня вышла на работу, первое, о чём сотрудники её спросили:

- Какая у тебя теперь фамилия?

- Кислевская – ответила Таня.

- Так он у тебя поляк? –спросил пожилой главный конструктор отдела. – Фамилия уж очень смахивает на польскую.

- Нет. В паспорте написано, что он белорус.

И тут в разговор вмешалась Аза Рабинович, очень худая женщина с копной рыжих волос в мелкую завивку:

- Никакой он не поляк и никакой он не белорус! Он стопроцентный еврей! Я его видела. А уж в евреях я разбираюсь.

В отделе наступила гробовая тишина, и все уставились на Таню. А Таня обвела всех взглядом и спокойно ответила:

- Я не придаю значения национальности, главное, чтобы человек был хороший.

Жизнь текла своим чередом. Вот уже все евреи уехали в Израиль, и Тане больше некому делать комплименты, к которым она привыкла. Уже развалился Советский Союз. И Таня, русская по национальности уже живёт в отдельно взятой стране – Беларусь. Время от времени кто-нибудь говорил:

- Таня, внешне ты совсем не похожа на еврейку, но манера говорить у тебя самая что ни на есть еврейская.
 
- Как это? – думала Таня и не знала, как на это реагировать: огорчаться или
принимать за комплимент.

 Когда Таня ездила в командировки в Москву или в турпоездках знакомилась с
москвичами, то у них не возникало сомнения, что Таня - коренная  москвичка. Когда Таня задавала вопрос:

- Почему вы так считаете? – каждый раз слышала один и тот же ответ:
 
-А у Вас говор московский.

- Странно, – думала Таня, – а в Беларуси этот говор называют еврейским.

А жизнь тем временем продолжалась. Тане совсем скоро исполнится сорок пять лет. Ей захотелось, что-то кардинально изменить в своей жизни. Было начало лета, которое обещало быть солнечным и жарким, и Таня решила начать кардинальные изменения с перекраски своих волос в ярко оранжевый цвет. Сказано – сделано!

На следующий день, после того, как она стала оранжевой, ей пришлось идти на совещание вместо заболевшего начальника. В назначенное время Таня вошла в кабинет главного инженера завода. Уже все были в сборе, и все были мужчины: сам главный инженер завода Виталий Петрович, мужчина шестидесяти лет, невысокого роста, жилистый, очень подвижный с копной седых волос на голове; главный механик завода, главный энергетик завода, заместитель директора по финансам, два представителя подрядной организации и несколько директоров фирм, занимающихся продажей строительных материалов. С одним из директоров фирм, Соломоном Израилевичем Ивановым, Таня была знакома. Он занимался производством и  поставками дорогих облицовочных панелей не только в Белоруссии, но и по всей России. Виталий Петрович даже пригласил на совещание доктора технических наук с кафедры железобетонных конструкций Марка Моисеевича Геллера. Ему уже за восемьдесят, но он всё ещё преподаёт в политехническом институте. Когда-то и Таня у него училась и считала его самым умным из всех преподавателей. Всего было десять солидных и представительных мужчин. Одиннадцатой была Таня. Не успела Таня поздороваться, как Виталий Петрович в хамском тоне при всех задал ей вопрос:

- Татьяна Васильевна! Вы еврейка?

Обескураженная Таня удивилась такому вопросу:

- Нет, а что?

- У Вас жидовские замашки и ведёте Вы себя, как жидовка!

Ничего не поняв из тирады Виталия Петровича, Таня постаралась взять себя в руки. Она надеялась, что по крайней мере, двое из всех присутствующих, которые точно были евреями, остановят зарвавшегося хама, неуважительно отзывавшегося об евреях, причём, каким боком к этому была Таня, русская по национальности, она так и не поняла. Но все сидели, как в рот воды набравши. А Виталий Петрович, высказав всё, что он думает об евреях, уже спокойным голосом начал совещание, которое длилось около двух часов.

Таня с трудом дождалась окончания совещания и выскочила на улицу на свежий воздух. Она шла две остановки к станции метро, а по щекам текли слёзы от обиды: за что? И не находила ответы. Не находя ответы, слёзы начинали лить ещё сильнее.

- Всё, больше моей ноги не будет на этом заводе! – в отчаянии думала Таня.
 
Дома Таня рассказала всё мужу. Муж по началу сильно распереживался за жену и предложил:

- Хочешь, я поеду и набью ему морду?

Таня глянула на своего мужа, интеллигента в очках и при галстуке, и сказала:

- Не надо. Лучше я перекрашусь в блондинку.

Муж заулыбался:

- По этому поводу есть хороший анекдот в тему. Встречаются два еврея: Рабинович и Абрамович. Рабинович говорит: «Я поменял в паспорте свою фамилию на фамилию Иванов, теперь свободно смогу под этой фамилией пересекать границу». На что Абрамович ответил:
- «Дурак ты, Рабинович! Бить будут по морде, а не по паспорту!»
 
Но Таню это не только не развеселило, а ещё больше повергло в уныние.
Целых две недели она продолжала переживать и терзаться: если её, русскую, так оскорбляют, то каково евреям, каждый может пнуть еврея, унизить его, обозвать, скорчить гримасу презрения. За что? Только потому, что он - еврей? Им постоянно приходиться жить в негативной атмосфере презрения к их национальности. У Тани вдруг появилось чувство жалости ко всем евреям мира.

Волосы Таня решила оставить оранжевого цвета и приспособиться достойно жить с этим цветом волос. Через какое-то время на работе Таня столкнулась с Василием Петровичем в фойе. Таня  в лоб задала ему вопрос:

- Виталий Петрович! За что Вы меня в прошлый раз при всех так оскорбляли?
 
- Видите ли, милая Татьяна Васильевна, Вы мне очень нравитесь. А когда пришли ко мне на совещание с оранжевым цветом волос, который Вам ужасно не идёт, у меня как помутилось в рассудке, и я себя уже не контролировал. Мои детство и юность прошли в Одессе в переполненной коммунальной квартире. В одной из комнат жила старая еврейка тётя Соня. Мы, все ребята, жившие в этой коммуналке, дружно её ненавидели. Я уже даже не помню, за что. Эта тётя Соня постоянно красила свои волосы в оранжевый цвет. И вот, проходит много лет, и в мой кабинет входит женщина, в которую я тайно влюблён, и у неё на голове цвет волос точно такой, как у той ненавистной тёти Сони из коммуналки.

- Виталий Петрович! А Вы кто по национальности?

- Я украинец. Взял себе национальность по матери. А вот моя родная сестра – русская по отцу.

- Виталий Петрович, откуда такая ненависть ко всем евреям?

- Сам не знаю. И ничего с этим не могу поделать.

На прощание Виталий Петрович сказал:

- Татьяна Васвильевна, Вы всё-таки верните себе прежний цвет волос.

Наступила золотая осень, и Таня потихоньку начала забывать этот инцидент. Как-то, возвращаясь с работы домой, она заехала на книжную ярмарку. Таня любила читать и читала много. И вдруг, в руках у неё оказалась книга Юрия Нагибина под названием «Тьма в конце туннеля». Обложка  была оформлена серенько: какой-то незатейливый рисунок, а под рисунком прописью написана фраза из повести, напечатанной в этой книге – «Трудно быть евреям в России. Но куда труднее быть русским». Таня, не задумываясь, купила эту книгу и, приехав домой, отложила все дела, взялась за чтение. Нагибин писал по сути кусок из своей биографии. Таня читала не отрываясь, и ощущала между строк злость, злость мужика, из которого прёт необузданная сила, и над которым так безжалостно посмеялась судьба. Когда он был ещё в утробе матери, его отец, молодой гимназист, погиб в первые дни гражданской войны. Мама вышла замуж за еврея. Когда родился мальчик, в его метрику записали фамилию отца еврея, а в графе «национальность» написали – еврей. Когда мама умерла, из старых писем мальчик, уже ставший юношей, узнаёт, что никакой он не еврей, а самый что ни на есть русский. Часть жизни он жил евреем, а потом стал русским. И этот психологически тяжёлый переход Юрий Нагибин описывает в своей повести.

Таня рыдала над книгой: как близка была ей эта тема. Придя на работу, она стала допытываться у своей подруги Ленки Павловской:

- Лена, предположим, я бы родилась на этот свет чистокровной еврейкой. Так что? Я была бы сделана из другого теста? Я была бы не такая, как все? Почему кто-то кого-то ненавидит только потому, что этот кто-то – другой национальности?
На что Ленка Павловская ответила:

- Бери круче, Никитина! А если бы ты родилась негром? Короче, Таня,  ты сама  должна решить, кем по национальности ты себя ощущаешь? А когда определишься,
так с этой национальностью и продолжай жить дальше.

  Таня сосредоточилась, на пять минут погрузилась в нирвану и поняла: она ощущает себя русской. Но лучше бы, чтобы на земле вообще не было никаких национальностей.