Сильфиада 7. продолжение

     ***********************************
Дом оживал медленно. Она ушла. Её присутствие всегда действовало угнетающе, все кругом таилось и пряталось, как от чумы… Или другой нехорошей болезни.

Таких людей на планете мало; единицы. Далекая звезда, может быть, раз в двадцать три года сочеталась браком с Темным Зедом и Торном, затеняющих собой звезду Миру… Но это сочетание и вовсе уникально, и длится секунды. Однако, и оно случается, и тогда планета рождает чудовищ.

Они упрямы, словно осатаневшая, вставшая на след собака, и столь же злобны; яда их души достаточно для того, чтобы отравить всех окружающих той злобой, которую сами они называют гордостью.

Яд заливает им мозги; яд отравляет их сознание, угодливо искажая все понятия, ценности, чувства…
Справедливость – значит: «Все, как я сочту нужным и удобным!»

Любовь – «никто, кроме меня не знает, что это такое, а я думаю, что это полное подобострастное подчинение мне. Я же могу отделаться какой-нибудь подачкой для стимулирования желания и дальше так же преданно-подобострастно заглядывать мне в глаза, стараясь угодить и замирать от восторга от моей похвальбы.

Свобода – желаний, выбора, любых мечтаний, - лишь по моему разумению, нужна ли тебе эта свобода. В большинстве случаев, конечно, не нужна. Мне лучше знать, что и кому нужно.

Чудовище, подобное мифическому хаккарану, было двулично. Свет дня озарял приветливую улыбку доброго, отзывчивого, чувствительного человека – но лишь для тех, в ком Чудовище нуждалось. Покуда жертва могла проносить пользу, Чудовище было ласково  с ней и опекало её, но стоило жертве стать зависимой от Чудовища, как зависимость приобретала катастрофический характер, и Чудовище медленно пожирало жертву, истязая её измученную психику, с наслаждением  тыча носом в свою власть, шантажируя этим и безраздельной властью своей подчеркивая беспомощность жертвы. Оно было хитро; даже если жертва и находила способ избавиться от власти мучителя, у него все равно находились лазейки для того, чтобы снова прочно влезть на шею рабу.

Оно было энергетическим вампиром; устроив скандал, вынудив свою жертву кричать от ярости или плакать, оно с удовольствием выпивало изливающуюся энергию. Его жилище было просто кастрюлей  энергетического супа; даже посторонний человек, заходя, замечал атмосферу напряженности, замкнутости и страдания.

Эта старая неудобная, поломанная мебель, которую не заменяют лишь потому, что «это – мой быт, мной нажитый, меня он устраивает», и эти острые огромные дверные ручки, за которые постоянно цепляешься то локтем, то боком, чертыхаешься, потираешь синяк… Скучные белые стены – ни картинки, ни панно… сломанная плита, конфорка слабо-слабо нагревается полчаса, банки, коробки с хламом, забитая мусором кладовка, прихожая, завешанная старой одеждой, которую годами никто не носит…

Господи, как неудобно! Как этот хлам надоел!!!

Чудовище тянулось к хорошим людям; оно наблюдало за их поведением, чтобы потом скопировать и тоже казаться хорошим. Кроме того, люди давали ей энергию, пищу для её темного разума. Их боль – физическая ли, душевная ли, – приносила Чудовищу покой и удовлетворение…

                ****************************
Дверь закрылась, и она спокойно и с облегчением вздохнула: ну и страсти иногда рисует воображение! Ушла на работу рассерженная мамаша, а мозг и взбесившееся сердце ведут себя так, словно из пещеры, где ты притаилась за камешком, скрючившись. Наконец-то выполз огнедышащий дракон и в двери светит солнце. Тишина… как тихо и спокойно стало! В полутемной, и в самом деле похожей на тайное убежище проклятого Чудовища квартире стало спокойнее и чуточку, чтоли, светлее.

Покой!

Сладкой чувство покоя! Она потянулась сладко, хрустнув суставами (все тело онемело, словно ив самом деле она сидела за холодным камнем в пещере Чудовища),  и оглядела стол, заваленный белеющими в темноте бумагами.

Теперь можно и позанима…

Ветер рванул штору, хлопнул дверью на балконе и наполнил комнату жаром…

Буря!

Она налетела сразу, внезапно, срывая пелену черной человеческой энергии с мебели, очищая дом свежим потоком; она дохнула в разгоревшееся лицо девушки, рванула волосы и одежду так, словно хотела сорвать их, сорвать вместе с кожей…

Иди со мной!

Она задыхалась; горячее кольцо опоясало её ногу, чешуя, укрывающая Сильфиду Вод от ударов, поползла по её телу, разгораясь  зеленоватым светом.

Вода – Эрны кровь живая…

- Нет!

Чешуя разлетелась огненными брызгами, осветив комнату вместе со вспыхнувшими за окном молниями.

Буря!

Она уже кипела за окном, билась в стекло пенными струями дождя,  веткой дерева, мокрыми, растерзанными исхлестанными листьями. Вода лилась ровным потоком; девушка, дрожащая и напуганная, прислушивалась – казалось, вода обтекает её комнату, обнимает её, тискает, ищет лазейку, пытается добраться до неё… Девушка зажала уши руками; о, нет! Это тот же Зов, что призвал её тогда, когда страшный человек едва не убил её!

Иди. Ты должна пойти со мной. Я не причиню тебе зла.

Нет, черта с два! Она ударила кулаком о стол, и звук от удара слился с грохотом грома. Небо словно разрывалось; тонны воды рушились вниз, пенились на тротуаре, покрывали весь город серой, темной мерцающей пеленой, рвали и трепали листья.

- Нет, - сказала она уже спокойнее. Дыхание её восстановилось. – Я не пойду с тобой, Буря.

Буря взметнулась за окном еще одной волной пенной дождевой воды, словно пожимая плечами. Сильфида услышала её, но не хотела идти. Небо за окном посветлело; дождь, пролившись сразу и весь, заканчивался редкими теплыми тяжелыми каплями, так же внезапно, как и начался.
Буря прекратилась.

                ********************************
Зед и Вэд вылезли из-под ивы, отряхивающей в пруд мокрые побитые ветви. Зед, поддернув болотного цвета джинсы, отряхнул влажные плечи и натянул на самые глаза замшевую бежевую бейсболку. Вэд наклонился к воде и поднял запутавшийся в прибрежной  траве, сияющей на солнце как лакированная, белый комочек бумаги. «Вода – моя» - эта надпись возмутила Сильфиду Вод и вызвала Бурю, но Сильфида не пришла.

- Почему? – спросил Зед; его карие глаза пытливо смотрели на Вэда.

- Она напугана этим ночным… э-э… человеком. Она не придет к нам.

- Нафига она вообще нужна? – пожал плечами Зед. – Нам нужен Торн.

- А как позвать этого Торна, ты знаешь? Кинуть камешек в луну, чтоли? А осознавшая себя Сильфида знает, как это сделать.

Зед еще помолчал, размышляя.

- А заставить Преда вызвать Торна мы можем?

Вэд ухмыльнулся:

- Как? Он же всего боится, трус несчастный… Давай его домой отправим, а?

Зед помотал головой; лицо его стало злым:

- Нет; я лишь Проводник, а не ангел-хранитель. Кроме того – с ним я передам духи.

 - Это те, с хаккараном?

- Да; с хаккараном и Торном. Только ни того, ни другого у меня нет.

Вэд закрыл лицо руками и с силой потер лоб.

- Я не знаю, что делать. Я просто ума не приложу, что делать. Тупик. Все.

В стриженой голове Зеда мысли носились как ошалевшие мартовские коты. Он привык выкручиваться из любой ситуации и мысли о поражении просто не принимал. Курносый нос смотрел вверх, не велел унывать. «Впрячься, впрячься и пахать, до победного конца!»

- Позови всех известных тебе Сильфов, - предложил Зед. – Ну, фиг с ней, с Сильфидой Вод. Позови Зеда – он же связан с Торном …э-э… определенными узами.

 - Как? Так же, как и Торна – бросить камешек в луну? И, к тому же, его нет. Его просто нет.

- Но должен быть?

- Да… по идее.

- Идем хоть похаваем, - вяло предложил Зед, спрятав руки в карманы. Он обнаружил, что забыл снять кольца, и выглядел теперь довольно дико в неприметных, спокойных тонов джинсах и футболке  - и с огромными бриллиантами в фантастических оправах.

Дома их ждал сюрприз: еще в прихожей они услыхали стыдный трусливый вой Преда; из-за занавеса, отделяющего коридор от гостиной, лился тихий свет.

- Ну, твою так-разэдак  мать, - ругнулся Вэд, поспешно сдирая непослушную кроссовку с ноги, - этот типок просто обладает талантом притягивать всяческую нечисть! Его просто нельзя оставлять одного!

- Какая, блин, нечисть, - Зед, так и не справившись с обувью, поскакал за Вэдом на одной ноге, и оба они встали на пороге, как вкопанные.

Преда нигде не было видно; скорее всего, он спрятался где-то под креслами и тихонько там подвывал.
Впрочем, Зед больше не стал его ругать, потому что причина его страха была весьма уважительна. Посередине зала, над столом, парила светящаяся серая фигура. Отчетливо было видно, как сложены под тяжелым покрывалом ноги – в позе лотоса,  - и что руки, живые и розовые, покойно лежат в складках одеяния. Вздымалась грудь – призрак дышал, жил!  - и лишь на голове, на склоненном лице словно бы лежал туман или мрак – неясны были черты, и непонятно  было, открыты ли глаза, и шевелятся ли губы… Тень укрывала волосы и плечи спокойной темнотой, но Зед узнал видение в один миг. Запинаясь о свой полуснятый башмак, он, вскрикнув, кинулся к мороку и вцепился в руку живую и теплую, едва не разрыдавшись. Неясное лицо под пеленой не двинулось, не дрогнула ни одна черта, не открылись глаза, зато рука, которую с такой страстью сжимал плачущий Зед,  с чуть припухшими как бы от длительного тепла и сна пальцами, розовая и чуть влажная, так же страстно ответила на его рукопожатие, стискивая  его тонкие пальцы. Он и плакал, и смеялся; глядя на знакомые черты, растворенные в тумане и поглаживая широкое золотое кольцо на маленьком мизинце, которое он когда-то покупал сам.

- Так близко мы еще ни разу не были, - сказал он, утирая  мокро от слез счастливое и сконфуженное лицо. – Не бойся, Пред, это не Морок; это она сама пришла ко мне!

Лицо в тумане как-то изменилось; наверное, женщина улыбнулась, и обе её руки гладили Зеда по лицу, волосам, словно старались всей кожей своей впитать его образ и подольше сохранить ощущение прикосновений на подушечках пальцев.

Пред высунул острое лицо из-за кресла, стоявшего в углу. Он испытывал прямо-таки животный страх перед ней, хотя ничего опасного в этой фигуре не было.

- Не бойся,  - сказал Вэд; видимо, он рассмотрел жуткое душевное состояние  Преда. – Это вовсе не опасность ты ощущаешь, а свою вину перед ней. Это уже хорошо. Только это… не совсем то, о чем думает Зед. Это Слепой Пророк. Для Преда – именно так он выглядит для Преда. Если тебе, Зед, понадобится Слепой Пророк, то он будет выглядеть иначе.

Но Зед упрямо помотал головой:

- Нет, нет, - глаза его горели. – Это она; и она пришла ко мне, а не к нему.

Словно бы отвечая ему, видение чуть качнуло головой и крепче сжало руку брата.

- Вы звали меня, - произнесла женщина голосом еле слышным, как бы исходящим издалека, - и я тут чтобы помочь вам.

- Помочь?! – из-за кресла высунулось острое злое лицо Преда. Он истерично рассмеялся, губы его дрожали и жалко кривились. – Ты уже помогла, как могла! Какое ты имела право затаскивать меня сюда?! Ты же ноешь и жалуешься, что я сделал тебе больно – а сама тем временем издеваешься надо мной! Не боишься, что отмщу?

- Я знаю тебя, - спокойно ответила она, и он вздрогнул, услыхав знакомое слово, -  а, значит, и не поверю тебе. Никогда. Кроме того – я не мучаю тебя. Я лишь делю с тобой боль, тобой же причиненную.

Она обернула лицо к Зеду, и туман на её голове чуть шевельнулся, губы улыбнулись.

- Вам нужен Торн, - произнесла она, - и Зед тоже. Зед и Торн – это душа, это единое целое, это Разум и Сила. Друг без друга они беспомощны и опасны. Торн рядом; а Зед погиб в войне с Отступниками. Один из вас должен стать Зедом. Сильфом.

- Кто? – хором спросили все трое; Вэд и Пред уставились на Зеда – он казался им идеальной кандидатурой.

- Я не знаю, - ответило видение. – Это вы решите сами… когда я расскажу вам Начало. Вы готовы?
Оно ожило, проснулось; три пары глаз, три разума… кому довериться?

Можно довериться мальчику  с лучистыми карими глазами – Оно коснулось его сердца и, смеясь, отпрянуло, слегка обжегшись о молодой пыл. Всем, всем хорош был  бы этот выбор, он и смел, и благороден, но – молод и горяч не в меру.

Другой? Оно не было в нем уверено. Он странный. Он не сын той планеты, которую называет своей матерью.

Третий? На его разуме и сердце тоскливая темная печать бремени измены и... трусости? Нехорошего чего-то, низкого, жадного… Он очень красив, как и подобает Сильфу Зеду, но испорчен и пуст внутри… ему еще лишь предстоит наполниться…

Так кто же из них?

- Я хочу увидеть ваши лица, - попросило видение. – Настоящие лица, - добавило Оно как можно мягче. Брови Зеда удивленно взлетели вверх, и Оно сказало еще мягче и еще тише: - Ведь кое-кто из вас носит маски, не так ли?

Вэд усмехнулся, зардевшись. Много лет он жил, и никто и не заподозрил, что этот  его вид – всего лишь иллюзия. Кроме того – спрашивало Оно, а не кто-либо иной, и ему негоже врать.

- Хорошо, - послушно ответил он. – Смотри.

Он убрал свою холеную гладкую маску; это было очень быстро – пугающие огромные глаза уставились на мир с худого, немного нечеловеческого лица, отталкивающего и притягивающего одновременно.

Зед, ничего не понимая, лишь стащил с головы замшевую кепку и пригладил короткие темные волосы, с любопытством переводя взгляд с одного на другого.

Пред не знал куда деться от стыда; он был Чтец и видел, как Вэд раскрылся и отдал все Ему на суд. В его жизни было много всего, и не всегда хорошего, но не было предательств, и ему не стыдно было смотреть в глаза друзьям.  Зед тоже не стал цеплять на себя свои красивые регалии – но он просто не понял, чего от него хотят. И если Мак Кензи смотрелся красавцем, Зед – простым и обыкновенным, то он, Пред, мучительно чувствовал себя голым и ничтожным, раскрывая свою душу.

- Хорошо, - сказало Оно, - я не знаю, кто вы, но верю вам. Ваша сила мне не понадобится, я верну вас в Начало самостоятельно.

Сильфиада. Силы металлов.

Эрна рождалась; это было словно сон, снящийся в полнейших звенящих тишине, темноте и пустоте.
Было много звезд и солнечный ветер, собирающий сияющий в темноте газ.

Юный Один (сам себя он называл Олб) терпеливо и ласково обнимал бесформенное, растрепанное облако синеватого тумана своими лучами, гадая, как назвать рождающуюся малышку, а нечто, Великая Сила, Дающая Жизнь, направляла молодого отца, лелеющего свое первое детище.
Космос ждал; солнечный ветер отовсюду приносил частицы (словно подарки со всей Вселенной), и Олб с благодарностью принимал их, смешивая со своим облаком. Мак Кензи увидел и слабое сияние, посланное юным Солнцем; подарок Солнца нес слабый запах Плутона, Нептуна, Земли… Они тоже только родились, но уже жили, наделенные душой.

Эрна уплотнялась; маленькое твердое ядро, окруженное неряшливо растрепанными подарками, крутилось в темноте, и Один вел её вокруг себя, демонстрируя с гордостью своим соседям – звездам, молчаливо одобрявшим новорожденную. Нечто, Дающее Жизнь, снизошло на Эрну, и голубое ядро вспыхнуло алым светом, словно забилось еще одно сердце во Вселенной. Но то ли слишком горячее был это сердце, то ли слишком внезапно жизнь родилась в планете – полужидкое ядро вздрогнуло и разорвалось надвое; кусочек, выплюнутый Эрной, был мал по сравнению с ней, и окружен блестящими маленькими капельками, быстрыми и яркими, как ртуть. Новорожденная неслась дальше по своей орбите, окруженная дымкой, и рядом с ней были еще не родившиеся Торн и Зед, собирающийся из мелких бусин, извергнутых Эрной…

Эрна взрослела; с далеких звезд  к ней летело знание о том, что Жизнь должна отметить её лицо, и юная Эрна сотворила первое подобие жизни. Великое Нечто молча наблюдало за изысканиями своей дочери, помогая ей постичь тайну рождения первых существ.

Первые существа на Эрне были немногочисленны и не имели ничего общего с органической природой; поверхность Эрны была раскалена  и все еще сияла в Космосе алыми отблесками, остужаемая лишь в единичных местах. Эти небольшие островки твердой породы были местами поселения первых цивилизаций – металлических бессмертных существ. На мягких островках, где температура достигала примерно тысячи градусов, обитали представители железной, медной, золотой и серебряной рас. Жар расплавил металл, придавая ему пластичность, и он мог менять свою форму так, как ему заблагорассудится.

Впрочем, у металлов были образцы; с далеких планет летели вести и знания о том, как должны выглядеть живые существа, и  металл принимал формы людей и животных.

                ***********************************
Металлические существа не болели и не чувствовали боли; они не спали и не ели – а если им нужно было восстановить свою массу, по какой-либо причине утерянную,  они просто отправлялись на берег Кипящего Океана и окунались в него. Разум, данный им Великим Животворящим, позволял им отделять те вещества, из которых и состояло их тела, не смешивая их с другими. Металлические создания не строили города – за них это делала сама Эрна. Извергающиеся вулканы были сродни магии; лава взлетала высоко в небо, взрываясь, и застывала в Космосе причудливыми городами. Итак, первородными силами были металл и огонь.

Однако, цивилизация металлов была несовершенна и, как любая другая, она была подвергнута эпидемиям, первой из которых была галогеновая; запертые в уплотнившемся сердце планеты, опасные газы и их едкие соли вырвались каким-то образом наружу, увлекая за собой целый каскад неметаллов. Железная раса пала первой, превратившись в соли, оксиды, и покрыла землю коркой, похожей на запекшуюся кровь. Медные, серебряные и золотые существа едва успели перебраться на другие, чистые острова; медных, однако, это не спасло: они последовали вслед за железными, сохранились лишь единицы. Источник эпидемии был завален, цивилизация на некоторое время была спасена.

Однако, некий механизм разрушения уже был пущен. Эрна, словно сошла с ума, убивая своих детей; вторая эпидемия – взрыв кислорода и водорода – обрушился на оставшихся серебряных и золотых. Недра планеты извергали кипящую серу. Кислота – горячая и жгучая – доконала немногочисленных медных, что остались, и подбирались к серебряным и золотым. Золотые и серебряные перебрались с твердой поверхности в Кипящий Океан, надеясь там переждать эпидемию под образовавшимся слоем соединений с кислородом, серой, галогенами, но третья эпидемия – холод – в течение нескольких тысяч лет сковала Океан и тот слой, где укрылись золотые и серебряные, и металлическая эра кончилась.

Эрна совершила ошибку; она не так поняла сущность жизни, подсказанную Великим Животворящим и уничтожила металлических существ; но Знания, полученные ими, она уничтожить не смогла: Сила Золотых и Чистота Серебряных, Мужество Железных и Нежность Медных – они живут в каждой крупице металла, и передаются теперь людям.

В остывающей атмосфере уже было следующее начало Жизни – Вода.

Вулканы и огненные реки все еще украшали Эрну тонкими нитями расплавленных ожерелий, но уже зарождались крупицы Жизни, иной – углеродной.

                *************************************