Чёрное Солнце

  В пивбаре пили,  как обычно,  водку.
  Закусывали пенистым пивком
  и отдавали бабушке селёдку:
  «Приблудная! Возьми-ка на потом…».

  Светила в окна грозовая туча.
  От молний кружки били золотым,
  и старая крестилась левой ручкой,
  поскольку в правой  –  головы… хвосты.

  Приблудная… За столиком,  у входа,
  родную мать  сынок не замечал!
  Его осатанелая природа 
  забыла,  кто  –  в начале всех начал.

  Он до «ерша» повысил градус пива,
  чтоб не очнулась кровная вина.
  И думал он,  как хороша на диво
  его с ума сошедшая жена.

  Не понимал,  что жизнь давно – пропала
  и в душу кто-то смотрит из высот.
  Бродяга-мать…  Его ль она рожала?
  И он ли,  крохой,  знал её сосок?
 
  Как будто звёзды разом отсияли,
  а следом  –  Солнце чёрное взошло…
  И прОпиты афганские медали
  себе,  Отчизне,  матери назло.

  Там,  где душа  –  теперь сосёт  и просит.
  Чекушка смачно в «жигули» плюёт…
  Очерчен круг.  Отставлены вопросы,
  и сердце не болит который год.

  Глоток… другой… Затяжка сигаретой.
  В мозгах  –  покой,  которого не знал
  под Кандагаром в огненное лето,
  где он себя,  и взвод свой потерял.

  Товарищей  тускнеющие взоры
  покоятся в туманном забытье.
  Глаза его…  В них  –  горы… горы… горы,
  исхоженные вестником смертей.

  В пивбаре этом,  как в глухом окопе,
  с утра сидел он.  Водка… «жигули».
  Сквозь бабушку в помоечном салопе
  глядел порою...  Взгляд  –  из-под земли.

  А за окном  гремело в пол-октавы,
  и в стёкла  –  град  наотмашь  колотил.
  Крестилась мать… чуток не по уставу.
  Но Бог её,  как ангела,  любил.