Последнее. Из любви к

(очень длинная песня)

Ты уже давно меня не слышишь. Не слышишь, не видишь, не чувствуешь, не трогаешь, не мыслишь.
Я же просто не слышу. Мир вокруг меня свернулся и поместился внутрь куриной скорлупки. Кто его туда засунул? Ты. Своим бесчувствием.
Это последние мои слова. Будь внимателен, ничего не пропусти, пожалуйста. Ведь все, что осталось от тебя – способность к чтению. Не сам навык, а только способность. Ты можешь пробежаться по тексту и толком не понять его. Ты, конечно, ухватываешь суть, но лишь ту часть ее, которая лежит наверху.
Помнишь твое удивление: а зачем у Булгакова в «Мастере и Маргарите» эти вставки про Иешуа и светопреставление? Я не знала, что тебе ответить. Именно в момент этот на меня напала тугоухость. Слух просто выключился, наверное, от шока эстетического, который явился прямым последствием твоего вопроса.
Все остальные книги, которые подсовывала тебе в последнее десятилетие, вызывали подобные и схожие вопросы и сомнения. Ты не в состоянии различить слои произведений. Просто не способен анализировать прочитанное. Услышанное разбираешь по косточкам. Но только не мои слова. И не те предложения, в которых употребляются «потратить», «необходимая для нас сумма», «покупки» и тому подобное. Ты глух к моему одиночеству с тобой. Ты считаешь, что я не одна такая.
Действительно, не одна… такая. Женщины всегда считают себя исключительными существами. Ровно до той поры, пока не узнают, что на свете есть еще пара миллионов точно таких же милых барышень. Можно возразить: а как же звезды музыки, кино? А вы не замечали, насколько они стереотипны и схожи, словно клоны?
Может я всего лишь тень твоя? Я всегда за спиной твоей, слова мои ничего не значат. Но стоит то же произнести тебе, вокруг все аплодируют стоя, плачут и восторгаются твоей изобретательностью.
Поэтому ничего не слышу я. Это просто мне не надо. Не необходимо. Потому как не необходимо реагировать на чьи-то нелепые слова-восторги, выдавливая из себя одобрение, толерантность и терпимость к ближним. Не дай бог, мне раскрыть рот и сказать о человеке все, что думаю о нем. Меня ж заклюют. Моя правда никому не нужна.
А когда больше сказать нечего, кроме правды одной, отпадает потребность в речи и в слухе. Я могу видеть, и это чудо. Хотя и в зрении особой потребности не возникает. Могу чувствовать на уровне подсознательной осязаемости. Закройте глаза и восстановите по памяти то место, где вы сейчас находитесь, до мельчайших подробностей. Вы удивитесь, что превосходите мозгами легендарных Джеймса Бонда и Джейсона Борна. Главное, не торопиться, не подглядывать. Иначе провал. Стоп, собьетесь.
Зрение обманчиво. Глаза не видят мыслей и чувств, которые воспринимаются иначе. Не знаю, как объяснить, тем паче каждый человек может уловить волновые колебания ментальных образов под черепом надежным другого индивида, на каком бы расстоянии тот ни был, не находился.
Я улавливаю твои колебания. Ты – мои взбарахлившиеся мысли. Все не так уж и плохо в этом мире. Ты давно меня не слышишь, не видишь, не чувствуешь, не трогаешь, не мыслишь. Я же просто не слышу тебя. Мир вокруг свернулся. И ты можешь затолкать его в коричневую скорлупу из-под лесного ореха, или даже фисташки. Своим  бесчувствием видимого спектра. Бессознательным чутьем, на волнах ментальности, четко улавливаешь мои колебания, и общаться со всем миром нежелание. И с тобой. К чему слова? О, бог мой!
И бог с ними со всеми: авторитетами, книгами, авторами, критиками. Со всеми их слоями, загогулинами, выкрутасами, примочками и прибамбасами.
Главное, что в этой жизни есть мы с тобой.
В этом смысл.
Я устала и больше не могу. Прощай! Бог мой!
Прощай, бог мой!
Прощай, бог мой!
И спасибо, что один раз я все-таки услышана была: ты купил крепкую бельевую веревку, как я и просила…