Жалко!

— Доктор, я умираю.
— Брови выкрашены, щеки намазаны, есть молодой любовник! Мелания Демьяновна, не похожи вы на умирающую.
— Это не любовник, я его взяла для огорода.
— В качестве пугала? Так он слишком хорош и молод, чтобы пугать ворон.
— Вы всё потешаетесь, а я действительно умираю.
— Курицу себе на поминки варите?!
— Вот вы всегда смеетесь, никогда мне не верите. Для поддержания здоровья купила птицу. Больным всегда советуют кушать куриный бульон. Я даже приобрела специальную приправу для курицы.
— Для курицы или для себя?! Трупу бедной птицы это снадобье не нужно.
— Доктор, зачем портите мой аппетит. Теперь я не смогу кушать вареный труп.
— Будете уплетать как миленькая. Больше меня не вызывайте. Врача ждут настоящие больные, а вы только симулируете.
Мелания Демьяновна Брехунцова, рыжая женщина с белым лицом и зелеными безмятежными глазами, работала в торговле. Когда я впервые оказалась у нее дома, меня удивило, что вдоль всей стены большой комнаты висят шторы до потолка.
— У вас там сцена? — пошутила я.
— Я же не артистка!
— Не прибедняйтесь. Вы замечательно охаете от несуществующих болезней.
— Всё издеваетесь надо мной. Нет, это не сцена. — Брехунцова отдернула занавес. За ним оказались стеллажи, до потолка, уставленные консервами со сгущенкой, тушенкой и другим съестным, закатанным в банки. В советское время всё это было невиданным дефицитом. Я поразилась:
— Давно гадала, где находятся закрома родины. Оказывается, они у вас дома. Понятно, почему в продаже нет ни сгущенки, ни тушенки, все вы таскаете из магазина через задний проход. — Я глянула на пол и увидела, что под стеллажами наставлены трехлитровые банки с маринадами и соленьями. — Да у вас тут не только консерватория, но еще и посольство. Но ведь консервы не вечны.
— Доктор, я — умная женщина, постоянно обновляю припасы. Съем баночку, взамен поставлю свежую.
— На что вам такие запасы?! Вы каждый день умираете!
— Вдруг война, Бог не даст умереть с голода.
— А если бомба попадет в вашу квартиру?! Все припасы взлетят на небо к вашему боженьке.
— Не пугайте, он не даст этому свершиться. Я в нем уверена.
— Зачем меня вызываете? Молитесь Всевышнему, он вылечит.
— На Бога надейся и сам не плошай!
Ни для кого из жителей нашего поселка не было секретом, что Мелания Демьяновна нечиста на руку. В магазине, где она работала, был коллективный подряд, и Мелания часто подводила коллег по бригаде. Это не мешало ей поучать покупателей:
— Нехорошо обманывать! — во время ее проповедей нередко рядом с кассой валялся пьяный муж.
Мелания часто вызывала меня посетить своего супруга. Однажды я пришла, а он пускает струю в ковер. Я возмутилась:
— Тут у вас филиал Петродворца. Пока не закончится сезон фонтанов, не приглашайте к своему мужу.
— Вы же давали клятву Гиппократа.
— Выпускники дают клятву советского врача. Когда я училась, ее не было. Я точно не стала бы давать обещание помогать вашему вездеСУЩЕМУ мужу.
— Я тебе жабры вырежу! — очнулся пьяный супруг.
— Вы уж всех в амфибий превратили. Говорят: вы тещу в реку запихали.
— Она возникала не по делу.
— А вы проверяли: амфибия она или сухопутное животное?
— Не умничай!
— Я думала, после операции вы одумаетесь! — Не так давно ему вставили в глаз новый хрусталик. — Зрение лучше стало?
— Хрен вставили, а не хрусталик. Ни хрена этим глазом не вижу.
В поселке у Брехунцова было прозвище Чомбе. Не только из-за его большого телесного объема, как у незабвенного африканского политика, но также из-за сходства носов. Только у реального Чомбе нос был расплющен естественным образом, а у мужа Мелании нос провалился из-за сифилиса. Слишком много девок перепробовал. Впрочем, всегда полупьяная супруга не отставала от мужа в любовных делах.
Однажды пьяный муж варил в кастрюле капусту. От спиртного его разморило, он уснул и сварил свою голову. Через две недели после похорон прихожу на вызов. Мелания лежит на одной перине, укрылась другой. Я отрыла ее:
—  Зачем меня вызвали?
— У меня целлулоид, нельзя ли от него избавиться?
— Вы, наверное, имеете в виду целлюлит?
— Да.
— Вам же немало лет, чем он вам мешает?
— Не мне. Муж недоволен моим телом. Подождите, сейчас я супруга позову. — У меня глаза на лоб полезли:
— Я же недавно выписала ему свидетельство о смерти! — Оказалось, у нее был припасен запасной муж, бывший любовник, на двадцать лет ее моложе. —  Не вызывайте меня по пустякам!
— Хорошо, доктор.
Но вскоре опять пришлось топать к Брехунцовой. Болящую Меланию я встретила у крыльца дома. Она вскапывала клумбу.
— Доктор, умираю!
— Могилу себе копаете?
— Кроме меня некому посадить.
— Полно соседей.
— Никто не хочет.
— Если вы помрете, не все ли равно: будет клумба здесь или нет?!
— Я же о других забочусь. Доктор, пойдемте ко мне в квартиру, я хочу вам рассказать.
— Опять поболтать не с кем, поэтому врача вызвали?
— Нет, серьезное дело! Ко мне в комнату залезла Вероника Митрофановна.
— Как она могла пробраться? У вас железная дверь, глазок, даже видеокамера торчит.
— Через балкон.
— Что вы чернуху несете. В ее возрасте лезть по балкону! У вас там бетонная стенка! А потом наверняка вы закрываете балконную дверь, когда уходите из дома.
— Не просто закрываю, у меня там замок с ключом!
— Тем более!
— Так ее муж подобрал ключ!
—Он же умер два года назад!
— Всё было приготовлено!
— Он смертельно болел!
— Не зря он в тараканьем отделении лежал.
— В торакальном! У него такие боли были, что он дома повесился. Нужен был ему ваш замок! А что у вас пропало?
— Банка сгущенки, — она изрекала глупости с невинностью младенца.
— Из-за этой ерунды вы подозреваете соседку. Зачем ей банка.
— Внуку скормила.
— Она покупает ему настоящее молоко.
— Но банка ведь исчезла.
— Поймите, раньше вы каждый день таскали с работы товар, сейчас не работаете, прибавления нет, но ведь вы едите, вот вам и кажется, что исчезают консервы.
— Нет! Соседка виновата! Я жалиться буду!
— Это вы умеете, та еще змея.
— Да нет, я в милицию буду жаловаться. Все-таки целая банка сгущенки. Жалко!
— Да у вас не жалко, а огромное жало!