Письмо пятое

Назавтра договорились вместе отправиться к восьми утра в Rathaus.  Прописываться, становиться на учёт и вообще, черт его знает, что от нас захотят, да ещё при нашем немецком. Исходя из опыта беготни при отъезде, я думал, к восьми придём и до конца дня, половину, в лучшем случае сделаем, ведь немцы славятся своей бюрократией. Ровно в 7:55 мы с Димой, стояли под дверью кабинета с надписью Herr – такой-то. Пришёл мужичок и в 8:00 мы зашли в кабинет. Оба. Три-четыре вопроса. Кое-как объяснились. Он посмотрел наши документы. Отправил нас ещё в одну комнату с паспортами. Потом когда мы вернулись, выдал каждому по бумажке, из которой следовало, мы в кассе должны получить ещё, что-то около 350-400 DM. Как он сказал, до конца месяца, а число 21 июля и после Nuernberg(a) у нас осталось больше 200 DM. Если учесть, что мы приехали с 10 DM, мы миллионеры!!! УРА!!! Зашли в кассу. Получили. Выходим из Rathaus(a) 9:00. ВСЕ! Все дела закончены. Даже не верится. На такие процедуры в Киеве, неделя!! А то и больше. С очередями, руганью, пропусканием вперёд блатных и с утра до вечера нервотрёп. Похоже, это надо забывать как дурной сон. Приснилось и все. Стоим мы с Димкой как два обормота и не знаем, что делать. В кармане на двоих 800 DM. Черти что. Всё так просто, что не похоже на правду. Взяли кофе и по 50 грамм Jaegermeister(a). Это фирменный немецкий травяной ликёр крепостью 30%. Очень вкусно. Надо будет и девчонок угостить.  В Heim пришёл в 10:00. Люська сразу: „ Что случилось? - А ничего. Всё поделал. И ещё деньги получил. Вот!»


    Жара стояла конкретная, и окно приходилось держать открытым, а прямо под окном была скамеечка, на которой сидели обитатели сего заведения, преимущественно дамы и трендели, трендели, трендели... Избавиться от сего трендежа, можно было лишь, закрыв окна, но сразу же становилось нечем дышать и приходилось выбирать между воздухом и этим словесным поносом. Было утро второго дня нашего пребывания в городе и Heim(e). Tолком ещё не успели осмотреться. И мы решили остаток пятницы, субботу и воскресенье посвятить знакомству с городом, но в воскресенье вышел облом, всё было закрыто. Работали только заправки и рестораны. На заправках заправлять нам нечего, а до ресторанов мы ещё не доросли доходами, оставались остатки пятницы и суббота. Мы пошли втроём, всей семьёй. Не спеша. Погода отличная. Мы не торопимся. Заходим во все магазины по дороге, а их хватает.

И вот часа через два с половиной доходим до центра. Пешеходная зона. Никаких машин. Только велосипедисты и пешеходы. Кафе, кафушечек, забегаловок, макдоналдсов, бюргеркингов видимо-невидимо. Кажется, в городе нет столько жителей, чтобы их все заполнить. Сюда ещё нужно добавить турецкий кебап и греческий жирос, плюс лотки выносные с жарящимися колбасками, от которых стоит сногсшибательный запах. Серёжка сразу же заканючил колбаску. Я ему сказал, что он за неё Родину продал. Я хотел пошутить, но он на меня жутко обиделся. Пришлось долго и длинно извиняться, выклянчивая прощение. Деньги по привычке зажал в "потном кулаке", а в голове происходили подсчёты. Сколько есть, сколько потратить, сколько останется, и вдруг я понимаю, колбаски нам "погоды не делают", у нас достаточно денег и на них и на кебап и на жирос. Дай бог всё съесть. А пиво? Его столько! А сортов! Объёмы наших желудков оказались маловаты, попробовать, хотя бы десятую часть от окружавшего нас изобилия. И тут  ребёнок говорит: "Вы куда-то спешите? Я, нет. Придём в понедельник, вторник, а также любой другой день". На что я ему вежливо замечаю, наш кошелёк такой напряжённой программы не выдержит. Вот разве, если в следующую субботу. Ребёнок не спорит. Он сыт и согласен.
 
    Нас воспитывали в презрении к деньгам и материальным благам. У нас считались дурным тоном разговоры о заработной плате, стоимости приобретённых вещей. На первое место ставилась духовность. Конечно, мы не питались воздухом, а любили хорошо одеться и вкусно поесть, но это не было основной целью.  Я и сейчас за это, но с небольшими поправками. Да, бедность не порок, а нищета унижает. Как трудно ползти с гордо поднятой головой. Особенно в большом городе, где всё, ну буквально каждый шаг требует денег. Дай! Дай!! Дай!!! Средства передвижения, ночлег (если это не лето, и ты не живёшь под мостом или в подвале, что само по себе унизительно), да даже стакан воды (чистой, а не из лужи или речки) и если человек не просит то... И не получает. Я против  уравниловки, но и против нищеты. Должен, быть какой-то минимум, чтобы человек, выбравший этот минимум, как образ жизни мог оставаться достойным. Не рыться по мусорным бакам в поисках завалявшегося куска или бутылки.

Не знаю. Может быть я идеалист, но существование социала подвигает на сии размышления. Безусловно, он не панацея от всех бед, но всё же в Германии я не видел  нищих. Это не значит, их совсем нет. Есть где-то. Даже по телевизору показывали, но это люди, сознательно выбравшие этот образ жизни, а не загнанные туда обстоятельствами, чем-либо или кем-либо. Никогда не забуду одного старика, который мне встретился возле метро „Левобережная“ в Киеве. Он стоял с протянутой рукой. Одет в чистые старые вещи, выбритый, а в глазах ТАКОЕ...  Это передать невозможно. На фоне всех нищих, которые тогда стояли рядами и толпами, он светился как красный фонарь. Он не был один  из этой толпы. Что же такое страшное должно произойти со страной и обществом, чтобы такой человек был вынужден выйти на улицу с протянутой рукой?! Не помню, что я ему тогда дал. По моему всё, что было  в карманах, оставив себе только мелочь на автобус, но он у меня и сейчас перед глазами. И сколько раз я проходил там позже ни разу его не видел, хотя  и сейчас узнаю.

 Это не дифирамбы Германии, а попытка понять и сравнить, хотя там мы прожили всю жизнь и знаем все, ну почти все входы и выходы, а здесь только начинаем знакомиться, а знакомство, как известно, начинается с парадного входа. Всё остальное нам ещё только предстоит узнать. Кто-то сказал: „Ребята! В Германии для каждого из вас есть персональная бочка с дерьмом и возле неё лежит маленькая ложечка. Вы возьмёте эту ложечку и будете ею черпать дерьмо до самого дна пока всё не вычерпаете. Повторяю. Персональная. Независимо от пола, возраста и социальной принадлежности„. Как позже выяснилось тот, кто это сказал, был далеко не глупым человеком  и имел оригинальный образ мышления. Весь фокус в том, что кто-то растягивает это «удовольствие» на годы, кто-то на всю жизнь, а кто-то разбирается шустро, но количество дерьма от этого не меняется, только скорость потребления и никогда не знаешь уже всё или ещё осталось. И сколько. Многие на этом «ломаются» так как «дерьмо» поступает непрерывно и просветов не видно. Ведь была обещана персональная бочка значит размеры и количество разные.

Одному одно, а другому  может в два-три раза больше. Никто не знает. Ну, это конечно образные понятия и касаются только тех, кто чего-то хочет добиться, не «сидеть на социале или пособие по безработице». Тех, кого социал устраивает, (И такие есть. У них даже философия своя: «Нас пригласили и теперь нам должны...» или  «Во время войны моих дальних родственников расстреляли и теперь они меня должны содержать...») не ждёт никакая бочка? Может потом? Кто знает. Они, получив все полагающиеся льготы, а эти граждане знают всё и требуют, как им и положено, живут тихо мирно и спокойно. Как в закрытом саркофаге.  Хотя, кто я такой, чтобы судить? Недаром говорят: „Не судите, да не судимы будете“.


Продолжение http://www.proza.ru/2009/12/05/75