Зимняя сказка - Максим Говоров

Катя Сергеева никогда не интересовалась, как эта игрушка называется на самом деле. Для себя она называла её «Зимней сказкой».
Это был довольно большой стеклянный шар. Внутри можно было увидеть маленький домик с тремя окнами, перед которым стояли Дед Мороз, Снегурочка и снеговик. На заднем плане стояли ёлки – пластмассовые, но почти неотличимые от настоящих. А вокруг были сугробы – то ли ватные, то ли пенопластовые.
Окна домика были нарисованы фосфорной краской, и в темноте они светились уютным жёлтым светом. За много лет краска не потускнела, не потеряла своего таинственного свечения – стекло отлично защищало домик от внешних воздействий. Кате всегда нравилось закрываться в тёмной комнате, брать в руки шар и смотреть, как светятся окна домика, освещая Деда Мороза, Снегурочку и снеговика. Если поднести шар очень близко к глазам, можно было разглядеть на их лицах улыбки.
Но не это было главным фокусом «Зимней сказки». Если встряхнуть шар, внутри начиналась метель – маленькие кусочки пенопласта, мелко нарезанная белая бумага и ещё что-то. От лёгкой встряски «снегопад» продолжался минут двадцать, а от сильной – все сорок пять.
Катя могла буквально часами смотреть на падающий снег. При этом все мысли исчезали. Катя почти физически переносилась за прозрачную преграду – подальше от этого мира. Чаще всего она занималась этим, когда ей было плохо.

Тот серый и скучный октябрьский день, казалось, состоял из сплошной цепочки несчастий. Катя шла из школы, и её настроение было просто ужасным.
Проблемы начались с того, что её не взяли в группу поддержки школьной баскетбольной команды… просто потому, что Катя не вовремя ушла в туалет. Кто же знал, что Валька Калашникова воспользуется этим моментом?!
Хотя… следовало бы знать. Катя знала, что Валька её ненавидит. Ещё летом они серьёзно поссорились из-за парня – Сергея Яншина, капитана той самой баскетбольной команды. Сергей сначала гулял с Валькой, потом бросил её. Он был прирождённым командиром и ненавидел, когда им пытался командовать кто-то другой. А с Катей ему было легко. Катя не стремилась «задавить» его, подчинить себе. Именно поэтому он и остался с ней.
Кате тоже было легко с ним. Несгибаемый командир на баскетбольной площадке, Сергей во всех остальных отношениях был приятным парнем. Будучи на два года старше Кати, Сергей никогда не стремился подчеркнуть своё старшинство. Ни разу не позволил себе говорить с ней в снисходительном тоне. Почти все парни, которым в самом скором времени предстояло покинуть школу, говорили с девятиклассницами именно так – потому что все девятиклассницы, даже самые хорошенькие, стояли на ступеньку ниже.
Так считали все или почти все парни.
Но только не Сергей.
Он всегда говорил с Катей серьёзно, без намёка на снисходительность. На полном серьёзе писал для неё стихи и песни (он прекрасно играл на гитаре и обладал очень красивым голосом).
Катя никогда не пыталась задумываться, почему он ведёт себя с ней, как с равной. Может быть, он понимал, что девушки всегда взрослеют раньше парней. А может, он просто был уверен, что, начав командовать, он причинил бы Кате боль. А может, всё объяснялось ещё проще: Сергей любил Катю.
Вероятно, именно этим и объяснялось то, что он никогда ни на чём не настаивал. Они начали встречаться в мае. В июне он впервые позволил себе взять её за руку, в июле – впервые поцеловал по-настоящему. В августе он показал ей, как можно действовать руками. И до сих пор – до октября – ни разу не зашёл дальше этого. Хотя Кате уже почти хотелось, чтобы дело зашло немного дальше.
Валька, естественно, не могла стерпеть, что Сергей её бросил – и ради кого? Ради Кати, которую она, Валька, не считала не то что красивой, но даже хорошенькой?! И однажды, встретив их вдвоём, Валька набросилась на Катю и одним махом вырвала чуть ли не половину волос. Катя, естественно, не осталась в долгу и сильно расцарапала красивое Валькино лицо. После этого Валька три недели не показывалась на людях.
Катя ждала, что Валька как-нибудь отомстит ей, но этого так и не случилось. Постепенно Катя решила, что всё похоронено и забыто.
Как выяснилось, она ошибалась.

В тот день набирали группу поддержки баскетбольной команды. У всех школьных спортивных команд были свои группы поддержки: у хоккеистов – своя, у футболистов – своя… А у баскетболистов до сих пор не было. Каждый раз перед соревнованиями приходилось одалживать группу поддержки у футболистов.
Когда Сергей предложил Кате записаться в группу поддержки, Катя призналась, что давно мечтала об этом. Ей хотелось быть ближе к Сергею. Кроме того, девушкам из группы поддержки выдавали форму – яркие мини-юбки и короткие майки, сильно открывающие живот.
К сожалению, в тот день у Кати были естественные женские проблемы, которые она всегда переносила тяжело. Болел живот, и настроение было препаршивым. С мрачным видом Катя наблюдала, как кандидатки показывали физруку своё умение прыгать, размахивать яркими тряпками и выкрикивать лозунги вроде «Знает, знает целый свет – лучше наших в мире нет».
Катя решила собрать волю в кулак и не обращать внимания на боль. Не для того она часами мучила своё тело, заставляя себя подтягиваться на турнике брата. Не для того мучила себя отжиманиями и училась прыгать. Не для того, чтобы уйти из-за какой-то боли, которая через пару дней всё равно пройдёт.
К сожалению, была ещё одна проблема: время от времени нужно было менять прокладки, иначе всё будет испорчено безобразными кровавыми пятнами на юбке.
Катя не думала, что пять минут что-то изменят, а потому пошла в туалет совершенно спокойно. Она вошла в кабинку, стянула колготки вместе с трусиками и села на унитаз. Вытащила старую, промокшую прокладку и бросила её в мусорное ведро. Достала из сумочки упаковку чистых прокладок, вытащила одну и вложила в трусики. Потом она встала, оделась и вернулась в спортзал.
Прошло всего пять минут, даже меньше. Однако этого времени за глаза хватило, чтобы всё пошло наперекосяк.
Ещё не доходя до дверей спортзала, Катя услышала голос Вальки Калашниковой:
– Выше, выше, выше! «Тигры» – лучше всех!
Катя поспешила в зал… и остановилась на пороге. Валька демонстрировала своё умение подпрыгивать, одновременно вертя красно-сине-зелёный жезл с золотыми кистями на обоих концах.
«Но она же не собиралась! – подумала Катя. – Она же вообще не собиралась сюда вписываться».
Между тем Валька сделала последний прыжок и подошла к физруку.
– Молодец, Валя! – сказал тот. – Я думаю, нам это подходит. Как вы считаете, девочки?
Девчонки, которых уже приняли, хором завопили, что подходит. Лишь Яна Родкевич спросила:
– Сан Андреич, а как же Катя?
Все посмотрели на Катю – и принятые, и отбракованные. Почти на всех лицах было сочувствие, только у Вальки глаза горели торжеством.
Юля Косарчук посмотрела прямо на физрука:
– Но вы же ей обещали! Вы же сами говорили, что её можно без вопросов принять!
Послышались другие голоса: «Да, да! Мы слышали!»
Александр Андреевич развёл руками:
– Но ведь Катя… э-э… не очень хорошо себя чувствует? А у нас нет времени ждать, пока ей станет получше. – Он помолчал и добавил: – Но ты не расстраивайся. В следующем году будет новый набор, и тогда мы тебя примем.
Катя только махнула рукой. «В следующем году»! В следующем году в команде будет новый капитан, потому что Сергей закончит школу. И вообще, так ли важно, что будет потом? Катя считала гораздо более важным то, что происходит здесь и сейчас.
Катя повернулась и пошла к выходу. Она изо всех сил стискивала зубы, чтобы не заплакать. Нет, она не заплачет. Не доставит им такого удовольствия. Ни за что. Особенно Вальке.
Валька догнала её в коридоре.
– Что, хреново? – спросила она. Для Вальки подобные слова не были чем-то из ряда вон выходящим, при случае она могла завернуть и покруче.
Катя предпочла не отвечать. Она шла, глядя прямо перед собой, не оборачиваясь к Вальке.
– Я же говорила – я тебе устрою! – продолжала Валька, распаляясь всё больше и больше. – Это только начало. Я тебя ещё не так вздрючу! И Серый всё равно со мной будет, так ему и передай! Можешь прямо сегодня с ним попрощаться.
Катя снова не ответила. Валька схватила её за руку:
– Ты что, оглохла?! Я к тебе обращаюсь, или как?!
Катя в первый раз повернулась к ней. И, прежде чем мозг успел осознать происходящее, она подняла руку, сжатую в кулак с выставленным средним пальцем. И добавила – на тот случай, если Валька не знает, что это такое:
– Иди ты на ***!
У Вальки отвисла челюсть. До этого момента никто из одноклассниц (да и одноклассников, если на то пошло) не осмеливался посылать её так далеко. Все знали, что Валька никогда ничего не забывает и никогда не упускает случая отомстить. От неё просто старались держаться подальше. И вдруг – такое! Её осмелились послать, да ещё проиллюстрировать слова всемирно известным жестом?! Такое просто не укладывалось в Валькиной голове.
Но случившееся потрясло не только Вальку. Сколько Катя себя помнила, она никогда никому не показывала свой средний палец. И уж тем более не произносила таких слов.

Катя вышла на улицу, в грязный октябрьский день.
Всё казалось ей грязным, мерзким и пакостным. С серого неба сыпалась мелкая водяная пыль. Она падала на асфальт, превращая покрывающую его пыль в мерзкую чёрно-серую грязь. С мокрых серых деревьев сыпались остатки листвы. Сыпались мокрыми серыми комками на грязный серый асфальт. «Интересно бы знать, – подумала Катя, – кто это сказал, что осень "золотая"? Кто придумал такую чушь?»
Поэты, конечно, кто же ещё? Они решили, что осень нужно называть золотой – от своей поэтической придури, не иначе. Недаром же говорят, что все поэты с придурью. Потому что на самом деле осень не имеет ничего общего с золотом. На самом деле она мерзкая, серая и грязная.
Катя думала о дураках-поэтах, чтобы не думать о своём провале. Казалось бы, расстраиваться причин нет. Ну, подумаешь – не взяли в группу поддержки, велика беда! Но для пятнадцатилетней девочки это действительно была проблема номер один. Потому что – как знать, может, Валька и права? Может, Сергей действительно к ней вернётся? Потому что Валька, живущая по принципу «всё будет по-моему, так что поцелуй меня в задницу», может быть совсем другой. Она может прикинуться домашней кошечкой, не показывать своих зубов и когтей… и Сергей вполне может на это клюнуть. Даже второй раз. Плюс ещё Валькины действительно красивые ножки, в сочетании с мини-юбкой… вот на это Сергей действительно может купиться.
Катя заставила себя выбросить все мысли из головы. Ей хотелось только одного: добраться до дома, закрыться в своей комнате и провести час-другой со своей «Зимней сказкой». Вот уже полтора года с тех пор, как умерла мама, Катя проводила с этим стеклянным шаром слишком много времени. И с месяц назад всё чаще стала появляться мысль: вот бы шагнуть за грань стекла и стать одной из пластмассовых фигур…
С этими мыслями Катя вошла в подъезд, поднялась на свой этаж и открыла дверь.

В квартире топтались милиционеры – серые вестники несчастья. Оказалось, что в газовой трубе уже много месяцев – а может, и лет – была еле заметная трещина. Всё бы ничего, но… постепенно она расширялась. Рано или поздно должно было случиться несчастье.
Оно случилось именно в тот октябрьский день.
Катин брат, Алексей, вошел на кухню с горящей сигаретой. Грохнул взрыв. Алексей сразу же получил тяжёлые ожоги.
Прошло не меньше получаса, прежде чем кто-то из соседей догадался вызвать пожарных и «скорую». К тому времени Алексей был уже мёртв. Квартира выгорела почти полностью. Лишь Катина комната каким-то чудом не пострадала.
Но цепочка несчастий на этом не закончилась. Катин отец, электрик, в тот же день упал со столба и сломал шею.
Говорят, утопающий хватается за соломинку, а падающий – за воздух. Падая, отец схватился за провод, но тот оборвался. И хлестнул Сергея, как раз в этот момент проходившего мимо. Не просто хлестнул, а обвил его, как змея. Кто-то из рабочих мгновенно сообразил, что к чему, и кинулся в трансформаторную будку, стоящую всего в пяти шагах…
Но было уже поздно. Сергей умер почти мгновенно.
Катя осталась одна.
Двигаясь медленно, как лунатик, она прошла мимо развороченной кухни, миновала гостиную…
– Ты куда, девочка? – окликнул её один из милиционеров, молодой парень с сержантскими лычками на погонах.
Не слушая его, Катя прошла в комнату, которую совсем недавно делила с братом, и заперла за собой дверь.
Сержант сунулся было следом, но мужчина лет сорока с погонами капитана дёрнул его за рукав:
– Не надо.
– Но как же… – Сержант явно не знал, как ему следует поступить. С одной стороны, полагалось как можно скорее отвезти Катю к каким-нибудь родственникам или в детприёмник. С другой стороны, нужно было дать ей какое-то время, чтобы она могла прийти в себя.
– Подожди немного, – посоветовал капитан. – Поплачет минут пятнадцать, потом сама выйдет.
– А если не выйдет?
Капитан пожал плечами:
– Не выйдет – вытащим. – Он поглядел на своего молодого коллегу и рассмеялся. – Не боись, не повесится она! Не успеет. Да и не вешаются в таком возрасте.
Сержант, который думал именно об этом, покраснел:
– Да нет, я не про это…
Капитан кивнул:
– Ну, вот и хорошо, что не про это. Пойдём, покурим.

Оказавшись в своей комнате, Катя подошла к большому письменному столу.
Здесь стояла большая фотография – семейный портрет. Их сфотографировали два года назад, на пикнике. Они тогда ездили на озеро по случаю дня рождения Алексея. Вот они все – счастливые, смеющиеся… живые. Правда, мамина улыбка чуть грустная – её часто мучили головные боли. Всего два месяца спустя боли резко усилились… а ещё через четыре месяца мама уже лежала в гробу – исхудавшая, с пожелтевшим лицом, непохожая на себя. Рак мозга.
Болезнь убила маму достаточно быстро, всего за четыре месяца. Мама почти не мучилась. В последний месяц она вряд ли соображала, где она, что с ней происходит и кто она сама. И всё-таки Кате казалось, что даже четыре месяца – слишком долгий срок. Если речь идёт о тех, кого любишь – любой срок кажется невероятно долгим.
Катя смотрела на фотографию. Вот они, все четверо: мама… отец… Алексей… она сама. Не знающие, что всего полгода спустя их жизнь даст трещину… а потом разлетится на осколки.
Где всё это теперь? И что ей осталось?
Катя выдвинула нижний ящик стола и стала перебирать старые тетради, дневники, любовные записки от Сергея…
«Зимняя сказка» исчезла.
Катя в испуге рванула ящик так, что он с треском вылетел из пазов. Она разбрасывала старые бумаги, едва справляясь с нарастающей паникой. В этот миг никчемная стеклянная игрушка значила для ней больше всего на свете.
Шар забился в дальний угол ящика. Катя взяла его в ладони и, не обращая внимания на царивший в комнате беспорядок, села на кровать.
Она встряхнула шарик, и тот показал свой старый-престарый фокус. Сказочный домик и пластмассовые фигурки почти скрылись за снежной пеленой.
И, как всегда, безрадостные мысли стали исчезать – словно их тоже заметала метель.
В дверь постучали. Катя этого не заметила.
Стекло внезапно стало мягче и тоньше – или это только показалось ей?
Снова постучали, на этот раз громче. Мужской голос крикнул:
– Катя! Катенька, зачем ты заперлась? Ты что там делаешь?
Голос доносился словно издалека. А стекло «Зимней сказки» действительно стало тоньше… но только в одном месте. Катя нажала пальцем, и оно легко подалось. А через секунду палец провалился, больше не встречая препятствий.
«Я сломала её, – подумала Катя. – Ну вот… этого ещё не хватало».
Но в следующее мгновение эта мысль исчезла как совершенно абсурдная.
Шар внезапно увеличился в размерах. И с каждой секундой рос всё больше и больше. Вот его стало невозможно удерживать в руках. Катя положила его на кровать. И увидела, что дыра в стеклянной стенке тоже растёт.
Кровать угрожающе затрещала. Катя поняла, что она вот-вот сломается под тяжестью огромного шара. Но в этот миг шар поднялся в воздух и плавно опустился на пол.
Дыра приняла правильную прямоугольную форму, и Катя поняла, что перед ней дверь. И что она должна в неё войти. Стоит сделать шаг – и она окажется за гранью, в другом мире. В мире, где всегда идёт поддельный снег, а торопиться некуда, потому что время здесь – миф, а боль и страдание – не больше, чем глупая страшная сказка. В мире, где матери не умирают от рака, братья не взрываются в кухнях, а отцы не падают со столбов и не ломают себе шеи. В мире, где тебя никогда не обойдут при наборе в группу поддержки…
Катя слезла с кровати. И сделала шаг.

Прошло десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Но Катя так и не появилась.
Молодой сержант постучал в дверь. Никто не ответил. Сержант постучал снова… с тем же результатом. Он подёргал за ручку. Дверь оказалась заперта.
– Ты чего барабанишь?
Сержант подскочил от неожиданности. Рядом с ним стоял капитан.
– Ты чего барабанишь? – повторил он.
– Да я это, Иван Сергеевич… – пожал плечами сержант. – Вы же говорили – через пятнадцать минут она сама выйдет… а она заперлась и не отвечает…
Капитан постучал в дверь и крикнул:
– Катя! Катенька, зачем ты заперлась? Что ты там делаешь?

Катя шла, утопая по колено в снегу. Ноги в тонких колготках промокли и замёрзли. Снег падал большими хлопьями, набиваясь в волосы, под свитер, под юбку… всюду, куда только возможно. От прикосновений к горячей коже он таял… и холодная вода текла туда, куда не добирался снег.
Сугробы становились всё выше и глубже. Каждый шаг давался труднее предыдущего. В конце концов Катя не выдержала и упала на снег.
«Я здесь умру, – подумала она. – Я просто замёрзну, и меня занесёт снегом. И меня никто не будет искать».
Следом пришла другая мысль: «Ну и прекрасно. Кому я теперь нужна? Родителей нет. Алёши нет. Сергея нет… и мне теперь жить незачем».
Катя закрыла глаза и стала ждать смерти.
Внезапно её обдало волной горячего воздуха и чей-то голос, усиленный динамиком, спросил по-английски:
– Are you frozen, miss?
Катя огляделась.
Рядом с ней приземлилась какая-то странная машина ярко-жёлтого цвета, похожая на вертолёт, только вместо винта из его крыши торчали какие-то трубки. Впрочем… винт тоже был, только почему-то сзади. Он напоминал не столько вертолётный, сколько… гребной.
Приглядевшись, Катя с удивлением поняла, что это подводная лодка.
Подводная лодка, способная летать? Что за бред!
Люк открылся, из него выскочили двое мужчин. Один из них, высокий, с длинными тёмно-русыми волосами, в круглых очках, подошёл к Кате и помог ей встать.
– Are you frozen, miss? – повторил он.
Катя не очень поняла, о чём это он – с английским у неё было не очень – но на всякий случай кивнула.
– Come on , – сказал второй мужчина – высокий, худощавый, с резкими чертами лица. И показал рукой на люк.
Это Катя поняла. Он поднялась по широкой металлической лестнице. На середине у неё закружилась голова. Катя испугалась, что упадёт, но худощавый поддержал её.
Катя с худощавым забрались внутрь. Мужчина в очках закрыл люк, и субмарина плавно поднялась над землёй. Катя стала осматриваться.
Внутреннее убранство не совсем соответствовало её представлению о том, какой должна быть подводная лодка изнутри. Это была уютная комната, стены которой были обтянуты красной тканью. В центре стоял стол, у стен – три кресла. На специальных подставках стояли старинные электрогитары (одна из них – в форме скрипки) с прорезами в виде латинской «f» в корпусах. В углу поблёскивала ударная установка.
С трудом подбирая почти забытые английские слова, Катя спросила:
– Who are you… sir ?
– I’m John, – сказал мужчина в очках, – and he’s George . – Он показал на худощавого.
«Значит, Джон и Джордж», – поняла Катя.
– Russian Santa Klaus order us to meet you , – добавил Джордж.
Катя разобрала только «русский Санта Клаус». У неё никогда не было особой способности к языкам, к тому же произношение Джона и Джорджа сильно отличалось от произношения учительницы английского. Поэтому Катя на всякий случай улыбнулась (хотя улыбаться ей не очень хотелось) и сказала:
– Thank you very much .
– Not at all , – улыбнулся Джон, и снова воцарилось молчание.
Субмарина приземлилась на поляне. Джордж, пользуясь не столько словами, сколько жестами, объяснил, что Кате пора выходить.
– Bye-bye ! – сказал Джон.
– Bye-bye, – ответила Катя и вылезла наружу.
– Ну, вот ты и приехала, – раздался мужской голос – низкий, глуховатый, но очень приятный.
Катя оглянулась и увидела старика в красной шубе, белой меховой шапке и красных рукавицах. У старика была длинная седая борода, до пояса. Он опирался на красивый серебряный посох. Рядом со стариком стояла девушка чуть старше Кати, яркая блондинка в серебристо-голубой короткой шубке с вышитыми на ней серебряными снежинками и звёздами.
Дед Мороз и Снегурочка.
Больше всего они были похожи не на настоящих сказочных персонажей, а на обычных людей, решивших подработать на Новый год. Но Катя сразу поняла: они настоящие. Уж если она оказалась в сказочном мире, то почему бы здесь не появиться героям сказки?
Порыв ледяного ветра заставил Катю вздрогнуть. После тёплой субмарины он показался просто убийственным.
Дед Мороз покачал головой:
– Э-э, да ты, я вижу, совсем замёрзла! Надо что-то делать.
Он подмигнул Снегурочке.
Снегурочка сняла шубку и накинула её Кате на плечи. И улыбнулась.
– А как же ты? – растеряно спросила Катя.
Снегурочка рассмеялась, показав ровные белые зубы:
– А мне ничего не сделается! Я ведь Снегурочка. – Она обняла Катю за плечи и добавила: – Ну, пойдём.
Дед Мороз пошёл вперёд. Катя со Снегурочкой, обнявшись, шли за ним. Сугробы расступались перед Дедом Морозом, чтобы снова сомкнуться за Катиной спиной.
– Это что же, мне теперь назад дороги нет? – спросила Катя.
Снегурочка улыбнулась и ответила вопросом на вопрос:
– А зачем тебе обратно?

Милиционеры стояли у двери, смущённо переглядываясь.
– Может, высадим? – спросил сержант, кивнув на дверь.
Капитан странно посмотрел на него:
– На фига? Может, она просто заснула?
– А если уже нет?
Капитан неопределённо пожал плечами.
В словах сержанта, безусловно, была доля правды. Столько всего навалилось на девчонку – и отец, и брат, и её парень погибли в один день… а мать умерла ещё полтора года назад. Мало кто такое выдержит…
Капитан с силой ударил в дверь ногой и крикнул:
– Катя! Катюша, немедленно открой! Слышишь?
Он приложил ухо к двери и прислушался. Из комнаты не доносилось ни звука.
– Ломай, – кивнул капитан.
Сержант отошёл на пару шагов и ударил в дверь плечом. Замок, держащийся на честном слове, немедленно вылетел.
Дверь открылась.

* * *

Снегопад неожиданно прекратился.
Только теперь Катя рассмотрела, что уже вечер, и довольно поздний. Небо всё так же было затянуто облаками, готовыми рассыпаться снегом, но воздух казался тёмно-синим.
Идти стало намного легче. То ли Катя притерпелась, то ли её ноги просто онемели и перестали чувствовать холод.
– Не замёрзла? – спросил Дед Мороз, не оборачиваясь. – Ничего, пришли уже.
Впереди замаячил уютный жёлтый огонёк. Нет… три огонька. Вскоре Катя поняла, что это окна того самого сказочного домика. И в этот миг пришла ни на чём не основанная уверенность, что все её беды закончились, что в этом домике её ждёт настоящее счастье.
Она обогнала Деда Мороза и бросилась вперёд.
И оказалась на полянке, окружённой еловым лесом. Ели действительно пахли свежей хвоей и сосной. Ни намёка на пластмассу или краску. «Всё правильно, – подумала Катя. – Всё так и должно быть. Здесь всё настоящее. И Дед Мороз, и снег. Значит, и лес настоящий».
В центре поляны стоял тот самый домик. Во всех трёх окнах горел свет. Явно не электрический. Слишком жёлтый, слишком тёплый. «Керосиновая лампа», – с радостным удивлением подумала Катя.
У крыльца стоял снеговик с метлой в снежной руке. Увидев Катю, он взял метлу «на караул», как винтовку, и отдал честь. Катя помахала ему и вошла в дом.
Она оказалась в длинном полутёмном коридоре. Но этот полумрак не пугал, а наоборот, казался уютным.
Где-то слышались гитарные переборы. Катя остановилась. Прислушалась…
Красивый юношеский голос пел:

Мне стоило понять, что с такой, как ты,
Начну я петь про любовь и цветы –
Потому что меня любишь ты!

Катя не поверила своим ушам: это был голос Сергея.
Дверь в стене коридора открылась, и в коридор вышел Алексей. А за его плечом стояла…
– Мама! – крикнула Катя, и по её щекам потекли слёзы.
Мама не плакала, только её глаза блестели. Но она улыбалась.
– Заходи! – сказала она.
Катя вбежала в комнату, обняла маму и уронила голову ей на грудь.
– Мамочка! – шептала она сквозь слёзы. – Мамочка, ты живая!
Мама чуть отстранила Катю от себя и вытерла ей слёзы.
– Мамочка, ты правда живая? – повторила Катя.
– Конечно, – подтвердила мама.
– Мы тут все живые, – добавил Сергей.
Катя наконец оторвалась от мамы и огляделась.
Сергей стоял рядом с мамой. Его гитара стояла у стены. Алексей возился в буфете, отец наливал чай.
За окном снова пошёл снег. Но Катя знала, что теперь никакой снегопад её не страшен.

Дверь открылась, и милиционеры вошли в Катину комнату.
Комната была пуста. Один из ящиков стола лежал на полу, вокруг разбросаны какие-то бумаги. На кровати лежал какой-то стеклянный шарик.
А Катя исчезла.
Капитан подошёл к кровати, поднял шарик. Посмотрел на свет. Встряхнул.
– Чего там такое? – спросил сержант.
– «Зимняя сказка», – ответил капитан.
– Чего? Какая сказка?
– Я говорю, «Зимняя сказка». Игрушка такая. Во, гляди.
Он встряхнул шарик, и внутри тут же начался снегопад.
– Я его сыну подарю, – добавил капитан. – Думаю, ему понравится.
Он посмотрел в шарик, где рядом с домиком стояли четыре пластмассовые фигурки: Дед Мороз, Снегурочка, Снеговик и современно одетая девушка.